Том 17. Глава 5. Падение её мира

Смертельные битвы в полях Фольквангра, крещение авантюристами высшего ранга, становились только жёстче.

— …солдаты молний.

— Гхххххх?!

Меня только что едва не сбило с ног коротким заклинанием, и я отчаянно попытался увернуться, зная, что оно не было последним.

— CaurusHildr.

Ещё один каскад молний опустился на поле. Молнии, летящие быстрее стрел, впились в землю вокруг меня, будто залп целого взвода солдат. Мне удалось уйти от первой пары ударов, но после этого я оступился получил целую прорву разрядов.

Я лежал раненный, обгоревший и дёргался в конвульсиях из-за электричества. Капли крови на земле вокруг меня кипели и испарялись.

У меня потемнело в глазах, я перестал видеть вспышки, впивавшиеся в меня и землю, я только их слышал.

— Рази вечно, неугасимый повелитель молний.

…Третье заклинание?! Слишком быстро!

Назвать его способности к магии превосходными, было бы преуменьшением. Наставник пустил три высокоуровневых заклинания, обрушивая на меня безжалостный поток молний.

— Valiant Hildr.

Мощные разряды молний пронзили меня на месте. Авантюрист первого ранга обрушил на меня всю свою мощь. Безжалостно и беспощадно.

Крещение на полях Фольквангра было беспощадным и раньше, но наставник однажды бросил: «Бесполезно», — и начал буквально избивать меня, не давая даже возможности оправиться.

Бесчисленное множество раз меня поражали заклинания наставника. На один из углов огромного боевого поля постоянно обрушивался запускаемый светлым эльфом шторм. Любой человек или монстр, рискнувший сделать в него шаг, встретил бы здесь свой конец, а я вынужден был выживать внутри этой зоны.

— …А-А-А-А-а-а-а-а-а-а?! Гих?! А-а-ах?!

Я активировал навык, зарядил правую ногу на мгновенье и каким-то чудом мне удалось уйти из-под массированной бомбардировки, но половина моего тела уже успела обгореть. Я бы ни за что не увернулся вовремя. Я бился в агонии словно раненный зверь, попав под шквальный обстрел, и только после этого Наставник отошёл в сторону.

От бесконечной череды атак в моих глазах стояли слёзы.

— Хааах!

— Вай?!

Удар ноги попал в моё плечо, и я услышал хруст костей. Я окончательно лишился возможности использовать обгоревшую правую руку. После этого в моё тело полетела ромфея наставника. Её мне удалось отбить кинжалом и избежать неминуемой смерти.

Пытаться нанести удар в ответ… безнадёжно. Даже если я навяжу наставнику ближний бой, мне с ним не справиться. На ближней дистанции наставник разобьёт меня так же легко как на дальней. Если попытаюсь использовать Вспышку, он отрежет мне руку ромфабией. Величайший мечник-маг в городе в два счёта просчитает попытку использования заклинания. Стоит мне попытаться отделаться дешёвой атакой, как мне придёт конец.

Наставник… почему?!

Это очень сильно отличается от наставника, которым я его помню. От Хедина, который муштровал меня перед свиданием с Силь. Он словно пытается вбить в меня мысль о том, что то время лишь плод моего воображения, пытается стереть тот свой образ из моей головы. Его взгляд наполнен жестокостью, и он всерьёз готов меня убить.

Внутренности взвыли от боли, когда я собрался с силами и попытался контратаковать. Шлепком ладони он отразил мой удар, а потом ударил меня в правую сторону головы, вызвав замешательство. Он сделал разворот и с размаха ударил локтем мне в висок. Мои колени подогнулись, и я рухнул на землю как марионетка.

— Дурак.

— Гаааах…

Прокрутив ромфею он опустил её на моё тело. Клинок впился в плечо, из раны брызнула кровь. Такая рана могла быть смертельной. В моих глазах отразился светлый эльф, замахивавшийся ромфеей снова.

Время застыло, жизнь начала проноситься перед глазами, но удар так и не был нанесён.

— Остановись, Хедин!!!

Альфик, Двалинн, Берлинг и Грер направили на наставника оружие, остановив замах.

Я неподвижно лежал на спине. Из-за нанесённой ромфеей раны меня медленно покидала жизнь. А рядом раздавались недовольные крики.

— Ты зашёл слишком далеко.

— Забыл, что значит сдерживаться?

— Всерьёз пытаешься его убить?

— После такого даже Хет не смогла бы исцелить его полностью.

Краем глаза я видел, как Хет и другие побледневшие целители ошеломлённо смотрели на наставника. Электрические разряды не позволили бы им подоспеть вовремя. Может они и смогли бы спасти мне жизнь, если бы Хедин нанёс последний удар, но он нанёс бы неизлечимую рану.

Члены Паствы Фреи прекратили бой. Ван и остальные поражённо следили за моим крещением.

В какой-то момент небо, перед моими глазами стало красным. Я не представляю, сколько прошло времени, но солнце уже начало заходить.

— Понимаешь, где ты, Белл?

— Агх, нааах… ай?!

Хегни помог мне сесть и напоил меня эликсиром. От моих ран начал подниматься пар, эффект исцеления очень быстро помог мне прийти в себя, но я мог отвечать лишь бессвязным мычанием.

— Что ты замыслил, мой давний враг? Разве такой жестокости есть оправдание? — Хегни перевёл на Хедина яростный взгляд.

— Есть ли смысл, спрашивать об очевидном? — фыркунл наставник, окидывая остальных авантюристов высшего ранга взглядом. — Этот недалёкий кролик привлёк внимание всевышней. Он должен доказать, что он достоин. Если его душа недостойна нашей госпожи… ни к чему его принимать!

В искреннем негодовании Хедина слышались неприкрытые эмоции. Остальные ответили молчанием. В редкой тишине, царившей на поле боя, его крик походил на боевой клич воителя.

— Исполнение её воли — наша прямая обязанность! Остальное не значит ничего!!!

Кровопотеря вызвала у меня головокружение, но я поднял на Хедина взгляд. Коралловые глаза светлого эльфа не моргая смотрели на меня.

— Встань! Поднимись на ноги!

— Гх…

— Ты обязан встать!

В глазах авантюриста, поклявшегося в безграничной преданности своей богине, отражался только я.

— Докажи, что ты тот самый Одр, которого всевышняя ждала!

Крик эльфа ударил в меня словно молния. С каждым днём крещение наставника становилось только суровее.

— Какой барьер ты возвёл в своём разуме, Хедин? — глаза Хегни блеснули, он призвал светлого эльфа к ответу.

— Ты сейчас пытаешься выяснить о чём я думаю, не так ли?

— Зачем спрашивать о том, что тебе известно! Белый кролик — подношение богине! Такая жестокость исказит его невинные помыслы! Ещё немного и мне придётся стать рыцарем этого кролика!

Ночная тьма окутала город, авантюристы высшего ранга Паствы Фреи собрались в одной из комнат Фольквангра. Братья Гулливеры сидели за столом, Аллен стоял со скучающим видом, скрестив на груди руки и опираясь спиной на дверной косяк. Оттар молча стоял у двери. Авантюристы собрались, чтобы осудить светлого эльфа за его поведение.

В ответ на недовольный взгляд Хегни, Хедин хмыкнул:

— «Рыцарем Кролика»? Ты придурок? Хочешь, чтобы боги снова хорошенько по тебе прошлись?

— А-а это сейчас при чём?.. — в уголках глаз Хегни появились слёзы, а сорвавшийся голос указывал на то, что за этими словами кроется какая-то долгая история.

— Тогда почему ты так привязан к этому глупцу? Может хочешь назвать это недоразумение своим другом?

— Д-другом?! Нет, нет, нет! Этот человек воистину добр и достоин, и, несмотря на хаотичные речи, которые я произношу, он говорит со мной учтиво и достойно, но в лучшем случае его я назвал бы подмастерьем!.. Нет, не так… товарищем поневоле?

Тёмный эльф, от природы стыдливый и неловкий, явно слишком остро реагировал на слово «друг», и это слово окунуло его в море собственных мыслей. Бросив недовольный взгляд на Хегни, окончательно ушедшего в собственные мысли, Альфрик и его братья заговорили.

— Всевышняя Фрея доверила тебе тренировки Белла Кранелла.

— Однако в последние дни ты ведёшь себя несносно.

— Не пытайся уйти от ответа, запудрив этому придурку мозги.

— Если ты не ведёшь какой-то двойной игры, объяснись.

Братья-полурослики приняли угрожающий вид, словно говоря: «Если не скажешь достойной причины, мы прирежем тебя на месте».

Разочарованно вздохнув, Хедин ответил:

— Глаза у вас для красоты?

— Что ты сейчас ляпнул? — хором возмутились четыре голоса.

— Прямо сейчас, в этой песочнице, в угол оказался зажат не этот глупец, а всевышняя.

Все кроме Оттара поражённо уставились на Хедина.

— Белл Кранелл устал и потрёпан, но он так и не склонил головы. Их вечерние встречи с всевышней куда сильнее нарушают её покой.

С этими словами Хегни перевёл взгляд на Оттара, сидевшего с каменным выражением на лице.

Альфрик и остальные также повернулись к огромному зверочеловеку. Оттар, проводивший больше времени рядом с Фреей, чем остальные, опустил взгляд, словно понимая, о чём именно говорит Хедин.

— …Миледи начала проводить в раздумьях гораздо больше времени. Иногда она стоит у окна, смотря на небо, иногда пропускает мимо ушей разговоры служанок, иногда замирает во время еды. Временами она бросает взгляды на сражения мальчишки, и погружается в глубокие раздумья.

От удивления Гулливеры раскрыли рты.

— Богиню терзает мысль о том, что кто-то сопротивляется её очарованию. Мы обязаны загнать глупого кролика в угол и заставить сдаться. Я лишь предпринимаю необходимые шаги.

Хегни и Гулливеры молча перевели взгляд на Хедина, главного стратега Паствы.

Заставив замолчать тех, кто вместе с ним проводит крещение, Хедин повернулся к Аллену.

— С завтрашнего дня ты тоже участвуешь в крещении.

— Мне поручено наблюдать за таверной. Хочешь дать возможность той стерве дварфийке что-то сделать, придурок?

— Всё играешь в дурачка? Хватит использовать Мию как оправдание. Вы с всевышней уже нанесли удар по таверне. Смысла с ними связываться больше нет. Наблюдением займутся Ван и остальные.

Аллен никак не отреагировал на замечание Хедина, но, судя по всему, оно задело его за живое. Хедин неспешно подошёл к коточеловеку и слегка наклонился, уставившись ему в глаза.

— Всё никак не перестанешь волноваться за никчёмную сестричку, которую оставил на словах?

— …Сдохнуть захотел, тварь?

В глазах Аллена загорелся огонёк, от него повеяло жаждой убийства. Обычный человек забился бы в угол, но Хедин от такого даже не вздрогнул.

— Твоей госпоже нелегко. Повинуйся.

— Тц…

Первым отвернулся Аллен. Вместо согласия он лишь фыркнул, молча принимая приказ и оттолкнув Хедина рукой.

Хедину никто не смог возразить. Верхушка Паствы Фреи была безоговорочно предана своей богине, и каждый авантюрист желал уберечь её покой.

Светлый эльф поправил одежду после толчка и повернулся к вепречеловеку:

— Ты тоже, Оттар. Обрати против кролика свой меч.

— …Мне нет нужды присоединяться. Тебе это по плечу, Хедин, — коротко бросил Оттар.

Огромный воитель твёрдо отверг требование эльфа, полностью вверяя задание в руки Хедина. Глаза цвета ржавчины встретились с взглядом коралловых глаз. Пытаться убедить Оттара, Хедин не стал.

— …Мы загоним этого идиота завтра. Не позволяйте себе проявлять жалость. Исполняйте свою задачу.

— Передвижения Паствы Фреи изменились?.. — пробормотала Асфи, которая вела наблюдение за Фольквангром с городской стены.

Полдень очередного дня, по небу бегут тяжёлые серые облака. Город вернулся к обычному ритму жизни после Фестиваля Богинь, а его жители даже не подозревали, что их изменило очарование Фреи.

Персей продолжала бороться, хоть и осталась в одиночестве. Она боролась против наваждения, создавшего целый новый мир.

Я видела и знала, что Белл Кранелл вынужден сражаться на полях Фольквангра днями напролёт, но в последнее время с ним обходятся жёстче, чем раньше!..

Поддерживая невидимость благодаря Голове Аида, авантюристка наблюдала за полем боя чрез магический предмет, усиливающий зрение… и молилась, чтобы Паства Фреи не заметила её присутствия на вершине Вавила. И от того, что она видела, её прошиб холодный пот. Несмотря на то, что она находилась очень далеко, ей казалось, что она слышит каждый болезненный выкрик Белла.

Резвое копьё коточеловека, комбинация атак полуросликов, всепроникающее лезвие тёмного эльфа и жуткая магия светлого обрушивались на парня смертельным вихрем, превращая его в истекающее кровью тело.

Это куда серьёзнее обычного крещения, словно они лишились рассудка… Что могло заставить сильнейшую из Паств лишиться терпения?

Богиня и её последователи всегда выходили победителями.

И сейчас они создали идеальную песочницу. Мир, из которого парню ни за что не сбежать. Наверняка им было известно о том, что Асфи наблюдает со стороны, но она всего лишь авантюристка второго ранга. Ей суждено лишь сидеть и наблюдать за разворачивающимися событиями, изменить расстановку фигур на игровой доске она не способна.

Не существует никого, кто мог бы представлять этому миру угрозу. Ни в Орарио, ни в мире смертных вообще.

Неужели… аномалия? Грядёт что-то непредвиденное, и их это переполошило? Или же… дело в самой Фрее?

Единственным, кто мог бы вызвать перемены и заставить авантюристов лишиться терпения, был сам Белл Кранелл.

После происшествия с Паствой Иштар, Гермес выдвинул теорию, что на Белле не работает очарование. Из-за этого Иштар при личной встрече не смогла присвоить его себе и использовать в качестве щита перед Фреей и её авантюристами, когда те прошлись по её дому.

В то время Асфи лишь посмеялась, услышав теорию о том, что кто-то может сопротивляться чарам богини красоты, но теперь, когда Паства Фреи зашла так далеко, девушка начала в неё верить. Скорее всего, Паства Фреи начала предпринимать отчаянные шаги именно из-за того, что Белл продолжает сопротивляться. Либо, у Белла Кранелла появилось какое-то средство, которое может помочь ему разрушить темницу изнутри.

— Белл Кранелл… что же ты такое?..

На какое-то мгновение истинное беспокойство Асфи вылилось в едва различимый шёпот.

Этот парень всегда становится эпицентром, какие бы ни возникали аномалии. Как и в случае с Ксеносами, он стал причиной бури, от которой тряхнуло весь Орарио. Может, конечно, всё совсем наоборот, и он не причина переполоха, а человек, который может стать спасителем.

Какой бы ответ ни был правильным, для Асфи Белл стал человеком, которому она была готова слёзно броситься в ноги и умолять, чтобы он оставил её в покое. Конечно, девушка понимала, что такие действия могут быть встречены полным непониманием со стороны Белла, потому что сам он ничего плохого не делал…

Ущипнув себя за руку, Асфи вернула себе привычное спокойствие. Сейчас оказавшийся под гнётом сильнейших авантюристов парень вызывал у неё сочувствие и отчаянье.

Итак! Я могу наблюдать за Вана Фреей и остальными отсюда, а Варлорд, наверняка, сейчас рядом с богиней!.. Раз все сильнейшие авантюристы собрались в доме Паствы, наблюдение должно было ослабнуть! Наверняка, теперь я смогу передвигаться гораздо свободнее!..

Без авантюристов первого ранга никто не сможет заметить передвижений в невидимости.

Паства Фреи? Эйнхерии? Я же Персей. Мимо любого авантюриста своего уровня я легко проскочу незамеченной. Если авантюристы четвёртого уровня меня окружат всё будет кончено, но я точно смогу совладать с одиночками!

Укрепившая свою уверенность авантюристка задвинула отчаянье как можно дальше. Асфи бесшумно двинулась вперёд, намереваясь проверить список божеств, которые могли бы хоть как-то ей помочь.

— Хааах… я такая никчёмная богиня…

Гестия постепенно впадала в депрессию. Она медленно плелась по коридору поместья, съедаемая ощущением беспомощности. За окном наступил закат, однако из-за плотных облаков солнца не было видно в небе.

Уже несколько дней она пропускала свою подработку в ларьке, продающем картофельные закуски, и владелица разозлилась настолько, что пришла в дом их Паствы лично и стучалась в дверь. Скорее всего, её начальник из магазина Паствы Гефест будет следующим. Момент увольнения богини приближался, и Лили, которая не понимала, что происходит, требовала, чтобы Гестия вернулась к своим обязанностям, поскольку её бездействие может вызвать проблемы у Паствы. Богиня использовала все возможные отговорки, чтобы выиграть себе хоть немного времени. Она не могла притворяться, что всё идёт как обычно, пока её бесценный последователь был изолирован во враждебном мире.

— Белл…

Сердце Гестии разрывалось, когда она осознавала, как сильно страдает Белл. Однако, её мысли прервал странный шелест.

— Что? Откуда взялась эта бумажка?..

Как она появилась на полу? Я её уронила?

Гестия удивлённо посмотрела на лежавший на полу клочок бумаги и наклонилась, чтобы его поднять. В её глазах всё выглядело так, будто кто-то намеренно уронил бумажку и привлёк её внимание.

— Я забыла что-то в мастерской?..

Открыв листок, Гестия прочла сделанную на коине надпись. Её глаза округлились, когда она увидела красные чернила, которыми была сделана надпись.

— Ве-е-е-е-ельф! Где ты, Вельф?!

Богиня закричала достаточно громко, чтобы её было слышно в любой точке поместья. Она была уверена, что Паства Фреи наблюдает за её Паствой даже сейчас. Поэтому Гестия подыграла надписи в бумажке и повела себя как глупенькая богиня, которой зачем-то понадобилась мастерская.

Микото высунула из кухни голову.

— Вельф-сан сейчас разбирает кладовую на первом этаже.

Поблагодарив девушку, Гестия отправилась на первый этаж. Кузнец разбирал ящики.

— Вельф! Можешь дать мне ключ от мастерской?! Мне нужно быстренько кое-что взять!

— Ммм, взять?..

— Да ладно, к чему такое недовольство! Кто, по-твоему, перед тобой?!

— Просто беспокоюсь, что кое-кто может повредить инструменты… И что вам оттуда нужно, кстати?

— Потеряла свою копию расписки на долг в два миллиона валис! Хочу поискать в материалах, которые ты переносил в мастерскую!

— Ого, какая неприятность…

Гестия отвечала так громко, что её было слышно за пределами поместья. Какое-то время помешкав, Вельф с неохотой достал ключ от своей мастерской.

— Только не потеряйте, пожалуйста.

— Конечно не потеряю! — ответила Гестия, подняв два больших пальца. — А чем ты занят, кстати?

— В мастерской скопилось слишком много вещей, и я решил сюда их перенести. Место подготавливаю.

В ящиках, которые Вельф принёс, виднелась броня, завернутое в ткань оружие и несколько магических клинков. Оставлять всё это лежать в мастерской действительно было бы странно. Гестия заметила, что Вельф вертит в руках сломанную часть брони.

— Вельф?..

— Всевышняя Гестия… вы не помните, зачем я делал лёгкую броню?

В нынешней Пастве Гестии не было никого, кто пользовался бы таким доспехом. Гестия бросила взгляд на броню, которой не пользовались ни Лили, ни Микото, ни Харухиме.

— Я не помню, для кого я делал это доспех… но на его создание я точно потратил немало времени.

Вельф вгляделся в разлом на броне, даже не подозревая, что именно с ней происходило. Гестия едва сдержала слёзы. Однако, секунду спустя она обратилась к Вельфу с широкой улыбкой на лице:

— Не вспоминай, просто почувствуй её. Связь с авантюристом, который использовал этот доспех!

Гестия спешно покинула кладовую. Фрея может изменить разумы людей своим очарованием, но их узы с Беллом останутся. Осознание этого подарило богине надежду. С новыми силами Гестия поспешила в мастерскую.

Пройдя через задний двор, Гестия открыла ключом дверь и проскользнула внутрь.

Она плотно закрыла за собой дверь, и в комнате воцарилась темнота. На первый взгляд мастерская казалась пустой, но дверь, ведущая в подвал, была открыта. Гестия спустилась по лестнице и закрыла крышку подвала, когда…

— Прошу прощения за то, что вызвала вас сюда, всевышняя Гестия. Я хотела удостовериться, что мы встретимся там, где нас не смогут подслушать.

Асфи сняла голову Аида и возникла из ниоткуда.

— А-А-Асфи-и-и-и-и-и-и-и-и!!!

— Ой?! П-пожалуйста, ведите себя тише. Мы под землёй, однако Паства Фреи всё ещё может нас услышать, если поднимать такую шумиху!..

Гестию переполнила радость, когда Асфи на самом деле оказалась у неё перед глазами. Она узнала почерк, которым были написаны на бумаге слова. В ночь, когда случилось столкновение с Ксеносами на улице Дедала, Гермес предоставил богине фальшивые записи Дедала. Позже Гестия узнала, что ту книгу подготавливала Асфи.

Было ясно, что авантюристка не подверглась очарованию богини красоты.

Гестия осеклась, прокляв собственную беззаботность, но радость от того, что на её стороне осталась такая сильная авантюристка никуда не делась.

— Как здорово, что с тобой всё хорошо! Мне было так тяжело и одиноко совсем без поддержки!..

— Мне тоже было непросто. Похоже, я не ошиблась, когда решила, что вы остались в своём уме.

Как товарищи, оказавшиеся вне влияния созданной Фреей песочницы, девушка и богиня ощутили всю радость и грусть от подобной встречи. Даже на лице спокойной и собранной Асфи проступила детская улыбка.

Гестия громко хмыкнула и спросила:

— Кстати, просто из любопытства. Как ты пробралась сюда? Здесь же было закрыто?

— Я Персей.

— Ладно, понятно.

Асфи поправила очки и этого было достаточно, чтобы Гестия всё поняла. Проще говоря, девушка взломала замок.

Богиня решила, что сейчас куда важнее узнать, чем занималась Асфи с момента своего возвращения в город. После богиня подтвердила догадки Асфи о том, зачем Фрея изменила мир и рассказала о том, что происходит в Пастве Фреи.

— Они начали действовать по-другому?..

— Да, можно сказать и так. Так называемое крещение стало гораздо жёстче… мне кажется, они начинают терять терпение.

— Теряют терпение? Они? Почему?

— …Скорее всего, дело в том, что Белл Кранелл так и не поддался на очарование богини.

Глаза Гестии округлились, когда Асфи высказала свои мысли на этот счёт. После этого богиня сжала в кармане клочок бумаги, с которым не расставалась никогда.

— Пришло ли время?..

Мои силы начинают истощаться. Земля уходит у меня из-под ног. Тело, разум, сердце… всё сдаёт позиции после таких крещений.

