Встреча после недолгой разлуки настолько же сладка, как свадьба. Оба человека не виделись друг с другом больше полумесяца.
Горячо влюблённые люди постоянно хотят быть рядом, а разлука для них — самое тяжкое бремя. Когда же они вновь встречаются, огонь страсти, естественно, разгорается с особой силой.
Вот только сейчас ещё не стемнело, съёмочная группа только что завершила съёмки, снаружи юрты бродил беспрерывный и оживлённый поток людей. В таких условиях Лу Чэню лишь оставалось подавить любовные порывы и просто понежиться с Чэнь Фэйр, чтобы успокоиться.
Уже вся раскрасневшаяся Чэнь Фэйр схватила Лу Чэня за руки, которые то и дело беспорядочно елозили у неё под юбкой. Очаровательные глаза излучали страсть, но она стыдливо произнесла: «Хватит, давай дождёмся ночи…А там посмотрим.»
Её умилительный взор был таким трогательным и пленительным.
К счастью, Лу Чэнь обладал достаточно крепкой силой воли, иначе бы несмотря ни на что живо овладел ей.
Он с неохотой убрал руки и, опустив голову, поцеловал в прекрасное личико Чэнь Фэйр.
Оба человека, прижавшись друг к другу, начали рассказывать о том, что с ними произошло за последнее время.
Лу Чэнь подробно изложил Чэнь Фэйр об инциденте, который с ним приключился. У него было что рассказать в отличие от Чэнь Фэйр, снимавшейся в глуши, поэтому бо́льшую часть времени она внимательно слушала Лу Чэня.
Выслушав историю, Чэнь Фэйр со смехом сказала: «Тебе знатно подфартило, раз сам Лю Ганшэн лайкнул тебя. Под его покровительством ты мигом осадишь гонконгский шоу-бизнес!»
Этот лексикон…
Лу Чэнь по-новому посмотрел на свою девушку — наверняка она пересмотрела немало гонконгских криминальных фильмов.
«Ты знакома с Лю Ганшэном?»
Чэнь Фэйр ответила: «Виделась с ним дважды, но я бы не сказала, что мы хорошо знакомы. Из гонконгских друзей у меня в основном только сестрица Цзин.»
Лу Чэнь спросил: «А что насчёт леди Цзинь?»
Чэнь Фэйр усмехнулась: «Леди Цзинь очень хитроумная. С ней можно сотрудничать, но как друг она не годится.»
Лу Чэнь кивнул и сразу вспомнил о бизнесмене Чжоу И.
Чэнь Фэйр дала меткую оценку. Леди Цзинь по существу ничем не отличалась от Чжоу И.
«Ха?»
Чэнь Фэйр взяла с прикроватной тумбочки кнут, полюбопытствовав: «Откуда это?»
«О!»
Лу Чэнь объяснил: «Недавно столкнулся с монгольской девочкой Сувдаа. Она мне и подсунула вот это.»
Подарок было неловко выкидывать, поэтому, зайдя в юрту, Лу Чэнь сразу положил его здесь.
«Сувдаа?»
Чэнь Фэйр изумилась: «Сувдаа из семейства Кият? Та красивая девочка?»
Лу Чэнь не решался подтверждать это полностью: «Возможно.»
Чэнь Фэйр, широко раскрыв глаза, взмахнула кнутом: «Она всучила тебе этот кнут, а ты его взял и не стал возвращать его ей?»
«Э…»
У Лу Чэня вдруг появилось ощущение, будто он во что-то вляпался: «А что в этом такого?»
Чэнь Фэйр тут же весело рассмеялась.
Она, опёршись грудью о плечо Лу Чэня, с улыбкой сообщила: «Такие девичьи кнуты изготавливают сами монгольские девочки. Обычно кнут предназначается для любимого человека, это своеобразный символ любви. Ты понравился Сувдаа с первого взгляда, потому она и подарила тебе этот кнут! А ты принял этот подарок, хе-хе!»
Лу Чэнь недоумевал: «Откуда мне было знать…»
Он правда не знал, к тому же в воспоминаниях Фан Мин’и, кажется, не существовало такого обычая.
«Тогда я верну его обратно.»
Чэнь Фэйр осудила Лу Чэня: «Сувдаа — хорошая девочка. Если ты так поступишь, то сильно ранишь её чувства!»
Лу Чэнь не находил слов: «И как же мне поступить?»
