— Юкино-онээтян, дай мне потрогать твой живот.
Мана заговорила первой.
Она встала с мен и подошла к Юкино.
— Маика?
Юкино с удивлением посмотрела на свою сестру.
— Не обращай внимания, просто дай мне потрогать твой живот!
Мана все еще была обнаженной.
А с ее паха по-прежнему стекали любовные соки и сперма, следы нашего секса.
Юкино была обнаженной и только с куском нижнего белья, висящим на ноге.
Ее пах тоже был влажным от любовного сока из-за мастурбации.
Мана прикоснулась к нижней части живота Юкино.
На ее лобке была зеленая татуировка, изображающая «嘉甲».
— Сколько прошло времени с того момента, как я последний раз прикасалась к животу онээ-тян?
Улыбнулась Мана Юкино.
— Теперь тут ребенок онээ-тян.
Юкино никогда не пила противозачаточные.
— Это еще неизвестно.
Пробормотала Юкино.
— Я завидую тебе. Онээ-тян.
Мана улыбнулась Юкино.
Она удивилась.
— Может мне тоже перестать их пить? Тогда я смогу родить ребенка вместе с онээ-тян, не так ли?
Юкино поежилась от слов своей сестры.
— Понимаешь, я могу просто сказать, что это близняшки. Я буду кормить их молоком, и даже забирать из детского сада.
— Маика, что ты несешь?!
Мана.
— Давай думать реалистично, ребенок братика уже тут, предполагая, что тут уже есть новая жизнь, которая родится в следующем году, то ты должна начать думать о будущем уже сейчас.
Точно.
Не т смысла переживать о том, что уже сделано.
Надо думать о будущем.
— Даже если ты будешь сожалеть о прошлом, будешь его ненавидеть и плакать из-за него, все это ничего не изменит сейчас. Мы с братиком должны приготовиться.
Заговорила Мана со своей сестрой с серьезным выражением лица.
— Тогда я совсем этого не понимал.
Я.
— Я всегда говорил красивые вещи, защищать семью, делать что-либо ради остальных, становление отцом для Мао-тян и Агнес. Я говорил об этом обо всем особо не задумываясь, но...
Становление отцом было единственным, что я не до конца понимал.
Я не был готов к этому.
Когда я представлял своего ребенка в животе Юкино, то был шокирован.
— Создание жизни такая важная жизнь.
Юкино.
В этой тонкой талии Юкино живет мой ребенок.
— Когда я первый раз изнасиловал Юкино, то был в таком отчаянье, что совсем не задумывался о будущем. Я думал, что могу спокойно умереть, если сделаю Юкино своей. Тогда я не знал, что к следующему году я буду до сих пор жив.
В день моей вступительной церемонии мой отец исчез, а все, что осталось это банковская книжка с небольшими сбережениями.
Я не мог представить, как мне жить дальше.
Не мог видеть будущего.
— Хоть мне и сказали сделать Юкино беременной, я не чувствовал, что буду жив к следующему году, чтобы вырастить рожденного ребенка. Все, что у меня было это темное чувство, желание оставить доказательство, что я жил, излив свою сперму внутрь Юкино.
Я совсем не учитывал возможность, что буду жив к моменту рождения ребенка.
— Минахо-нээсан сказала, что вырастит ребенка Юкино. Потому я сам особо и не задумывался. Нет, я решил не думать об этом тогда.
Намеренно избегал мыслей об этом.
— Нагиса сказала, что родит от меня ребенка, но поскольку она уже была матерью, то я подумал, что у нее получится воспитать его хорошо. И что она в любом случае даст мне совет, как было бы лучше поступить.
Нагиса старше меня и на нее можно положиться.
Потому я представлял воспитание ребенка с Нагисой.
— Остальные девушки пьют таблетки, так что они будут рожать только годы спустя.
Потому хоть они и говорят, что хотят забеременеть, это просто пожелание, девочки не смотрят на это, как на действительность.
Это была горькая правда.
— Я не забыл о вероятности того, что Юкино забеременеет, но я отчаянно пытался это забыть, в конце концов...
Я.
— Я знаю, что больше не могу жить с тобой.
Юкино не член семьи.
Ее гордость не позволит этого.
И другие девушки чувствуют к ней сильную ненависть.
— Я думал, что должен расстаться с Юкино.
И не представлял совместное с тобой проживание.
Юкино смотрела на меня.
