Мне снится сон. Я, Хьёрн, не имею с ним ничего общего. Прошлого Силь в этом сне тоже нет. Это сон о Ней. Её воспоминание.
Ей было одиноко.
Её дни должна была наполнять «любовь», но Она не могла найти в этом удовлетворения. Если бы кто-то узнал Её чувства, Её могли бы назвать жутко заносчивой или чрезмерно требовательной. Скольким существам суждено родиться, вырасти и умереть в нижнем мире, так не познав «любви»? Одной из этих существ была прошлая я, Силь.
Она понимает «любовь» лучше, чем кто-либо, и именно поэтому Она ощущала пустоту, которую никому не познать.
Есть те, кто жаждут любви, но никогда не могут насытиться, даже получая, и те, кого радость «любови» захватывает и убивает.
Кому из них приходится хуже? Ответ мне неизвестен.
Единственное, что я смогла понять, так это то, что за вечность даже «любовь» может стать болезненным, смертельным ядом.
В моём сне, Она рыдала на цветочном лугу.
Прикрывая лицо руками, Она проливала горькие слёзы, и эти слёзы окрашивали алые цветы золотом.
Я не могу найти.
У меня не выходит найти.
Она очень долго горевала… и, в какой-то момент, рядом показалась женщина. Невысокая дварфийка. Суровая дварфийка застыла в изумлении, увидев Её красоту и Её горечь.
Она тут же поднялась.
«Ты видела?», — спросила Она.
Она начала вытирать слёзы, Её глаза блеснули серебром. Ей захотелось очаровать дварфийку. Чтобы ни одни глаза в мире не виделии Её в таком состоянии.
В тот самый момент, когда Она собиралась отдать команду, дварфийка не устояла на ватных ногах, начала заваливаться и…
…Отвесила Ей мощный апперкот.
Удар оказался настолько сильным, что даже наблюдая его со стороны, я, Хьёрн, отпрянула и прижала ко рту руки.
Удар дварфийки пришёлся прямо в Её подбородок, и богиня резко села на задницу. Приземлившись на цветы, Она подняла в воздух целый ворох красных лепестков.
Она зловеще улыбнулась.
«Попробуй что-нибудь учудить, и я тебе двину!!!», — прорычала дварфийка, уже нанёсшая Ей удар.
Её поразило, что кто-то застал Её в таком неприглядном виде, и Она промедлила с использованием очарования. Реакция дварфийки заслуживала похвалы.
Она была ошарашена, поэтому воскликнула: «Но Я богиня?!»
«А мне плевать!», — тут же бросила дварфийка.
Дварфийка тут же добавила, что никогда не поклонялась существам верхнего мира, чем заставила Её расхохотаться. Вскоре, впрочем, весёлость в Её смехе заменила горечь. Однако, эта горечь исчезла так же быстро, как и появилась. Она упала на цветы, заливаясь весёлым, почти детским смехом.
Дварфийка этого не знала, но Она стала для богини первой. «Первой женщиной, что Её ударила».
Она лежала в цветах, пока не просмеялась окончательно.
«Эй, как тебя зовут?»
«…Мия»
Она решила проследовать за резкой и несговорчивой дварфийкой. Дварфийка родилась в одном городке угольщиков. К тому времени, как Она встретила дварфийку, городок пришёл в упадок. Мужчин, которые там жили, изводила работа в рудниках и остались только истощённые дварфы, голодающие женщины и дети.
Дварфийка держала таверну… хотя, скорее, это была небольшая кухня, в которой работала только эта дварфийка, пытаясь накормить всех страждущих.
Её дварфийка встретила, когда пыталась найти продукты для людей умирающего города.
«Какие к чёрту боги? Нам еда нужна! Камнями из шахт, сыт не будешь!!!»
О голоде Дварфийка знала не понаслышке. Мия твёрдо верила, что горячая еда стоит куда больше, чем драгоценные камни или богини. Она никогда бы не увидела такого в плодородном верхнем мире, где самой концепции голода и бедности не существует.
