Услышав заверяющие слова Цзюнь Се, Сюн Ба и Цин Юй наконец могли успокоить свои сердца, висевшие на волоске.
Хотя Цзюнь Се произнес всего лишь четыре слова, это придало им много уверенности.
— Кхе, если мне это не показалось, вы не думаете, что с Линь Фэном сегодня было что-то не так? Все шло хорошо, но он так настаивал на том, чтобы найти собственную смерть перед этой старой ведьмой Цюй Синь Жуй? Он может быть высокомерным, но перед ней всегда соблюдал необходимые приличия. Но сегодня он, похоже, принял неправильное лекарство и потерял рассудок, — наконец испытав облегчение, Сюн Ба сразу сменил тему.
Действия Линь Фэна сегодня действительно поразили всех собравшихся на банкете.
Линь Фэн определенно был первым человеком во всем Городе Тысячи Зверей, кто осмелился дать Цюй Синь Жуй пощечину во время ее собственного банкета в честь дня рождения. Поскольку Сюн Ба не любил Линь Фэна, ему было очень приятно стать свидетелем того, как сильно Цюй Синь Жуй была возмущена такой дерзостью.
— Он действительно принял неправильное лекарство, — бесстрастно сказала ему Цзюнь У Се, уголки ее губ скривились в почти неразличимой усмешке.
Никто не знал, что, когда Линь Фэн предложил ей тост, он отравил вино.
Когда он подал ей вино, чаша уже была смазана ядом. Любой другой человек, возможно, не смог бы его обнаружить, но Цзюнь У Се заметила что-то подозрительное едва понюхав напиток. Слабый запах яда был скрыт запахом алкоголя, и его можно было легко принять за аромат вина, но он не избежал острого чутья Цзюнь У Се.
Очень жаль, что под небесами не существовало яда, который мог бы сбить ее с ног.
Но так как Линь Фэн посмел сыграть с ней в игру, она не могла не ответить.
Все оказанные ей одолжения должны были быть возвращены, это была обычная «вежливость».
Когда Цзюнь У Се налила вино для Линь Фэна, она уже вытащила серебряную иглу и спрятала между пальцами. Под прикрытием фляги она налила вино по кончику иглы, прежде чем подать чашку Линь Фэну. Ее серебряная игла была маленькой и тонкой, и она использовала только небольшую ее часть, которую никто не смог бы увидеть.
Цин Юй посмотрел на Цзюнь Се. Его слова только заставили его еще больше убедиться в верности предположения, которое он скрывал в своем сердце, и не в силах удержаться, он спросил:
— Молодой господин Цзюнь, вы… отравили Линь Фэна?
Глаза Сюн Ба расширились. Было очевидно, что у него не было ни малейшего предположения, что Цзюнь Се мог отравить Линь Фэна.
— Мм, — Цзюнь У Се кивнула, не скрывая этого.
Лицо Сюн Ба исказилось от изумления, а выражение лица Цин Юя показало, что он уже обо всем догадался.
— Я задавался вопросом, почему Лин Фэн внезапно повел себя так глупо. Я только подозревал это, пока не увидел ваш сигнал, и я сразу понял, что все это было делом ваших рук, — сказал Цин Юй.
Если бы не взгляд Цзюнь Се, он бы не встал и не сказал те слова.
— Что вы на самом деле ему дали? — с любопытством спросил Цин Юй.
— Это была мелочь. Это не убило бы его, а просто ослабило бы самоконтроль, — холодным голосом сказала Цзюнь У Се. Этот эликсир нельзя было назвать ядом, но он мог повлиять на настроение и эмоции человека, усиливая негативные чувства и заставляя его высвободить все, что сердце пыталось подавить. Это был один из препаратов, которые она разработала по требованию организации, чтобы использовать на ее членах, которые слишком долго подавляли свои эмоции и заставить их проявить свои чувства. Продолжительность воздействия этого препарата была очень короткой, и после того, как человек выскажет все, что хотел, требовалась определенная провокационная стимуляция, чтобы цель немедленно пришла в чувства.
Что касается нанесенного препаратом ущерба, этот яд можно было считать самым слабым из тех, что были в ее распоряжении.
Но…
В исключительных обстоятельствах и в особые времена он мог оказать удивительный эффект.
Учитывая мелочный и злобной характер Цюй Синь Жуй, как бы она позволила такому незначительному молодому юноше, как Линь Фэн, опозорить ее во время собственного банкета в честь дня рождения?
