Ло Хун’и являлся одним из постоянных посетителей Красоднева.
Он напряженно работал в Пекине вот уже много лет, сейчас он считался наполовину успешным человеком. Несмотря на то что в будние дни он был сильно занят на работе, вечерами, когда у него находилось свободное время, он частенько просиживал в Красодневе, заказывал себе коктейль с ромом, тем самым разгоняя свою тоску в эти долгие тихие ночи.
Ло Хун’и не любил шум, но и не хотел оставаться один. Ему становилось уютно от атмосферы, царившей в барах Хоухая. Приходя сюда, он не искал и не ждал любовных знакомств, он желал лишь расслабить свои туго натянутые сердечные струны.
Сегодня вечером он сидел в Красодневе на своем старом месте.
А затем услышал песню Лу Чэня «Ты мой сосед по парте».
«… Прежде ты всегда была осторожна,
Ты попросила меня одолжить тебе ластик,
Ты невольно сказала,
Что тебе нравится быть со мной.
В то время небеса были вечно голубыми,
А дни текли очень медленно,
Ты вечно твердила, что учеба закончится в далеком будущем,
Мгновенье — и каждый уже на своем пути!
Кто встретил тебя сентиментальную,
Кто успокаивал тебя плаксивую,
Кто читал письма, что писал я тебе,
Кто бросил их по ветру…»
Как элитный работник, Ло Хун’и уже давно привык подстраивать козни. Он считал, что его сердце стало непоколебимым, как сталь, а потому никакой человек и никакая вещь неспособны были его растрогать.
Однако услышав эту чистую, свежую, грустную песню, уносившую к воспоминаниям, он внезапно обнаружил, что его сердце вовсе не было твердым и холодным, как он это себе представлял. Глубоко внутри оно по-прежнему было мягким.
Сосед по парте был, пожалуй, самым значительным воспоминанием молодости. Сосед по парте у многих людей являлся самой волнительной первой любовью. Несмотря на то что на тот момент мало кто разбирался в любви, но только такое чистое и непорочное чувство было самым лучшим.
У Ло Хун'и глубоко запечатлелся в памяти его сосед по парте. Это была девочка, в чьем имени присутствовал иероглиф “тун” (*зрачок*).
Встреча, знакомство, любовь, ссоры, примирение… а потом учеба закончилась, и в мгновенье ока каждый из них уже на своем пути!
Напоминало сопливую оперу, но это, черт возьми, была молодость Ло Хун’и!
Прошлое он уже не вспоминал, но в данный момент на Ло Хун’и вдруг нашел резкий порыв, и ему захотелось позвонить Тун, чтобы задать только один вопрос — ты сейчас счастлива?
Но он уже давно утратил с ней контакты.
«… Прежние дни уже далеко позади,
У меня тоже будет своя жена.
Я тоже дам ей посмотреть фотографии,
И расскажу ей о тебе, моем соседе по парте.
Кто женился на тебе сентиментальной,
Кто успокаивал тебя плаксивую,
Кто завязывал волосы тебе в пучок,
Кто приготовил для тебя свадебное платье,
Ла…»
Ло Хун’и внезапно встал, чуть не перевернув свой столик. Не обращая на это внимания, он схватил со стола не открытую бутылку алкоголя, и направился к сцене.
На сцене Лу Чэнь заканчивал петь последние строки песни.
Повсюду стояла тишина, а время, словно по волшебству, остановилось в этот момент.
Лу Чэнь чувствовал себя превосходно.
Потому что все взгляды сфокусировались на нем. Никто ничего не говорил, никто не пил, никто не бродил туда-сюда, никто не проявлял пренебрежение, и никто не игнорировал его.
Здесь, на этой сцене, он покорил всех присутствующих своей новой песней!
Безукоризненно одетый мужчина средних лет шатающейся походкой стремительно пробирался сквозь столики, направляясь к сцене. Он поставил на шершавую поверхность сцены бутылку рома.