Меня уже давно довели до предела и даже дальше. Не в Подземелье, а над землёй. Всё настолько жутко, что, несмотря на постоянное лечение, восстановление сил, достаток еды и сна, я в гораздо худшем положении, чем в смертельном походе по глубинным этажам. Меня вывернуло, когда я это осознал.

Меня вынудили вынести из схваток с авантюристами высшего ранга одну простую истину: любое их движение может быть смертельным.

Если каждая пролитая капля крови не научит меня новому, не сделает меня сильнее, мне придёт конец.

Вдобавок ко всему прочему, каждый раз, когда я ощущаю, что я стал сильнее, непостижимая и непередаваемая мощь снова ставит меня на колени. И мне в очередной раз приходится переживать безумное воскрешение. Пожалуй, я начал понимать, что единственная возможная смерть для бессмертного воителя, это сокрушение его духа.

В меня будто что-то вбивают. Мне кажется, что в какой-то момент, за рост своих сил я расплачусь своей волей. В этом и заключается цель.

Каким бы я ни был решительным, каким бы ни был стойким, мою волю, гордость и дух пытаются извести. А остаться должен только инстинкт выживания и страх смерти. Может быть, мой дух уже был сломлен, и на самом деле я сейчас стаю перед обрывом, или начинаю погружаться на дно океана.

Та преданность, которая вела меня всё это время, кажется, теряет свой смысл.

Хватит ли у меня сил, чтобы покорить очередную вершину? Расцветёт ли на ней цветок, который я ищу? Существует ли этот цветок вообще?

Я устал, и мне кажется, что я могу потерять нечто бесценное. Только вот бежать мне некуда, в этом мире нет места, которое я мог бы назвать своим домом. Людей, которых я знал, здесь нет. Осознавать это больнее всего. Страшнее всего.

Всего лишь за полгода я оказался на грани вступления в эйнхерий, едва не стал одним из авантюристов первого ранга, в глазах других людей.

Где-то в памяти всплывают слова девушки, в которой я видел свою старшую сестру.

Эйнхерии. На языке богов это слово означает мёртвых воителей. Тех, кому суждено умирать в свете солнца и возвращаться к жизни в свете луны.

Совсем как у них, моя мотивация становилась всё проще и проще. В моей голове осталась лишь одна мысль за которую я цепляюсь. Мысль о ней.

— Слушай, Белл, почему бы тебе не переночевать сегодня у меня?

— …А?

Наступила ночь, я в покоях богини. Она была красива, как и всегда. В ней чувствовалась какая-то священная возвышенность, серебряные волосы струились по спине богини, она была одета в изящную ночнушку.

Ну а я был измождён. Мозг едва функционировал, и то, что осталось от моего благоразумия, отчаянно пыталось найти хоть какой-то довод.

— Я ничего не буду с тобой делать, обещаю… Почему бы тебе не поспать сегодня у меня?

…Что же, почему бы и нет. Если она пообещала ничего не делать, у меня, оставленного всеми кроме неё, нет причин отказываться. Она добрее чем любой человек, который мне известен.

Я кивнул, и, едва передвигая конечностями, забрался на кровать. Меня накрыло шёлковым одеялом.

Сначала я просто пялился в потолок, но вскоре её рука легла на мою щёку и повернула голову в её сторону. Её лицо оказалось рядом с моим.

— Слушай, Белл. Есть ли что-то, чего ты желаешь?

— Чего я желаю?..

— Да. Богатство и честь, сила и наследие, положение героя, даже если это целый мир… или чьё-то сердце. Чего бы ты ни пожелал, я могу обещать, что преподнесу это тебе.

— …

— Так есть ли что-то, чего ты желаешь?

Ответ… дался мне на удивление легко.

— Ничего. Мне ничего не нужно.

Я вдруг осознал, что она может разозлиться за такой ответ на свою доброту, но… она улыбнулась.

— Я предполагала, что это ты и скажешь.

— М?

— Потому что ты тот, кто ты есть. Поэтому я в тебя влюбилась.

Так меня проверяли? Понятия не имею.

Одарив меня самым добрым и понимающим взглядом, она приблизилась и прошептала мне на ухо:

— Ты мне нравишься, Белл… настолько, что и представить сложно.

После этого она протянула руки и прижала мою голову к своей груди. От неё очень приятно пахло, и мне было очень удобно, но куда важнее… что я ощутил теплоту.

Теплоту, в объятиях которой мне захотелось остаться навсегда.

…Разве этого мало? Почему я не могу просто принять всё как есть?

Принять, что те воспоминания, те чувства, те встречи были простым наваждением? Разве кто-то будет осуждать меня за то, что мне просто хочется вырваться из этого кошмара?

С ней так тепло и удобно, что хочется забыть обо всём.

Она начала поглаживать меня по волосам, успокаивая, словно ребёнка. Я ощутил покой. Её губы коснулись моего лба, излечивая раны, нанесённые моему разуму и сердцу. Забота и объятия богини заставили отступить почти все мои переживания.

Неужели неправильно раствориться в этой любви? Разве я недостаточно страдал?

Что, если…

Если я…

Нет.

Если я её забуду, если забуду, то чувство, которое заставило меня отвергнуть Силь, то я не вспомню, что причинил ей боль. Как бы мне ни было плохо, даже если эти чувства плод моего воображения, я должен помнить о том, что я её ранил. Я заставил её плакать.

Если я забуду причину, если сброшу всё это как дурной сон… то не смогу себя просить.

…Я, Белл Кранелл, прирождённый глупец, который не может себе лгать.

Каким бы приятным ни было забвение, пока я не лишусь всего… я не могу его принять, даже если оно на расстоянии вытянутой руки.

Наконец, когда я пришёл к этому заключению, я закрыл глаза. Когда моё сознание угасало, я кое-что осознал. Она… всевышняя Фрея, перестала говорить о том, что меня любит.

В эту ночь мне приснился сон о том, что я лежу в объятиях девушки с пепельными волосами.

В отличие от прошлых дней, сегодня в небе ни было ни облачка. Яркая синева и свет солнца били мне в глаза. Я провёл прошлую ночь в объятиях богини.

Я проснулся в её покоях и обнаружил, что кровать уже пуста, и пошёл в свою комнату, чтобы помыться. Когда я вышел из покоев… увидел перед собой эльфа.

— Наставник?..

Яркое утреннее солнце заливало белоснежный коридор. Здесь было так ярко, что я рефлекторно зажмурился и приложил руку к глазам, однако, несмотря на это, я понял, что коралловые глаза смотрят на меня не моргая.

— Ты снова собираешься пренебречь крещением?

— …Да…

Мои глаза привыкли к свету, я опустил взгляд и кивнул.

Я продолжаю бороться, пользуясь каждой возможностью, которая мне выпадает, чтобы выбраться наружу. Очевидно, всё это ради поисков того, что я это я. Впрочем, в этот раз мне гораздо интересней судьба одной девушки. Силь.

Этот мир отличается от того, что помню я, но только она полностью из него пропала. И я не хочу принимать такую реальность. Не хочу верить в то, что она была плодом моего воображения.

Несмотря на то, что я готов использовать любое подходящее объяснение, чтобы сбежать от крещения, я на самом деле собираюсь тщательно исследовать город.

— …Омерзительно, — сказал наставник, окинув меня взглядом. — Не смей тащить за собой никого из-за своей жалкой попытки найти самоудовлетворение. Иди один.

— А? Но…

— Если тебя проклянут снова, всевышняя в тебе разочаруется. Твои попытки сбежать означают лишь то, что её любовь для тебя слишком тяжёлая ноша.

На лице наставника отразилось отвращение, бросив напоследок эту фразу, он развернулся и зашагал прочь. Я мог лишь растерянно смотреть на него.

— Наставник… Хедин…

— …

— Я… правда сумасшедший?

На поле уже начался бой. За окнами слышались боевые кличи и лязг оружия. Я опустил взгляд, не зная, что мне делать, что думать о себе.

— В своём ли ты уме, или нет, значения не имеет. — Он остановился, но не удостоил меня даже взглядом. — Продолжай двигаться. Только остановку тебе никто не простит.

Он развернулся и посмотрел мне в глаза. А потом оставил меня с этими словами.

Только после этого я наконец смог сдвинуться с места.

Парень продолжал колебаться и тонуть в сомнениях, но он уже начал двигаться в нужном Хедину направлении. Ощутив перемену, Хедин отправился к тем, кто должен был вести наблюдение.

— Ван, убери от Белла Кранелла всех наблюдателей.

— А?.. Ч-что вы имеете в виду?

Хедин пришёл в главный зал Паствы, чтобы отдать приказ наполовину полурослику и паре людей, которых он возглавлял.

— Кажется, экспедиция Паствы Локи возвращается с Глубинных Этажей. Об этом доложили шпионы, расставленные в Подземелье.

— Паства Локи?..

— Точнее, крупная группа авантюристов возглавляемая Тысячекратной Эльфийкой. Мы должны защитить песочницу богини.

Трое авантюристов, с которыми говорил Хедин, переменились в лице. Эльф передал им новые распоряжения.

— Мы направим им навстречу лично Хьёрн, но Подземелье слишком непредсказуемо, поэтому мы устроим на них засаду в Вавиле. Нужно удостовериться, что никто из них не уйдёт. Аллен и Гулливеры уже в пути. Вы присоединитесь к их группе.

— Как прикажете!

— Снимите всех наблюдателей с «Щедрой Хозяйки» и прочих ключевых постов. Нам нужны все сильнейшие авантюристы, чтобы убедиться, что никто из авантюристов Локи не сбежит. Новых наблюдателей я назначу лично.

Никто не сомневался в приказах эльфа, служившего командиром Паствы Фреи. Однако, прекрасно понимавший важность полученного приказа Ван, всё же задал вопрос:

— А что насчёт Белла? Наверное, строгое наблюдение за ним уже не требуется, но…

В глазах авантюристов Паствы Фреи, Белл превратился в живого мертвеца. Никто в Пастве уже не сомневался в том, что очень скоро парень сломается и подчинится божественной воле богини красоты.

— Проблем не возникнет, — коротко ответил Хедин. — Я лично за всем прослежу.

Несмотря на то, что в небе не было ни облачка, на улице было прохладно. Осень наступала быстрыми шагами, но сегодня для такого сезона был довольно холодный день, как будто уже наступила зима. Наверное, вдобавок к обычным лампам с магическими камнями, сегодня в домах зажгутся очаги.

Я смотрел перед собой. Все прохожие на главной улице были одеты очень тепло. Даже изредка попадающиеся авантюристы. Члены Гильдии, которых было больше, чем обычно, наверное, разносят по складам дрова.

— Глядите… Кроличья Лапка.

— Ого, Паства Фреи!..

Шёпот раздавался отовсюду. Но я уже к этому привык. Куда бы я ни пошёл, меня везде встречали любопытные и опасливые взгляды. Ни живущие в городе обычные люди и торговцы, ни авантюристы не подвергали сомнению того факта, что Белл Кранелл член сильнейшей Паствы Орарио.

Я уже устал опровергать всех вокруг. Устал каждый раз чувствовать уколы от их слов, поэтому шёл по главной улице, опустив взгляд в мостовую, пытаясь не обращать ни на что внимания. Я направлялся к зданию, которое стояло на пересечении главной, и одной из больших улиц.

«Щедрая Хозяйка».

— О! Вернулсмя! Белый кролик из фреевских!

— Сколько раз тебе говорить, не было здесь никого по имени Силь. Но ты не знаешь, что такое сдаваться, не так ли?

Когда я вошёл в таверну, Хлоя и Руноа, приветствовавшие новых посетителей, скривились. Я уже сбился со счёта, в который раз сюда захожу.

— А я помяла твой коварный замысел! Ты выдумал девчонку и притворяешься что ищешь её, чтобы клеить других девушек! Кмякой же ты подлец! У тебя было бы гораздо больше шансов, если бы ты покрутил своей миленькой змядничкой! Ладно, так и быть, подходи к задней двери тмяверны!

— Ты что себе навыдумывала, тупая кошка?

От их вечных распрей у меня на лице сама собой возникала улыбка. Но то, как они на меня смотрят, напоминает мне о том, что мы с ними незнакомцы. И на то, чтобы выстроить с ними новую связь, у меня нет сил. Ни физических, ни моральных.

— Если ты пришёл не дмя того, чтобы предложить мне свою змядничку, кыш! Топмяй давай!

— А ты совсем за словами своими не следишь, да?.. Впрочем, он и правда посетителям мешает. Если не собираешься ничего покупать, не мог бы ты уйти? У нас куча работы, а наша коллега-эльфийка так и не вернулась. Ещё и Аня никак не может собраться…

Холодный, деловой тон, которым говорила Руноа, резал меня без ножа. И насчёт Лю я тоже переживаю. Хотелось бы мне найти хоть что-то, что укажет, где её искать, но, в отличие от Силь, о ней хотя бы помнят. Потому поиск Силь для меня в приоритете.

Пытаться доказать, что кто-то, кого никто не знает, существует гораздо сложнее, чем найти человека, которого все помнят.

А Аня, судя по всему, болеет и пропускает работу и сегодня тоже.

— Чего вы там разболтались, тупые девки! Если у вас есть время на разговоры, значит вы отлыниваете от своих обязанностей!

— Ой! С-сейчас возьмёмся за работу!

Недовольный крик прогремел на всю таверну. Хлоя и Руноа вздрогнули, побледнели и ринулись на кухню. Я перевёл на владелицу заведения, Мию, удивлённый взгляд.

Какое-то время Мия молчала, скользнув взглядом мимо меня. Она посмотрела… наружу?

Наверное, я что-то не так понял, но, кажется, она опасалась, что кто-то может за ней следить. Всё это время она молча вытирала бокалы, готовя таверну к вечернему открытию.

Других посетителей и работниц не было. В зале остались только я и Мия. Воцарилось странное молчание.

— Парень.

Мия, не обратившаяся ко мне ни разу после Фестиваля Богинь. Однако, когда я уже не мог выносить напряжённого молчания и хотел его нарушить, она обратилась ко мне первой, не дав заговорить.

— А?

— Я не собиралась ничего говорить, из уважения к богине. Я давала слово, что не буду ей мешать, когда придёт время.

О чём она?..

— Но готова отвесить подзатыльник любому идиоту, который посмеет поднять руку на моих дурёх…

— Ч-что вы хотите этим сказать?..

— Я из Паствы Фреи.

Неожиданное заявление Мии лишило меня дара речи.

— Ты же слышал, что я отошла от дел в одной из Паств, так? — продолжила Мия. Я мог лишь смотреть ан неё округлившимися глазами. — В общем, я решила не помогать, так выражая своё сопротивление, но то, что я скажу дальше, можно назвать восстанием.

Впервые за долгое время Мия посмотрела мне прямо в глаза.

— Жизнь авантюриста не для тех, кто выбирает лёгкие пути.

У меня перехватило дыхание.

— Лучший это тот, кто остался в живых.

Руки начали дрожать.

— Верь в себя и оставайся на ногах.

Не обращая внимания на моё удивление, Мия смотрела мне в глаза и закончила свой монолог:

— …Беги, пока можешь бежать.

Мир начал обретать новые краски прямо на моих глазах. Несколько секунд я не мог сдвинуться с места, а потом, дрожащими губами попытался задать вопрос:

— …М-мия, это же…

Она перебила меня до того, как я успел договорить:

— Живо выметайся! Для таких, как ты, у меня еды нет!

— Что?!

— Мрачные и депрессивные авантюристы только вид портят и продажам вредят! Выметайся отсюда и не возвращайся, пока в себя не придёшь.

— П-простите!!!

Мия толкнула меня, вышвырнув из таверны. Её недовольные крики летели мне вслед, а я ринулся бежать, не зная, куда я бегу. Наконец, я замедлился и перешёл на шаг. Сердце бешено колотилось.

Дыхание пришло в норму, но сердцебиение оставалось слишком быстрым. Вертеть головой по сторонам я не могу, мир кружится перед глазами.

То, что она мне сказала… её слова…

«Жизнь авантюристов не для тех, кто выбирает долгие пути. Поначалу ты сражаешься за выживание».

«Лучший это тот, кто остался в живых, услышал меня? Каким бы жалким ты кому-то не казался, не дай себя убить».

Эти слова Мия сказала мне полгода назад, когда я только начинал…

Белл Кранелл из Паствы Фреи никак с Мией не связан. Это точно. Так почему? Просто совпадение? Мия знает, какое крещение я прохожу? Она решила подбодрить человека, который стал частью той же Паствы?

Или… у этих слов какое-то другое значение?

«Верь в себя и оставайся на ногах»…

Верить в себя и оставаться на ногах?..

Что она пыталась выразить? В чём она пыталась меня убедить? Может вернуться и спросить? Вряд ли она скажет мне что-то ещё. Не когда я в таком состоянии.

Она решила меня проверить? Нет, решила что-то мне передать?

Но… даже если она имела в виду именно то, о чём я подумал…

Моё тело разбито. Разум на грани истощения. Меня одолевает ощущение бессилия. Что я вообще могу?

Я помню всё, что привело к сегодняшнему дню. Никто меня не помнит. Никто меня не знает. Я просто не хочу больше ощущать эту боль. Я готов просто поддаться и остаться с богиней, разве есть что-то ещё…

— …Всё, что мне нужно, остаться на ногах.

Я ощутил, как сила наполняет мои руки. Как ладони сжимаются в кулаки. Колени, которые только что подгибались, обрели новую мощь. Израненное и побитое тело, которое ныло от боли, начало пылать изнутри.

— Всё, что мне остаётся, это верить в себя! И стоять на своём!..

Точно. Я авантюрист. Каким бы я ни был жалким. Каким бы я ни был никчёмным. Я могу лишь отчаянно цепляться за жизнь.

— А ещё я могу продолжить бежать!

И я побежал. Люди вокруг смотрели на меня с удивлением. Я нёсся сквозь толпу как безумец.

Несмотря на пылавшую после толчка Мии спину, я нёсся по городским улицам.

Мои чувства не поддавались логике. Голоса и перешёптывания, которые я слышал краем уха уходили в пустоту, я нёсся по улицам как бешеный кролик, которого подгоняет непонятное волнение. Пусть так, я не хочу перебарывать импульс, который во мне возник.

Вскоре, я перестал бегать кругами. Мне нужно перестать бояться того, что мне будет больно. В конце концов, остался кое-кто, кого я ещё не видел!

Задыхаясь, я продолжал бежать. Я верил в себя, размахивал руками и переставлял ноги, чтобы нести своё тело вперёд. В моей голове возник образ золотого цветка, который находится высоко надо мной, идола, которая похитила мой взгляд и моё сердце.

Я решил, что должен её увидеть.

— Гах… Айз!

Я окликнул девушку, которой восхищаюсь. Северный район города, я нашёл её неподалёку от высокого поместья хаотичной формы, расширяющегося засчёт кучи башенок. Это их территория, и раньше я даже не пытался подойти близко.

Задыхаясь после бега, я увидел, как девушка с длинными золотыми волосами медленно поворачивается в мою сторону.

— М? Это же?..

— Паства Фреи, почему ты никак не запомнишь?

— А, точно, это какая-то там ножка, да? Парень, с которым Локи сказала быть настороже!

Айз была с Тионой и Тионэ.

Я встретил их на перекрёстке. Нас окружало множество людей. Тиона и Тионэ смотрели на меня с подозрением, а Айз, к которой я обратился, выглядела удивлённой.

— Зачем кому-то из Паствы Фреи понадобилась Айз?

— Эй ты, какое у тебя к нам дело?! Хочешь на драку нарваться, или как?

— Ой…

Я совсем забыл, что Паства Локи и Паства Фреи давние соперники.

Во взглядах сестёр-амазонок я заметил открытую враждебность. В их глазах я Белл Кранелл из Паствы Фреи, и это логичное отношение.

У меня опустились плечи. Осознание опустилось на меня тяжёлым грузом. Я стоял на перекрёстке и смотрел на них.

Если она тоже меня отвергнет, если посмотрит на меня тем же взглядом, что и Тионэ… Если не вспомнит, как Тиона, которая всегда звала меня аргонавтиком… Если это случится, скорее всего, пламя, которым пылает моя спина угаснет навсегда.

Моё и без того надломленное сердце разлетится на мелкие кусочки, и в следующий раз я уже не смогу сопротивляться теплоте богини.

Пот побежал по моей спине. Сердце билось так, что, казалось, оно сейчас вырвется из груди. Язык не слушался, я не мог заговорить, как бы мне не хотелось.

Наконец, набравшись решимости, я посмотрел в её золотые глаза.

— Айз… ты меня знаешь?

— …

— Ты помнишь, то, что было?!

— …

Вопрос, который я задавал слишком много раз.

Все в Пастве Гестии, работницы «Щедрой Хозяйки», дети в приюте на улице Дедала, множество богов и богинь… все они глядели на меня с удивлением и отвергали. В какой-то момент отчаянье обратилось в нерешительность, которая парализовала моё горло и конечности.

Но я решился выкрикнуть эти слова снова, в последний раз отогнав отчаянье и нерешительность. Я обнажил те чувства, которые в моей душе были незаменимы.

Айз смотрела на меня.

— Что ты несёшь? Убирайся. Мы с вами никаких дел не имели, и не собираемся.

— Идём, Айз.

— А…

Сёстры отвергли меня прежде, чем Айз успела отреагировать. Они встали между нами и потянули её за руки мимо меня.

Тело перестало меня слушаться. Я не смог даже протянуть руку, чтобы её схватить. Я опустил голову. У меня задрожали ноги. В ушах стоял только стук моего сердца.

Надеяться не на что.

Пламя, гревшее мою спину начало тонуть в отчаяньи, но…

Проходя мимо, она взяла меня за руку.

Я поднял на неё взгляд. И увидел широко открытые от удивления золотые глаза. Айз остановилась, и сжала мою руку крепче.

— А-Айз?

— Э-эй, ты чего?

Тиона и Тионэ были озадачены, переводя взгляды с Айз на меня и обратно.

Весь мир вокруг замер для меня. В моём взгляде отражалась только она и никто больше. Я не смог выдавить из себя ни слова.

Её губы дрогнули.

— Т…

На несколько секунд она поражённо замолчала, а потом…

— Ты не хочешь потренироваться?

В три голоса, я и сёстры-амазонки воскликнули: «Что?» Наши челюсти отвисли, мы уставились на Айз, которая задала самый странный из возможных вопросов. Не обращая внимания на нашу реакцию, Айз попыталась объясниться:

— Я… я много раз кого-то оглушала…

— А?

— А потом кто-то лежал у меня на коленях…

— Стой…

— И когда этот кто-то очнулся, я оглушила его снова.

— А-Айз?!

Мы с сёстрами-амазонками замерли, не зная, как реагировать, а Айз на мгновение закрыла глаза и поморщилась, будто что-то причиняло мне боль, а потом наклонилась ко мне.

— Мне кажется, что я тренировалась с кем-то на городской стене.

— !..

— Как будто я его учила, и научилась чему-то у него.

