Без малейших признаков страха или вины «Кэ Цан Цзюй» привел своих учеников и даже сам появился перед главным залом.
Одного взгляда на него хватило, чтобы остальные старейшины от гнева едва не сорвались со своих мест. Если бы не присутствие Цинь Юэ, они могли бы всем скопом наброситься на Кэ Цан Цзюя, чтобы живьем содрать с него шкуру.
— Старейшина Кэ, сегодня нам нужно с вами кое-что обсудить. Вашим ученикам лучше уйти, — прочистив горло, сказал Цинь Юэ. Он подумал, что Кэ Цан Цзюй раз за разом пересекает черту. Зачем ему понадобилось приводить своих учеников на встречу с монархом и старейшинами?
«Кэ Цан Цзюй» же бесцеремонно ответил:
— Нет ничего, что они не могут услышать, и раз уж Государю потребовалось мое присутствие, я здесь. Что касается того, привожу ли я с собой своих учеников или нет, это не должно беспокоить нашего Государя.
После его высокомерного ответа лица других старейшин стали просто фиолетовыми, и даже Цинь Юэ был явно разгневан.
«Кэ Цан Цзюй» прямо перед всеми отмахнулся от приказа Цинь Юэ, и сделал это весьма высокомерным тоном, демонстрируя тем самым полное пренебрежение к положению и власти монарха.
Лицо Цинь Юэ помрачнело и, если бы в руках «Кэ Цан Цзюя» не было доказательств его преступления, его терпение лопнуло бы прямо сейчас.
Цинь Юэ пришлось сдержать свой гнев и продолжить, как будто ничего не случилось.
— Старейшина Кэ, вы знаете, почему я вас вызвал сегодня? — Цинь Юэ приложил немало усилий, чтобы говорить ровным тоном.
— Я знаю, — ответил Хуа Яо, махнув рукой, и повел за собой Цзюнь Се и Цяо Чу, после чего уселся на свободное место на одной из сторон зала, игнорируя яростные взгляды, которые бросали в него другие старейшины.
— Если вы знаете, ради чего все здесь собрались, то разве не должны дать ответ на обвинения, выдвинутые против вас сегодня? — осторожно спросил Цинь Юэ. Беспорядки, недавно потрясшие клан Цинь Юнь, достигли невиданных прежде масштабов. Не только старейшины, но и даже ученики внутреннего круга чувствовали себя испуганными и встревоженными. Цинь Юэ не ожидал, что все зайдет так далеко, иначе не согласился бы на просьбу Кэ Цан Цзюя.
Но теперь было уже слишком поздно отступать.
— Ответ? Какой ответ? — нахмурившись, спросил Хуа Яо, приняв вызывающую позу.
Уголок рта Цинь Юэ нервно дернулся, лица же других старейшин преисполнились гневом и ненавистью.
Цай Чжо не смог сдержаться и высказался:
— Кэ Цан Цзюй, недаром говорится, что наши действия никогда не должны выходить за определенные рамки, потому что, когда мы встретимся, то все равно сможем договориться! Но вы убили учеников, которых забрали с наших Пиков, и сегодня никуда не уйдете, пока не предоставите нам удовлетворительное объяснение!
Хуа Яо уставился на решительно настроенного Цай Чжо и ухмыльнулся. Он поднял руку и указал на Цзюнь Се, сидевшего рядом с ним, после чего сказал остальным:
— Хотите, чтобы я лично ответил на столь незначительный вопрос? Мой ученик расскажет вам все, что я мог бы сказать об этом, — затем он спокойно уселся на стул, по-видимому, не желая больше ничего говорить.
Это окончательно взбесило остальных старейшин!
Они пришли сюда, чтобы свести свои счеты с «Кэ Цан Цзюем», но он просто вытолкнул вперед своего ученика, заставив отвечать за него. Что это означало? Ему не было абсолютно никакого дела до них!
Выставить простого ученика, чтобы поговорить со старейшинами? Какая шутка! Это было чистой воды неуважение! Как мог простой ученик отвечать или даже что-либо обсуждать на равных со старейшинами?!
Сидевшая в главном зале Цзюнь У Се оказалась в центре внимания, со всех сторон окруженная недружелюбными взглядами. Тем не менее она осталась совершенно спокойна, и ее ясный холодный голос разнесся по всему залу:
— Если старейшины хотят получить ответ, я дам его вам. Старейшина Кэ действовал согласно приказу, и каждое его действие было одобрено монархом. Более того, действия старейшины Кэ предназначались не для его собственной выгоды, а ради мести за старшую юную госпожу и старейшину Цзян, — медленно проговорила Цзюнь У Се.
По мере того, как Цзюнь У Се говорила, величественно восседавший на своем троне Цинь Юэ чувствовал все большее и большее потрясение. Его глаза с недоверием уставились на маленькую фигуру, с невозмутимым видом сидевшую рядом с «Кэ Цан Цзюем» и откровенно и ясно рассказывавшую об этом.
Этот ребенок! Он хоть понимает, что говорит?!