Вслед за этим мужчина, который по виду напоминал элитного работника, достал из-за пазухи кошелек и открыл его. Сначала он положил возле бутылки рома пять крупных купюр по 100 юаней, а немного помедлив, положил еще три таких купюры.
В итоге лежало восемь новеньких красных купюр, придавленных бутылкой рома.
— Спой еще раз!
Мужчина средних лет поднял голову, взглянув на Лу Чэня, и хриплым голосом произнес:
— Пожалуйста, спой еще раз!
В его темных глазах замерцал неописуемый блеск.
Сначала Лу Чэнь испугался, а когда понял, в чем дело, тут же ответил:
— Благодарю за поддержку этого господина. В таком случае я спою еще раз. Надеюсь, всем нравится моя новая оригинальная песня.
Редко такую награду можно было получить в Красодневе, потому что большинство посетителей являлись офисными работниками, молодыми любителями искусства, студентами университетов или людьми из определенных кругов. Многие из них были рациональными.
Песня «Ты мой сосед по парте», обладавшая чертами классического произведения, через пение Лу Чэня волшебным образом растрогала людей.
В этот момент бар разразился громкими аплодисментами. Они были настолько пылкими, что казалось, что вот-вот сорвется крыша здания!
Лу Чэнь наклонился, взял бутылку рома, открыл ее и сделал большой глоток, затем вернулся на свое прежнее место. Он кивнул мужчине и снова схватился за гитару.
Начал петь второй раз.
Аплодисменты, подобно ночному летнему ливню, еще больше усилились, а после, в бар стремительно вернулась тишина. Шум улиц доносился из окон, но он был слабым и неопределенным.
Голос Лу Чэня и звуки гитары переплелись, заставив людей пережить незабываемые ощущения.
Глаза сидевшей за барной стойкой Су Цинмэй блеснули. Она крепко ухватилась за руку Чэнь Цзяньхао и тихо сказала:
— Мне нужен, мне нужен он, мне нужен он!
Чэнь Цзяньхао наморщился, будто у него была головная боль, и, горько усмехнувшись, ответил:
— Милая моя, может, будешь чуть посдержаннее? Как только станет твоим, он уже не сможет никуда убежать, а если не станет твоим…
— Он может быть только моим!
Су Цинмэй перебила его, в ее словах звучала самоуверенность:
— Я не верю, что он способен отказаться от моего приглашения, но только если ты не будешь мне препятствовать, а эта песня действительно его собственная и оригинальная…
Чэнь Цзяньхао достал левой рукой телефон и сказал:
— Я использовал распознаватель песен. Нет никаких похожих или одинаковых композиций. Если желаешь полностью удостовериться, тогда сделай запрос в музыкальном хранилище.
«Распознаватель песен» являлся популярным в настоящий момент мобильным приложением. Требовалось лишь открыть его и записать отрывок песни, после чего приложение с высокой точностью определяло название песни.
Конечно, в плане профессионализма и авторитетности «Распознаватель песен» намного уступал «Музыкальному хранилищу Великого Китая».
Су Цинмэй самодовольно улыбнулась, отпустила руку Чэнь Цзяньхао и произнесла:
— В таком случае нет никаких проблем.
Привлекательность зрелой женщины и лукавство юной девицы — эти две различные особенности вместе позволяли ей обладать особой силой обаяния. Она напоминала демонессу, способную привести в смятение все живое.
Но Чэнь Цзяньхао держался на почтительном расстоянии:
— У тебя нет проблем, а у меня вот есть!
Он покинул барную стойку и направился в сторону закулисья.
Лу Чэнь все еще продолжал петь.
В большой комнате за сценой сестрица Хун и парень по фамилии Е молча обменивались растерянными взглядами. На их лицах одна за другой появлялись различные эмоции: потрясение, испуг, восхищение, зависть.
Большая комната не была звукоизолирована в отличие от маленьких комнат, поэтому вполне ясно слышались звуки песни.