Казалось, что она не может выразить свои эмоции. Казалось, что она по кусочкам собирает сон, который никак не может вспомнить.

Девушка, которой я восхищаюсь, ответила на мой зов.

— Мне кажется, что я кого-то помню… кого-то, кто дал обещание стать сильнее.

Я вспомнил чувства, которые принесла мне наша предрассветная встреча, после случая с Ксеносами.

Белл Кранелл давал Айз Валленштайн клятву. Обещание своей решимости. Тем утром я побежал снова…

…Ааааааа.

Колени подогнулись. Я рухнул на мостовую, но совсем не от отчаянья, а от надежды. От чувства свободы, оттого что я больше не скован. Оказавшись на коленях, я схватил её руку обеими руками и, содрогаясь, прижал её ко лбу.

Я услышал несколько удивлённых возгласов. Прохожих, которые нас окружали, поразило это зрелище. Но это не имеет значения.

Из глаз, спрятанных за прядями волос, слёзы падали прямо на колени. Сомневаюсь, что зрелище со стороны было сколько-нибудь приятным. Вроде рыцаря, припавшего на колено перед принцессой, принося ей клятву. Я рыдал как ребёнок, и в очередной раз чувства к той, которой я восхищаюсь, стали крепче.

Только и всего.

— …

— Ты… в порядке?

Сколько я просидел в таком состоянии? Я отчаянно пытался унять рыдания и взять под контроль бешено колотящееся сердце. Я вытер слёзы и поднялся на ноги.

Айз была поражена. Может быть, она даже не помнит, что именно говорила, и как мы оказались в таком положении. Но мне достаточно и этого.

Тиона и Тионэ ошарашенно смотрели на нас. Я взглянул в золотые глаза стоявшей передо мной девушки и искренне признался.

— Я очень рад, что именно тобой я восхищаюсь.

Моё лицо было ещё мокрым от слёз, но я всё равно улыбнулся.

— Встреча с тобой была лучшей случайностью в моей жизни.

Озадаченно смотревшая на меня Айз прижала свою тонкую руку к груди.

Я улыбнулся на прощание, а потом позволил пламени решимости, разгоревшемуся во мне с новой силой, меня направить.

— Я пойду.

С этими словами, я оставил Айз и сестёр позади.

Моё тело набирало скорость, я пробегал мимо одного человека за другим, став быстрее, чем кто бы то ни было, ощущая как мир несётся мимо меня.

Впервые за долгое время я позволил чувствам взять над собой верх.

Подогреваемый разгоревшимся вновь пламенем решимости, я решил удостовериться в чуде, которое даровала мне девушка, которой я восхищаюсь. Я решил убедиться в пути, которым я иду.

Я рванул к полю битвы, на котором меня ожидали отважные воители.

…Мне показалось, что тот, кто должен был за мной следить всё это время отворачивался.

Очередной удар, очередной свист клинка, рассекающего воздух.

Я прицелился в ромфею, пытавшуюся меня разрубить, и изо всех сил ударил её сбоку базилардом.

Подгоняемый пробудившимися во мне эмоциями, я ворвался в яростный бой.

— Хьях!

Искры полетели от лезвия, в глазах наставника я заметил удивление.

Солнце, освещавшее Фольквангр, уже клонилось к западу. Вернувшись в мир эйнхерий, мёртвых воителей, я тут же бросился на поле боя.

Десяток раз меня уже свалили. Постоянные атаки покрывали моё тело ранами, прибавляя работы стоявшим неподалёку целителям. Но, несмотря на это, я больше не был сломлен.

Инстинкт выживания и страх смерти я усилием воли превратил в решимость, питавшую пламя в моей груди, и с боевым кличем бросался в новый бой.

— Хааааааааааа!

Я нанёс удар кинжалом снизу вверх правой рукой, а потом дополнил его горизонтальным ударом баселарда в левой. Оба удара отразила крутящаяся ромфея, из-за скорости казавшаяся скорее веером, чем клинком, но я продолжал наносить удары.

Металл бил о металл, звон клинков разносился над полем. В какой-то момент, звон оружия начал стихать, только мы с Хедином продолжали сражение.

Члены Паствы Фреи останавливались и опускали оружие, сосредоточиваясь на просмотре нашего поединка.

Хет и остальные целители не сводили с нас взглядов. Хегни, который был частью сражения считанные секунды назад, отступил от нас на несколько шагов.

Всё своё внимание я сконцентрировал только на противнике, который остался передо мной, напрочь забыв о том, что сотни глаз сейчас следят за каждым моим движением.

Ромфея летела в мою сторону, со свистом рассекая воздух. Я сбил её с курса, изо всех силы ударив по ней кинжалом сбоку. Благодаря этому оружие едва скользнуло по моей коже, а у меня появилась возможность перейти в контратаку. И я её не упустил. Сполна используя свою скорость, я набросился на Хедина ураганом ударов.

Я наконец использовал технику, которую перенял у неё тренировками и подражанием движений!

Блеск стали со всех сторон, разводы клинков отмечающие все атаки до единой. Кинжал и баселард в моих руках мелькали, меняя стороны и направления, а я продолжал поток ударов. Наставник блокировал все удары до единого, несмотря на молчаливое удивление, с которым он на меня смотрел.

В ураган ударов, который мог показаться отчаянным, потому что сражаюсь я против одного из сильнейших авантюристов, я вложил всё, что получил от тренировки на городской стене.

Вспомнил.

Я вспомнил!

Я вспомнил всё!

Я вспомнил, как принцесса меча отражает удары противников, сбивая их оружие с траектории своим оружием. Вспомнил скопированный у Айз стиль боя, которому я подражал, пытаясь стать к ней хоть немного ближе! Её опыт и отражение, которое заметила Фрина в бою со мной!

Моё тело не забыло того, чему меня обучила девушка, которой я восхищаюсь.

Нет, я не Белл Кранелл из Паствы Фреи, я не могу им быть!

Не важно, сколько раз меня отверг этот мир, пусть даже все божества и люди про меня забыли, техника и навыки, которые я перенял у принцессы меча, укоренились в моих теле и разуме. Наши с ней встречи и тренировки на городской стене были настоящими! Уроки, которые я у неё получил, остались в моей мышечной памяти.

И не только они.

Ван это заметил, привычку поднимать правую руку. На глубинных этажах Лю первая указала мне на этот недостаток и предложила несколько советов!

Как я мог не заметить этого раньше? Как я мог ошибиться и принимать все заслуги в бою за свои? Почему я был таким эгоистом?

Я же слабак, и ничего не смог бы добиться в одиночку! Я стал тем, кто я есть, благодаря помощи стольких людей!

Я Белл Кранелл из Паствы Гестии!!!

Это единственный возможный вывод. Теперь я заново могу отследить путь, который прошёл, и теперь у меня есть твёрдая почва под ногами. Все те битвы, которые я пережил, все они оставили свой отголосок.

Не бояться и не отводить взгляд! Я не собираюсь закрывать глаза и ничего не замечать! Я вспомню то, чему она меня учила и снова стану тем, кем я был всегда!

— Вступайте в вечную битву, несокрушимые солдаты молний!

Я отклонил мощный удар ромфеи, разорвал дистанцию, и наставник тут же принялся читать заклинание, намереваясь нанести прямой удар.

— CaurusHildr!

Средняя дистанция. Не обращая внимания на то, что он может попасть в зону поражения своего же заклинания, наставник нанёс удар. Трещащий и грохочущий шквал готовился обрушиться на меня безжалостным дождём.

В ответ я завопил: «Вспышка!»

Восемь алых разводов столкнулись с разрядами белых молний. Перебить все летящие в меня бледные удары не получится, но мне нужно было отменить хотя бы пару. Несколько огненных шаров влетело в белые разряды, и они друг друга отменили.

В то же самое мгновение я скользнул вперёд, изворачиваясь, чтобы пролететь в открывшийся проход. У меня обгорело плечо, несколько молний скользнули по моей коже, но мне удалось прорваться сквозь электрический заслон.

Коралловые глаза наставника округлились. Не давая ему опомниться и предпринять ещё что-нибудь, я нанёс удар баселардом. Светлый эльф с лёгкостью отразил выпад, в который я вложил все свои силы.

— Гххх?!

Взмах ромфеи перехватил тянущийся к нему баселард и выбил его из моей руки.

Этого было мало. Я преодолел мощнейший магический залп и застал его врасплох, но этого оказалось мало, чтобы нанести удар одному из сильнейших.

Моё тело вздрогнуло от мощи его удара, я открылся. Глаза наставника блеснули, он направил в меня оружие.

На мгновение я забылся. Казалось, само течение времени остановилось, моя душа начала пылать, наведя разум на воспоминание.

Они уязвимее всего, когда наносят решающий удар.

Знакомый голос в моей голове сказал слова, которые я уже слышал.

Когда окажешься загнан в угол!..

Я провернулся в воздухе. Глаза наставника округлились, перед тем как исчезнуть из моего поля зрения. А я набрал обороты и по инерции пролетел дальше. Клинок ромфеи скользнул по моей спине и распорол кожу. Что с того? Пытаясь повторить движение, которое она когда-то сделала, я поменялся с наставником местами и оказался за его спиной!

— …Вот и мой шанс!

Я вспомнил то, чему она меня учила, и перехватил кинжал в моей правой руке для удара. Не обращая внимания на ноющую боль в коленях, я сделал самый быстрый удар с разворота на который только был способен.

Атака была из слепой зоны… и всё равно, наставник на него среагировал. Вздрогнув, он бросился в сторону, уходя с дистанции моего удара благодаря своим сверхбыстрым рефлексам.

Я вложил в этот удар всё, что у меня было, но задел лишь воздух.

Мы с наставником приземлились практически одновременно, между нами оказалось довольно большое расстояние. Наконец упавший баселард наполовину вошёл в землю, его лезвие поблёскивало красным в свете заходящего солнца.

Моё тело было изранено, а дыхание сбито. Наставник, впрочем, даже не повёл бровью, молча взирая на моё отчаянье. Только вот…

Смотря на меня в свете заходящего солнца, он поднёс к лицу руку и вытер щёку пальцем.

— Он ранил… Хедина… — едва различимо пробормотал Хегни.

Когда остальные осознали, что произошло, по полю Фольквангра прокатилась волна поражённых возгласов.

Хет выглядела так, словно не могла поверить собственным глазам. Она переводила взгляд с наставника на меня и обратно.

На прекрасном эльфийском лице виднелся небольшой порез. Капля крови покатилась по белой щеке. Только и всего. Одна царапина. Но я его достал.

Удар, в который я вложил весь свой опыт, и все свои силы. Лучший удар, на который способен Белл Кранелл, его зацепил. Я доказал, что был учеником той, кем я восхищаюсь. Тяжело дыша, я сжал руки в кулаки.

— …

Наставник стёр каплю крови пальцем. Он не сводил с меня своего взгляда. Посмотрев ему в глаза, я сказал:

— Наставник… я, это я.

Кто бы что ни думал, что бы ни случилось дальше, меня переполнили чувства, и мне захотелось кричать.

— Я Белл Кранелл!!! — мой собственный голос прокатился по полю Фольквангра.

Все вокруг затихли. Больше не было удивления и перешёптываний. На какое-то мгновение все забыли, что они видели, слышали, всё, что касалось реальности и иллюзии.

Заходящее солнце блеснуло. Его свет на мгновенье обжёг мне глаза, я сощурился. И в это самое мгновенье, когда я был ослеплён светом заходящего солнца, как мне показалось, я увидел едва различимую улыбку на губах наставника.

— Что за чушь ты несёшь? Не задирай свой нос из-за жалкой царапины!

— Оугф?!

— Оставь свою жалкую радость хотя бы до того момента, как повредишь мне одежду.

Я несколько раз моргнул слезящимися глазами. Наставник оказался прямо передо мной, и ударил меня ногой в живот. Все свои силы я вложил в тот удар, так что защититься я не мог. Отлетев на несколько метров, я беспомощно рухнул на землю.

Что же, наставник нисколько не изменился!..

— Хотелось бы мне покарать тебя за излишнюю гордыню, но уже закат. Возвращаемся.

Наставник развернулся и пошёл к поместью. С остальных членов Паствы будто кто-то снял заклятие, они начали переговариваться и тоже двинулись в сторону Фольквангра.

Многие бросали на меня взгляды, перед тем как двинуться в поместье на холме. Даже Хет, обычно наблюдавшая за происходящим молча. Даже Хегни, убравший меч в ножны на ходу.

Отбрасываемые в свете заходящего солнца тени воителей утонули в зелени луга. Сцена, которая в первый раз пробудила во мне отчаянье, сейчас породила совсем другую эмоцию.

Я упёрся руками в землю, чтобы подняться. Между моих пальцев наверх тянулись несгибаемые белые цветы.

Сквозь окна проникал красноватый свет. Заходящее солнце било в лицо молчаливого божества.

— Всевышний Гермес, сколько можно сидеть просто так?.. Почему вы никак не заполните бумаги?

— …Ой, прости.

Гермес наконец оклемался и ответил на вопрос одного из своих последователей, боевого тигра Фальгара.

Комната была украшена множеством карт, как земли, так и суши, как и подобало комнате божества-путешественника, собравшего Паству Гермеса.

Сам бог сидел в своём кресле перед кипой разнообразных бумажек, которые Фальгар складывал у него на столе. Бумаги не падали на пол благодаря тому, что бог прижимал их шахматными фигурами, песочными часами и прочими вещами, оказавшимися у него под рукой.

— Если вы продолжите думать о чём-то другом, у нас начнутся серьёзные неприятности… И что вы будете делать тогда?

— Всевышний Гермес, прошу вас, соберитесь.

Фальгар выглядел измождённым и уставшим, рядом с ним возникла чинтроп Лулуне, открывшая дверь ногой, потому что в её руках была ещё одна кипа бумаг.

Паства Гермеса служит посыльными и торговцами информацией, а также помогает путешественникам и ведёт дела с торговцами и исследователями всех мастей. Именно поэтому, количество документов и бумаг, которое приходится рассматривать последователям и самому божеству не поддаётся исчислению. Временами нагрузка на членов Паствы гораздо выше, чем на работников Гильдии.

— И Асфи всё не возвращается.

— Если точнее, она пропала без вести… хотя, количество откликов фалны не уменьшилось, значит она жива. Но куда же она тогда запропастилась?

Гермес и без того никогда не был трудоголиком, но сейчас всё начало принимать очень серьёзный оборот. В первую очередь потому, что очень способной и прилежной главы Паствы, которая разбиралась с большей частью бумажной волокиты, на месте не было.

Лулуне и Фальган взвыли от количества работы, которая на них свалилась, а горы бумаг продолжали разрастаться. Это лишний раз помогло им понять, насколько хороша в своём деле была Асфи.

— На нас ещё и задачу по доставке дров в этом году свалили… почему Гильдия не назначила на неё Паству Ганеша, как обычно, — недовольно пробормотала Лулуне, опускаясь на ближайший стул.

Услышав эти слова, Гермес приложил руку к подбородку и задал себе вопрос.

…Неужели я в петле?

Вопрос мог показаться абсурдным, но на лице божества не было и тени улыбки, совсем наоборот, капля холодного пота побежала у него по затылку.

Сколько уже? Когда кажущиеся обычными дни стали такими странными?

Гермес заметил.

Несмотря на вмешательство потусторонней силы, Гермес осознавал, что дни, которые он проживает, нормальными назвать никак нельзя. Божество никак не могло уловить, в чём именно состоит это ощущение. Все жители Орарио, казалось, ничего не замечают, ни божества, ни авантюристы. Он был единственным, кто приблизился к истине.

У меня есть доказательства. Что-то скрывается в тени обычной повседневности. Точнее, что-то не сходится в том, чем я занимался последние полгода и, тем, чем я занимаюсь сейчас…

Локи и Гефест не могли заметить странностей. Только божество, регулярно покидающее город, осознавало странность мира.

Я не мог оставаться на месте так долго, ни разу не отправившись за пределы городских стен. И всё же последние полгода я находился в Орарио… нет, не полгода, четыре месяца… Я мог прекратить путешествовать только потому, что что-то удерживало меня в городе. Что же это могло быть?

…Понятия не имею. И дело не в том, что я не могу вспомнить, я буквально не могу ухватить суть.

Гермес тяжело вздохнул, погрузившись в размышления. Он впервые попытался взглянуть на что-то противоестественное, с точки зрения наблюдателя и решил, в его сознание произошло какое-то вмешательство. Божество не могло осознать, какие ограничения на него наложены.

Неоспоримое доказательство — это то письмо, которое я получил…

Открыв ящик с правой стороны своего стола, Гермес достал письмо. Рука божества задрожала, когда он его поднял. На конверте не было ни отправителя, ни обратного адреса.

Всё так же, как и раньше?

Увидев письмо, которое шло с грубым наброском, которое ему доставили, Гермес был поражён.

…Как я мог забыть о поддержании связи с Зевсом?

Благодаря этому письму Гермес вспомнил, что регулярно поддерживал связь с божеством, которое давно покинуло Орарио.

Гермес никому не позволял заподозрить об этой связи. Он иногда разносил эти письма лично, из уважения к давней связи с великим богом и в память о том, что на небесах сам Гермес был богом-посланником. И об этой тайне он не позволял узнать никому.

Однако, на целых три месяца Гермес забыл о поддержании этой связи и отправке писем. Точнее, бога не покидало ощущение, что причиной была не забывчивость. Где-то в уголке разума Гермеса не оставляла мысль о том, что несколько месяцев он не мог найти на это времени.

А это означало, что последние месяцы не могли пройти в покое и порядке. Только это было достойным объяснением того, что хитрый и сообразительный бог посланников не отправлял писем.

Проблема заключается в том, что я не припомню, чтобы в последние месяцы случалось хоть что-то. В записях Гильдии также нет никакой информации о том, что могло происходить. Мне остаётся только цепляться за соломинку, но я заметил, что документы переписывались наспех, как будто кто-то их подделывал и изменял. Что же тогда до моих воспоминаний? Единственное правдоподобное объяснение заключается в том, что кто-то изменил их так, что я этого не заметил.

Последние три месяца… Гермес никак не мог вспомнить случая с Ксеносами, нахождения Кносса и того, что он лично участвовал в подчищении концов после таких невероятных аномалий. Поскольку кое-кто изменил целый город, Гермес помнил об этих событиях, но никак не мог их осознать. Бессознательное подчинение мешало сознательной части божества замечать несостыковки и несоответствия.

Скорее всего… мои мысли каким-то образом зациклены!

К углу стола Гермеса было приколото множество записок. Все они, до единой были сорваны. Всего, Гермес насчитал семьдесят две бумаги. А рядом со столом Гермес заметил чёрный пепел, доказательство того, что некоторые из его коротких записей были сожжены. Разумеется, божество не помнило, ни как эти записки были сделаны, ни как они были сожжены.

Он обратился к Фальгару и Лулуне, но они настояли на том, что ничего на его столе не трогали, и Гермес не заметил в их словах лжи. Единственный, кто мог избавиться от этих записей, это сам Гермес.

Он сжигал записки. Но писал их снова и снова, отчаянно пытаясь сообщить что-то самому себе. И единственным объяснением было…

Для удобства, назову его прошлым собой. Итак, прошлый я также, как и я сейчас заметил, что что-то с этим миром не так. И он написал об этом записку, но, подчиняясь неведомому правилу, он потерял сознание и избавился от этой записки!..

Божественная дедукция помогала преодолевать силу застилающего глаза очарования. Однако, если Гермес перейдёт определённую черту, то он забудет всё и уничтожит все признаки и следы того, о чём он догадался.

И сброс воспоминаний из-за того, что Гермес пришёл к какой-то мысли произошёл не меньше семидесяти двух раз.

Придя к такому заключению, Гермес ощутил, как по его коже пробежал холодок.

Провернуть что-то подобное, да ещё и так, что даже божества не заметили подвоха!..

Фальгар и Лулуне озадаченно смотрели на Гермеса, ошарашенного осознанием, что даже богов кто-то смог обратить в своих марионеток.

— Слушай, Фальгар, а я не просил тебя оставить мне сообщение?

— …Снова вы об этом, всевышний Гермес? Сколько можно? Я уже со счёта сбился, сколько раз вы меня спрашивали.

— Тебе ли не знать, что для нас, божеств, это всего лишь игра… так что я там тебе говорил?

— Хааах… «Петля», «сброс», «не только я», «Лулуне следующая». Какой-то случайный набор слов.

Фальгар измученно вздохнул. Гермес погрузился в раздумья.

Скорее всего, старый Гермес также понял, что его записки не найдут адресата и пытался сменить метод связи, который не сработал. И новым методом стала передача сообщений через своих последователей.

Скорее всего, они изменены так же, как и я… но раз они передают сообщения, ничего об этом не подозревая, значит установленное правило строго касается определённой темы.

Первое сообщение было у Фальгара, потом у Лулуне, следующее у Мерилла… старый Гермес боялся, что воспоминания последователей также будут сброшены, так что передавал необходимый минимум слов на человека, и ограничивал сообщения отдельными словами и мыслями, полушутливо заявляя, что ему, как божеству, захотелось покапризничать, чтобы убить время.

И собрав всё воедино…

Петля в мыслях, сброс, и это происходит не только со мной. Мир был изменён. Влияние поразительных масштабов. Никто этого не помнит. Не воспринимается определённая часть информации. Точнее, что-то было исправлено в сознании…

Гермес вздрогнул. Сколько уже пало Гермесов, чтобы передать эти разрозненные клочки следующим Гермесам? Ему захотелось похвалить своих предшественников, за то, что они так много успели раскрыть. А заодно и ухмыльнуться тому, с каким рвением он взялся за эту непосильную задачу.

Но прямо сейчас я осознаю изменение мира, и мои мысли ничто не ограничивает. Если верить старым Гермесам, существует одно, или несколько нерушимых правил. И если я такое правило нарушу, то потеряю память и цикл повторится…

Каким бы шутливым и легкомысленным ни был Гермес, он остаётся божеством. Даже находясь под могущественным очарованием он смог очень близко подобраться к истине, не полагаясь на других людей и даже на себя. Несомненно, он был одним из самых сообразительных представителей верхнего мира.

Скорее всего, можно безопасно размышлять, пока не подозреваешь нарушения правил. Любое прямое подозрение станет пересечением черты. Как только кто-то приблизится к разрушению установленных в Орарио мировых правил, или будет угрожать целостности выдуманного кукловодом мира, он станет бездумной марионеткой. Скорее всего, мысль о том, кто именно создал такое пространство также будет под запретом.

Божества всеведущи. Они могут выдвигать предположения о том, что именно случилось, но вряд ли им было бы позволено пересечь определённую черту. Гермес начал ограничивать свои мысли таким образом, каким не смог бы обычный смертный, подвергая себя божественной дисциплине и избегая любых нежелательных скачков в воображении.

Осознав, что эта мысль также стоит передачи, и что дальнейшее расследование снова может превратить его в марионетку, Гермес передал несколько слов своему последователю, Тэйну, который озадаченно уставился на божество. Смертный подумал, что его богу снова захотелось подурачиться.

