— Хм? — Мо Янь нахмурилась, затем почти мгновенно разразилась яростью, когда поняла, что Фан Юань ее одурачил.
— Ты невероятно храбр, чтобы даже подумать о том, чтобы лгать мне!
Говоря, она протянула правую руку, чтобы схватить Фан Юаня.
Он твердо стоял на месте, поднял голову и рассмеялся:
— Мо Янь, тебе лучше все обдумать!
Мо Янь остановилась. Пока она стояла за дверью, ее протянутая рука остановилась в воздухе, а на лице появилось колебание и обида.
В семье существовали соответствующие правила. Ученики в общежитиях находятся под защитой, и любое другое лицо не может вторгаться в общежитие, чтобы захватить учеников. Мо Янь хотела преподать урок Фан Юаню, чтобы он ощутил вкус страдания. Но она определенно не хотела быть наказанной за нарушение правил.
«Если бы только я нарушила правила, все равно было бы приемлемо. Однако если это повлияет на семью и даже честь дедушки… » Думая об этом, Мо Янь неохотно убрала свою руку. Она посмотрела на Фан Юаня, который был внутри комнаты, с налитыми кровью глазами. Если ее взгляд превратится в огонь, то она сожжет Фан Юаня дотла за секунду.
— Я никогда тебе не лгал. Я сказал, что приведу тебя к Фан Юаню, и теперь ты уже нашла его здесь. Кажется, тебе есть что мне сказать.
Фан Юань слабо улыбнулся, держа руки за спиной, игнорируя давление ГУ мастера второго ранга и бесстрашно вступая в зрительный контакт с яростным взглядом Мо Янь.
Он был всего в шаге от Мо Янь. Один из них стоял в комнате, а другой оставался снаружи. Но это расстояние стало таким же, как между востоком и западом.
— Хехехе, о Фан Юань, ты наверняка хорошо и тщательно изучил правила клана, — Мо Янь, подавляя свой гнев, сказала со зловещей улыбкой и добавила / — К сожалению для вас, даже если вы полагаетесь на правила, все, что они сделают для вас, — это затянут время. Ты ни за что не останешься в общежитии навсегда. Я посмотрю, как долго ты сможешь там прятаться.
Фан Юань рассмеялся и посмотрел на Мо Янь с презрением.
— Тогда всё больше хочется увидеть, как долго ты можешь мне мешать. Ах, уже довольно поздно. У меня есть кровать для сна, но как насчет тебя? Если я не приду завтра на занятия, а старейшины придут расследовать, что я, по-твоему, скажу?
— Ты! — Мо Янь пришла в ярость, ее пальцы указывали на Фан Юаня, едва сдерживая себя. — Ты действительно думаешь, что я не посмею войти и схватить тебя?
Скрип.
Фан Юань широко распахнул двери, его зубы оскалились, глаза потемнели как бездна, а его тон был полон уверенности, как будто ситуация была под его контролем. Он бросил вызов Мо Янь.
— Тогда покажи мне.
— Хехехе… — Мо Янь успокоилась, увидев это.
Она прищурилась, когда посмотрела на Фан Юаня, и сказала:
— Ты думаешь, я куплюсь на твое подстрекательство?
Фан Юань пожал плечами. Он уже видел личность Мо Янь насквозь.
Если бы он закрыл дверь, или даже наполовину прикрыл ее, была по крайней мере 50% вероятность, что она ворвется в комнату. Но когда он намеренно открыл ее полностью, она стала более осторожной и спокойной. Таким образом, у нее больше не было никаких шансов пробиться внутрь.
Пятьсот лет опыта уже заставили его полностью осознать человеческую природу и ее слабости.
Он величественно обернулся, полностью подставляя свою спину Мо Янь. Если бы Мо Янь ударила сейчас, она определенно смогла бы захватить его одним быстрым действием. Тем не менее, Мо Янь оставалась за дверью, как будто невидимая гора преграждала ей путь.
Даже после того как Фан Юань сел на свою постель, Мо Янь только гневно смотрела на него, стиснув зубы. Но независимо от этого она не сделала ни шагу.
«Это жалкая сторона людей». Фан Юань сел и уставился на Мо Янь, которая была снаружи и выглядела как дура, думая про себя: «Время от времени, вещи, мешающие людям принимать меры, не являются физическими трудностями, но это ограничения, которые они установили на себя подсознательно».
Сравнивая уровни культивации, она поняла, что Фан Юань определенно не подходил ей на данный момент. Но даже с ее уровнем культивирования второго ранга, она могла только смотреть на Фан Юаня и не имела смелости сделать шаг. Она находилась от него на расстоянии всего несколько шагов, и дверь была открыта настежь. Единственное, что по-настоящему ограничивало ее, было не что иное, как она сама.
«Человечество неустанно стремилось к знаниям, чтобы понять мир и постичь правила, и в конечном счете использовать их. Если человек постоянно связан правилами, и поэтому ограничен теми знаниями, к которым он стремился, то это и есть величайшая трагедия». Фан Юань в последний раз взглянул на Мо Янь, прежде чем закрыть глаза и позволить своему сознанию погрузиться в первобытное море.
«Этот Юань смеет культивировать прямо передо мной! Он делает так, как ему вздумается!» Глядя на это зрелище, Мо Янь почувствовала разочарование, исходящее из ее груди и заставляющее ее почти рвать кровью.
