Тысячу лет назад была большая битва. Независимо от того, насколько хорошо сложился бой, результат не принес никакой ощутимой пользы и лишь отсрочил неминуемое.
«Нет, на самом деле это было наше поражение», – подумал Великий Энкиду, вспомнив тот день.
Это был незабываемый день.
Энкиду уничтожил Голод. Он испепелил эту низменную крысу, но Голод уцелел. Энкиду удалось иссушить его энергию, но не избавиться от него. Потеряв свою силу, этой крысе удалось сбежать.
Страж Квейн противостоял Смерти, но и ему не удалось одержать верх. Они оба, и Смерть и Квейн, получили критический урон.
Безжалостная Талия тоже принимала участие в схватке. И если бы только её противник не был столь ненавистной Войной… Если бы она сражалась против Голода или даже Смерти, то наверняка победила бы. Однако её противником была сама Война. Самый жестокий из всех Четырех Всадников подавил напор Талии. И если бы Торрес не смог вызвать тот самый инцидент, то Талии бы уже не было в живых.
Однако Энкиду не знал, что причиной произошедшим изменениям стали души Айнкель и Торреса. Он знал лишь о конечном результате: Завоевание и Торрес уничтожили друг друга. Энкиду же, имевший дело с силой разрушения, смог это увидеть.
Природа разрушения, которую несло Завоевание, отличалась от всех прочих. Это было разрушение во имя обновления. Таким образом, Торрес попытался сломить Завоевание и позволить ей возродиться снова, свободной от других Всадников.
Идея была абсурдной, но каким-то чудом её удалось воплотить. Пусть и частично. Энкиду не знал, действительно ли Завоевание была освобождена, но, похоже, так оно и случилось.
«Глупый дурак. Истинный тупица»
Энкиду недоумевал, о чем только думал Торрес, принимая такое решение, ведь цена этому была слишком большой. Душа Айнкель, которая оставалась рядом с Торресом, исчезла. Она была утрачена навсегда.
Дела Торреса обстояли еще хуже. Он был уничтожен. Сама его сущность была разрушена и рассеялась по всему миру. Квейн не мог принять гибель Торреса и пребывал в настоящем отчаянии.
Торрес умер. Нет, это было даже больше, чем смерть.
После этого наступил настоящий хаос. Ему пришлось сражаться против бушующей Войны. А Смерть и Квейн уничтожили сущности друг друга. Энкиду плохо помнил конец боя. В долгой битве он исчерпал все свои ресурсы и когда пришел в себя, всё уже было кончено.
Тогда Энкиду понял… Четыре Всадника Апокалипсиса и старейшие драконы были уничтожены. После того дня, произошедшего тысячу лет назад, они перестали быть теми же существами, коими когда-то являлись.
Но битва так и осталась незавершенной. Её конец был всего лишь отсрочен.
Ослабленная Талия скрылась и погрузилась в глубокий сон. Её примеру последовал и Энкиду. Квейн, перед тем, как тоже погрузиться в сон, сказал, что после нового пробуждения битва уже не будет прямой конфронтацией между четырьмя Всадниками Апокалипсиса и старейшими драконами.
Судьбу этого мира будут решать Четыре Рыцаря, избранные Всадниками, и воины-драконы, обладающие силой старейших драконов.
Воин-Дракон… Тот, кто получил силу старейших драконов…
– Я приведу в этот мир первого воина-дракона… Дракона Кечатуллу.
Это были последние слова, оставленные Квейном в этом мире.
Дракон Кечатулла был сильнейшим воином-драконом, который предшествовал старейшим драконам и сыграл решающую роль в победе над Красным Драконом Апокалипсиса. 10,000 лет назад, когда красный дракон и старейшие драконы были уничтожены, погиб и он. Однако его кровь все еще передавалась из поколения в поколение у одной из рас.
