Люди в гостинице, естественно, знали о двух способах, которыми можно войти в город Цанлин, сейчас они все, внезапно, осознали: эти пятеро действительно обладают каким-то методом, скрывающим их силу! Неудивительно… Что прежде этих людей не видели в провинции, какой смысл им было идти через Медный Холм? Поэтому они определенно прошли по другой дороге, а если прошли и вошли в город, значит, несомненно, являются мастерами.
«Это… Это лишь твои слова, разве можно…» — Гунсунь Цянь снова был прерван.
«Спроси этих двоих, правду я говорю или лгу». — Уверенно заявил Фэн Буцзюэ.
Его уверенность не была необоснованной, он ясно понимал, что эти двое, стоящие за главой, определенно прикроют его ложь, причина очень проста — для убийства человека нужен мотив.
Обворожительной Ши и Гунсунь Ли, оставалось лишь признать, что Фэн Буцзюэ убивал, как сумасшедший демон и сделать это убедительно, иначе у них не было бы причин подтверждать эту историю. В конце концов, истинным убийцей была Обворожительная Ши, ведь по правде говоря, она свалило свое преступление на человека, у которого вообще не было никакой связи с Ван Ао. Сейчас Фэн Буцзюэ сам создал себе мотив, и это было ей на пользу.
«Эм… Это…» — промямлила Обворожительная Ши. — «Я не видела, как происходило убийство, когда я прибыла, Ван Ао был уже мертв…»
Гунсунь Ли тоже говорил тихим голосом: «Брат-наставник… Я прибыл еще позднее, как ученик Ван вступил с ними в конфликт, я, разумеется, не видел… Однако, мне кажется, что он не врет». — Он заговорил еще тише. — «К тому же… Я часто слышал разговоры, что ученик Ван любил распутничать, он был развратником по натуре…»
Услышав это, Гунсунь Цянь почти поверил отговорке Фэн Буцзюэ. Поскольку за прошедшие несколько часов Обворожительная Ши и Гунсунь Ли ничего конкретного не говорил обо всем этом, естественно, теперь они не могли уверенно все подтвердить.
Сейчас смерть Ван Ао стала выглядеть справедливой.
Выслушав вранье Фэн Буцзюэ и намеки Гунсунь Ли, Гунсунь Цянь и сам припомнил… Как несколько раз замечал, что Ван Ао, будто бы, строил глазки матушке-наставнице. Он подумал, что его внешность, действительно, довольно привлекательная… Чем больше Гунсунь Цянь думал, тем больше во все это верил, поэтому мысль об отмщении за ученика полностью покинула его.
«Как поступим? Глава, мои слова правдивы?» — Фэн Буцзюэ возвысил голос и сказал. — «Сегодня я пришел сюда и люди назвали меня убийцей! Если ты скажешь, что я убил не за дело, тогда мы поступим, как велит закон провинции. Жизнь и смерть в руках богов, и все присутствующие увидят истину».
«Глава Гунсунь, выскажи свое мнение». — Ли Тун, стоя рядом, наблюдал за всем этим и злорадствовал, поэтому сказал эти слова.
Все присутствующие мастера Улинь к этому моменту уже считали, что слова Фэн Буцзюэ правдивы. Они перешептывались и обсуждали, их мнения сходились в одном: в этот раз, похоже, Десять Тысяч Отшельников оказались в плохой ситуации, оказывается их ученик сам был преступником и, когда его искусство уступило другому человека — погиб. Неужели из-за этого нужно искать ссоры?
«Ван Ао… Действительно ветрено вел себя прямо у тебя на глазах?» — спросил Гунсунь Цянь.
Фэн Буцзюэ знал, что все это ложь, но все равно не удержался от анализа. Даже если Ван Ао был пьян, он бы не стал пользуясь статусом ученика большой школы перед пятью людьми не обладающими боевой силой и прямо посреди улицы приставать к женщине, как какая-то шпана. К тому же, игровая внешность Дождя Разлуки была далека от того, чтобы называть ее несравненной красавицей, разве Ван Ао раньше женщин не видел, что попытался ее принудить? С логической точки зрения, вероятность возникновения такой ситуации не то, что полностью отсутствовала, но была очень мала.
«Как? Неужели ты считаешь, что за свои преступления Ван Ао… Не заслуживает смерти?» — Фэн Буцзюэ вдруг показал лютое выражение лица, сделал шаг вперед и схватил Гунсунь Цяня за воротник. — «Тогда если я сейчас прямо на глазах у главы Гунсунь скажу его уважаемой жене несколько похабных фраз, ты тоже это стерпишь?»
Хоть выражение лица Фэн Буцзюэ было разгневанным, на самом деле он оставался невозмутим. Его реакция была лживой, он не ждал от Гунсунь Цяня положительного ответа на только что заданный вопрос. Его целю было изменить тему обсуждения, перевести разговор на домогательство, тогда все слова Гунсунь Цяня будут выглядеть, как попытка найти повод, и только.
