Земля вокруг разбилась на отдельные куски.
Все пространство, включая небо и космос, словно были разбиты и разбросаны неосторожным ребенком, как части головоломки.
Словно сама реальность вывернулась наизнанку.
Атмосфера вокруг стала странной, как будто это пространство больше не было частью Вселенной.
— Жаль. Еще немного, и можно было бы войти в мир всемогущества.
Над ним парил Соломон.
А под ним были разбросаны сломанные части доспехов, которые носил Король-Убийца.
Попытка уничтожить Соломона, манипулируя временем, была хороша, но этого оказалось недостаточно.
Однако эта попыка вызвала определенные последствия — пространство и время оказались разделены, но взять под полный контроль фундаментальные законы Вселенной было нельзя.
Это ограничивало Короля-Убийцу.
Ограниченные возможности полубога сделали его усилия тщетными.
Король-убийца заплатил серьезную цену, когда попытался выйти за пределы своих возможностей, и получил удар, который едва не привел к его уничтожению.
Как полубог, он, наверняка, осознавал, что не сможет победить Соломона, единственного всемогущего бога.
— Мастера тьмы никогда не должны выходить из тьмы. Результатом этого всегда будет Разрушение и Хоас. Не по этой ли причине ты заключил со мной договор?
Соломон не говорил, а передавал ему свои мысли телепатически.
Нарушение договора ведет к уничтожению.
Король-Убийца. Благородного Рыцаря из прошлого больше не было.
Однако это не означало, что он не достиг никакого успеха.
Соломон посмотрел на свое тело.
Тело его сначала старело, превращая его в иссохшего старика, а затем становилось молодым, чтобы снова состариться и этот процесс начинался снова и снова.
— И все же, не так уж плохо. Я не ожидал, что ты зациклишь мои «биологические часы», пожертвовав собой. Я не знал, что такой метод существует.
Соломон. Он был нигде и везде одновременно.
Поэтому он не мог умереть, даже если его убивали, но при этом он отличался от бессмертных.
Потому что они не были действительно бессмертными по их истинному определению.
Именно поэтому Баал, боясь Соломона, запечатал ворота с помощью Лемегетона.
Однако… Король-Убийца знал единственное слабое место Соломона.
Он запер Соломона в ловушку времени.
Выйдя за личный предел ускорения времени 128 раз, Король-Убийца увеличил предел до 200 раз и связал Соломона.
Если бы он изогнул время в 256 раз, у него не было бы выхода.
Но на такое был способен только «Ангел Времени».
Однако «Ангел Времени» погиб, когда печать Лемегетона была сломана.
И Соломон знал это.
— Король-убийца, если бы ты не довел себя до такого отчаяния, ты смог бы стать существом, которое управляло бы законами этого мира.
Однако это было невозможно.
Король-Убийца уже погиб!
Отчаяние полностью поглощает божество.
И отчаяние Короля-Убийцы было слишком сильным, чтобы он мог стать истинным богом.
Это не единственное, что сдерживало Короля-Убийцу.
Все Мастера Тьмы были в некотором смысле порочными.
Именно поэтому они не смогли победить Соломона.
Только совершенное существо могло противостоять Соломону.
Но даже демоны Баала были далеки от совершенства.
«Ты веришь, что у тебя появится еще один шанс, если ты поместишь меня в Цикле Времени?»
Даже если Король-Убийца запер его в Цикле Времени, его божественность все равно не станет несовершенной.
Всемогущество!
Никто не мог противостоять этому.
Только люди, обладающие равной божественностью, могли нанести ему раны.
Такого существа просто не было в мире демонов.
Однако даже всемогущий Соломон не мог просто делать все, что ему хотелось.
«Это доказывает его бесполезность»
Из-за Лемегетона Соломон не мог управлять миром демонов.
Однако, если «необычное событие» — «великая трещина», вызванная Дьяблосом, увеличится, даже «чистка», которую так желал Соломон, могла стать возможной.
«Паймон»
Соломон поднял голову.
Дух Паймона затрясся.
Он был змеем, раскрывающим чужие секреты, и уникальным существом, которое было свидетелем битвы между Соломоном и Королем-Убийцей.
И теперь Паймон был на перепутье.
Соломон проговорил несколько слов, как будто пробормотал себе под нос.
И слова «были помещены в Цикл Времени».
Возможно, это была единственная слабость Соломона.
Однако Паймону было запрещено раскрывать секреты. Это должно было уменьшить его влияние на мир. Если бы он раскрыл другим эту «слабость Соломона», то встал бы на путь самоуничтожения.
Но Соломон хотел, чтобы Паймон рассказал этот секрет Баалу.
Чем больше они боролись, тем больше росло влияние Соломона.
Даже необходимое время можно было сократить.
В любом случае, для Соломона это не имело значения.
Здесь, в этом месте, которое они назвали Миром Демонов.
В этом месте не было ни дьявола, ни ангела, ни всемогущего бога.
Артанас.
Тот, кого называли Лордом Смерти, все еще был во тьме.
Другая сторона.
Здесь не было ничего, и здесь было все.
Они видели то, что они хотели видеть, и могли испытывать свои самые счастливые моменты снова и снова.
Но в тот же момент испытать и отчаяние.
Все они были наполовину божествами, которые впали от отчаяния в прострацию.
Артанас… Это не обошло стороной даже Лорда Смерти.
Он наблюдал. Наблюдая за самим собой, прежде чем его назвали Лордом Смерти.
— О, великий Лорд Жизни, создатель магии жизни!
— Спасибо за исцеление этого ребенка. Ах!
— Хвала тебе! Артанас, единственный святой на континенте!
Магия жизни. Это было похоже на Гормункула, «синтетическую жизнь», создающую магию.
Используя эту «синтетическую форму жизни», Артанас исцелил бесчисленное количество людей.
Он стал олицетворением надежды для многих, и его называли Лордом Жизни и Истинным Святым.
Однако знал ли он?
Магия жизни была тесно связана со смертью.
Он перешагнул границы своего влияния.
Выйдя за пределы создания синтетической формы жизни, он посягнул на магию возвращения мертвых к жизни.
Он хотел достичь области, которая была доступна только истинным «богам».
И это высокомерие привело к разрушению.
После бесчисленных экспериментов и безграничного отчаяния, он превратил свое тело в лича.
В конечном итоге он был объявлен еретиком из-за запрещенной магии и экспериментов.
Его признали учеником смерти и напали всей империи.
— Шел ли я все время неправильным путем?
Спросил себя Артанас, со стороны глядя на свои прошлые мгновения, когда они мелькали мимо.