Итак, кто-то или что-то способное изменить даже божеств, однако применяемое без использования арканума. Единственное, что приходит на ум, это то безумное вино или её… вот чёрт.

Мысли Гермеса сбросились в двести тридцать третий раз.

Таким образом, постоянно приходя в себя и теряясь, Гермес прожил очередной день. В одной и той же манере он проходил один и тот же мыслительный процесс, находил оставленные предыдущими Гермесами подсказки, и всё быстрее находил ключи. Он замечал странность мира, и раз за разом заставлял Фальгара и остальных играть в свою «безумную игру», как думали его последователи.

Наконец, пресытившись, Гермес покинул дом своей Паствы в одиночку, не взяв с собой охраны.

— Да ладно, я же Гермес, разве нет? Я выше всего остального, никогда ничего не воспринимаю всерьёз, и у меня всё получается по щелчку пальцев… как так вышло, мне пришлось взяться за что-то всерьёз?.. Я как какая-нибудь Асфи или Такемиказучи…

Припомнив свою последовательницу и другое божество в грубоватом ключе, Гермес вздохнул. Ему очень хотелось пойти и оторваться на Такемиказучи или каком-нибудь подобном божестве, но Гермес себя остановил. В конце концов, если щуплый Гермес начнёт потешаться над богом войны, он окажется на улице, лицом в мостовой.

Когда Гермес выходил из дома Паствы, начинался вечер. Немного развеявшись и придя в себя, божество окинуло взглядом улицы, которые заливало заходившее на западе солнце. Множество жителей и авантюристов, вернувшихся из Подземелья, спешили в бары и возвращались по домам.

Гипотетически, если предположить, что я оказался в созданной кем-то песочнице… Судя по тому, что происходит вокруг, создатель хочет поддерживать мир и порядок в этом мире.

Понять, будет ли мир и покой царить какой-то определённый промежуток времени, или таким создатель и хотел видеть этот мир, не представлялось возможным. Однако, было ясно, что создатель песочницы не хотел обращать обитателей мира смертных в безвольных кукол. То, что Гермес и остальные сохранили свободу воли, было тому подтверждением.

Оставить Орарио неизменным городом героев… Скорее всего причина кроется в том, что виновник решил изменить мир ради чего-то или кого-то так, чтобы изменения были незаметны. Этот мир должен стать для кого-то раем и темницей. Вот какова природа этой песочницы.

И как только у кого-то возникает мысль, которая способна навредить устройству этого мира, тут же происходит перезагрузка. Гермес понимал, что ничего хорошего это не сулит. Все пути решения были для него заблокированы.

Гермес пришёл к заключению, что даже если у него получится угадать назначение этой песочницы, без полного понимания установленных правил, освободиться у него не получится.

Загадка, которую невозможно решить. Гермесу был поставлен шах и мат. Оказавшись жертвой этого мира, он не мог освободиться. Попытки вырваться были бесполезны с самого начала.

Мне нужен хоть какой-то план. Какой-то указатель, которому я мог бы следовать не задумываясь.

Божеству оставалось только надеяться, что он получит какую-то помощь со стороны, и что за пределами этого мира есть кто-то, кто с ним борется. Кто-то, кого ещё не поставили в безвыходное положение.

По своей собственной воле Гермес ничего сделать не мог. Скорее всего, любой его замысел окажется прямым нарушением правил и приведёт с сбросу его разума. В подобной ситуации, божеству осталось лишь искать помощи, чтобы вырваться.

Гермесу оставалось ждать, что кто-то извне предложит ему указания, которые не вызовут у него подозрений, не заставят его выполнять каких-то противоестественных действий и не нарушат повседневной рутины.

Прекрасно понимая, что размышления, сами по себе, ничего не принесут, Гермес снял шляпу.

— Ну же, первый я… ты же Гермес, ты должен был хоть что-то подготовить, не так ли?..

В полях своей шляпы Гермес вдруг заметил клочок бумаги. Пустой кусочек бумаги, который был разорван напополам, судя по разрыву. Именно этот клочок, наравне с письмами одного древнего божества служил для Гермеса знаком, что с этим миром что-то не так. Гермес в очередной раз задумался о действиях прошлого себя.

Сам по себе, этот клочок бумаги был бессмысленным, и становясь марионеткой, Гермес даже и не думал его уничтожать. Скорее всего, первый Гермес, до того, как оказаться в безвыходном положении написал что-то на другой части бумаги. И кому-то её передал.

По крайней мере, Гермесу нынешнему оставалось только надеяться, что это правда.

Помимо того, что последние месяцы я не выезжал из Орарио, остаётся ещё пропажа Асфи… Может быть, Асфи это ключ?..

Гермес был ужасно в себе разочарован из-за того, что он, будучи всезнающим богом, вынужден полагаться на случай и крохи полученной информации.

Он огляделся. На улице, по которой он шёл, было полно людей, несмотря на сумерки. Гермес не заметил подозрительных теней. Впрочем, он мог попросту не замечать, что за ним следят.

Божеству не хотелось верить в то, что за ним наблюдают, но позволить кому-то заподозрить его в том, что он заметил странности этого мира он не мог. Вместе с тем, ему нужно было прояснить Асфи, которую он считал ключом, что он что-то заподозрил. Если он этого не сделает, наверняка девушка и не подумает с ним связаться.

Задача была непростой. Доведя себя практически до головной боли, Гермес наконец остановился. Наблюдает ли за ним Асфи? Может быть, прямо сейчас она рядом? Шансы были невелики, но Гермесу оставалось лишь пытаться.

Подняв взгляд в закатное небо и прищурив глаза, Гермес сказал:

— Асфи… я тебя люблю.

Его голос не был громким, он почти прошептал эти слова:

— Пожалуйста… вернись ко мне.

Прохожие начали одаривать его удивлёнными взглядами. Некоторые зверолюди бросали на бога подозрительные взгляды, услышав его бормотание. Эти слова Гермес абсолютно точно, ни за что бы не сказал, будь он в своём обычном состоянии.

Божество решило, что только так оно может связаться с Асфи незамеченным. Со стороны могло показаться, что он одержим своей последовательницей и своим эго тоже, но самому богу было на это плевать.

Гермес искренне и совершенно без прикрас обнажил чувство, которое иначе никогда бы не показал. Если никто ему не ответит, он просто уйдёт в другой конец города и прошепчет эти слова снова. Он будет ходить по улицам и признаваться своей последовательнице в любви.

Если будет необходимо, то он будет заниматься этим до победного конца. Отчаявшись услышать ответ здесь, Гермес приготовился идти на другую главную улицу города.

— …Северная улица, стенд с закусками из картошки.

Мимо скользнул кто-то невидимый, прошептав эти слова на ухо Гермесу. Голос смешался с обычным уличным шумом. Если бы кто-то услышал это указание, то принял бы его за какой-нибудь бессмысленный обрывок разговора.

Глаза Гермеса округлились, ему захотелось сделать резкий разворот, но он себя остановил. Даже если он сейчас повернётся, Асфи невидима. Встретиться с ней он не сможет. Потому, привычно улыбнувшись, Гермес отправился туда, куда было сказано.

В сердцах, впрочем…

Спасибо, Асфи. Ты же знаешь, что слова про любовь — это правда?

Ускоряясь, Гермес, как ему показалось, услышал бормотание.

— Худший из худших. Приди уже в себя… безнадёжный божок.

Гермес улыбнулся чуть шире, представляя раскрасневшееся лицо последовательницы, смотрящей на него со слезами в глазах.

— Ого, Гермес! Как вовремя! Умоляю, купи у меня закусок и побольше!..

Оказавшись на месте, Гермес услышал бодрый голос. Одетая в униформу Гестия, зазывала всех прохожих, лишь бы хоть что-то продать.

— Слушай, я тут слишком много рабочих дней пропустила, и у меня теперь проблемы! Меня могут уволить, если я продажи не разгоню!

— Хах, даже не представляю, с чего бы ты устраивала себе выходные, но удачи. Если лишишься работы, тебе очень долго придётся подыскивать себе новое занятие. Впрочем, ладно, в память о старых добрых временах возьму у тебя чего-нибудь. Что посоветуешь?

— Вот это! Гипер-ультра комбо Дзяга Мару Делюкс! В сто раз дороже обычных закусок, но ты же купишь, чтобы меня поддержать, правда? Ну купи, пожалуйста, пожалуйста!..

— Л-ладно…

Услышав про цену, Гермес едва не отшил миниатюрную богиню на месте, но протянутую Гестией закуску, его руки схватили рефлекторно, сами собой.

Гермес отметил, насколько усталой и измождённой была Гестия и, всё же, отдал в сто раз больше денег (3000 валис) за предложенную картошку. Попрощавшись с Гестией, он впился зубами в гигантский перекус и, не без труда, разобрался с огромной порцией еды. После этого Гермес скользнул в один из тёмных переулков.

Прислонившись к стене, Гермес изучил несколько бумаг, в которые была завёрнута переданная ему картошка. Одной из перепачканных маслом бумажек оказалась половина того самого клочка, хранившегося в него в шляпе.

«Обрати Орарио в очаг».

Прочитав послание, Гермес расплылся в улыбке. Он узнал собственный почерк. Первый Гермес пал, но оставил план действий, который выведет его повторяющейся петли.

— Да, точно, вот это на меня похоже.

На другой бумаге было указано несколько мест, которые Гестия подписала хранилищами «материалов», для создания очага.

Вернув привычную, хитроумную улыбку на лицо, Гермес зашагал по улицам. Он ни о чём не думал. Ему больше не о чем было беспокоиться. Он просто сделает свою работу, представляя, как именно она повлияет на этот мир. Он не нарушит ни единого правила.

— Значит, создаём очаг.

Это случилось спустя три дня после того, как Персей заметила изменение в крещении Паствы Фреи и за три дня до того, как парню удалось нанести удар эльфийскому воителю.

Луна разогнала облака, наполнив ночное небо бледным светом. Мороз слегка покусывал кожу, но зато эта ночь была гораздо яснее остальных.

Такой же ясной, как мой разум. Такая вот поэтичная мысль пришла мне на ум, когда я сидел и смотрел в окно. Туман, который затмевал мой разум развеялся, улетучилась вся неуверенность. Больше я не допускаю мысли о том, что я не был Беллом Кранеллом из Паствы Гестии.

Моё сердце переполнено чувствами к девушке, которой я восхищаюсь, и я сейчас на подъёме.

— Что же мне делать?..

Пережёвывая заготовленные для похода в Подземелье припасы, задумчиво нахмурил брови.

Всего час назад закончилась вечерняя битва. и я отказался идти пировать с Паствой Фреи, отправившись прямиком в комнату, которую использую вот уже две недели. Я попытался соврать и сказать, что устал больше обычного, но наставник видел меня насквозь. Он назвал меня глупцом, хоть и позволил уйти… Получается, он меня простил, да?

В-в общем, если бы всё было как обычно, сейчас я бы покинул обеденный зал и отправился бы в покои Фреи. И мне нужно было придумать какой-то план, чтобы этого избежать.

— Если всевышняя Фрея сейчас меня увидит… она сразу всё поймёт. Она будет знать, что я больше ни в чём не сомневаюсь.

Дети не могут соврать божествам. Наверняка она даже мысли мои прочесть сможет.

И я понятия не имею, что она сделает, когда поймёт, что теперь я знаю, что я не член Паствы Фреи наверняка. Могу лишь предположить, что я от этого лучше жить не стану.

Впрочем, в первую очередь, что изменится? Сколько бы я ни был уверен в своих мыслях и воспоминаниях, весь остальной мир уверен, что я Белл Кранелл из Паствы Фреи, Айз и остальные всё равно не помнят Белла из Паствы Гестии.

— Неужели Всевышняя Фрея… сделала Орарио таким странным?

…Может её очарование изменило мир?

Мне такой вариант кажется невероятным, но других объяснений я придумать не могу. И не могу поверить, что какое-то другое божество на такое способно. Если моя догадка верна, то смертным действительно не понять божеств. Изменить не одного человека, а целый мир…

Я вздрогнул. Потому что что-то такое не должно быть реальным.

— Если это действительно работа всевышней Фреи, то… никак не могу понять зачем?..

Неужели только для того, чтобы я стал частью Паствы Фреи? Если так, то почему не очаровать меня, вместо всех остальных? Неужели что-то этому мешает? Или нужны какие-то предпосылки?

…Жаль, но я даже представить себе не могу ответ.

Сомневаюсь, что простому смертному по силам понять божественную волю бессмертной.

На какое-то мгновенье, нужно забыть о целях Фреи.

Нужно понять, как вести себя с ней… что мне делать?

Я не могу встретиться с богиней. Даже вообразить сложно, с каким выражением на лице я должен её встретить. Да и вообще, наверняка сегодня на поле боя были те, кто заметил во мне перемены. Хегни и Хет как минимум. Что же до наставника… мне сложно представить, о чём он думает.

Наверное, мне не следовало так открыто использовать техники, которые я перенял у Айз и Лю, и попытаться скрытно убедиться в моих знаниях, а я, вместо этого, выложил все свои знания и воспоминания в бою с авантюристом первого ранга. Слишком уж сильны были в тот момент мои чувства к Айз и её наставлениям…

Если бы меня сейчас видела Лили, она бы строго меня отчитала.

Вельф, Микото и Харухиме бы неловко улыбались, а боженька смотрела бы на нас и…

— Боженька… друзья…

Снова взглянув на ночное небо, я задумался о своей настоящей Пастве.

Дни, которые я провёл в Пастве Фреи, были наполнены болью и жестокостью, но, как оказалось, есть здесь место и для чего-то другого. Порой мне помогали, и я ощутил определённую теплоту от связи, которую обрёл с этими авантюристами. Но, всё же… это не мой дом.

С силой ударив себя по обеим щекам, я выгнал из головы сентиментальные мысли. На них нет времени.

Есть вероятность, что Хегни, или кто-то ещё прямо сейчас докладывает Фрее об изменениях в моём поведении.

Может мне сбежать? Но что делать после побега?

Допустим, у меня получится уйти от самой крупной и сильной Паствы в городе, допустим, я смогу покинуть Фольквангр. Но мир-то не изменится. Мне некуда возвращаться, пока мир не станет прежним.

Я заглотил последний кусочек пайка, восстановив нужную мне энергию.

Кровь снова побежала по телу, приливая к голове. Я отчаянно пытался придумать хоть что-то, когда в моей голове всплыл внезапный вопрос.

— А куда делась Силь?.. Если этот мир фальшивка, то куда из него пропала Силь?..

Хлоя и остальные её не помнили. Все в Пастве Фреи говорили мне, что такая девушка им не знакома. Но я точно знаю, что она существовала.

Это не какое-то расхождение в мирах. Она испарилась. У меня есть подозрения на этот счёт, и инстинкты подсказывают мне, что она может стать ключом к пониманию всего происходящего.

Что мне сделать, чтобы дотянуться до Силь… чтобы её найти?

— Исчезновение Лю тоже обычным не назовёшь!.. Если бы только я мог их найти!..

Наконец определившись с целями, я вскочил на ноги.

Я решился, и, словно в ответ на мою решимость раздался оглушительный грохот.

— Что?!

Мощная волна сотрясла здание. Я, окончательно сбитый с толку, замер. Да, я только что решился действовать, но я же ничего ещё не сделал!

Открыв окно, я вытянулся и окинул поместье взглядом. Мне показалось, что произошло какое-то нападение, но увидел я только первый этаж, скрывающийся в облаке пыли и дыма, а также остатки заклинания.

В мою дверь начали бешено колотить, и я услышал знакомый голос целительницы.

— Белл! Белл! Ты у себя?!

— Д-да!

Немного поразмыслив, я решил открыть дверь.

— Слава богу, ты здесь!.. Ты же не покидал свою комнату?!

За порогом оказалась Хет. Её сопровождало несколько членов Паствы, и выглядела она гораздо напряжённее, чем когда-либо. Увидев меня, она явно вздохнула с облегчением.

— Я всё время был в комнате, но… что происходит?! Что это был за взрыв!..

Ответив, я засыпал Хет своими вопросами. Через открытую дверь я услышал звон клинков.

— …Вторженец. Кто-то проник в наш священный Фольквангр.

Дав ответ, Хет замолчала. Я выпучил на неё глаза, и завопил истеричным голосом:

— В-Вторженец?! Один?! Против Паствы Фреи?!

Клинки со свистом рассекали воздух. Лю покрывал холодный пот. Своим мечом она отбила очередной направленный в неё клинок.

— Гах?!

— Хааа!

Тут же, она ударила ногой зверочеловека, клинок которого только что отразила. Как её противник врезался спиной в стену эльфийка не видела, у неё не было на это времени. Она снова бросилась бежать.

Со всех сторон раздавались громкие крики авантюристов, пришедших зверочеловеку на подмогу.

— Вот она!

— Ловите её!

Первый этаж огромного, просторного поместья. Лю пыталась скрыться от самых худших из возможных преследователей, авантюристов из Паствы Фреи.

— Меня и правда держали в Фольквангре! В доме Паствы Фреи!..

Даже убегая со всех ног, Лю пыталась тщательно анализировать ситуацию. Прошла неделя с тех пор, как её закрыли в неизвестной комнате в подвале. Она лишилась сознания на глазах у Силь… Фреи, но могла лишь предполагать, куда её доставили и где её будут держать. Осознание того, где она находится, не принесло девушке облегчения. Совсем напротив, ведь это место можно считать вторым во опасности местом в Орарио, после подземелья.

— Хия!

— Кхх?!

Когда Лю оказалась в просторном коридоре, на неё тут же напрыгнул человек с занесённым клинком. Она отбила удар ногой, но потеряла устойчивость, и этим безжалостно воспользовался другой авантюрист, нанося эльфийке удар. Каким-то чудом, Лю удалось отбиться.

…Все её противники чудовищно сильны!

К такому простому, но неутешительному выводу пришла Лю.

Она оказалась в обители сильнейшей Паствы города. Среди её членов нет ни одного слабака, и воители, которые на неё нападали, сравнимы по силе с любым авантюристом второго ранга. Их уровни подготовки и тренировок невозможно было недооценить. Стоило эльфийке сбежать из тюрьмы, как это тут же было обнаружено, и за ней сразу началась погоня. Даже авантюристы низких рангов действовали очень слаженно, нанося дальние атаки стрелами и заклинаниями, чтобы замедлить её продвижение. Эльфийке пришлось использовать все приёмы, которые она знала и могла исполнить, и даже один раз ударить заклинанием, что раскрыло её позицию всем находившимся в здании авантюристам.

К счастью, поднявшийся переполох и замешательство оказали определённое влияние на передвижения Паствы Фреи, и координация между авантюристами была не идеальной, но в гнездовье жутких зверей большого облегчения это не приносило.

Схватившись с очередным противником, эльфом-копейщиком четвёртого уровня, как и она сама, Лю отсекла наконечник вражеского копья, получив взамен несколько порезов.

— Сестра… нет, Ледяной Ветер! Как ты смогла сбежать из подвала?!

Противник был взволнован, это выдавал нервный тон его голоса. Вопрос навёл Лю на мысли о том, что случилось несколько минут назад.

Она находилась в комнате в подвале, которую нельзя было назвать тюрьмой. За одежду, еду и удобства она могла не переживать. Однако, сбежать только потому, что её не стали ослаблять и не запечатали возможность использовать магию, эльфийка всё равно не могла.

Так было, пока перед переживающей из-за своей беспомощности Лю не появилась девушка.

— Уходи.

Каким-то образом этой девушке удалось избавиться от авантюристов высоких рангов, стоявших на страже у дверей, и войти в комнату, бросив Лю оружие и ключ от её оков.

— Я отпускаю тебя лишь на одном условии: ты должна поднять переполох в восточной части поместья, пока я буду действовать.

Лю отреагировала на такое прямолинейное предложение девушки с подозрением. Девушка держалась от эльфийки в стороне и не показывала глаз. Эльфийка спросила у девушки, о чём она думает, и спросила, почему этой девушке кажется, что Лю её послушает.

— Пожалуйста, Лю.

Всего два слова, произнесённые очень знакомым тоном, за которыми последовал знакомый взгляд, тронули сердце эльфийки. Пусть голос был другим, но эта девушка очень сильно напомнила ей давнюю знакомую.

Девушка вышла из комнаты, оставив озадаченную Лю в одиночестве. Ничего не говоря, Лю открыла свои оковы и бросилась в бой.

Я тоже не понимаю. Почему я поступила так, как меня попросила какая-то незнакомка, даже не зная её намерений? Но этот взгляд, она как…

Лю крепче сжала рукоять меча. Её глаза блеснули. Она одолела ошеломлённого эльфа-копейщика и начала бормотать заклинание, известное только ей.

— Обрушь свет звёздной пыли на моих врагов… Светоносный Ветер!

Залп, который она подготовила, сражаясь с подоспевшими на подмогу авантюристами Паствы Фреи, сотряс поместье.

— Взрыв у нас дома?!

Первый этаж Вавила. Аллен, ожидавший прибытия Паствы Локи из экспедиции в огромном зале, который соединён с первым этажом Подземелья. Услышав доклад запыхавшегося авантюриста, Аллен тут же вспылил.

— Что это за новости? О чём думают эльфы и боров?!

— Н-насчёт них… магия была применена в самом доме, а не снаружи!.. — обрывисто ответил перепуганный злобным тоном Аллена авантюрист, прибежавший с докладом.

Аллен фыркнул, осознав, что посланник не знает ничего важного, а в разговор вступили четверо полуросликов.

— Битва в полях должна была уже завершиться.

— В нашей Пастве нет глупцов, которые стали бы отягощать уши богини громкими взрывами магией.

— Получается, это работа кого-то со стороны.

— Может быть… Ледяной Ветер?

Аллен нахмурился, услышав предположение Альфрика и его братьев.

— А-Аллен! Альфрик!

Наполовину полурослик Ван подбежал в ту же секунду. Аллен, погрузившийся в размышления о природе взрыва и о том, что ему предпринять, лишь отмахнулся, указывая Вану отстать со своими проблемами, но…

— Она… как сквозь землю испарилась!

Эта фраза привела Аллена в ярость.

— …Так и знал, что надо было всех порешить…

Ван и остальные члены Паствы, вздрогнули, услышав бормотание поглощённого злобой коточеловека.

Альфрик, чтобы поддержать цепочку командования, всё же обратился к назначенному командовать операцией коточеловеку с вопросом:

— Что будем делать, Аллен?

— Будто нужно спрашивать. Возвращаемся.

— Что-то случилось в доме Паствы Фреи?

Айша перевела подозрительный взгляд на своих спутников.

Они стояли на углу одной из улиц города недалеко от крупного бара, где-то неподалёку от улицы Дедала.

— Ага. Тэйн и те, кто был с ним рядом с торговым районом передали. Меррилл взялся за наблюдение, он говорит, что схватка проходит прямо в доме.

— Что это на них нашло? Я думала, они свои поединки на закате прерывают, разве нет? Может какая-то Паства решила с ними разобраться?