«Воин»
Среди обыкновенных людей произошло настоящее чудо – родилось воплощение первого воина-дракона.
Энкиду поднял голову к небу. Ему казалось, что мирские дела столь далеки от него.
«Воин-Дракон»
Но воин-дракон был не один. Рыцарь Завоевания был одним из них. Благодаря жертве Торреса, Завоевание возродилось и выбрало своего Рыцаря.
Энкиду вспомнил историю, которую поведал ему Рыцарь Войны, явившись перед ним. Он вспомнил провокацию, которую предлагала ему только что пробудившаяся Война.
Каким же будет результат новой битвы?
Великий Энкиду смотрел вдаль. Туда, где заканчивалась северная граница Мира Демонов.
***
Ингун открыл глаза и увидел одиноко стоящую женщину в белом. Её волосы тоже были белыми, а красно-голубые глаза были наполнены нежностью.
Теперь Ингун знал…
В тот день, 1,000 лет назад, она была уничтожена и родилась заново. Благодаря этому ей удалось избежать своей судьбы по уничтожению всего мира. Однако это освобождение было неполным. Даже сейчас ей приходилось сопротивляться.
Завоевание было во многом ограничено. Доказательством этому было то, что она не могла разговаривать с Ингуном даже несмотря на то, что находилась в глубине его души. Почему она воспротивилась концу света? Что заставило ее отказаться от самой сути своего существования?
Ингун посмотрел на женщину в белом. Она улыбнулась и нежно погладила его по голове. Ингун закрыл глаза. Прикосновение женщины было теплым, и под её ласковым взглядом ему хотелось спать.
Однако он вновь открыл глаза и понял, что теперь находится уже не в своей собственной голове, а в реальности.
– О, принц. Ты проснулся?
Как только Ингун открыл глаза, то увидел лицо Каррака. Поскольку картинка резко сменилась с женского лица на морду орка, Ингун не мог не нахмуриться.
«Ну почему не Фелиция или Зеленый Ветер? Вполне подошли бы даже Делия или Карма»
По своему пробуждению он предпочел бы видеть что-нибудь красивое, а не Каррака.
– Хо-хо, ты выглядишь разочарованным, – улыбаясь, поцокал языком Каррак.
Ингун тоже улыбнулся и, слегка приподнявшись, увидел, что находится в большой комнате с каменной кроватью.
– Мы всё ещё в Храме Дракона. Принц проспал целый день. Первосвященник сказал, чтобы мы не волновались, потому что это нормально, но… Ты действительно в порядке? – произнес Каррак и осмотрел Шутру сверху донизу. Хотя его лицо по-прежнему оставалось безобразным, Ингуну было приятно видеть его озабоченность в отношении своей персоны.
– Всё хорошо. Я чувствую себя прекрасно отдохнувшим.
– Что ж, здесь холодная вода, чтобы принц окончательно проснулся, – сказал орк, протягивая ему чашку с холодной водой.
Внутри Храма Дракона было довольно прохладно, в отличие от внешней среды, где чтобы вспотеть достаточно было сделать всего несколько шагов. Ингун выпил холодную воду и медленно осмотрелся. На указательном пальце мерцало кольцо Архивариуса Торреса.
Четвертый элемент экипировки старейшего дракона… Кольцо называлось Эль Рагра. В отличие от трех других предметов, полученных Ингуном, его прямое предназначение не было боевым. Скорее, это было вспомогательное снаряжение. Ингун погладил драгоценный камень на кольце, который был таким-же теплым, как прикосновение Завоевания.
В этот момент за дверью раздался голос:
– Дракон Кечатулла, великий воин-дракон.
Это был голос первосвященника. Ингун кивнул, и Каррак открыл дверь.
– Первосвященник.
Первосвященник появился именно тогда, когда Ингун проснулся. Более того, за ним стоял кое-кто ещё.