Она очень хотела дать ему несколько ударов!
Но она знала, что не может.
Мо Янь внезапно почувствовала намек на сожаление. Стоя за дверью, она почувствовала неловкость оттого, что не может отступить.
Она не хотела сдаваться сейчас, но тогда она будет унижена. Она мобилизовала своих слуг с намерением прийти и преподать урок Фан Юаню, но в конце концов именно она стала посмешищем.
Особенно, когда слуга смотрел на нее сейчас.
«Черт возьми! Фан Юань не сотрудничает! Он слишком хитрый!», — подумала Мо Янь и начала провоцировать его всевозможными оскорблениями, надеясь вынудить его выйти из комнаты.
— Фан Юань, сопляк, выходи, если ты мужчина!
— Фан Юань, как мужчина, ты должен признать свои поступки. Теперь ты трус, прячешься в этой комнате, тебе не стыдно за себя?
— Перестань притворяться, что игнорируешь меня, выходи, если знаешь, что для тебя лучше!
— Ты трусливый, бесхребетный мусор!
Фан Юань заткнул уши и не дал ответа.
После ругани некоторое время, вместо того чтобы выпустить весь свой гнев, она чувствовала себя еще более раздраженной. Она начала чувствовать себя клоуном; закрывать дверь было слишком неловко.
«АААА, это убивает меня!» Мо Янь так могла сойти с ума, и она наконец отказалась от провоцирования Фан Юаня.
— Фан Юань, ты можешь спрятаться сейчас, но ты не можешь прятаться от меня вечно!
Она яростно топнула по земле и с негодованием ушла. Перед уходом она отдала последний приказ:
— Гао Ван, стой там и наблюдай за ним! Я не верю, что он не покинет комнату.
— Да, мастер! — быстро ответил мускулистый слуга. В сердце он чувствовал горечь — ночью на горе было холодно и ветрено. Он должен был стоять на страже все время и легко мог простудиться. Это была непростая задача.
Свист, свист…
В первобытном море бушевали приливы и отливы.
Зеленая медная первобытная сущность собиралась как вода, заставляя катиться приливную волну. Под руководством Фан Юаня волны бесконечно падали к окружающим стенам апертуры.
Стены апертуры ГУ мастера начальной стадии первого ранга напоминали белый барьер. В это время, когда зеленая медная первобытная сущность врезалась в них, она произвела отражение света, создавая неописуемое чувство.
Время шло постепенно, и уровень зеленого медного первобытного моря медленно снижался.
С первоначальных 44% он снизился до 12%.
«Если ГУ мастер хочет поднять свой уровень культивации, ему придется потратить свою первобытную сущность, чтобы вырастить апертуру. ГУ мастера начальной стадии имеют световые барьеры, как их стенки апертуры, в то время как ГУ мастера средней стадии имеют водные барьеры, как их стенки и на высшей стадии, апертура имеет каменные барьеры. Мне, чтобы культивировать от начальной до средней стадии, придется превратить световой барьер стенок апертуры в водный барьер».
Из своих пятисот лет воспоминаний Фан Юань был отлично знаком с текущими этапами культивирования, и методы были столь же ясны как день.
Он медленно открыл глаза, только чтобы увидеть, что уже поздняя ночь.
Полумесяц висел высоко в ночном небе, лунный свет сиял как вода.
Дверь была широко открыта, и лунный свет сиял, позволяя Фан Юаню думать о знаменитом стихотворении с Земли: в тихую ночь я увидел лунный свет перед моей кроватью и подумал, не иней ли это на земле (1).
Ночные ветры дули с оттенком холода.
У Фан Юаня не было никакого теплого типа ГУ, и только в теле пятнадцатилетнего юноши он не мог не дрожать.
Ночь в горах была очень холодной.
— Негодяй, наконец-то ты открыл глаза. Как долго ты планируешь там культивировать?! Выходи, ты будешь наказан в любом случае. Ты избил нашего молодого господина Мо Бэя, так что это лишь вопрос времени, когда юная Мисс преподаст вам урок, — сказал Гао Ван, который стоял у двери, видя, что Фан Юань проснулся.
Фан Юань прищурился; казалось, что девушка ГУ мастер второго ранга ушла?
— Негодяй, ты меня слышал? Поторопись и выходи отсюда! У тебя есть комната для ночлега и кровать для сна, но мне пришлось стоять здесь всю ночь. Если ты не выйдешь в ближайшее время, ты не веришь, что я могу просто ворваться?! — не видя реакции со стороны Фан Юаня, Гао Ван угрожал.
Фан Юань остался невозмутимым.
— Подонок, выходи и сдайся. Ты оскорбил семью Мо, у тебя не будет хороших дней с этого момента. Поспеши и извинись перед юной Мисс, и, возможно, она простит тебя, — Гао Ван продолжал упрекать.
Фан Юань не слушал ни единого слова. Он вынул первобытный камень из сумки и держал его в руках, снова закрыв глаза.
Видя, что он собирается продолжать культивировать, Гао Ван был встревожен и разразился припадком.
— Ты просто талант ранга С, самое большее, чего ты можешь достичь в жизни, это ГУ мастер второго ранга! Что тут культивировать? Ты не подходишь для всей семьи Мо в одиночку! Парень, ты что глухой? Ты слышал хоть одно мое слово?!
(1) — известное стихотворение китайского поэта Ли Бая.