— Кто знает. Но нельзя же просто это проигнорировать…

Во взгляде Фальгара читалось беспокойство.

К худу или к добру, большинство взглядов в городе всегда приковано к сильнейшей его Пастве. Если что-то происходит на базе этой Паствы, многие божества и их подопечные будут гадать, что именно происходит. Именно поэтому, Паства Гермеса, как торговцы информацией, не могли оставить это просто так.

Амазонка задумалась, словно какая-то мысль не давала ей покоя, несмотря на то что событий Фестиваля Богинь, она вспомнить не могла.

— Наверняка у них просто потасовка затянулась дольше, чем обычно, вот и всё. Давайте быстрее с доставкой дров разберёмся.

Лулуне, не обращая внимания на нервозность Фальгара и Айши закончила их разговор. Державшая в руках кучу дров, ловко пожала плечами и постучала в двери ближайшего дома.

— Мы из Паствы Гермеса. Гильдия поручила нам доставку дров.

— Большое вам спасибо! Как будто зима раньше наступила… вы нас выручили.

— Не за что. Я зайду, если не возражаете.

— Что? А-эм… зачем?

Лулуне прошла мимо женщины, которая радушно её встретила и склонилась перед расположенным в комнате камином.

— Простите, наш покровитель приказал нам растапливать очаги перед уходом.

Быстро раскидав куски дерева, девушка умело зажгла огонь, используя кремень. Пламя весело затрещало несколько секунд спустя.

Супруги и их дочь были очень рады такому умелому обращению и пригласили Лулуне на ужин, в знак благодарности, но девушка воздержалась.

— Простите, но работы ещё слишком много, — устало сказала она.

— Хааах… сколько ещё неоплачиваемой работы нам придётся выполнить… нет, сегодня холодно, конечно, но… — пробормотала Лулуне.

— Как с языка сняла. Сколько ещё нам, в Пастве Гермеса, просто так спину гнуть, — хмыкнула Айша.

— Обычно мы таким не занимаемся, но… — Фальгар продолжил тяжёлым вздохом и закинул на плечо связку дров.

Приборы отопления с магическими камнями стоят очень дорого, потому большинство жителей Орарио отапливают свои дома в зиму обычными печами, очагами и каминами. Авантюристы, впрочем, никак не могли понять, о чём думал Гермес, когда давал им задание по доставке дров в определённые дома и называя это «волонтёрством»? Каждый член Паствы так или иначе оказался в это вовлечён.

— А ещё… мне кажется, или от этой древесины пахнет кровью?..

Лулуне принюхалась к дровам, которые держала в руках, и напряглась.

— Думаешь, мы раздаём дерево, которым кого-то до смерти забивали?

— Оставьте глупые вопросы, давайте делом заниматься. Всевышний Гермес сказал, что нам нужно успеть до полуночи.

— Ой, подождите!

Лулуне, застывшая со своей связкой дров в руках, бросилась догонять Айшу и Фальгара, шагавших дальше.

Паства Гермеса доставляла дрова в один дом за другим, и зажигала камины и печи по указанному божеством маршруту.

Никто не обратил внимание, как по всему городу загорались домашние очаги.

Бум! Очередной взрыв сотряс поместье, чтобы устоять на ногах мне пришлось схватиться за стену.

— Гах?! Снова?!

Хет не устояла на ногах и схватилась за меня, ударив меня лбом в грудь в процессе. Я схватил её за плечи и помог подняться.

— Мне кажется, что творится какое-то безумие. Всё правда в порядке?!

— Мммм!.. — Хет потирала лоб, а потом начала краснеть.

— Похоже, что прорвался далеко не один человек. Если что и происходит, то очень…

— Слушай! Я сама не знаю, что сейчас там творится! Мне бы тоже хотелось, чтобы кто-нибудь мне всё объяснил! — она вдруг раздражённо замахала руками.

— П-прости. — несмотря на то, что я не был причиной этого раздражения, я рефлекторно извинился.

— Белл, что бы ни случилось, не выходи из этой комнаты!

— А?! Н-но!..

— Ты для Всевышней Фреи особенный, так что если с тобой что-то случится, то мне несдобровать! Считай, что, оставаясь здесь, ты мне помогаешь! Ладно?! Я с тобой охранников оставлю!

Хет выбежала из комнаты, не позволив мне даже ответить. Как она и обещала, пара из старших членов Паствы, мужчина и женщина, вошли в комнату.

— Белл, слушай, что Хет говорит, хорошо? Может она слегка перегибает палку, но ты ей приглянулся, знаешь.

— Ты же помнишь, что тебя прокляли. Кто знает, может это нападение как-то с этим связано.

— П-понятно…

Моих импровизированных охранников зовут Ремилия и Раск. Они и ещё Ван говорили со мной чаще остальных.

На словах это звучало приятно, но… я заметил, что они не сводят с меня взгляда и следят за каждым моим движением.

Словно они не защищать меня пришли… а не допустить моей встречи с вторженцем. Кстати, это объяснило бы, почему Хет была так перепугана, когда пришла в мою комнату.

Что мне делать?!

Если моя догадка правдива, то сейчас будто задул попутный ветер. Словно кто-то за мной присматривал и решил действовать ровно в тот момент, когда я восстановил связь с моим идолом. Учитывая то, что я хочу избежать встречи с Фреей, это отличная возможность.

Отвернувшись, будто я смотрю в окно, на самом деле я начал думать, как мне разобраться с этими двумя.

Как я слышал, Гулливеров, Аллена, Вана и всех авантюристов второго ранга, кроме этих двоих, сегодня в Фольквангре не будет, потому что у них какая-то другая задача. Это не меняет того факта, что разницу в боевой силе не превзойти, но сегодня Фольквангр вполовину уязвимее!..

Мне нужно что-то предпринять. Нужно решиться. Прорваться сквозь людей, которые присматривали за мной несколько недель, и действовать.

На мгновение я закрыл глаза, пытаясь не выдать перемену в своём настроении дыханием, и развернулся практически на месте. Но, стоило мне сделать первый шаг, как двое авантюристов упали на пол.

— Что?!

Они дёрнулись и замерли на полу, на какую-то секунду, это меня ошеломило.

Что здесь случилось?! От неожиданности я даже вскрикнул. Дверь в мою комнату распахнулась. Уставившись на приоткрытую дверь, я, всё же, решился в неё выйти.

Коридор был пуст… почти пуст. В самом конце длинного коридора я увидел почти иллюзорный силуэт, который поманил меня за собой.

Отбросив все сомнения, я двинулся за увиденной тенью. Лампы с магическими камнями в коридоре были отключены, отчего его покрывала тьма. Я следовал за неуловимой, похожей на призрака, тенью, которая вела меня по поместью.

Вскоре она завела меня на верхний этаж западной части поместья. В комнату для медитаций, где собираются с мыслями сильнейшие воители Паствы Фреи.

— Это же…

Огромный стеклянный витраж вместо потолка. Казалось, я попал на гигантский алтарь. Комната была длинной, похожей на небольшую часовню. Пол был вымощен чёрным мрамором. Стульев в этой комнате не было. Казалось, что эта комната должна быть каким-то церемониальным залом, Длинные ступени вели в самую дальнюю её часть. Вместо статуй божеств её украшали мечи, копья, секиры и множество другого оружия, истрепавшегося от времени.

Наверняка это оружие эйнхерий, которых больше нет в живых.

Я ступил в зал воителей, в его тихую, почти торжественную атмосферу. Когда я оказался в центре комнаты, дверь, которую я оставил открытой, захлопнулась.

Прыжком я развернулся. Единственным источником света в тёмной комнате был слабый свет луны, проникающий через витрину на потолке. Фиолетовые и тёмно-синие цвета, разбавляемые серебристым светом, приковали к себе мой взгляд. Одинокая девушка двинулась ко мне от входа в комнату.

— Хьёрн…

Со своими длинными, пепельными волосами, в роскошном чёрном платье, она была похожа на ученицу ведьмы. Я вижу её во второй раз. Волосы закрывают правую половину лица, как в тот день, когда она доставила мне послание перед Фестивалем Богинь.

— …

Её шаги звенели в тишине. У меня появились вопросы, которые мне захотелось задать. Я вдруг понял, что меня интересует слишком многое.

Это она меня сюда привела? Если так, то почему? Чего она добивалась? Почему я никогда не встречал девушку, которая считалась самой приближенной слугой богини, несмотря на то что не раз навещал всевышнюю Фрею?

Но больше всего мне хочется узнать… правда ли это вторая наша встреча?

Почему у меня появилось странное чувство, словно… я встречал её десятки раз, и она всегда была рядом?

Вопросы роились в моём разуме, но я не смог обличить в слова ни один из них.

Безымянная, та, кому не дали прозвище. Потеряв дар речи, я вглядывался в единственный глаз, смотревший на меня с осуждением.

Наконец, она остановилась.

Мы смотрели друг на друга, остановившись практически в центре комнаты. Шум, раздававшийся за закрытой дверью, казался далёким и незначительным.

Вторжение в дом Паствы началось с восточной стороны? Значит поблизости от этой комнаты никого нет. Что бы здесь ни случилось, никто не сможет нас прервать.

Время просто шло, а мы смотрели друг другу в глаза.

— К какому ответу ты пришёл? — наконец нарушила молчание она.

Мне не стоит отвечать. Рассудок подсказывал держать язык за зубами, но я всё равно, дал до глупости честный ответ:

— Я никогда не был членом Паствы Фреи. Я всегда был Беллом Кранеллом из Паствы Гестии.

Казалось, я не могу солгать перед её взором. Услышав моё признание, она даже не изменилась в лице, лишь спросила снова:

— Так что именно ты успел понять?

— …Ммм?

Честно говоря, второго вопроса я не понял. Казалось, она спрашивает меня не о тех странностях, которые творятся в Орарио. Звучит так, словно она пытается убедиться, что я понял что-то другое, ухватил какую-то суть.

— В-в каком смысле? Что ты?..

Я не знаю, чего добивается Хьёрн. И я сбит с толку.

Её спокойное словно поверхность озера в безветренную ночь лицо вдруг скривилось. Маленькие руки сжались в кулаки. А её серые волосы вдруг…

— …Ничтожество.

Я услышал её бормотание.

— А?

— …ничтожество, ничтожество, ничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожествоничтожество! — в следующую секунду, она будто взорвалась.

Я ощутил, как выражение непонимания на моём лице переходит в удивление, а глаза округляются сами собой, когда она на одном дыхании поливает меня оскорблениями.

— Ты зашёл куда дальше никчёмного глупца, пересёк черту и оказался прямиком в разряде ничтожеств! Очаровал её! Мучал её! Неужели ты до сих пор ничего не понял?! Что за чушь! Очнись!

— Что?! А?!

— Сколько ещё ты будешь разыгрывать из себя круглого идиота?!

Её длинные волосы дёргались в разные стороны, она начала размахивать руками, поливая меня грязью.

Вот это смена характера! Пробирает до жути! Это настолько страшно, что я начинаю бояться за свою жизнь!

Из-за неожиданного взрыва Хьёрн, я попятился назад и едва не упал.

— Притворяющийся безвредным громила! Ты даже не знаешь своих грехов! Враг всех женщин! Мерзкое отродье! Монстр, который принимает незнание за искренность! Если в чём божества и ошиблись, то только в твоём существовании! Паразит первородного греха, терзающий всех, кто старше! Посмевший совратить даже непокорную богиню! Стыдись!

— Подожди! Нет, правда, о чём ты говоришь?!

— Место в списке «Назови меня старшей сестрёнкой» тебе дали по ошибке! Что за вздор!

— Откуда ты про место знаешь?!

На меня обрушился поток яростных оскорблений, а я лишь панически сжимался.

Наконец, ярость Хьёрн вышла из-под контроля, она потянулась к бедру и вытащила нож… стоп, что?!

— Непростительно, непростительно, это всё непростительно!!! Я никогда в жизни не прощу тебе твоих деяний! Твоя тупая физиономия, жалкие визги и доброта, которая так сильно терзает богиню! Нужно было убить тебя, когда был шанс!

— Что-о-о?!

— Всё из-за того, что ты показался ей на глаза!

Клинок направился в меня. Вскрикивая тем самым голосом, который она назвала жалким, я начал уклоняться от ножа. Наши с ней силуэты танцевали в тусклом свете луны, проникающем через стеклянный витраж на потолке. Бдительность ослаблять нельзя. Её уровень явно ниже моего, но как минимум одно повышение она прошла. Авантюристкой низшего ранга её не назвать.

Я запаниковал, от такого неожиданного развития событий, отчаянно пытаясь не попасть под нож. Мы несколько раз менялись местами, когда я уклонялся от ножа, который она держала в руке.

— Когда ты рядом, её радует малейший пустяк! И огорчает тоже! И ранит!

— Что?!

— Ты потенциальный герой, так почему в тебе нет ни капли похоти?! Почему ты так и не принял её любовь?! Если бы ты это сделал, она получила бы хоть какую-то награду, хоть мизерную! Скольких ещё женщин ты собираешься ранить?!

Хьёрн не прекращала вымещать на мне свой гнев. В исступлении она махнула рукой и ударила меня прямо в щёку, продолжая на меня кричать.

Осознав, что она говорит о всевышней Фрее, я был поражён и искренне пытался вникнуть в то, что она говорит.

— Это не преданность! Ты раб своей проклятой страсти!

— Гххх!..

Когда я услышал, что оскорбления перекидываются на девушку, которой я восхищаюсь, впервые за всё время мне захотелось перестать отбиваться и дать сдачи. Поддавшись вспышке злости, я схватил руку, в которой Хьёрн держала кинжал.

— Всё из-за тебя! Она!.. Я!..

Но когда я увидел её взгляд, мои руки застыли. В следующую секунду она повалила меня на пол.

— Ой?!

Я ударился о твёрдый пол спиной. Её руки вцепились в меня, она швырнула кинжал на пол. Я услышал звон металла, а Хьёрн вцепилась обеими руками в мою шею.

— А-а-а-а-а! Омерзительно! Непростительно! Как бы я хотела тебя убить!

Я не мог даже подумать о сопротивлении, мои руки безжизненно лежали на полу, я лишь смотрел ей в глаза. Но совсем не потому, что меня парализовало из страха перед её яростью.

— Почему же ты так для меня бесценен…

Прекратился поток ругательств, она была на грани раскрытия своих истинных чувств. Время для меня остановилось. Несмотря на то, что она, как казалось, хотела, чтобы я прекратил существовать, она не могла заставить себя прекратить моё существование.

Любовь и ненависть.

Может быть, хоть немного, хоть и очень поверхностно… впервые в жизни мне кажется, что я начинаю понимать почему два этих, чувства называют разными сторонами одной монеты.

— Если бы я встретила тебя первой! — снова закричала она. — Если бы я знала, что случится в будущем! — она продолжала злиться. — До того, как тебя встретила богиня, я могла бы… я могла бы тебя обнять… — она дрожала. — Если бы я… встретила тебя… первой!..

Окутываемая светом, который лился сквозь витрину в потолке она наконец смогла открыть мысли, которые хранила в глубине своего сердца.

— …Богиня никогда бы не страдала, а я могла бы в тебя влюбиться.

Она была похожа на грешницу, сознающуюся в своих грехах.

— Как же глупо…

— А?..

— Мой подход… не сработал…

Её голос был слабым и прерывистым. Чувства медленно проникали сквозь маску, которую она начала снимать.

— Я желала, чтобы она осталась непоколебимой богиней… я не хотела, чтобы она становилась простой девчонкой, как я!.. Поэтому я пыталась тебя убить, хотела избавить её от бредового желания… Но!..

Её длинные волосы щекотали мой лоб. Я наконец увидел правый глаз, который она скрывала. В отличие от чёрного левого зрачка, правый был пепельного, почти серебряного цвета. И из этого глаза бежали слёзы.

— Она собиралась похоронить свои девичьи чувства, когда не достигла своего желания! Я думала, что она пробудится от своего кошмара после того, как ты ей откажешь! Но я до сих пор её слышу! Как она плачет! Такого голоса у неё ещё не было!

Её слеза упала на мою щёку. Она начала рыдать, как ребёнок, а я мог лишь поражённо наблюдать.

— Она страдает! Ей больно! Настолько, что она не может узнать себя! Она почти сломлена! И если так будет дальше, уже ничто её не спасёт! Это не то, чего я желала!..

Зажатая между любовью и ____, на грани срыва. Слова, которых я так и не смог понять. Не могу понять, чего она от меня хочет. Но переполняющие её эмоции приковали к себе мой взгляд. Её слёзы капали на моё лицо.

— …Осознай! Заметь! Всё это ничего не значит, если ты этого не поймёшь! — закричала Хьёрн. — Если фальшивка, вроде меня, всё тебе скажет, в правде не будет смысла!

Она протянула руку к моему лицу. Её мольба эхом прокатилась по моему разуму.

— Пожалуйста, заметь… Белл…

Когда я услышал этот голос, на меня нахлынуло бесчисленное множество воспоминаний, вихрем прокатившихся в моей голове.

Слова, тон голоса, резонанс, грусть, слёзы, чувства, схожесть, совпадения, напоминания, близость. Слишком много, чтобы сосчитать.

Девушка надо мной рыдает, девушка, которая работала в «Щедрой Хозяйке», и непоколебимая богиня, обожаемая всеми.

Трое людей, которые никак не пересекаются ни в одном смысле из этих слов. И всё же их лица наложились одно на другое в моём разуме.

Служанка богини.

Безымянная.

«Дитя, которому никогда не стать кем-то ещё».

Если она не может стать кем-то ещё, это может означать, что ей уже суждено кем-то стать, не так ли?

Так может ли этот кто-то быть… богиней?

Странное ощущение, которое я почувствовал, когда её встретил. Чувство, что я встречал её раньше, словно она уже была рядом со мной, словно я знаю её давным-давно.

У неё другие лицо и голос, и всё же она напоминает их слишком сильно. Будто отражение на воде, которое меняется с рябью. И сейчас она назвала себя фальшивкой. А ещё она говорила: «Мне стоило убить тебя раньше».

Точнее, так говорил двойник Силь, которого я встретил на фестивале богинь.

Тогда я предположил, что они разделяют воспоминания или, может быть, чувства. Если моё предположение близко к реальности, то они с Силь должны были быть очень плотно связаны.

А ещё…

…А-а-а-а-а, ты и правда мне нравишься.

…А-а-а-а-а, я и правда тебя люблю.

Слова, сказанные богиней в ту ночь… улыбка, которую я видел на её лице. Теплота, которая меня окутывала. Тонкая грань между серебряным и пепельно-серым.

Я всегда считал это странным. Её связь с сильнейшей Паствой города. То, что её постоянно охраняли и обращались с ней уважительно. То, что её считали незаменимой. Мир изменился, и она исчезла, а её место в моей жизни заняла богиня…

Стоп, стоп, стоп…

Я пришёл к такому бредовому и безумному заключению, к которому никогда бы не пришёл в здравом уме. Но существование безымянной стало последней частью головоломки, которая наконец показала мне правду.

Очередная волна воспоминаний наконец кончилась, и я заговорил.

— Ты… Силь?

Я произнёс её истинное имя.

— И всевышняя Фрея… тоже Силь?

И имя той девушки.

Несмотря на слёзы, она мне широко улыбнулась. Её пальцы оставили мою шею и нежно пробежались по волосам. Хьёрн посмотрела мне в глаза и медленно встала.

Я, одарив её ошеломлённым взглядом, последовал её примеру.

Она подошла к брошенному ножу и взяла его в руки.

— Бери.

— А?.. Э-это же... Кинжал Гестии?!

Я был поражён, когда она мне его протянула.

Нож, которым она в меня целилась, был тем самым оружием, которое боженька заказала лично для меня. Несмотря на то, что в комнате царила относительная темнота, мне было стыдно от того, что я этого не заметил. Мне даже показалось, что кинжал на меня в какой-то степени обиделся.

Вместе с тем, я кое-что вспомнил.

То, что боженька однажды мне говорила, и то, что подтвердила Лили. Тот, в ком нет божественной энергии Гестии, не может причинить этим кинжалом вред. Что его лезвие мертво само по себе. Сколько бы Хьёрн ни пыталась меня порезать, вряд ли она могла бы нанести мне смертельную рану.

Всё это время она не собиралась меня убивать.

— Подожди, так ты с самого начала… пыталась мне помочь?

Она засунула в мою руку рукоять кинжала, и сжала мои пальцы на его рукояти своими руками. Иероглифы, начертанные на лезвии, загорелись фиолетовым светом, наполняя клинок жизнью.

После этого Хьёрн тихонько усмехнулась.

— Да, я не собиралась тебя убивать… с самого начала я добивалась только этого.

С этими словами, она резко бросилась на нож, который я сжал в руке.

— Что?!

Клинок пронзил её кожу. На мою руку полилась её кровь. В считанные секунды моя одежда и рука оказались мокрыми, от крови.

Я подхватил начавшую терять силы Хьёрн на руки.

— Зачем ты… что ты наделала?!

Склонившись, поддерживая её под руки, я уложил её на пол. В последний момент я успел отвести клинок, чтобы он её ранил, а не вонзился ей в грудь. Однако кровотечение, от нанесённой раны всё равно лишало её жизненных сил.

Убрав кинжал, я отчаянно попытался остановить кровотечении, а Хьёрн подавшись вперёд, прижалась головой к моей груди.

— Я предала… всевышнюю… хотя посвятила себя ей… второй раз…

На её губах я увидел самоуничижительную улыбку. Словно она пыталась осудить саму себя за глупость.

— Тем более… я тебя полюбила… не потому, что это чьё-то чувство. Я полюбила тебя по своей воле.

Её хрупкая, болезненная улыбка отразилась в моих глазах.

— И я должна умереть… чтобы расплатиться за то, что я сделала.

Она истекала кровью, её лицо становилось бледнее с каждой секундой, а я отчаянно сжимал руками рану на её груди.

— Целители! Время ещё есть! Если я отнесу тебя к Хет!..

Зачем она это сделала?! Зачем ей умирать?!

Я никак не мог выбросить из головы образ Виены, которая умирала у меня на руках. Стиснув зубы, я попытался взять Хьёрн на руки.

— Постой…

Но до того, как я успел встать, её тонкая рука вцепилась в мою одежду, пытаясь меня остановить.

— Моё заклинание… чудо, что связывает меня с ней…

— С-связывает?!

— Если я его использую… она… всё увидит… Она узнает, что ты всё понял.

Хьёрн попыталась что-то мне объяснить, а я ошарашенно её слушал. Её дыхание сбилось, она кривилась от боли, собирая последние силы.

— Пусть так… зато ты узнаешь… чувства, которые слышала только я…

Собрав магическую силу, она начала свой распев.

— Нетронутые звёзды, запретная дверь… настал день, в который моё тело переступит небесный закон…

Под нами возник магический круг. Он был серым, его цвет был очень близким к серебряному.