— Но я не хочу дать Юкино умереть, чего бы это ни стоило. Я хочу, чтобы ты продолжала жить, даже если мы больше никогда не увидимся. Это правда.
Даже сейчас, я хотел, чтобы Юкино жила.
Даже если это будет в мире, куда мне не достать
Даже если мы больше никогда не увидимся.
Я хочу, чтобы Юкино жила.
— Это потому что я похожа на твою мать?
Спросила меня Юкино.
— Ты не мог наладить отношения с матерью и потому хочешь быть открытым передо мной?
Это....
— Не думаю, что это правда.
Я посмотрел прямо на Юкино.
— Конечно де Минахо-нээсан тоже может быть права. И меня привлекаешь ты потому что напоминаешь мою мать. Но Юкино это Юкино. За последние десять дней я многое о тебе узнал. Теперь, в своих мыслях, я смотрю на Юкино. Не на свою мать, а на Юкино.
— Хмм, и то, что ты знаешь обо мне это то, что я самовлюбленная эгоистка и безнадежная идиотка, да?
Я.
— Нет, это еще не все.
Во мне поднимались чувства, которые я не мог передать словами.
Мои чувства к Юкино.
— Это никогда не будет всем.
Юкино.
— Ты лжец. Ты смотришь на меня свысока. Ты считаешь меня идиоткой!
В глазах Юкино начали снова собираться слезы.
Она посмотрела на живот, к которому прикасалась Мана.
— Я избавлюсь от этого ребенка.
Юкино.
— Я лучше умру, чем рожу от тебя.
Из глаз Юкино потекли слезы.
— Я не хочу этого. И никогда не приму.
А потом.
— Это ложь. Онээ-тян родит!
Мана улыбнулась Юкино.
— В конце концов это ребенок Юкино-онээтян!
— Маика?!
Она удивилась.
— Юкино-онээтян никогда не убьет своего ребенка!
— Я... Я сделаю это.
— Нет, онээ-тян не такая. Я знаю!
Мана.
— Когда я лежала в больнице в Шидзуоке, моя семья никогда не навещала меня, но...
— Да, я никогда не приходила навещать тебя!
— Но Юкино-онээтян не забыла обо мне!
Две сестры пристально смотрели друг на друга.
— Онээ-тян, когда ты ездила за границу с родителями, ты привезла мне сувенир. Ты присылала мне письма по электронной почте с фотографиями, сделанными на Гавайях. К тому же, во время Нового Года или моего дня рождения ты всегда делала мне подарок и звонила мне!
— Это потому что ты моя младшая сестра!
— Да! Даже сейчас онээ-тян думает обо мне, как о сестре, как о своей младшей сестренке!
— Ну это разве не нечто очевидное? Ты моя сестра.
Юкино и Маика были сестрами.
— Да. Юкино-онээтян добра к тем, кого она считает своими. Ты ценишь таких людей.
Мана давила на Юкино.
— Юкино-онээтян, ты не сможешь уйти от братика.
Хах?
— В конце концов ты тоже думаешь, что он твой!
— Н... Не глупи! Я!
Тогда почему ты тут? Почему ты сбежала из дома Ичикавы-сан и вернулась в особняк?
— Это...
— А еще этим утром, когда ты увидела братика ты разозлилась на него за то, что он не попытался спасти папу, да? Если бы ты не думала о нем как о своем, то не говорила бы этого!
— Это не правда!
— Тогда ты можешь сказать то же самое Кёко-сан или Корделии-сан?
— Конечно же нет!!!
Крикнула Юкино.
— Если я скажу им такое, то мне просто сломают шею. Они же просто демоны.
— Хоть братик и находится в союзе с этими людьми?
— Но он же...?
— Юкино-онээтян знает, что братик никогда не навредит тебе не важно, как груба ты будешь к нему, да?
Юкино не считает меня врагом.
Потому она и предъявляет мне претензии с ненавистью в голосе.
Она считает меня человеком, которому может предъявлять претензии.
— Разочаровывает, да? Братика забрали Мегу-онээтян и леди из дома Коузуки.
— Не правда! Мне не нужен этот человек!
— Ты говоришь о нем, как о «ненужном», следовательно, ты уже считаешь его своим? Онээ-тян по-настоящему проблемная женщина.
Мана рассмеялась.
Юкино.
— Потому что он изнасиловал меня! И потому он должен посвящать всю свою жизнь мне! Я никогда его не прощу! Даже через тысячу лет!
Она ткнула ы мою сторону пальцем.
— Хм. То есть онээ-тян любит таким образом.