Реакция Фэн Буцзюэ превзошла все ожидания, глава Гунсунь был так удивлен, что не смог избежать захвата противника. Гунсунь Цянь так долго был практиком, что никогда не подвергался такой хулиганской атаке. Если мастер Улинь хотел атаковать тебя, он атаковал, никто не хватал другого за воротник и не угрожал, даже выходцы из торговцев солью, люди из группы Огромного Кита не могли сделать такого.
«Молодой воин, умерь свой гнев». — Гунсунь Цянь оказался в нехорошей ситуации, если бы он сейчас атаковал противника, то это был бы подлый прием, поэтому он мог лишь ответить. — «Я вовсе не это имел в виду».
«Пф…» — Фэн Буцзюэ холодно фыркнул и отпустил противника, но на его лице, по-прежнему, было ужасное выражение.
Товарищи смотрели на его полное реализма выступление и, прямо-таки, были в восторге. Скорбящая Душа не выдержала и, наклонившись к братцу Таню, тихо прошептала ему на ушко: «Король экрана…»
«А кто возражает…» — ответил братец Тань.
На лице Обворожительной Ши было неописуемое выражение, она с сомнением подумала: вчера ночью я убила Ван Ао, верно же? Я и Гунсунь Ли, сообща, решили свалить вину на них, так ведь? Тогда что это сейчас происходит? Этот человек не только стал для меня козлом отпущения, но к тому же перевернул все факты и сыграл так правдиво, он сумасшедший?
«Эм… Молодой воин, позволь узнать твое имя». — Гунсунь Цянь перешел на вежливый тон. Он понимал, что сейчас совершенно бесполезно о чем-то спорить. Оппонент, очевидно, обладает здравым смыслом, перед лицом такого количество практиков, если бы он продолжал давить до конца, то только сам потерял бы лицо.
«Мастер из Павильона Сломанного Меча, Фэн Буцзюэ». — Сказал Фэн Буцзюэ, одной рукой обняв кулак другой.
Это название ничего не прояснило, Гунсунь Цянь никогда не слышал об этой школе, поэтому он не мог бессовестно сказать «давно хотел с вами познакомиться». Ему оставалось лишь сменить тему: «Хм… Мастер Фэн, действия Ван Ао были недостойными и очернили репутацию моих Десяти Тысяч Отшельников, такой человек даже смертью не искупит своих злодеяний, хорошо, что вы убили его». — Он просто сказал имя и уже не добавил, что это был ученик его школы. — «Я не расследовал это дело тщательно, и был неосторожен в выводах… Молодой воин Фэн избавил моих Десять Тысяч Отшельников от этого негодяя, однако, я не знал причины и совершил проступок, прошу мастера быть снисходительным…»
«Хм… Это похоже на слова разумного человека». — Фэн Буцзюэ снова сел, взял в руки чашку чая и сделал глоток. Он не был вежливым с Гунсунь Цянем, а продолжал держать мину «я убил человека за дело».
Этот мастер Фэн не оказывал никому уважения и вел себя крайне заносчиво, от этого глава Гунсунь еще больше сконфузился. Взглянув на насмешку на лице Ли Туна, Гунсунь Цянь почувствовал, как гнев заполняет его с головы до пят.
Он подумал, что не может так просто сдержать гнев и вернуться на свое место, он должен найти способ вернуть свое лицо. Естественно, прямое нападение не подходит, иначе снова покажется, что он «пользуется своим положением», поэтому, он приготовился спровоцировать его словами, пусть даже не прогонит, но хотя бы оскорбит противника.
Подумав так, Гунсунь Цянь заговорил: «Ха-ха… Мастер Фэн, я в провинции уже много лет…» — Он сделал вид, что смеется. — «Однако не слышал о Павильоне Сломанного Меча. Молодой воин, так юн, однако, обладает высокими боевыми навыками, что за выдающийся человек, ваш неизвестный Учитель? Где находится ваша школа? И еще… Сколько учеников в вашей школе?»
Дамы и господа, ему жить надоело…
Если бы слова были оружием, то Гунсунь Цянь был бы дрекольем (вид древнего оружия, можно сказать довольно распространенного, а именно деревянная палка), а Фэн Буцзюэ маневренной пушкой Армстронга, с реактивным снарядом Армстронга.
«О?» — у Фэн Буцзюэ приподнялся уголок рта в развратной улыбке, его выражение лица тут же заставило мурашки забегать по коже Гунсунь Цяня и вызвало плохое предчувствие.
Фэн Буцзюэ, естественно, уже понял планы противника, он холодно усмехнулся и сказал: «Благодарю за комплимент, я — самоучка, сам основал школу, у нее нет определенного местоположения, за исключением меня и моей жены в нее входят еще три человека».