– Шутра! – взволнованно воскликнула Фелиция, подбежав и схватив его за руку, – Ты представляешь? Ты представляешь? Здесь настолько здорово! В храме целый архив экстремально-старых записей! Ох, почему я попала сюда только сейчас? Как было бы здорово, если бы я узнала об этом месте раньше!
«Фелиция есть Фелиция»
Хоть это место и можно было отнести к древним руинам, сам Храм Дракона являлся ценным архивом. Первосвященник посмотрел на Фелицию, как на маленького ребенка и с теплой улыбкой объяснил:
– Принцесса прошлась по Храму Дракона. Похоже, ей действительно понравилось в архиве.
– Да, да, он просто прекрасен! Я провела там весь день и хотела бы остаться ещё.
В её голосе читалась неудержимая тяга к знаниям. Как только Ингун увидел улыбчивое лицо эльфийки, его настроение улучшилось, а внутри проснулась игривость.
– Кхе, что? Таким образом, ты оставила меня без присмотра на целый день, чтобы пойти куда-нибудь еще? И это учитывая то, что я был без сознания?
Он с разочарованием посмотрел на Фелицию и та, часто заморгав, смущенно пролепетала:
– А? Ох… Нет, это…
Первосвященник сказал ей, что с Шутрой всё в порядке. Ингун, по всей видимости, выглядел так, словно просто мирно уснул, да и Каррак сказал, что останется с ним. Делия тоже не волновалась и считала, что осмотр архива станет для них хорошим развлечением.
Однако Фелиция ничего из этого так и не смогла вымолвить. Оглядевшись по сторонам в поисках поддержки, до неё внезапно дошел новый голос.
– Господин. Я всегда была рядом с господином. Я правильно поступила?
Зеленый Ветер приняла материальную форму. Ингун погладил голову Зеленого Ветра и ответил:
– Да, это очень мило с твоей стороны, Зиви.
– Вот-вот. Я хорошая. А принцесса плохая.
Слова Зеленого Ветра ещё больше смутили Фелицию. Сидя с таким лицом она выглядела настолько симпатично, что Ингун с трудом удерживался от смеха.
– Принц, ну не надо так делать. Принцесса, не волнуйся. Принц просто балуется, – поцокав языком, произнес Каррак.
После слов орка глаза Фелиции расширились, и она начала бить Ингуна своим веером. Шутра всё-таки не выдержал и вместе с Карраком громко расхохотался. Это было вполне обычное зрелище, к которому группа Ингуна давно привыкла.
Делия, сопровождавшая Фелицию, закашлялась, и они успокоились. Ингун отпустил Зеленый Ветер и встал перед первосвященником, который произнес:
– Воин-Дракон, я приготовил еду. Она восстановит Вашу силу.
Это было как раз то, что нужно. Однако, вместо того, чтобы идти обедать, Ингун решил задать ещё один вопрос:
– Первосвященник, если позволите, я хочу кое-о чём у Вас спросить. Вы знаете что-то о магии Слова Дракона?
Это нечто Ингун приобрел после ознакомления с воспоминаниями Торреса. Он получил вторичную профессию «Воин-Дракон», к которой и принадлежал этот навык.
Услышав вопрос Ингуна, первосвященник довольно улыбнулся и ответил:
– Дракон Кечатулла. Наконец-то Воин-Дракон вернулся. Я с радостью заложу фундамент.
***
– Слово Дракона – мощная магия, которую могут использовать воины-драконы.
После обеда, первосвященник провел Ингуна в большую комнату, которая оказалась абсолютно пустой и принялся спокойным голосом ему объяснять что к чему. Фелиция, Делия и Карма, которых можно было отнести к магическому подразделению их группы, сидели в углу комнаты и внимали каждому слову жреца.
Даже Каррака интересовало такое понятие, как «воин-дракон».