Любит?
— М... Маика!? О чем ты вообще говоришь?! Да никогда это не будет считаться любовью! Я не приму такую любовь!
— Но это все равно любовь, даже если онээ-тян ее не принимает. Ты помешана на братике.
Сказала Мана.
— Ты хочешь его так сильно, что не можешь сдерживаться, да? И поскольку он не обращает на тебя внимания ты его и ненавидишь, да?
— Это! Потому что он должен всегда смотреть на меня, 24 часа в день! И это все, что он должен делать!
— Это то, чего ты хочешь, да? Вот видишь, это любовь!
Юкино пробормотала.
— Но Юкино-онээтян в настоящей жизни... Прости, но в настоящей жизни не все идет как ты того захочешь. Братик уже стал опорой нашей семьи. Юкино-онээтян не может заполучить его только для себя.
— Я знаю это уже!
Она посмотрела в пол.
— Я ничего о нем вообще не думаю!
— Тогда что ты будешь делать с ребенком в твоем животе, онээ-тян?
Спросила Мана поглаживая ту по животу.
— Что онээ-тян сделает с этим ребенком.
Юкино положила руку себе на живот.
— Я не знаю.
Я.
— Юкино, нет, Ширасака-сан.
Я заговорил с ней, как говорил до того, как все это началось.
— Я знаю, что Ширасака-сан добрая.
Юкино посмотрела на меня.
— Когда я был подавлен из-за того, что мой отец исчез в день моей вступительной церемонии, именно Ширасака-сан позвала меня в классе.
— Я уже говорила, ты не так понял. Я не такая, какой ты меня описываешь. Ты просто мешался, попадаясь на глаза, потому я и сказала тебя пойти в медпункт.
— Нет, Ширасака-сан тогда была доброй. Я помню это и не забуду.
— Вот значит, как?
Юкино отвела от меня взгляд и перевела его вновь на свой живот.
— Юкино-онээтян это может быть и ребенок братика, но он ведь и твой тоже.
Сказала Мана.
— Онээ-тян, ты сможешь его убить? Это драгоценный ребенок онээ-тян.
Юкино.
— Ну, ла, Маика права.
Она слегка похлопала себя по животу.
— Я буду рожать. Возможно.
Потом она посмотрела на Ману.
— Но это только потому что Юзуки сказала, что пощадит меня, если я его рожу! Я не хочу умирать и потому буду рожать! Я решила так точно не из-за тебя!
Если внутри Юкино уже была новая жизнь, то...
Ее точно пощадят.
— Да, выноси ребенка. Я воспитаю его и сделаю счастливым, не важно что.
— Мана тоже поможет! Может мне тоже забеременеть вместе с онээ-тян?
Юкино обняла свою сестру.
— Не надо спешить. Рожай, когда поймешь, что действительно этого хочешь. Для того чтобы нести эту ношу хватит и меня.
— Онээ-тян!!!
Сестры обняли друг друга.
◇ ◇ ◇
— Братик! Давайте все займемся сексом!
Мана позвала меня.
— Маика, ты?!
— Ничего страшного ведь, да?! Я хочу сделать это вместе с Юкино-онээтян!
Юкино посмотрела на меня.
— Но у него же уже не встает на меня. Он сказал, что для него во мне уже нет женского очарования!
— Все не так, братик...
Мана улыбнулась мне.
— Братик очень любит Юкино-онээтян. Потому у него и перестало вставать на тебя.
— Что за черт?
Эмм.
— Ты думала обо мне только как об игрушке для секса, поэтому...
Ответил я честно.
— Ты тоже смотрел на меня только как на вещь для получения удовольствия.
Юкино.
— Не совсем так. Заниматься с тобой сексом несомненно приятно, но это не все о тебе.
Она холодно посмотрела на меня.
— Знаешь, тебе уже не помочь? Мне не нужно ни твое лицо, ни мозги, хватит и твоего члена!
Для Юкино я именно такой человек.
— В любом случае ты займешься сексом с кем угодно. Ты не дискриминируешь в этом плане. Тебе ведь пойдет любая женщина, да? Ты просто животное!
Сказала Юкино. Мана:
— Хах, ты не знала, онээ-тян?
Она улыбнулась.
— Братик никогда не занимается сексом с кем-либо, кроме тех, кто ему действительно нравится, только с девушками, с которыми он хотел дабы провести жизнь.
— Чт?! О чем ты вообще говоришь, это же ложь!