Чэнь Фэйр сказала со смехом: «На самом деле тебе ничего не нужно делать. Это уже устаревшая традиция, которая сейчас ничего практически не значит. Когда Сувдаа встретит человека, который ей по-настоящему понравится, она, естественно, снова сплетёт кнут. По правде говоря, в нашей съёмочной группе ещё кое-кто получил кнут. Если бы братец Ши Лан не узнал впоследствии, в чём дело, боюсь, он увёз бы с собой целую связку кнутов!»
Вот оно как. Лу Чэнь в целом успокоился, осознав, что Чэнь Фэйр только что специально дразнила его.
В качестве мести он, протянув руки, решил пощекотать Чэнь Фэйр.
Она больше всего боялась щекотки. Хихикая, она увернулась от Лу Чэня и неожиданно, словно фокусник, достала из-за спины кнут и помахала им перед Лу Чэнем, с довольным видом сказав: «Даже не думай меня обижать, у меня тоже есть кнут. Осторожней, а то отхлестаю тебя!»
Монгольские женщины походили на степных строптивых лошадей. Трусливые, бесхарактерные мужчины не могли покорить их. Этим женщинам нравились настоящие мужчины. А кнут как раз и использовался, чтобы усмирить норовистую лошадь.
Когда девушка дарила кнут, это означало, что она доверяла свою судьбу в руки мужчины.
С другой стороны, кнут мог использоваться для того, чтобы отхлестать изменника, поэтому эта вещь имела двойной смысл.
Именно Сувдаа показала Чэнь Фэйр, как сплести свой кнут. Разница между обычным и девичьим кнутом была очевидна. На рукояти девичьего кнута была завязана красная лента.
Сладостное время вместе всегда пролетает быстро и незаметно. Не успела пара и глазом моргнуть, как уже стемнело.
Скотоводы на лугу у берега реки разожгли костёр и пригласили членов съёмочной группы поучаствовать в их пиршестве. Лу Чэнь воспользовался удачной возможностью, чтобы вместе со всеми вкусить ароматную жареную баранью тушу и кумыс.
Присутствовал весь основной персонал съёмочной группы. Режиссёр Чжан Кэ, главный актёр Ши Лан и другие сидели вокруг костра. Неважно, какой статус они занимали в шоу-бизнесе. Для радушных монгольских скотоводов они все являлись гостями.
Яркий костёр, кружащиеся в воздухе светлячки и зависшая в небе полная луна превратили степь под покровом ночи в невероятно красивое место.
Когда все уже знатно захмелели, один из мужчин богатырского телосложения встал и громко вымолвил: «Девушки, мужчины, позвольте нам станцевать, давайте вместе окажем сердечный приём друзьям из столицы!»
Чэнь Фэйр шёпотом обратилась к Лу Чэню: «Это отец Сувдаа, а также владелец охотничьих угодий Шуйцюань. Мы все зовём его дядя Кият.»
Молодые скотоводы один за другим повставали. Несколько пожилых монголов заиграли на моринхуре и тамбурине, благодаря чему мгновенно создали приятную атмосферу. (*Моринхур — монгольский струнно-смычковый инструмент; тамбурин — барабан*)
Монгольский народ любил песни и пляски. Их песни и танцы передавались из поколения в поколение и по сегодняшний день по-прежнему обладали притягательной силой, были полны положительных эмоций, отчего у слушателей и зрителей появлялась улыбка на лице.
Когда монголы начали представление, члены съёмочной группы тоже прекратили вести себя сдержанно и присоединились к всеобщему веселью.
Как только завершился танец, какой-то скотовод выкрикнул: «Может, теперь гости споют песню?»
«Да!»
Молодые скотоводы громко выразили одобрение и захлопали в ладоши.
Перед таким радушием невозможно было устоять. Разве гости посмели бы скромничать?
В итоге взоры всех присутствующих упали на Лу Чэня и Чэнь Фэйр.
Кто ещё в пении мог сравниться с этой парой возлюбленных?
Лу Чэнь и Чэнь Фэйр переглянулись Последняя с улыбкой сказала: «Давай ты споёшь.»
Лу Чэнь не стал отказываться, а без всякого стеснения встал и произнёс: «Тогда позвольте мне вас развлечь, я спою одну песню.»
«Да!»
Вновь раздались аплодисменты и одобрительные возгласы!