— Пустая душа, всепоглощающая похоть…

Под негромкий распев нас начала окутывать магическая энергия. Частички света, поблёскивая в холодном свете луны, поднимались к небесам. Её заклинание было похоже на молитву о прощении. И это заклинание было гораздо короче, чем спасительное заклинание мудреца. Однако, так же как и заклинание мудреца, оно нарушало какой-то запрет. Тайный запрет, который могла нарушить только она.

— Обменом имён… снизойти, дочь богов…

Дрожащими губами она произнесла его название.

— Vana Seiðr

Магический круг треснул. Пепельные частички света блеснули, обращаясь блестящим, как драгоценные камни, серебряным светом, и тело Хьёрн их впитало.

— ?!

Её тело засияло, как лунный серп, и я ощутил руками жар. Магическая энергия начала иссякать, а вместе с ней угасал свет, окутавший её тело. И когда заклинание было завершено в моих руках оказалась…

— Силь?..

Девушка с пепельными волосами. Я смотрел на неё, словно во сне. Когда она услышала мой голос, её закрытые глаза дрогнули. Она открыла глаза и посмотрела на меня пепельно-серыми зрачками.

— Больно…

— Что?..

— Я не хочу испытывать этого чувства… не могу его вынести… я отбросила Силь, и всё равно… всё равно так больно.

Голос Силь. Взгляд Силь. Её слова. Я больше не ощущаю Хьёрн.

Это чувства, которые испытывает настоящая она, то, что может знать и слышать только Хьёрн благодаря своей связи с богиней.

— Я всегда думала, что буду довольна одним только тобой… но ранила стольких людей и лишилась стольких ценных вещей… Силь была всего лишь ложью, но… я никак не могу объяснить!..

Тусклый лунный свет, смешивающийся с тёмной небесной синевой, придавал окружению и её словам какое-то таинственное предназначение. Это место было очень похоже на часовню, в которой мы с ней были.

Может ли горечь, которую я слышу в её голосе принадлежать богине?

Тогда нужно лишить власти ведьму, которая её захватила. Скорее всего, она просто закрыла глаза на эти чувства, погребла их в самом дальнем уголке своей души и пытается не замечать.

— То, чего я больше всего хотела… что-то другое. То, чего я желала, то, о чём я молила…

Я сглотнул. По её щеке покатилась огромная слеза.

— Останови меня! Я больше не хочу сходить с ума от любви!

Она сказала те слова, которые не смогла бы сказать богиня.

— Спаси меня… Белл!..

Я вцепился пальцами в плечо, которое поддерживал. У меня дрогнуло сердце.

Что-то во мне откликнулось, подчиняясь импульсу, захлестнувшему меня шквалу эмоций, заставивших моё сердце запылать, я дал клятву:

— Я тебя спасу, — пусть это было сказано на эмоциях, я не откажусь от этих слов. — Пусть мне придётся снова тебя ранить! Пусть во мне говорит мой собственный эгоизм! Я тебя спасу!

Я кричал так громко, как только мог, словно пытался достучаться до её опустошённого сердца. Не представляю, что мне нужно сделать, но решение я принял.

Даже если все вокруг меня возненавидят, каким бы самодовольным ни был мой поступок… Белл Кранелл дурак, который не может оставить эту девушку в беде.

Не важно, какой опасности я себя подвергну, я не оставлю протянутую за помощью руку!

Её слёзы падали на пропитанную кровью одежду. Она посмотрела мне в глаза, слабо улыбнулась и обмякла на моих руках.

Она уснула тяжёлым сном, будто ребёнок, который очень сильно устал.

— Рана?..

Рана на её груди… нет, на груди Хьёрн, исчезла.

Это эффект заклинания? Она исцелилась? Или это от того, что она превратилась в дочь богов?

Честно говоря, понять природу этого заклинания я не могу. Но сейчас предельно ясно, что она спасена.

Но я не могу принимать это как данность.

Когда заклинание развеется, скорее всего, вернётся и смертельная рана Хьёрн, а после этого она испустит последний вздох.

— Я не позволю этому случиться!..

Взяв её на руки, я поднялся. Я не хочу никого терять. И я её не потеряю.

Не важно каким самонадеянным, беспочвенным, жалким, бесстыдным или глупым это желание ни было!!! Я спасу всех!

— Я помогу всем вам!

Держа её тело в руках, я перешёл на бег. Я выскочил из самой дальней комнаты западной части поместья. Я бежал к комнате в центральной башне, в которой меня ждала богиня.

Он идёт. Он идёт сюда.

Когда Хьёрн использовала магию, Фрея осознала эту мысль через их ментальную связь. Богиня скривилась.

— Оттар.

— Миледи.

— Спаси Хьёрн. Я не позволю ей вернуться на небеса и уйти от моего взора.

Она отдала приказ верному слуге, стоявшему рядом с её креслом.

— Нет, этого я ей не позволю… я обязана лично её наказать. Она не должна умереть ни при каких условиях.

— Как же ваша охрана, миледи?..

— В охране нет нужды. Прикажи уйти и остальным детям тоже. Забери с собой всех и уходи.

— …Как прикажете, миледи.

Оттар вышел из комнаты. Остальные стражники и служанки богини удалились. В своих покоях она осталась в полном одиночестве. Воцарилась тишина.

Он шёл туда, где она его ждала.

— Белл…

Я бежал, бежал и бежал.

Я нёсся, держа на руках обмякшее тело. Её глаза оставались закрыты.

Где-то за моей спиной, в восточной части дома, раздавались боевые кличи и звон оружия. Воспользовавшись одним из верхних коридоров, чтобы избежать поля боя, я бросился в центральную пристройку.

По пути я никого не встретил. И, должен добавить, это очень странно.

Здание словно намерено было расчищено. Она знала, куда я отправлюсь, и позвала меня к себе.

Пусть так, останавливаться я не собираюсь. Отбросив все страхи и волнения, рванул ещё быстрее.

Я оказался у лестницы, ведущей наверх, совсем недалеко от своей цели, но в этот момент он преградил мне путь.

Огромный вепречеловек-воитель уставился на меня ржавыми глазами.

— Отдай мне девчонку.

Сильнейший авантюрист в городе, однажды уже победивший меня одним ударом, Оттар, смотрел на меня сверху вниз. От того, что я оказался перед человеком, против которого у меня нет ни единого шанса, у меня перехватило дыхание, но всё же я крепче прижал Хьёрн к себе.

— Я не стану её убивать. Такова воля богини.

— А?..

— Эта девушка должна жить, — коротко сказал он.

Насколько мне известно, он истинный воитель, и, как мне кажется, я могу верить его словам.

Заглянув ему в глаза, я молча принял решение. О природе её заклинания мне неизвестно ничего, а сам я магией лечения не владею, и мне не исцелить её рану, как бы я не пытался. Доверившись Оттару, я сделал к нему шаг и протянул ему девушку.

Мощные руки на удивление бережно её приняли.

— Иди. Богиня ждёт тебя где обычно.

Больше Оттар не сказал ни слова. Я молча проводил его взглядом, когда он прошёл мимо меня, и бросился бежать по лестнице. Я преодолел оставшиеся ступеньки и остановился, чтобы собраться с мыслями.

Мне вдруг вспомнилась героическая история…. «Эрланд воды и света».

Девушка-дух умерла, так и не раскрыв своего имени. Святая пала в горечь и отчаянье. А рыцаря терзало чувство вины.

Можно ли сказать, что это происходит сейчас?

Но кто рыцарь, кто дух и кто святая.

Кто так и не смог раскрыть своих чувств?

Кто добился любви?

Кто так и не осознал _______ ?

Кто заслуживает жалости?

Я не Эрланд. Но мне нужно идти к святой… ставшей ведьмой.

Я должен обнажить чувства, которые накопились в моей груди.

— …Вот ты и пришёл, Белл.

Верхний этаж. Открыв двойную дверь в покои богини двумя руками, я сделал шаг вперёд. Мы с ней оказались наедине.

Столика и дивана, на которых мы столько раз разговаривали, уже не было. Она стояла посреди комнаты.

— Полагаю, спрашивать, что тебя сюда привело было бы крайне невежливо.

Её тон и то, как она себя вела, очень сильно отличались от того, что я видел ещё вчера. Меня встретила не любящая богиня, одаривавшая меня теплотой, а неумолимая императрица.

— Если бы ты принял меня. Ничего не заметив… я всегда была бы на твоей стороне и одарила бы тебя любовью… Хьёрн сделала то, чего не следовало делать.

Взгляд серебряных глаз был холодным и суровым. Она походила одновременно и на обиженного ребёнка, которому сломали любимую игрушку, и на надменную повелительницу. Но, несмотря на это, её неземное очарование никуда не делось.

Две стороны одной монеты.

Сейчас она была безжалостной и непреклонной богиней красоты, достойной звания абсолютной властительницы. Такая её форма имела очень мало общего с девушкой из таверны, которую я запомнил.

— Силь это ты, — без тени сомнений сказал я.

— Да, это я играла с вами в том баре, — ответила она, не поведя и глазом. После она продолжила, словно пытаясь подчеркнуть бессмысленность поступка Хьёрн. — Однако есть то, чего ты так и не понял. Девушки по имени Силь не существовало.

— …

— Точнее, когда-то девушка с такими именем была… но я получила от неё истинное имя. То, что ты видел было лишь моей игрой. Притворством.

К своему собственному удивлению, я воспринял это признание поразительно спокойно.

— Что это значит?

— Как я и сказала, я решила отыграть роль… поиграть в ролевую игру. Скрыла все следы своей божественности и надела маску девушки, притворяясь время от времени смертной.

— Ролевая игра?..

— Да. Когда я играла, я нашла Лю и остальных девушек. И тебя. Всё это было лишь довеском к моей игре.

В её взгляде читалось пренебрежение. Словно она объясняла что-то очевидное, и это не стоило её усилий.

— Я создала этот образ. Силь никогда не существовала. Она была лишь кусочком моей игры. Плодом воображения.

Судя, по её словам, моё намерение спасти Силь беспочвенно. Но всё же я не намерен сдаваться…

— Силь.

— …Прекрати называть это имя.

— Нет.

— Грр…

— Силь.

Каждый раз, когда я называл это имя, её лицо вздрагивало от раздражения. Я смотрел прямо в её серебряные глаза.

— Если всё это правда, почему ты рыдала?

Предпоследний день праздника урожая. Я помню, как я её ранил, и она разрыдалась. А свинцовые тучи, лили дождь ещё несколько дней после этого.

Её глаза округлились.

— Почему ты всегда мне помогала? Даже сегодня?

Я помню, как выбежал из бара под заливистый смех авантюристов. Когда меня ошеломила пропасть, которая отделяет меня от девушки, которой я восхищаюсь.

Помню, как меня презирал весь город после происшествия с ксеносами.

Что бы ни случилось, она подбадривала меня улыбкой и одаривала теплотой. И каждый раз она не прекращала готовить мне обеды.

Я задал очень простой вопрос, на который явно не будет простого ответа.

— …Я помогала тебе как Силь для того, чтобы направить твоё развитие. С первого же взгляда я влюбилась в твою душу. Взрастив её прозрачное сияние и взрастив твоё тело и разум по своему вкусу, я собиралась собрать плоды своих трудов.

— …

— Гримуар, амулет для «Битвы» и всё остальное… всё для того, чтобы вырастить и защитить тебя.

С этим я поспорить не могу. Немало боёв я выиграл, благодаря её поддержке и советам. Её усилия помогли мне стать авантюристом второго ранга, тем, кто я есть сейчас.

Она не врёт, но и не говорит всей правды.

— Слёзы, которые ты видел… всего лишь девичье притворство. Силь плакала в тот момент, потому что я исполняла свою роль, играя в игру.

— Это ложь, — мгновенно ответил я.

— !

— Та боль была настоящей. Те слёзы были настоящими, именно поэтому они так сильно меня поразили, — опроверг её слова я.

Как бы это ни было болезненно, как бы это не разрывало наши сердца, я не позволю ей говорить о том, что те слёзы были простым притворством. Я признаю существование девушки по имени Силь Фловер.

Она не какой-то там выдуманный персонаж.

— Силь до сих пор здесь.

Облака расступились, обнажая луну в небе. В огромное окно пролился лунный свет.

После того, как я опроверг её слова, бледный свет луны упал на её искажённое от раздражения лицо. Моё нежелание отводить взгляд, судя по всему, раздражало её ещё сильнее, и, словно потеряв терпение, она выхватила из кармана брошь.

— Та брошь!..

Парное украшение. Не рыцарь, который достался мне, а дух. Часть, которую я отдал Силь.

— Первый подарок, который Силь от тебя получила. Она была счастлива.

Серебряный орнамент с синими вставками.

Она улыбнулась. Она занесла руку вверх, мне показалось, что она хочет заплести эту брошь в волосы…

— Мне он больше не нужен.

Размахнувшись, она швырнула украшение на пол.

Я не успел среагировать, украшение упало на пол и разлетелось на кусочки. Звон, который я услышал, был похож на девичий выкрик.

— Игра окончена. Больше нет никакого смысла потакать этим глупым иллюзиям.

Одна из частей украшения покатилась ей под ногу. Она с силой на неё наступила.

— Силь больше нет. Силь мертва.

Когда она наступила на остатки украшения, у меня перед глазами пронеслись воспоминания о Силь, и моя кровь закипела.

Взгляд богини видел меня насквозь. Она управляла моими эмоциями и манипулировала чувствами. Она разожгла во мне огонь, лишив меня спокойствия, и это будто бы её позабавило.

Я попался в ловушку богини, я танцую у неё на ладони.

И что с того?

Я нарушил молчание криком:

— Ты ошибаешься! Силь жива! Силь это ты! Это ты попросила меня себя спасти!

— В ту просьбу примешались эмоции Хьёрн. Помутнение воли этого дитя и моей божественности смешались в заклинании. Я не просила себя спасать, потому что спасение мне и не нужно.

То заклинание связывает их чувства, так что она должна была слышать разговор от начала и до конца. На её лице играла обворожительная улыбка, она была уверена в своём превосходстве. Прищурившись, она решила подразнить меня как глупое дитя, раздувающее пожар из ничего.

— А вообще, кто бы стал просить тебя о помощи? Не ты ли отверг признание Силь и её чувства?

Её губы скривились в ухмылке.

Она перешла к сути. К поступку, который я совершил лично, прекрасно осознавая последствия. И, столкнувшись с неоспоримым доводом не осталось… только согласиться.

— Так и есть! Я её отверг!

Я сделал шаг вперёд, не обращая внимания на её поражённый взгляд.

Среди разлетевшихся по полу осколков украшения ни один не лежал на моём пути. Мне не пришлось перешагивать через осколки воспоминания или давить их ногами.

Широкими шагами я подступил к ней, оказавшись практически вплотную.

— Я отверг твоё признание! Твои чувства! Это я тебя ранил!

Как в одном из моих воспоминаний, я оказался к ней так близко, что наши губы могли бы встретиться, если бы мы чуть сблизились.

— Это я сделал с тобой всё это! И поэтому я должен тебя остановить!

— Гах?!

— Поэтому я решил тебя спасти! Я не хочу, чтобы кому-то приходилось брать на себя такую жуткую роль!

В моей груди пылала решимость. Клятва, которую я дал, была похожа на детское упрямство.

Мне не заслужить прощения за слёзы, которые она пролила. Но я могу помешать ей причинять кому-то и самой себе боль.

Я стал источником этой проблемы? Так и есть! Я всё это вызвал, и я её ранил!

Что с того, что я ужасный человек, разве это лишает меня права действовать? Что за глупость!

Что бы обо мне не подумали другие люди, как сильно я бы себя за это не ненавидел, я прекрасно понимаю, что опустить руки и не сделать ничего гораздо хуже!!!

Я не пытаюсь перед кем-то выслужиться, или заслужить прощения!

Источник боли, которую мы испытали, это мой отказ от её чувств!

— …Ты хоть понимаешь, какая это глупость? Хочешь сказать, что ты спасаешь девушку, которую отверг, только потому что тебе так хочется? Ты же самолично отказался от её любви…

Она была поражена, в её глазах я прочёл отвращение. Она иронично усмехнулась:

— Какой гнусный эгоизм. Даже среди богов не найти подобного мужчины. Ты лицемер, которого свет ещё не видывал.

— Так ведь ты тоже поступила эгоистично! Чтобы присвоить меня себе, ты изменила всех, целый город! Что это, если не гнусный эгоизм?

Её слова пронзили моё сердце, но я заставил её заглянуть в зеркало и ощутить то же самое.

Да, я знаю. Я знаю, что она спустила свою одержимость с цепи, а я пытаюсь отбиться софистикой. Мы оба обнажили свои самые неприглядные и эгоистичные стороны перед целым миром.

Жребий был брошен уже давно. Однако, сколько бы кто-то не желал любви и ______, столкновение эгоистов всегда обернётся кровью, слезами, и обоюдной болью.

Нам обоим некуда отступать. Я смотрел в её серебряные глаза.

— …Сколько бы ты ни причитал, это не меняет того факта, что я лишь играла в игру. Силь была лож…

— Я ни за что не поверю, что пылкое признание, которое я услышал, было ложью!

— А?..

Я закричал, прервав её на полуслове, в этот раз её серебряные глаза вздрогнули от стыда.

— Можешь сколько угодно говорить, что всё это было игрой, но я не дам тебе сказать, что Силь никогда не существовало! Какое мне дело до твоей гордости?!

Я никогда не забуду тот день. Я пронесу её слёзы, своё замешательство и сожаление до конца своей жизни.

Не важно, чего мы желаем, не важно, как сильно нам хотелось бы изменить прошлое, события того дня уже произошли!

— Всё это не было ложью! И я никому не позволю говорить обратного! Даже тебе!

Я не унимался, на её белоснежной коже, на какое-то мгновенье проступил румянец. Но стоило мне подумать, что её безупречная маскировка треснула, как она оттолкнула меня, словно не могла больше выносить.

Я отступил на несколько шагов и снова поднял на неё взгляд.

— …Оскорбительно. Как это неприятно. Впервые в жизни я такое ощущаю.

Улыбка исчезла с лица богини, её сменила молчаливая ярость. Богиня явила свою божественность, и от её злости у меня по коже побежали мурашки.

Кажется, я совершил какой-то безумный поступок. Я разозлил богиню красоты. Ту, перед кем испытывают трепет даже боги.

Но даже в этот момент, священное пламя на моей спине и чувства, которые я храню в сердце, не позволили мне дрогнуть.

— Остановишь меня… спасёшь меня?.. А есть ли что-то, чем ты способен подкрепить свои надменные речи?

— …

— Ты должен был уже догадаться, моё очарование не работает только на тебе одном, Белл. Но Орарио изменён. Стоит мне сказать пару слов, и весь город ополчится против тебя. Даже Паства Гестии… и твоя ненаглядная Принцесса Меча.

Я витал в каких-то иллюзиях, а она обрушила на меня реальность. Каким бы спокойным я не пытался оставаться, после её угрозы сердце забилось чаще. Словно догадавшись о мысли, которая проскочила в моей голове, она продолжила:

— Я сломаю твой дух, чего бы это ни стоило.

Её слова нельзя было назвать преувеличением. Сейчас судьбы всех жителей Орарио в её руках. Капля холодного пота побежала по моей щеке.

— Ты никак не сможешь меня спасти…

Я ощутил что-то странное. Перемена, которую я заметил раньше, чем она.

— Горячо?..

Моя спина полыхала, словно пламя. Благословение священного огня взревело, словно сжигая фальшивое благословение, нанесённое богиней красоты, когда она увеличивала мои характеристики.

— …

В этот момент, Фрея удивлённо вздохнула и переменилась в лице. Она повернулась и посмотрела в огромное окно. Языки пламени из очагов по всему городу тянулись к небу.

— Гестия?..

Весь город изменился в один момент.

Фелс рухнул на колено, перед каменным алтарём, удержав себя от падения костяной рукой.

— Моё тело пылает?! Я не вижу пламени, так почему я горю!..

Голос мага прерывался, словно его действительно окутывали языки пламени. Уран, продолжая держать глаза закрытыми, тихо произнёс:

— Власть священного пламени начала окутывать город.

— Священное пламя?.. Что это значит?

Словно ощутив опасность, серебряная вспышка мелькнула в пустых глазницах, скрытых капюшоном.

Заметив нарушение в установленных песочницей Фреи правилах, Фелс, марионетка её очарования, направил магический предмет на алтарь, на котором восседал Уран. Но божество не дрогнуло.

— Бесполезно, Фелс. Точнее, слишком поздно. Сколько бы она ни пыталась вас использовать, ревущее пламя уже не остановить.

Мрачно и неспешно, божество начало раскрывать свой заговор.

— Если все очарованные реагируют на слова, которые считают угрозой правилам её мира, нам просто нужно было подать сигналы, которые известны только нам.

— Что?!

— Слова и знаки, которые детям, и даже божествам не из нашего пантеона не понять.

Когда Гестия вышла из этой комнаты, подготовка заговора завершилась. Два божества обговорили всё прямо на глазах у Фелса.

Именно в этом и заключалась суть сказанных Ураном слов. Гестия должна была действовать только когда наступит правильный момент.

— Из первой части разговора я понял, что Гермес отправил Гестии сообщение. Это ограничило количество вариантов, но мне всё равно пришлось рискнуть… поэтому я поручил Гермесу обеспечение дров.

— Дрова?! Но что с ними?!

Дерево, предоставленное Гильдией Пастве Гермеса, было самым обычным. В нём не было каких-то особых сил или магической энергии. И Фелс, скованный правилами Фреи, не счёл перемену подозрительной.

Однако Урану, точнее, Гестии, пришлось после этого потрудиться.

Именно ей пришлось догадаться о сути послания Гермеса и приказе, отданном Ураном на её глазах, и продолжать бороться.

— На древесине, которую разносили по городу, была кровь Гестии.

— Как же это было… как будто по краю обрыва прошёлся…

Гермес стоял, прислонившись к стене, и смотрел в холодное небо, с которого начал падать редкий снежок. Окидывая улицы взглядом, он увидел жителей Орарио, которые хватались за головы и падали на колени.

Авантюристы и божества не были исключением. Некоторые опирались на стены, как Гермес, или хватались за прилавки, кривясь, словно от сильной головной боли.

В окнах домов, на первых этажах, пылали очаги и камины.

— Исполнение задачи без отвлечения на посторонние мысли… я бы сказал, я отлично постарался.

Две записки, которые он получил от Гестии стали ключом. В первой говорилось, что он должен сделать из Орарио очаг. А на второй была карта с местами, в которых Гестия разместила свою кровь.

Богиня находилась под наблюдением и не могла сделать тайники сама, так что Асфи, благодаря предмету, который делал её невидимой, отнесла кровь в нужные места.

Большая часть крови хранилась под одним из старых столиков бара, в который частенько заглядывал Гермес.

Все в его Пастве знали о магических предметах Асфи, потому явиться незамеченной на склады с дровами, которые охраняли члены Паствы Гермеса, она не могла. С высокой вероятностью её бы заметили и доложили Фрее о подозрительных действиях. Потому завершать операцию Гермесу пришлось лично.