— Это правда. В конце концов все ему доверяют и хотят быть с ним.
Мана рассмеялась.
— Ты не находишь это странным? У братика много девушек, но никто не ругается из-за зависти друг к другу, не так ли? Вместо этого все стараются сдружиться. Хоть я и дочь папы, все онээ-сан добры ко мне.
Юкино вслушивалась в слова своей младшей сестренки.
— Все мы хотим всегда оставаться с братиком. Они знают, что могут оставаться с братиком, только если поладят между собой. А братик старается изо всех сил, чтобы сделать нас всех счастливыми. Мы не спорим как дети и стараемся работать сообща.
Мана.
— Потому Юкино-онээтян единственная кто действительно завидует другим девушкам и хочет монополизировать братика. Из-за такого отношения Юкино-онээтян все остальные и относятся к тебе агрессивно.
— Я... Я его не ревную!
— Ты ведь действительно не понимаешь. Что и ожидалось от Юкино-онээтян!
Сказала Мана с улыбкой.
— Но с другой стороны, братик тоже любит Юкино-онээтян, так что даже находясь на грани, он никогда не бросал онээ-тян.
Нет, постойте-ка.
— Мана, Юкино же...
Я.
— Может я и жаждал ее, но я все равно сделал много ужасных вещей просто потому что хотел сделать ее своей любой ценой.
Но.
— Но это не любовь. Не стоит играть словами о том люблю ли я Юкино или о том любим ли я Юкино.
Я злодей, который ее изнасиловал.
У меня нет прав говорить ей о любви.
— Это не желание и не любовь, это нечто намного более постыдное, это просто темная похоть.* Я насиловал ее и мне известно об этом грехе. Это никогда не станет любовью.
Мана улыбнулась мне.
— Братик по-настоящему невинный в душе! Я люблю тебя!
Хах?
— Братик, любовь бывает не только чистой. Темная похоть тоже считается любовью. Просто это другая форма любви.
— Нет, посмотри...
— Ну тогда братик, ответь на вопрос, грех ли мастурбировать с мыслями о человеке, которого любишь? И если ты хочешь заняться сексом с этим человеком, то это что? Уже не любовь?
***
— В случае с братиком, да, это грез что ты изнасиловал Юкино-онээтян. Это большой грех. Но твои чувства к ней — это ведь настоящая любовь, да? Любовь!
Сказала Мана.
Братик, хоть ты и говорил о нас, ты так же беспокоился и о Юкино-онээтян. Я знаю. Ты всегда думал над тем, как сделать ее счастливой, да?
Я.
Мана повернулась к своей сестре.
— Юкино-онээтян этого не понимает. Секс не такой приятный сам по себе. Он приятен потому что мы делаем это с братиком.
— Маика?!
— Понимаешь, мне настолько противны другие мужчины, что я не смогу делать этого с ними. А братик обнимает меня со всем своим сердцем во время занятий сексом. Я могу обнажить и тело, и душу перед ним. Я чувствую на себе его нежный взгляд, потому я тоже обнимаю братика. Мне нравится смотреть на его довольное лицо, когда он кончает в меня! Я могу сказать, что люблю его из глубины души!
Мана улыбнулась.
— Для нас братик именно такой. Некто драгоценный. Мы больше не можем жить без него. В конце концов он единственный, кто видит настоящую меня. Я могу показать настоящую себя только братику. И так не только со мной, Мегу-онээтян и все остальные такие же. Потому мы не можем оставить его!
Юкино.
— Не то чтобы я...
Сказала она, но потом проглотила слова.
— Хаа, ладно, да я вру, я знаю это и сама.
Юкино!?
— Когда на меня напал Кенджи, он был просто грубым, в глазах было лишь дикое желание меня изнасиловать.
Это было, когда Эндо атаковал ее в дикторской по соседству с кабинетом директора.
— Тогда я чувствовала лишь страх, хоть Кенджи и был моим парнем.
На лице Юкино проступила боль.
— И посреди этого, этот человек воспользовался на нем шокером и изнасиловал меня вместо него. Но это было приятно. То как он делал это. Этот человек становится все лучше в сексе. И эта мыслю застряла у меня в голове. Он заставлял меня чувствовать себя хорошо, концентрируясь на маленьких деталях.
Юкино, ты...
— Да, я признаю, что он хорош в сексе. Возможно у наших тел просто хорошая совместимость. Мне нравится, как он имеет меня. Когда я делаю это своей рукой, я представляю, как он обнимает меня. Но!