Вместе с тем, Она не могла не задуматься, не это ли та самая, истинная сила нижнего мира. Не из-за этих ли недостатков рождается то самое «неизвестное», то, чего боги никак не могут постичь. Ведь именно эти тяготы воспитали дварфийку, что перед Ней предстала.
И величайшим явлением этой «неизвестности» должен стать Герой.
Тут в Её голову закралась интересная мысль. Одр, которого Она так жаждет, может оказаться в числе Героев.
«Интересно, станешь ли ты моим Одром?», — спросила Она с пылкой надеждой во взгляде.
«Это что ещё за чушь? Глупая богиня», — фыркнула в ответ дварфийка.
К Её разочарованию, вместо Героя, о котором Она мечтала, дварфийка оказалась прирождённым поваром. Андримниром, что наполняет сердца и желудки людей.
С момента их встречи эта дварфийка ни разу перед Ней не склонилась.
Обычная дварфийка откуда-то с задворок нижнего мира не представляла Её важности среди высших существ, и Мию совершенно не интересовало, сколько божеств жаждут заполучить Её расположение. Хуже того: дварфийка и знать этого не хотела.
Было ли дело в том, как сложилась их первая встреча, или в безбашенности этой дварфийки? Пожалуй, верны оба ответа.
Мию не заботило, кто оказался перед глазами. Дварфийка не медля ни секунды, могла оттаскать божественные щёки, желанные и ценимые в обоих мирах, если Она ошибалась, или выводила Мию из себя.
Когда дварфийку пришли запугивать получившие фалну авантюристы, Мия не дрогнула. Находясь в окружении могучих воителей, дварфийка продолжала гордо стоять на своём.
Силой Мии восхищались все в городе, а Она продолжала готовить для жителей, несмотря на то, что самой дварфийке приходилось из-за этого голодать.
Мия не получала благословений, но сила духа позволяла дварфийке сопротивляться даже божественным существам. Мия казалась особенной.
Когда Она об этом задумалась, то ощутила, что спасение может найтись и для Неё.
«Мия, насчёт твоего города. Я спасу его по своей прихоти».
«…»
«Все получат работу, так что этому городу больше ничего не будет угрожать. Горожанам больше не придётся полагаться на твою еду».
«…»
«Кстати, так уж случилось, что сейчас в твоей кухне очень сильно проголодалась одна богиня».
«…Что за глупая богиня».
Ей понравилась эта дварфийка, и, слегка надавив, Она приняла Мию в свою Паству. Дварфийка ворчала и жаловалась, но приняла благословение. Глубоко в душе, дварфийка считала себя обязанной богине за спасение города. Но перед тем, как согласиться, Мия поставила условие:
«Я буду работать на тебя до тех пор, пока не выплачу свой долг. Если я узнаю, что люди из моего города голодают снова, я отправлюсь им помогать. А когда я отдам долг, я открою настоящую таверну, как всегда хотела. Только так я согласна на тебя работать».
Она согласилась на эти условия. А после сказала дварфийке:
«Знаешь, Мия. Я ищу своего Одра».
«Слышала уже, и не раз. Я этой штукой не стану и в поисках помогать не буду».
«Я знала, что ты так скажешь. Поэтому, заключим договор».
«Договор?..»
«Ты говорила, что, если я попытаюсь что-то с тобой сделать, ты меня ударишь, так?»
«…»
«Ради моего Одра, я стану такой, какой мне нужно будет стать, не важно, будет это непорочная святая или жуткая ведьма».
«…»
«Поэтому, Мия. Какой бы я не стала, не вставай у меня на пути. Хорошо?»
«…»
«Пожалуйста, Мия»
«…Поняла».
Она осознала, что, если кто и встанет на пути Её желания, скорее всего это будет стоящая перед Ней дварфийка. В тот момент этот договор был лишь причудой, но Она хотела, чтобы дварфийка приняла его, в обмен на свои требования.