Первосвященник продолжил:
– Слово Дракона – это мистический процесс, способный использовать силу языка (п/п: слово «язык» в данном случае подразумевается как способ изъяснения, а не как орган) для создания энергии. Вы наверняка слышали о том, что вся магия в Мире Демонов происходит от Слова Дракона. Сила, которую могли использовать только драконы, была преобразована так, чтобы ею могли пользоваться и другие расы.
Эту историю Ингун уже слышал в Саге о Рыцарях.
– Однако любая магия опирается на количество магической силы обладателя. Благодаря этой простой формуле человек получает возможность творить настоящие чудеса. Согласно записям, великие драконы прошлого наслаждались использованием ново-созданных заклинаний.
Ингун кивнул. Несколько драконов, с которыми он столкнулся в Саге о Рыцарях, помимо обыкновенной магии, пользовались и Словом Дракона.
– Слово Дракона можно назвать исходной базой любой магии. По сравнению с заклинаниями, которые за много лет были многократно усовершенствованы, Слово Дракона – магия простая и надежная. Но есть одна вещь, которая отличает ее от обычных заклинаний.
В глазах Фелиции светилось любопытство. Первосвященник говорил медленно, давая Делии время записать его слова.
– Дракон Кечатулла, воин-дракон, Слово Дракона содержит в себе Ваши чувства и волю. Даже если это будет самое простое слово, в зависимости от того, насколько сильны Ваши чувства и сила воли, Вы сможете излучить совершенно другую силу. В зависимости от мыслей заклинателя, форма этой силы также может измениться.
Всё это напоминало Ингуну методы, которые использовал Локк. В Саге о Рыцарях некоторые уникальные заклинания, которыми он пользовался, напрямую зависели от его чувств и воли.
Первосвященник сделал большой вдох и указал на себя.
– Моё тело слабо, но в нём течет кровь дракона. Благодаря знаниям, унаследованным от моих предков, я могу произнести несколько слов.
Драконы научились пользоваться своими словами столь же естественно, как птицы своими крылья. Однако те, у кого была кровь дракона, отличались. Они не могли произнести Слово Дракона, не обладая специальными для этого навыками.
– Слово Дракона сродни врожденным способностям. Воин-Дракон, ты гораздо ближе к драконам, чем я, так что скоро всему научишься.
В этом был смысл. Кроме того, ещё Ингун был Рыцарем Завоевания. Таким образом, он был уверен, что рано или поздно сможет узнать что-то новенькое.
– Дракон Кечатулла, я сейчас научу тебя Огненному Дыханию, которое является основным Словом Дракона.
– Огненному Дыханию?
– Верно. Как подсказывает название, ты выдохнешь огненное дыхание. Но помни, Воин-Дракон, название не столь важно, потому что Слово Дракона – это выражение его силы и воли. Важно представить себе образ извергаемого огня и приложить к нему всю свою волю. Я покажу тебе пример, – произнес первосвященник и повернулся в сторону пустующего угла.
А в следующий момент он громко воскликнул:
– Огненное Дыхание!
После того, как первосвященник прокричал эти слова, из его уст вырвалось мощное огненное дыхание.
– Огненное Дыхание – одно из самых основных Слов Дракона. Сам по себе огонь легко себе представить, поскольку это достаточно примитивная разрушительная сила. Когда ты овладеешь Огненным Дыханием, то сможешь обучиться Ледяному Дыханию или Дыханию Ветра.
Ингун молча кивнул. Он думал, что сможет это повторить, даже несмотря на то, что увидел эту демонстрацию всего один раз.
– Дракон Кечатулла, возможно ты уже сейчас хочешь попробовать? Помни, что выкрикивать слова вовсе не обязательно. Просто сформируй у себя в голове образ сплошной струи огня и материализуй его своей силой воли.
«Значит, Огненное Дыхание», – подумал про себя Шутра. Теперь оставалось дело за малым.
Глубоко вздохнув, Ингун медленно открыл рот, произнося свои первые Слова Дракона.