Взяв кровь Гестии, он окропил каждое полено хотя бы капелькой, перед тем как их понесли по городским очагам.

— Я понимал, что что-то нечисто, но напрочь позабыл каким будет эффект… Оставалось лишь искренне поверить, что действия в записке, которую написала жалкая смертная, не сможет навредить песочнице!.. В итоге у меня получилось не вызвать сброса…

Божество расплылось в улыбке, несмотря на то что на его лбу проступил пот. Гермес очень тщательно контролировал каждую мысль, чтобы не вызвать у себя и тени сомнений. До всего этого он убедился, что такой подход не вызовет воздействия очарования.

Ему не нужно было размышлять над правилами мира и тем, кто создал эту песочницу. Он даже не пытался всего этого понять, ему просто нужно было верить, что его действия и создание очага не окажут на эту реальность никаких разрушительных последствий.

Возьмём, к примеру, пламенный меч, которым можно одолеть повелителя демонов. Тому, кто не знает, что повелитель демонов боится огненных мечей, или считает, что у него вообще нет слабостей, пламенный меч не покажется подозрительной вещью. Такой человек просто пожмёт плечами и не увидит связи между пламенным мечом и повелителем демонов.

Гермес не допустил ненужных мыслей о результате, он просто следовал инструкциям, которые ему оставили. Он приказал Лулуне и остальным разносить окроплённые кровью дрова и поджигать очаги. Как и было сказано в оставленной Асфи записке.

Распределение дров по домам было обыденным делом и его поручили Пастве Гермеса. Очарование Фреи не подразумевало нарушения такого простого события.

— Жаль, конечно, что я был выведен из игры с самого начала… мне всё равно довелось в ней поучаствовать.

Гермес посмотрел в сторону Лулуне, Фальгара и ещё нескольких последователей, которые кривились и скрючивались, когда очарование теряло над ними власть.

Гермес довольно улыбнулся. Ему было немного жаль из-за того, что он заставил своих последователей принимать участие в этом замысле, несмотря на то, что они ничего не знали, но их схватка ещё не кончилась.

— Если бы Фрея обратила весь город в своих рабов, мы ничего не могли бы сделать, — произнёс Уран.

Если бы богиня красоты лишила людей, авантюристов и божеств свободы воли и превратила в своих марионеток, исполняющих приказы, она одержала бы чистейшую победу.

Если бы Гермес беспрекословно подчинялся императрице, не в силах самостоятельно думать и даже ощутить нарушений в мире, то Гестия не смогла бы ничего с этим поделать. В скором времени Асфи была бы поймана.

— Но Фрея этого не сделала. Точнее, поступить так она не могла. Лишить город героев свободы воли, всё равно что навлечь разрушение на весь мир смертных.

Если бы каждый авантюрист, за исключением Паствы Фреи, превратился в марионетку, то завершить три великих задачи и убить чёрного дракона не вышло бы ни у кого.

Разве могут покорить Подземелье те, кто является рабами и подчиняется приказам? Ответ: нет.

Обратив всех в марионеток и создав идеальную песочницу, Фрея лишила бы мир смертных героя, которого так жаждут божества. Всё же, она богиня, которая любит этот мир, а не злое божество, которое жаждет его разрушения.

Потому такого приказа она отдать не могла.

— К тому же, разрушение мира смертных означало бы утрату Белла Кранелла, того, кого она так хотела получить. Она не меньше остальных жаждет увидеть его героем и потому нарушить природу вещей в Орарио не могла.

И вот к чему это привело. В нынешнем Орарио люди могли жить относительно свободно, если не считать пары ограничений. Именно поэтому, план Гермеса и мог увенчаться успехом.

— Что... Что ты имеешь в виду, Уран?!

Стоявший на коленях у алтаря Фелс всё ещё был скован силой очарования. Даже мудрец, проживший восемьсот лет, одарённый силой и умом, оказался беспомощен перед неизвестным. Очарование не позволяло Фелсу понять слов Урана и постичь его божественную волю.

Фелс протянул дрожащую руку. Его тело пыталось сражаться со сковавшими его оковами даже теперь.

— Что ты задумал?..

Древнее божество мрачно ответило:

— Сейчас в городе воплотиться небесный храм одной из богинь. Её божественная воля окутает Орарио и очистит его от пороков. Имя ей Гестия, она повелевает оберегающим священным пламенем. Пламя алтаря этой богини никогда не гаснет.

Уран открыл глаза.

— Орарио обратилось в очаг… это её владения.

Бездействие, которое он обещал Фрее, подошло к концу. Божество открыло голубые как небо глаза и расплылось в улыбке.

— Я больше не буду потакать твоим выходкам, Фрея.

Маг в чёрной робе, так и не осознающий того, что происходит, лишившийся возможностей действовать, ошеломлённо смотрел на бога. Наконец, усмехнувшись, он пробормотал:

— Впервые вижу улыбку на твоём лице, Уран.

— Хо-ло-дры-га-а-а-а-а-а-а-а!

В тот же момент, где-то в трёх километрах над землёй, Гестия содрогалась от порывов ледяного ветра.

— Не дёргайтесь так, всевышняя Гестия! Я залетала так высоко всего пару раз для пробы!

— А что я могу поделать, Асфи, мне холодно! Зима почти наступила! В такие дни все у печек греются! Гляди, у меня зубы стучат сами собой! Видишь?!

— Так почему было не одеться теплее?!

— Кстати, не то, чтобы это было важно, но мы с тобой очень редко вместе чем-то занимаемся!

— Вы правы, это сейчас совершенно неуместно!

Асфи держала Гестию. Препираясь, они с богиней начали снижаться.

Залететь так высоко, что они с облаками практически подружились, им пришлось по двум причинам.

Первой была осторожность.

В какой-то момент Гестия испарилась из-под надзора Паствы Фреи, и это должно было вызвать очень крупный переполох.

Наблюдатели могли не заметить, что богиня воспарила в небо, но зрение авантюристов высоких уровней не стоит недооценивать. Голова Аида маскирует только авантюриста и его экипировку, и Асфи носит только магические предметы для собственного пользования, потому сделать невидимой Гестию она не могла.

Потому, чтобы избежать случайного обнаружения авантюристами высоких уровней, Асфи пришлось поднять богиню в небеса. Наверху воздух был разряженным, а ветер пронизывал до костей. Волосы Гестии то и дело лезли Асфи под очки, и это мешало им обеим.

Ну а вторая причина…

— Я приземляюсь на крышу Вавила, всевышняя Гестия!

Башня богов, возвышавшаяся над городом, касалась облаков.

Сложив крылья таларии, авантюристка мягко приземлилась на крышу Вавила.

Придя в себя, через несколько секунд, Гестия разлепила глаза, которые держала плотно закрытыми, и медленно отцепилась от Асфи… Перед ней предстало осеннее ночное небо, тянущееся до самого горизонта.

На крыше Вавила не было украшений. Не было бортиков, которые не дали бы с неё свалиться. Эта крыша не была предназначена для того, чтобы кто-то на ней стоял.

Подняв взгляд, Гестия увидела звёзды, которых, казалось, можно коснуться рукой. Пронизывающий порыв ветра заставил её вздрогнуть.

— Я знаю, что я сама это предлагала, но как же хорошо, что у нас всё-таки получилось… — сказала Гестия, начав растирать руки.

— Похоже, от Паствы Фреи мы ускользнули незамеченными… — Асфи бросила взгляд на дверь, единственный вход и выход с крыши.

Верхний этаж Вавила считается владениями Фреи, и авантюристы её Паствы часто на нём бывают. Их могли бы заметить, если бы они попытались проскочить на крышу Вавила обычным способом, и Гестия предложила использовать путь доступный только Асфи.

Гестия окинула город взглядом.

— Как красиво… жаль некогда насладиться видом.

С крыши башни можно было увидеть любой уголок ночного Орарио. Можно сказать, вид ночного города с самого его центра был настоящей роскошью.

Свет каминов и очагов смешивался с привычным создаваемым фонарями с магическими камнями освещением, придавая городу вид шкатулки с драгоценностями, поблескивающей разными цветами.

Гестия прищурилась и сняла с волос резинки.

— Всевышняя Гестия, мы столько всего сделали… и мне немного неловко признавать, что я даже не имею представления, что именно вы задумали…

Асфи доверилась Гестии, когда богиня сказала, что её нужно доставить на вершину Вавила.

Действительно ли это поможет освободить Гермеса и остальных? Что случится с Орарио? В голосе девушки слышалось волнение от мыслей о неопределённости.

— Ммм… Феномен, которым я повелеваю… если говорить простым языком, это огонь, но…

— Что?

—Пламя очага отличается от кузнечного пламени Гефест… оно не похоже и на боевые искусства Таке, и на вино Сомы, и на красоту Фреи. Если честно, в мире смертных ему не так много применений.

Асфи озадаченно посмотрела на богиню. Подборка примеров, которые Гестия назвала, показалась ей странной.

Гестия рассказала, что отчасти из-за этого ей было непросто найти последователей, пока к ней не присоединился Белл. Богиня расправила свои чёрные волосы, опустившиеся ниже талии.

— Я могу сделать что-то, когда подготовлен алтарь.

После этого Гестия молча вытянула руку на уровне груди, и по всему городу, из труб очагов и каминов начали подниматься алые языки пламени. Сотни пламенных столпов поднимались к небу.

В домах, дрова в которые доставила Паства Гермеса, запылал священный огонь.

Глаза Асфи округлились. Пламя было ей знакомо, но этот огонь отличался цветом.

Он был цвета фалны, и излучал мягкий свет, который излучает спина авантюриста при повышении характеристик.

— Множество очагов в определённых местах города создают последовательность. В этих очагах есть моя кровь и они стали проводниками. Эти столпы света, всё равно что мои последователи. Благодаря им я могу воссоздать Храм Гестии, существующий на небесах.

Асфи заметила. Обычная теплота и нежность исчезла из голоса Гестии. Их место занял нечеловечески спокойный божественный отголосок.

Из небольшого тела Гестии начала струиться божественность, и Асфи с трепетом смотрела на неё.

— Я невинность. Та, что не склонилась перед силой очарования, и отвергла его. Страсть греховна, а чистота праведна. Сотри оковы страсти, что сковали эту землю, и очисти греховность, о священное пламя.

Её голос звучал как песнь или распев заклинания, недоступного простым смертным.

Лицо богини не выражало ни единой эмоции. Взгляд её глаз был отстранённым и непостижимым. В ней не чувствовалось ничего человеческого.

Множество огненных столпов, тянущихся к небесам, стали багровыми, в ответ на зов богини. Воплощение божественной мощи отражалось в глазах Асфи.

— Ч-что это?! — девушка рефлекторно прикрыла лицо руками, ощущая непередаваемый жар божественной власти.

Если бы кто-то мог взглянуть на город сверху, он бы увидел, что очаги, местонахождение которых Гестия передала Гермесу через Асфи, формируют подобие магического узора.

Круглая башня, окружённая городскими стенами благодаря воле богини, превратилась в огромный очаг, её окутало божественное пламя.

— Нет смысла называть меня бесчестной, ты сама это начала. Так божества решают споры между собой, это было моим долгом и обязанностью.

Гестия не выходила за рамки неписанного правила, установленного высшими богами, боявшимися слишком сильного вмешательства в мир смертных.

Богиня невинности, сумевшая перебороть всепоглощающее очарование, нанесла ответный удар богине красоты. Гестия использовала мощь своего повеления, не арканум, а феномен, которым она управляет, столкнувшись с опасностью, угрожавшей стабильности не только мира смертных, но и небес.

— …Бежать из Вавила, чтобы загнать Белла в угол было ошибкой, Фрея.

Голос Гестии снова был обычным, она смотрела в сторону Фольквангра, расположенного на юге города.

— Ты своими руками отдала мне сердце алтаря.

Вавил расположен в самом центре Орарио. Башня богов является самой ближней к небесам точкой в столице мира. Пламя загорелось мощнее, земля начала сотрясаться. Целый город обратился в очаг, горящий священным пламенем.

На улицах и площадях, в тавернах и домах, простые жители, авантюристы и божества падали на землю.

— Сейчас я покажу тебе тайную технику Гестии, которую ты не знала.

Гестия использовала свой козырь, она провела ритуал, о котором знали лишь боги её пантеона. Абсолютное божественное чудо, которое превосходит уровень арканума.

Асфи молча наблюдала, как богиня провела над городом вытянутой рукой.

— Dios Aedes Vesta

Взвыла могущественная магическая мощь. Божественное пламя взревело с новой яростью. Оказавшись слишком близко к источнику божественного пламени, Асфи отступила на несколько шагов.

Пламя очищения обратилось в яркий, всепоглощающий свет. Яростный треск пламени, который слышал каждый, кто попал под очарование Фреи, вскоре сменился согревающей теплотой.

Божественная мощь растеклась по городу, окутав его пламенной волной.

Поднялось ритуальное пламя. Огонь, благословлённый песнью очищения. Словно лесной пожар он разбежался по городу, но его жар никого не сжигал. Город не утонул во взрыве адского пламени, его окутало пламя защиты и очищения.

Словно костёр в тёмную ночь, словно огонь очага, божественное пламя даровало облегчение и утешение страждущим и страдающим.

Появление священного пламени объявило об окончании кошмара, оно выжигало ослепляющее зачарование.

На улицах, в барах, в домах и башнях. Пламя проходило сквозь стены зданий, перекидываясь вместо этого на божеств, их последователей и обычных жителей.

Бог-посланник, богиня кузницы, бог-целитель, бог войны, богиня обмана.

Помощница-полурослик, молодой кузнец, девушка с дальнего востока, чародейка-ренарт.

И принцесса меча.

Рокочущее пламя нежно укутало божеств и авантюристов, упавших на землю, и открыло им глаза. Пламя очага, подобно чуду, разлетелось по всему городу выбрасывая в небеса искры, пока, наконец, не развеялось.

В городе воцарилась тишина, словно всё случившееся было иллюзией.

— …Что это был за свет? — пробормотал Хегни.

Он и члены Паствы Фреи озадаченно смотрели по сторонам. Они оглядывались и смотрели в небо, пытаясь понять, откуда взялся неожиданный пожар, и куда он исчез.

Гххх… Что-то здесь не так!

Нервозность, природу которой было очень сложно объяснить, поселилась в его сердце.

Пламя, которое прокатилось от огромной башни к городским стенам, не попало на поля Фольквангра. Бесчисленное множество искр, выбрасывавшееся в воздух, накрыло его тело волной, но никаких изменений Хегни не ощутил. Однако, трусливое сердце тёмного эльфа сжалось от чувства, объяснить которое он не мог.

Вцепившись рукой в свой меч, он уставился на побитую и раненную эльфийку, стоявшую перед ним на колене у стены, отделяющей Паству Фреи от остального города.

— …Сдавайся. Медленно сложи оружие и прекрати сопротивление. Иначе я лишу тебя одной из рук.

— Гххх!..

Помимо Хегни Лю окружали члены Паствы Фреи.

Её безумный побег из Фольквангра закончился, как только к преследователям присоединился Хегни. Как и во время фестиваля богинь, она не выстояла в бою с авантюристом шестого уровня, и несмотря на то, что ей почти удалось вырваться за пределы стен поместья, её загнали в угол, не выпустив с боевых полей.

Её окружил полукруг воителей, которые не дадут пролететь мимо даже мухе.

Лю скривилась от боли и опустила руку с оружием на землю.

— Белл…

Она посмотрела на стоявшее на холме поместье, в котором всё ещё держат беловолосого парня. Отбросив мысль о том, что она сделала всё, что могла, эльфийка собралась с духом, и вместо того, чтобы отпустить оружие, поднялась с колена.

Хегни проникся уважением к эльфийке, не лишившейся боевого духа даже в безвыходной ситуации, но отбросил все мысли о милосердии.

— Раз предпочитаешь честь, познаешь её в смерти!

Он молча сделал шаг вперёд. Его силуэт исчез из поля зрения Лю, когда она обернулась и увидела тёмного эльфа, он уже занёс клинок для удара.

Металлический звон и блеск искр, клинок тёмного эльфа был остановлен.

— А?..

Хегни был ошеломлён не меньше, чем Лю, ни один из авантюристов Паствы Фреи не мог поверить своим глазам.

— Принцесса Меча?.. — только и смогла пробормотать Лю.

Клинок Хегни был остановлен девушкой с золотыми волосами. Айз отбросила тёмного эльфа от себя и окинула авантюристов Паствы Фреи взглядом золотых глаз.

— Я всё вспомнила, — в голосе девушки, обычно не проявляющей эмоций, слышалась злость. — Белл никогда не был членом Паствы Фреи.

Она направила свой меч на Хегни, который никак не мог понять, что происходит. Айз прижала левую руку к груди.

— Огонь всевышней Гестии… зажёгся и во мне тоже.

Тепло очага согревало ей сердце. Пусть она не была связана клятвой, и служила другой повелительнице, на какое-то время она стала защитницей богини очага.

— Она выжгла силу очарования, — непреклонно заявила девушка.

Голос Айз послужил чем-то вроде сигнала, за стенами Фольквангра начали раздаваться удивлённые голоса.

— Как… так?..

— Кроличья Лапка в Пастве Фреи… Что?!

— Погодите, откуда у меня эти странные воспоминания?..

Люди приходили в чувства по всему торговому району, по всему городу, и недовольство начало нарастать словно буря.

Теплота очага разбила и разрушила влияние очарования.

Кожей ощущая нарастающий хаос и замешательство, Хегни принял боевую стойку, а через стену перемахнуло ещё два силуэта.

— А-а-а-а-агх, я же тогда так Аргонавтику нагрубила!..

— Дрянная идея была всех нас очаровывать… ну что, чем будете оправдываться?

Тиона подоспела со своей Ургой, а Тионэ держала наготове кукри, направляя оружие на членов Паствы Фреи вместе с Айз.

— Паства Локи!.. Как такое может быть… Очарование всевышней Фреи было абсолютным!..

Паства Фреи была уверена в непобедимости силы своей госпожи, и то, что случилось, привело их в замешательство.

Лю, осознавая, что происходит, наконец начала успокаиваться. Она обратилась к спине мечницы, которая её прикрыла.

— Принцесса Меча… никогда бы не подумала, что буду тобой спасена…

Айз повернула голову в её сторону.

— Ммм… а где Белл?

— Что?! П-почему первым же вопросом ты спросила о Белле?!

— А мне не стоило?.. — озадаченно уточнила Айз.

— Я-я этого не говорила, но… а вообще, нет, не стоило! Не знаю почему, но этот вопрос был лишним! — Лю замешкалась, но тут же раскраснелась и завопила в ответ.

— И почему вы именно сейчас друг в друга вцепились?! — Тионэ пришлось стать голосом разума.

Хегни застыл, слушая общение девушек, но уже через несколько секунд в его глазах запылало пламя.

— Истина то, что вы пробудились, или какой-то обман не важно. Вы ступили во владения богини! Те, кто нарушает её покой, должны быть истреблены!

— О, наконец делом займёмся! Я тоже не в восторге, чтобы ты знал! — Тиона закрутила своё оружие над головой, в ответ на слова Хегни.

Тёмный эльф и амазонка сошлись в бою один на один, а Айз, Тионэ и Лю налетели на остальных членов Паствы Фреи, издав боевые кличи.

— Хм?!

Аллен в последнее мгновенье успел отразить мощнейший пинок серебряным копьём.

— Знаешь, котёночек, знатно вы нас достали… Про извинения можешь забыть, всё равно я порешу тебя здесь и сейчас.

— Сучий сын…

Бете Лога, набросился на коточеловека со звериной яростью. Авантюристы столкнулись где-то в пятом районе, в южной части города.

Возглавляемый Алленом отряд возвращался в дом Паствы, когда их перехватили авантюристы из Паствы Локи, второй сильнейшей группы авантюристов.

— Хах, молодые, совсем старших не слушаете, сначала девочки, потом и ты сорвался. Хотя, в этот раз, пожалуй, я тоже в стороне не останусь, — грузный дварф поворчал, но потом и в его взгляде мелькнул огонёк злости. — Потому что мне не уняться, если я буду чистить вам морды, пока детишки из Гильдии нас не разнимут.

Грузный дварф навис над пятёркой полуросликов, недалеко от того места, где коточеловек сцепился с вервольфом.

— Элгарм!..

— Как воля богини была отвергнута?!

— Тот странный огонь, наверное, было причиной.

— Помойся, старикан, с тебя песок сыпется!

У дварфа не было оружия в руках, но его огромные, как булыжники, кулаки, полетели в удивлённых и озлобленных полуросликов.

Ван и остальные сцепились с подкреплением Паствы Локи, отправившихся следом за Бете. Авантюристов распалила ярость, с которой разгорячённый вервольф и дварф-воитель бросились на врагов.

Бой между двумя сильнейшими Паствами начался прямо на городских улицах. Жители Орарио, не до конца пришедшие в себя после очарования, в ужасе вопили и разбегались в разные стороны.

— …Не может быть…

Голос девушки-полурослика дрожал, а её сердце разрывалось в груди.

— Нет, нет, нет, нет!.. Не может быть! Лили… Лили его обидела! Обидела сударя Белла!.. НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! — Лили рухнула на пол и завопила голосом, похожим на звук расстроенного музыкального инструмента.

— Л-Лили-сан?! — Микото протянула к ней руку.

Разрывающий барабанные перепонки вой сотряс поместье домашнего очага до самого фундамента. Считанные мгновенья прошли с явления божественного пламени, которое выжгло оковы, связывающие обитателей поместья.

Шок от того, как она обошлась со своим спасителем, которого поклялась никогда не предавать, для девушки-полурослика был слишком сильным. Вспомнив то, что она сказала Беллу при встрече, Лили могла лишь обессиленно рухнуть на пол и вопить.

Микото хотела было броситься к ней, но рядом с ней раздался звук ещё одного падения.

— Что… как я могла… почему… я же… такая никчёмная… — девушка-ренарт опустилась на колени, её взгляд стал пустым, а из глаз катились слёзы.

— Харухиме-сама…

В отличие от кричавшей Лили, Харухиме погрузилась в бесконечный цикл самобичевания, а её сердце обхватила ледяная рука. Зажатая между двух отчаяний Микото замерла, не зная как ей быть и куда броситься.

— Хммм…

Стоявший рядом с девушками в шоке Вельф сжал кулаки. Он также не избежал приступа тошноты и ненависти к себе, не уступавшего в силе девушкам, но ему удалось обернуть горевшее в нём пламя, чтобы остаться на ногах.

Он подошёл к Лили, сжавшейся на полу в маленький клубок и державшей голову в руках, и схватил её за руки.

— Очнись, Лил! Если хочешь, чтобы кто-то тебя отчитал, я с радостью займусь этим после! — посмотрев в ореховые глаза, в которых стояли слёзы, Вельф продолжил. — Если прямо сейчас не пойдём Беллу на выручку, та богиня его охмурит!

— …НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!

