Цзюнь У Се посмотрела на пресмыкавшуюся у ее ног фигуру, и ее полуприкрытые глаза были наполнены пронизывающим холодом. Она беспощадно ответила:
— То лицо никогда не было твоим.
— Нет! Оно мое! Мое! Пожалуйста, верни мне его! Я дам тебе все, что захочешь! Я подчинюсь любому твоему приказу! Пожалуйста! — Кэ Цан Цзюй жалобно взмолился, его слезы смешивались с кровью и текли по исполосованному лицу, с которого свисали оставшиеся куски кожи.
Как раз перед тем, как Кэ Цан Цзюй почти смог дотянуться до края ее одежды, Цзюнь У Се развернулась и направилась к уже покачивающемуся Цяо Чу.
— Проглоти это, — Цзюнь У Се на ладони протянула ему пилюлю.
Цяо Чу без колебаний засунул ее в рот и сразу же проглотил. В следующий момент вызванная Одиноким Дымом жгучая боль начала затихать, и хотя его лицо по-прежнему оставалось немного бледным, никакого дискомфорта он не испытывал.
— Тебе действительно нравится там болтаться, не так ли? — Цзюнь У Се приподняла бровь, глядя на высокого стройного Хуа Яо, до сих пор висящего на стене.
Хуа Яо на мгновение закрыл глаза и медленно выдохнул, одновременно освобождаясь от своих оков.
Когда он встал на пол, Цзюнь У Се бросила ему пилюлю.
Хуа Яо проглотил ее без слов и тут же почувствовал, как боль по всему его тела начала отступать. Тогда он продолжил вытаскивать воткнутые в его тело металлические колья и крюки, сказав Цзюнь У Се:
— Спасибо!
Полностью избавившись от действия яда, юноши подошли, чтобы посмотреть на Кэ Цан Цзюя.
Кэ Цан Цзюй грудой лежал на полу, его тело содрогалось от невыносимой боли. Его глаза налились кровью и выглядели чрезвычайно несчастными. Когда он увидел Хуа Яо и Цяо Чу, полностью оправившихся от эффектов яда после приема пилюль Цзюнь У Се, его глаза расширились от недоверия, и он открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент волна новых мук пронзила его тело, эта боль заставила его внезапно сжать челюсти и при этом укусить свой собственный язык!
Кровь заполнила его рот и хлынула наружу, шок заставил его задохнуться, тогда кровь пошла в его легкие!
Он цеплялся за горло и грудь, изо всех сил пытаясь вдохнуть.
Трое юношей просто спокойно наблюдали, как смерть медленно забирает коварного Кэ Цан Цзюя.
До последней секунды в глазах Кэ Цан Цзюя читались сожаление и отчаяние…
Если бы Цзюнь У Се перед смертью не позволила ему увидеть свое безупречное и красивое лицо, на мимолетный миг исполнив величайшее желание в его жизни, он ни за что бы не испытал такого чувства потери и сожаления. После всех долгих и мучительных лет он наконец-то увидел на своем лице столь драгоценную красоту, только для того, чтобы в следующий миг ее безжалостно вырвали из его пальцев и медленно, по кусочкам, уничтожили прямо у него на глазах…
Если бы он не познал небеса, то не знал бы страданий в аду.
Черный зверь все это время тихо сидел и вылизывал свои лапы.
«Злое чувство юмора моей хозяйки ни капли не изменилось…»
«Что бы больше и превыше всего ни ценили ее враги, хозяйка всегда обратит это в пыль, кусочек за кусочком, прямо у них на глазах».
«Это было слишком жестоко!»
Кэ Цан Цзюй умер, испытывая сожаление и отчаяние. Он умер с окровавленным лицом, которое нельзя было бы назвать даже очень уродливым.
Цяо Чу уставился на изуродованный труп Кэ Цан Цзюя, потом сглотнул, с испугом глядя на Цзюнь У Се.
— Маленький Се, та пилюля, что ты назвал Фасадом Красавца… это ты сделал ее? — это было просто слишком ужасающе!!!
Подвести человека на самый край пропасти и не оставить ему иного выбора, кроме как спрыгнуть в нее, определенно куда более жестоко, чем чистый удар клинком по горлу!
— У меня есть еще, если хочешь попробовать, — озадаченно предложила Цзюнь У Се, по доброте душевной она готова была поделиться ими с Цяо Чу.
Цяо Чу моментально побелел как полотно и затряс головой, пока она не закружилась!