Юкино посмотрела на меня.
— Это все. Я признаю лишь его навыки в сексе. И никогда не приму что-либо еще. Я ненавижу его лицо. Характер. Глупость. Голос. Его телосложение тоже. Все это отличается от того, что в моем вкусе. В нем нет ничего, что бы мне нравилось!
Я знаю это.
Невозможно, чтобы Юкино полюбила меня.
— Хмм, тогда чем тебе нравился твой бывший парень?
Спросила Мана.
— Хах, ты о Кенджи?
— Да. Что тебе нравилось в том человеке?
Юкино.
— Эмм, его лицо, то что оно у него спортивное, и, наверное, его лицо?
— Он был умным?
— Нет, он был идиотом. Это промах.
— Так сравнивая с братиком?
— Кенджи намного более тупой.
— Что насчет его характера?
— Его уверенность была прямо как у папы и мне это нравилось. Но я знала, что эта уверенность исходила из его непроходимой тупости.
— Ему можно было доверять?
— Нет, он был ублюдком, которого уже не исправить.
— Так есть в нем еще что-то хорошее?
— Эмм... Его лицо.
У Эндо есть только лицо?
— Тогда братик намного лучше!
— Но Кенджи выглядит приятнее!
— Правда? Но мне все равно кажется, что у братика неплохой внешний вид.
Сказала Мана.
— Он выглядит круто и иногда это заставляет мое сердце биться чаще, мне нравится эта его часть.
— Маика, ты хоть знаешь, как он обычно в школе выглядит?
— Юкино-онээтян, ты ведь понимаешь, что братик меняется? Думаю, теперь он будет смотреться круто и в школе. Я в это верю.
Сказав это, Мана улыбнулась мне.
— Братик, ты слишком много думаешь. Юкино-онээтян смотрит на тебя не просто как на игрушку для секса. Правда эта чистая привязанность тоже милая.
Нет?
— Юкино-онээтян уже по уши влюблена в занятие сексом с братиком. Когда ты поймешь, что она уже влюбилась, все будет в порядке.
Юкино влюбилась в секс?
— Если ты будешь продолжать оставаться невинным, то эта упорная онээ-тян не влюбится!
Мана, ты...
— По уши влюбиться в секс и нежелание покидать человека тоже любовь. Я так думаю.
Не понимаю.
— В любом случае, давайте попробуем заняться сексом, уверена, ты поймешь.
— Но я...
Прошлой ночь. У меня на нее не встало.
— Ох, братик, ты волнуешься?
Мана вновь подошла ко мне.
— Не переживай. Я сделаю член братика большим!
Она лизнула его.
— Эй, можешь сравнить Юкино-онээтян и меня?
Она послала в мою сторону очаровывающий взгляд.
— У Мегу-онээтян и Агнес-тян разные со мной матери, но у Юкино-онээтян и меня мама одна потому мы настоящие сестры.
Мана.
— Разве это не возбуждает? Я уже возбуждена.
Она лизнула головку члена.
— Хихи, он твердеет, братик тоже возбужден.
Мана улыбнулась.
— Юкино-онээтян, подойди сюда! Эта кровать достаточно широкая.
Она позвала Юкино.
— Маика, ты.
Юкино до сих пор колебалась.
— Если онээ-тян не подойдет, то я снова займусь с ним любовью одна.
Эта 14-ти летняя девушка потерлась своей грудью о головку моего члена.
— Или Юкино-онээтян не хочет делать этого при мне? Стесняешься?
— Это...
— Но я хочу сделать это вместе с Юкино-онээтян...
Глаза Маны тронули сердце Юкино.
— Боже! У меня ведь нет выбора, да!
Юкино встала.
Ей надо снять только лифчики трусики.
Понятно.
Среди всех моих девушек есть только одна...
Юкино никогда не осторожничает рядом со своей младшей сестренкой, Маной.
Она не доверяет посторонним людям и открывает свое сердце только своей сестре, которую она может контролировать.
Потому Минахо-нээсан.
Согласилась на подход Маны.
— Так, онээ-тян подошла!
Мана радостно поприветствовала Юкино, которая подошла к нашей кровати.
— Юкино-онээтян иди на правую сторону братика, я побуду слева!
Объявила она позиции с улыбкой на лице.
— А теперь давай займемся любовью с братиком, хорошо?
Радостно сказала она Юкино.
*Там игра лов на японском, для слов «желание», «любовь» и «похоть» используются три разных иероглифа.