Глаза Лили едва не выскочили из орбит, волна совсем другого чувства охватила девушку. Микото и Харухиме содрогнулись, ощутив в девушке перемену.

— Нет, нет, не-е-е-е-ет! Она же может осквернить сударя Белла своей соблазнительностью! Лили обязана защитить невинность сударя Белла!!!

Вовремя сказанные Вельфом слова, обратили отчаянье Лили в желание действовать, и девушка-полурослик пулей вылетела из комнаты. Вельф посмотрел в сторону девушек с дальнего востока, и прикрикнул:

— И вы обе поторопитесь! Мы практически семья! Мы ему нужны!

— Да… точно!

Харухиме стёрла слёзы, неловко поднялась с колен и побежала следом за Лили.

Микото пришла в себя и вышла после Вельфа, поспешившего к Беллу после девушки-ренарта. Её чувство вины не было настолько сильным, и не сломило её, потому она неуклюже улыбнулась кузнецу, поравнявшись с ним на бегу. После он похлопала Вельфа по спине и ускорилась, больше себя не сдерживая.

Вельф улыбнулся в ответ, и попытался бежать быстрее.

— Мы уже в пути, Белл!

— Хаааах… Сколько же раз я причинила Беллу боль?.. — произнесла девушка-чинтроп в бедно обставленной аптеке. Нажа сидела, уставившись в одну точку. — Остаётся только умереть…

— Не говори так! Ну в долгу мы у него теперь, поможем ему как-нибудь!

Дафна схватила отчаявшуюся подругу и потащила её за собой. Миах выбежал за девушками следом, отправившись в очевидное место.

— Даже бог совершил подобную глупость. Что же, нельзя закрывать на это глаза, нужно действовать!

— Гааааах, то пророчество было правдивы-ы-ы-ым! Я же видела его во сне, почему я не смогла ему следовать?!

Кассандра неуклюже прижала к груди посох, и побежала следом за своим покровителем, впервые на её памяти сорвавшимся на крик. Трагичная пророчица рыдала, но совсем не по той же причине, что и её товарищи по Пастве.

— Снова ему пришлось сражаться в одиночку!.. В этот раз, стать его щитом в уплату будет мало!

— Всё равно бежим! Поможем Беллу!

Оука и Чигуса неслись по главной улице, подготавливая оружие. Остальные члены Паствы Такемиказучи бросились за ними следом.

— Немало я испытал унижений, спустившись в мир смертных… но это что-то новенькое!

Несмотря на то, что его способности были на уровне обычного человека, Такемиказучи подобно ниндзя перескакивал с крыши на крышу.

— О-остановить! Нужно остановить все Паствы!

В главном отделении Гильдии царил Хаос. Её работники восстановили воспоминания, и Ройман вопил так громко, как позволял его голос.

— Защитите Паству Фреи!!! Отправьте персонал, чтобы останавливать драки!

— Что?! Но сэр, мы, конечно, должны придерживаться нейтралитета, но как можно простить Паству Фреи за её действия? Разве можно позволять им творить всё, что вздумается?..

— Сейчас это не важно! Разве вы не понимаете, что, если Паства Фреи и Паства Локи начнут сражаться всерьёз, этот город сравняют с землёй!

— Ааааа?!

Миша попыталась оспорить приказ Роймана, потому что считала его безумным, но крик главы Гильдии заставил её завопить от ужаса.

Ройман мог очень многое сказать по поводу манипуляций и очарования богини красоты, но сейчас от него требовалась рассудительность. Толстый эльф понимал, что столкновение между Локи и Фреей принесёт куда больше разрушений, чем когда-либо видел Орарио, и содрогался от мысли, что стычки могут перерасти в настоящую войну с каждой проходящей секундой.

Он начал действовать немедленно, пытаясь предотвратить потенциальный взрыв, который, в отличие от очарования богини, способен разрушить Орарио. Осознав всю тяжесть ситуации, работники Гильдии бросились работать с полной отдачей.

— Нужно их остановить!.. А мне опять придётся глотать то лекарство от живота!..

Схватившись за живот, Ройман скрючился. Будучи главой Гильдии, он отчаянно пытался принимать решения хладнокровно. Вдобавок ко всему прочему, он лучше, чем кто бы то ни было знал, что сорвавшихся с цепи авантюристов обуздать непросто.

— Э-Эйна! Не знаю, что и думать, но, наверное, нам нужно!.. — Миша обернулась к столу своей подруги. — А… она пропала…

Её коллега и подруга испарилась из-за своего стола, покинув главное отделение Гильдии.

Ярость, страх, шок, паника.

В то время, как божества и люди, живущие в огромном городе лабиринта, ощущали всевозможные эмоции, все они знали, кто стал этому причиной. Когда очарование спало, и его эффект пропал, каждый житель вспомнил, какой именно приказ он получил и что должен был делать.

— Всевышняя Фрея несёт за всё ответ! В последний день фестиваля она всех нас очаровала!..

Воспоминания о том, как и когда было применено очарование у Эйны были очень расплывчатыми. Но постепенно, когда вокруг неё приходили в себя божества и люди, Эйна также осознала, кто именно стал причиной её замешательства.

Она бежала по главной улице, среди поражённых людей, оставляя их позади, наедине со своими мыслями. Наконец, эмоции вскипели в Эйне, и она закричала:

— Я её не прощу! Я не прощу богиню, которая это сотворила! С Беллом и со мной!..

В изумрудных глазах стояли слёзы, поблескивающие в свете ламп с магическими камнями.

— Я этих тварей на куски порву!

— П-погоди, Айша! Успокойся!

— Пожалуйста, не ищи драки с Паствой Фреи!

— Ну нет! Они у меня так просто не отделаются!

Глаза амазонки были налиты кровью, ярость клокотала в её крови, а Фальгар и Лулуне отчаянно пытались её сдержать. Амазонка злилась не за себя, она представила, сколько боли испытала сейчас девушка-ренарт, приходившаяся ей младшей сестрой.

Наконец, амазонка вырвалась и побежала к Фольквангру.

Полуэльфийка и амазонка прибежали к дому Паствы Фреи с разных сторон, но их ждал один и тот же вид. Улицы были заполнены авантюристами. Подгоняемые желанием защитить свою связь с Кроличьей лапкой, они осадили дом сильнейшей Паствы города.

Ветер развевал десятки стягов с символами Паств.

— А это нормально, всевышняя? Целой Паствой занимать боевые позиции у замка этой богини?

— Нормально. У нас больше, чем достаточно причин.

Искусный кузнец, Цубаки Коллбранд задала вопрос разъярённой богине кузницы.

Паства Гефест заняла позицию на стене, окружающей огромное поле, ведущее к поместью на холме. Практически все её члены, кузнецы и их подмастерья, могли сравниться с авантюристами в бою.

Гефест не сводила с поместья своего единственного глаза, явно намереваясь взять его приступом.

— Такое нельзя прощать. Разница в положении, которое вы с Гестией занимаете не имеет значения… ты за всё заплатишь, Фрея.

В глазах Цубаки мелькнул страх, когда она увидела такую сильную злость своей покровительницы. Ярость богини кузницы многих богов на небесах загоняла в угол. Полу-дварфийке осталось только пожать плечами.

— Так тебе, чёртова Фре-е-е-е-ея-я-я-я-я!!! Вот что бывает, когда задираешь нос! Пора направить на тебя супер-пупер разрушительную ярость, чтобы тебя смело, стерва похотливая!!!

— Локи, успокойся, пожалуйста…

Паства Гефест заняла позиции на юге и западе, а Паства Локи оцепила поместье с севера и востока. Пока его покровительница вопила во весь голос проклятья, периодически усмехаясь, Финн приложил руку ко лбу.

— Зачем было меня охмурять, разве я тебе когда-нибудь мешала, когда ты мне рассказывала, дрянь?! И вообще, я предупреждала тебя никогда этим не пользоваться ещё на небесах, дура набитая!

Бросив вопросительный взгляд на богиню, которая злилась на унижение, которое она испытала, став жертвой очарования Фреи, Финн постучал древком копья по плечу и тяжело вздохнул.

— Повезло нам только в том, что Риверия всё это время была в Подземелье со своим отрядом. Если бы эльфы узнали, что кто-то королевских кровей был очарован, они бы не успокоились, пока это место не было бы стёрто с лица земли.

Вдобавок к Пастве Локи и Пастве Гефест, Миах, Такемиказучи и ещё несколько богов, поддерживавших с Паствой Гестии крепкую связь, вывели своих авантюристов к Фольквангру. Однако и помимо целых Паств, в общую толпу затёсывались и отдельные авантюристы.

— Эй, Морд, думаешь сработает? То, что мы просто смешались с толпой?..

— Н-не бойся ты! Тут и Паства Локи тоже! Даже Пастве Фреи с таким количеством просто так не справиться! Если что начнётся, просто умыкнём до чего руки дотянутся и свалим!..

В общей своре находились и авантюристы, которые почувствовали возможность наживы. Успокоив пришедших с ним авантюристов, Морд взглянул на дом Паствы Фреи и громко крикнул:

— Отдавайте паренька, по-хорошему, пока вас не разнесли!

— Капитан?!

Занимавшаяся исцелением, Хет перевела взгляд на Оттара, удивлённо уставившегося в окно.

— Не может быть… — огромный вепречеловек был ошеломлён. — Очарование всевышней было снято?..

Хедин, оставшийся на защите поместья, удивлённо оглядел поляну и улицы за стенами с вершины холма. На него были направлены испуганные взгляды членов его Паствы, когда он принял на себя командование.

Не только главные ворота, стены Фольквангра были захвачены множеством авантюристов, постепенно, силы Паствы Фреи отступали.

— …Полагаю, было бы глупо надеяться на молчание толпы. В конце концов это мы растоптали их гордость ради исполнения воли богини. — Светлый эльф с непоколебимым спокойствием поправил очки рукоятью ромфеи. — Но это не меняет того, что мы должны сделать. Моё тело — это копьё и щит богини. Я защищу её от вреда и сокрушу любого врага!

Глаза мудрого светлого эльфа блеснули, и он присоединился к воителям в бою. Все они эйнхерии.

Несмотря на то, что группа Айз теснила группу Хегни в бою, мораль авантюристов Фреи не упала.

— Аня!!!

Несколько голосов окликнули девушку в пристройке «Щедрой Хозяйки».

— Что это было?! Меня так рмяздражало, что я не могу ухлестнуть за пмярнем с классной задничкой из-за Паствы Фреи, но оказалось, что это кмякой-то контроль разума, и он постоянный посетитель и вообще из Паствы Гестии! Чья его змядничка?!

— Ой, да помолчи ты! Я поверить не могу, что забыла, как Паства Фреи надрала мне зад!.. Проклятье!

— Хлоя, Руноа… вы вспомнили?..

Аня отпрянула, увидев ворвавшихся в её комнату Хлою и Руноа. Её подруги злились и не понимали, что именно произошло, отправившись к ней за ответами. Прошло ещё несколько секунд, и Руноа, слегка успокоившись, наконец задала другой вопрос:

— Силь… ты знаешь, что с ней случилось?

В мире, созданном богиней, девушки с пепельными волосами, не существовало. Глаза Ани наполнились слезами, она подскочила, и зарылась лицом в грудь Руона.

— Э-эй?! Ты что творишь?!

— Аня?..

Аня начала всхлипывать, вцепившись в девушку. Руноа застыла, а потом подняла руки и легонько обняла Аню. Хлоя подошла ближе и погладила кошкодевушку по голове, словно старшая сестра.

Аня продолжала тихонько всхлипывать.

— …

Дверь в комнату была открыта. В нескольких пролётах, не освещаемых светом, опираясь на стену, стояла Мия. Дварфийка сложила руки на груди и взглянула в окно.

— Какая же ты дура… — сказала она, обращаясь в сторону Фольквангра.

Недовольные крики авантюристов и звуки битвы слышались даже в расположенной на самом высоком этаже башни комнате богини.

Белл и Фрея поражённо смотрели в огромное окно, следя за тем, что происходило за пределами поместья.

— Очарование было разрушено?.. Если это возможно, то…

Поражённое выражение на лице богини сменило раздражение. Белл не мог понять, что произошло, но Фрея очень быстро угадала причину… и в этот момент окно разбилось.

— Что-о-о-о?!

Белл и Фрея прикрылись руками от разлетающихся осколков, но после парень заметил то, что вызвало у него удивлённый выкрик. Окно разбила спиральная игла на ленте, вернувшаяся после к владелице. Но после этого…

Богиня пронеслась по ночному небу, её несла девушка в крылатых сандалиях. Оттолкнувшись от Асфи, управлявшей полётом, Гестия полетела прямо Беллу в руки.

— Бе-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-елл!!!

— Боже… ГХАХ?!

Парень рефлекторно её поймал, но не устоял на ногах и покатился по полу вместе с ней. Асфи смутилась, когда богиня выскочила прямо у неё из рук, а Фрея поражённо уставилась на прилипшую к Беллу небольшую богиню.

Наконец, Белл вместе с Гестией перестали катиться, и парень медленно сел.

— Боженька?..

Гестия оторвалась от его груди и Белл услышал заплаканный голос.

— Профти меня, Бе-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-елл! Я уфафно с тобой пофтупила-а-а! Я худфая покрофительниса! Профти меня за бефпомофность!

Заплаканная, хнычущая богиня обхватила Белла за шею, крепко прижавшись к нему.

Когда Асфи увидела, как велик разрыв между всемогущим существом, которое она видела на вершине башни, и рыдающей, как малое дитя, Гестией, у неё дёрнулся глаз.

В этот момент Белл осознал. Он понял, что Гестия разрушила очарование, и всё это время она пыталась его спасти. В глазах парня появились слёзы, он ощутил теплоту объятий богини и тоже начал всхлипывать. Вскоре они начали плакать практически в один голос, хоть на их лицах и были улыбки.

— Спасибо тебе, всевышняя!.. Я тебя люблю!

— …Да, я тоже тебя люблю!

Богиня и её последователь роняли слёзы и улыбались одновременно. Ещё раз обнявшись, они поднялись на ноги. Когда они обернулись, их встретил мрачный взгляд богини красоты.

— Вот так-то Фрея! Я забираю своего Белла назад! Не твоего! Своего! Мой ненаглядный Белл, который связан со мной прочнее, чем с кем-либо, и с которым у нас взаимная любовь!

— Б-Боженька…

Парня прошиб холодный пот, когда он осознал, что его богиня утверждает своё превосходство в покоях богини сильнейшей Паствы.

Императрица, которой словно грязью швырнули в лицо, явно была этим недовольна. Кусать локти, как говорится в известном выражении она не стала, но вместо этого начала поглаживать кончики волос, не сводя взгляда с держащихся за руки Гестии и Белла.

— Ты использовала свою божественную мощь… кровью и пламенем ты призвала свой храм с небес… нет, воссоздала его. Значит ты и на такое способна, Гестия.

Фрея быстро построила догадку, основываясь на фактах, которые были ей доступны. Она не презирала ни Гестию, ни её сообщников, ни своих последователей, позволивших уничтожение её песочницы.

Вся злость и разочарование богини красоты были направлены на себя саму.

Это она позволила себе увлечься самыми обычными словами и поступками Белла и оказалась так поглощена размышлениями и мечтами, что просмотрела готовившийся план. Если бы она была обычной собой, она заметила бы действия Гестии и попытки Гермеса вырваться из-под её контроля. Так Фрее удалось бы подавить план божеств в зародыше.

— Да, именно так, силу моего божественного благословения знают только Олимпийцы! Обычно оно ничем не может помочь и воспользоваться моей силой очень тяжело! Но против того, кто пытается дурить людей, она работает просто идеально!

Гестия без страха смотрела мрачной Фрее в глаза.

— Всё потому, что ты из-за своей лени… нет, точнее, доброты, не отправила меня на небеса! Но, знаешь, благодарности ты не дождёшься!

Гестия не скрывала своего раздражения, её слова звучали гораздо агрессивнее и циничнее обычного.

Оказавшийся вовлечённым в ссору двух богинь Белл мог лишь дрожать. Ему очень хотелось убежать как можно дальше.

Асфи же, поддавшаяся на мольбы Гестии доставить её сюда, вдруг начала осознавать своё положение и нервно рассмеялась.

— Ха… ха-ха-ха… я ворвалась в дом Паствы Фреи… разбила окно в комнате богини… мне конец…

Впрочем, довольно скоро она нашла спокойствие в отчаянной мысли о том, что она делала лишь то, что должно было быть сделано, по воле её покровителя.

— Итак, что дальше, Фрея? Что бы ты не сказала, ты проиграла. Очарование, наложенное тобой на Орарио было разрушено, и Белл твоим не станет!

Несмотря на то, что все отвергали Белла по воле Фреи, парень не потерял себя и Гестия, богиня очага, не позволила этому случиться.

Оказавшись загнанной в угол действиями Гестии и Белла Фрея, опустила руки.

— Как думаешь, к чему это всё приведёт, Локи? — спросил свою покровительницу Финн.

Разговор шёл на стене поместья.

Группа Аллена сражалась с группой Бете, а Айз и амазонки схватились с авантюристами Фреи на полях Фольквангра.

Стоявшая на стене Локи бросила взгляд в сторону Морда и других авантюристов, которых вдохновила на бой Айз и задумалась.

— Меня, конечно, это взбесило… но Гильдия не потерпит кровопролития, которое пошатнёт Орарио. Так что наши дрязги сегодня ни к чему не приведут.

Локи слышала крики членов Гильдии, которые явились с южной главной улицы и отчаянно пытались остановить разгорячённых авантюристов.

— Вряд ли авантюристы так просто успокоятся, — Финн ответил так, словно его эти слова не касались.

Несмотря на то, что он командовал окружением, его взгляд был направлен на верхнее окно башни, в которое влетели Персей и похожая на ребёнка богиня.

— Остаётся только один вариант, — взглянув на ту же башню, что и её последователь, Локи слегка прищурила свои красные глаза. — «Битва».

— Гестия… я вызываю тебя на «Битву».

Это заявление заставило Гестию и Белла ошеломлённо уставиться на богиню красоты. Даже Асфи, забывшись, раскрыла рот, а Фрея совершенно спокойно продолжила.

— Если проиграю, поступлю, как ты скажешь. Приму даже отправку на небеса… Но, если одержу победу, я заберу Белла.

— …Не шути так, Фрея. Думаешь я стану принимать вызов после того, что случилось? Ты проиграла, и тебя будут судить.

Голос Гестии был тихим, в её глазах читалась злость, но богиня красоты надменно отмахнулась.

— Гильдия наложит на нас какой-нибудь штраф. Только и всего.

— Что!..

— Орарио должен исполнить три великих задания. Никто не станет насильно распускать мою Паству. Можешь не сомневаться. А когда все отойдут и этот случай забудется… что-то может и случиться. Я пока не придумала что.

— Гхххх!..

— Неужели ты думаешь, что тебя ждёт спокойная жизнь, пока я на вершине?

Несмотря на то, что Гестия не сделала ничего плохого, Фрея загнала её в угол щелчком пальцев, и, даже одержав в итоге верх, Гестия оказалась в невыгодном положении. Белл также был поражён.

Молчание Асфи говорило о том, что Фрея права в своём заявлении.

Гестия молчала, но Фрея не дала ей время на раздумья.

Шум боя раздавался уже под стенами поместья, указывая на то, что авантюристы разных Паств одерживали верх.

— Вот истинная мощь моей Паствы. Положение, которого я добивалась столько времени, — слова Фреи звучали надменно и бесстыдно. — И я готова поставить на карту всё это. Богатство, славу, честь и даже себя.

Трое людей в комнате поражённо молчали. Фрея была готова лишиться в этой битве буквально всего. Если она проиграет, то будет похожа на голую королеву.

— Можешь приглашать кого угодно, можешь связаться хоть со всеми паствами города. Я готова выступить против всех с одной своей Паствой.

Она согласилась на невыгодные условия, чтобы продемонстрировать свою решимость. Богиня была готова выбросить свою корону ради одного-единственного человека.

— Сразимся, Гестия… и Белл.

В комнате воцарилось молчание.

Они втроём смотрели друг на друга. Асфи, наблюдавшая со стороны, сглотнула. Первой, молчание нарушила Гестия:

— Фрея… я тебя ненавижу. Просто чтобы прояснить. Мне не нравиться, как ты ведёшь дела, и у меня не получится тебе сопереживать.

— …

— Ты взяла моих последователей в заложники, ранила Белла… ты мне отвратительна, и я буду презирать тебя до скончания веков.

— …

— …Но я должна понять, почему ты так вцепилась в Белла? Зачем ты заходишь так далеко?

Гестия перестала смотреть на Фрею с ненавистью. Она решила задать вопрос как богиня богине, не обращая внимания на условности.

— Фрея… чего ты хочешь на самом деле?

Но ответа не последовало. Холодный осенний ветер влетел в окно, растрепав серебряные волосы. Окутанная лунным светом богиня красоты опустила голову.

Беллу, который и сам был в этом разговоре словно растерянный ребёнок, показалось, что богиня сама не знает, чего она хочет.

Осознав, что это молчание так и не будет нарушено, Гестия тихонько вздохнула и крепче сжала руку парня, которую держала.

— Белл… чего хочешь ты?

Парень был в этой ситуации не только жертвой, а также целью, потому решение должен был принять, и он тоже. Взгляд богини говорил о том, что принять решение должен он.

Белл сделал к Фрее шаг и протянул руку.

— …Если мы одержим победу, ты исполнишь мою просьбу?

— …Хорошо. Чего ты желаешь? — со скучающим видом спросила богиня.

— Разреши мне ещё раз встретиться с Силь. Нет… — парень помотал головой, — разреши мне узнать тебя настоящую.

— …

Серебряные глаза округлились. Несколько секунд богиня молчала, а потом отвела взгляд. Её волосы раздул ветер, какое-то мгновение взгляд богини был пустым, а потом она посмотрела на Белла.

— Как пожелаешь. Однако я не знаю, какой истины ты ищешь.

Обоюдное согласие. Условия были приняты. Персей была тому свидетелем.

Силами последовательницы Гермеса, соглашение дойдёт до всех жителей города.

— Всевышняя Фрея!

Члены Паствы Фреи вбежали по лестнице и ворвались в покои богини. Фрея явила свою божественность. Её сила, словно ветер ошеломила авантюристов и заставила их выронить оружие. Хегни и те, кто сражался за пределами Фольквангра, также замерли и посмотрели в сторону своего дома.

По Орарио прокатился импульс, прекративший все стычки разом.

Глаза Айз округлились. Лю поражённо замерла. Все собравшиеся у Фольквангра Паствы посмотрели на окно, в котором две богини стояли друг напротив друга.

— Хорошо… сразимся, Фрея.

Воля Белла и решимость Фреи.

Приняв оба этих чувства, Гестия произнесла эти слова, и её голос достиг множества ушей.

— Да будет «Битва»! — крикнула она, объявляя подготовку к величайшей «Битвы», которую видел Орарио.

Зазвенел колокол, отдав сигнал о начале того, что впоследствии будет названо Войной Паств.