Е Ван Ван начала рыдать.
— Вторая тетя, она… она даже сорвала браслет, который я ей только что подарила, и сказала, что ей не нравятся такие дешевые вещи, и ей противно носить его, я специально купила его для нее, потратив зарплату за целый месяц, так что я была очень зла и ответила ей, но в итоге, она толкнула меня...
— Негодяйка! Ты... ты все выдумываешь! — Лян Мэй Сюань была в ярости. Она поспешно повернулась к двум пожилым людям и объяснила: — Папочка, мамочка, как такое может быть? Я не толкала ее! Это она ударила меня дважды!
Слезы начали катиться по щекам Е Ван Ван.
— Вторая тетя, ты должна говорить с чистой совестью. Если бы ты не перегнула палку со своими словами, если бы ты... если бы ты не сказала, что дедушка и бабушка когда-нибудь умрут, почему бы я так разозлилась, что ударила тебя?
— Кроме того, если вы не толкнули меня, то выходит я толкнула себя сама? Если не вы сорвали этот браслет, то это я сорвала его с вашего запястья и бросила на пол? Вторая тетя, вы любите унижать людей!
— …! — Лян Мэй Сюань была в шоке. Ее глаза расширились, и она чуть не начала кашлять кровью из-за гнева.
"Она сама упала, и именно она стянула браслет с моего запястья, а затем бросила его на пол, ясно!"
Она лишь назвала их "маленькими ублюдками", но Е Ван Ван придумала так много других историй и в каждом слове вбивала клин между ней и двумя пожилыми людьми.
Поначалу двое пожилых людей не очень поверили тому, что сказала Е Ван Ван, но, выслушав до конца и увидев разбросанные по полу бусы из нефрита, они были уже на семьдесят процентов убеждены.
Если бы это была Е Ван Ван из прошлой жизни, старшие никогда бы не поверили ни единому слову, но Е Ван Ван в последнее время вела себя довольно хорошо, и они были очень довольны ее сегодняшним поведением, поэтому слова девуши были более заслуживающими доверия.
Е Хун Вэй строго посмотрел на Лян Мэй Сюань.
За последние несколько лет вся семья действительно обладала большой властью и становилась очень высокомерной, как никто другой.
"Я еще не умер, эх. Как она могла сказать, что именно она главная? Кто дал ей такую власть?!"
Хотя потомки рано или поздно унаследует состояние семьи, Е Хун Вэй все еще был расстроен...
— Папочка, мамочка, не верьте всему, что говорит эта негодяйка. Эта негодяйка пытается утащить меня на дно! Клянусь, я никогда не говорила таких слов...
— Так точно. Дедушка, бабушка, я могу это засвидетельствовать!
Е Ван Ван вытерла слезы и встала с места. Она наклонилась и начала собирать бусины из нефрита на полу одну за другой. Девушка больше не пыталась объясниться. Вместо этого она сказала:
— Бабушка, дедушка, извините, я снова доставила неприятности всем вам. Я думала, что это мой дом, и я изо всех сил пыталась измениться, чтобы соответствовать этой семье. Я даже... отпустила любовь всей своей жизни... но теперь, я думаю, я была не права...
— Цзе, пойдем…
— Ах? Ох… — когда Е Ван Ван позвала его, Е Му Фан наконец пришел в себя и в оцепенении последовал за своей сестрой.
Затем они покинули старую резиденцию.
В тот момент, когда они сели в машину, Е Ван Ван вернулась к своему обычному состоянию, как будто эта маленькая жалкая девочка, которая страдала и подвергалась издевательствам, была просто воображением Е Му Фана.
Е Му Фан сглотнул.
— Черт... Я думал, что я был отличным актером и был неизмеримо доволен своим выступлением в прошлый раз, но понаблюдав за тобой, я наконец, знаю уровень актерского мастерства, которым обладает королева кино! Это просто невероятно! Я был ошеломлен и не был психологически подготовлен к этому. Ты должна была, по крайней мере, хотя бы предупредить меня, эх...
Е Ван Ван игралась с бусинками в руке и равнодушно произнесла:
— Я просто позволила им почувствовать вкус их собственного яда.
"Этот дуэт матери и дочери любит играть, верно?"
"Тогда, посмотрим, кто станет лучшей актрисой."