К Её удивлению, дварфийка не стала спорить. Она не знала, почему. И тут до Неё дошло, что Мия видела её и рыдавшей, как малое дитя, и хохотавшей как безумец…
Она продолжила своё путешествие в поисках Одра, в компании дварфийки.
Каким бы ни был маленьким нижний мир, в сравнении с верхним, Она дорожила временем, проведённым с Мией в пути.
Она поклялась, что никогда не подвергнет дварфийку своему очарованию. Дварфийка была честной. Мия не была горделивой, как эльфы. Да, дварийка была упрямее многих, но это не мешало открытости и честности. Мия была первой, кто посмел с Ней спорить, и это Её восхищало. Несмотря на то, что Мия была гораздо моложе, Она видела в дварфийке подобие старшей сестры.
Но Ей было известно, что дварфийка покорится Её красоте, если Она того захочет. Если Мия будет жаждать Её любви, та призрачная надежда, что была найдена, будет утрачена навсегда.
Путешествие продолжилось вновь.
Её Одр так и не был найден, и Её плечи разочарованно опускались раз за разом, а Паства, что Её окружала, очень сильно разрослась.
Однажды, Она потерпела поражение от «самой зловещей из зловещих богинь», и оказалась заперта в городе лабиринта.
Несмотря на то, что Ей пришлось жить в центре мира, Она никогда не прекращала поиски Одра.
Во время этих поисков, Она взяла под крыло одного ребёнка-вепречеловека.
Освободила двух королей, с острова эльфийкских варваров, на котором тёмные и светлые эльфы сходились в бесконечных сражениях.
В одном промышленном городе Она продала своё тело за четырёх полуросликов.
В заброшенной пустоши Она подобрала двух котят, оставленных на произвол судьбы.
А той же зимой, я оказалась спасена из трущоб.
Всё более могучие воители клялись Ей в верности.
Единственным, кого она не нашла, был Её Одр.
Незадолго до того, как начались тёмные дни города Лабиринта, дварфийка также решила Её оставить.
И, в этот момент, Она, разочарованная поисками Одра и ядом повседневной скуки, решила попробовать отыгрыш роли.
Она нашла друзей.
Она нашла место, в котором Её принимают.
Яд божественного всеведения и скука, которые терзали Её сердце, получили своё лекарство.
Она целиком погрузилась в будни «обычной городской девчонки».
Интересно, заметила ли Она?
Несмотря на то, что всё происходящее казалось Ей игрой, дни, прожитые в образе «обычной девчонки», насытили Её повседневность, те золотые слёзы, что Она проливала, остались в прошлом. В конце концов, именно «городская девчонка», приблизила Её к заветному желанию.
Но… что же…
Вот Она вернулась. К своей фантазии, к прекрасному, но одинокому цветочному лугу. И те слова, что Она говорила раньше, звучат снова.
Я не могу найти.
У меня не выходит найти.
С того дня Она не перестаёт лить слёзы.
Пусть льются, пусть льются.
Пока твоего героя рядом нет.
Цветущий луг, и слёзы, что блестят на алых лепестках.
Пусть озарят твой путь незримым светом.
Смейся. Смейся.
И верь, что однажды, его свет засияет с твоим.
Поэма разбитого сердца, что звучит отовсюду.
Она нашла своего Одра, но пытка не прекратилась.
А я могу лишь беспомощно следить за Её снами.
Помогите, кто-нибудь.
Помогите Ей.
Я вас умоляю.
Но некому Ей помочь, ведь Она от всего отреклась. А я, вместо того, чтобы Её остановить, помогла Ей в этом.
Я слишком поздно разглядела эти слёзы.
Прости, Аня.
Прости, Хлоя.
Прости, Руноа.
Прости, Лю.
Прости… Мия.
Она шепчет извинения сквозь слёзы. И я извиняюсь вместе с Ней.
Но, несмотря на это, Она продолжает лить слёзы. А я могу только смотреть, как эти слёзы размывают Её тело.
Схватив Её обеими руками, я слышу лишь тихий голос в Её сердце.
Остановите меня, пожалуйста…
Спасите…