Столько проработали в Красодневе, а оба человека не знали о таком уровне Лу Чэня?
Сестрица Хун и парень по фамилии Е, будучи местными исполнителями, презирали Лу Чэня, считая, что тот полагался не иначе, как только на свою внешность, тем самым зарабатывая себе на жизнь. По существу, он являлся официантом в баре, а потому его никогда не принимали за конкурента.
Однако сегодня вечером во время выступления Лу Чэня, который разогревал сцену, первая его песня «Парящий голубь» заставила людей по-другому на него посмотреть, а следующей своей оригинальной песней он изумил весь зал и снискал овации!
Это все еще был тот Лу Чэнь, которого все знали?
Оба человека не могли поверить, не смели и не желали в это верить!
— Он… Откуда он совершил плагиат?
Спустя мгновенье парень Е сказал себе под нос:
— Я уже слышал что-то похожее, а ему еще хватает наглости называть это оригинальным?
Сестрица Хун с трудом заставила себя засмеяться, внутри же она ощущала презрение к умственным способностям напарника.
Чтобы узнать, был ли это оригинал, люди в зале могли использовать свои телефоны и проверить это. Лу Чэнь считался бы совсем отбитым, если бы он просто так хвалился. Ведь это хвастовство легко могли раскрыть, и как тогда бы он продолжил работать в баре с такой-то репутацией?
Что действительно ее поразило, так это то, что за время исполнения двух песен голос Лу Чэня, оказывается, никто не регулировал!
Чем в музыкальной студии занимался толстяк?
В ту же минуту в музыкальной студии.
Толстяк и официант были полностью ошарашены.
Они замышляли коварные козни против Лу Чэня, поэтому микшерный пульт был выключен и доносился необработанный звук. Они считали, что таким образом, Лу Чэнь покажет свою истинную природу и выставит себя на посмешище, а они останутся довольны.
Но они не ожидали того, что в итоге произойдет. Лу Чэнь не только не потерял лицо, но и вопреки этому добился одобрения публики. Уровень его игры и пения непонятным образом повысился во много раз по сравнению с тем, что было раньше!
Звук, доносивший через мониторные колонки, был более ясным, чем в зале бара.
Их шалости оказались напрасными. Да к тому же этот чертов Лу Чэнь запас еще и оригинальную песню!
Подавленный толстяк покачал головой и протянул руку, готовясь заново включить микшерный пульт.
Малыш Гао ухватился за руку и тихо спросил:
— Толстячок, ты можешь сделать его голос хуже?
Сильная зависть, подобно ядовитой змее, укусила сердце официанта, заставив его потерять рассудок.
Но толстяк еще трезво мыслил. У него не было такой ненависти к Лу Чэню. Он подпрыгнул от испуга, будто ему задницу прижгло, и нетерпеливо сообщил:
— Что за бред ты несешь, хочешь, чтобы я потерял работу? Нет, так не пойдет…
Если можно было настроить голос, чтобы он звучал хорошо, то, естественно, можно было его и испортить. Но это был бы слишком очевидный поступок, посетители ведь не идиоты?
Малыш Гао не сдавался, схватил за руку толстяка и не отпускал. Он все хотел того уговорить.
Как раз в этот момент дверь в студию внезапно распахнулась. Оба злоумышленника обернулись. Увидев в дверях Чэнь Цзяньхао, они перепугались не на шутку!
Чэнь Цзяньхао выглядел мрачным, он окинул своим пронзительным взглядом двух людей, а затем его взор упал на выключенный микшерный пульт. В его глазах смутно замерцали искры.
Толстяк сидел парализованным на стуле и с печальным видом старался объясниться:
— Бо… босс, я…
Однако Чэнь Цзяньхао на него не обратил внимания, а повернулся к малышу Гао и холодно промолвил:
— Малыш Гао, сейчас ты пойдешь, заберешь из кассы зарплату за этот месяц и впредь больше здесь не появишься.
Владелец бара понял, что здесь произошло, и он знал, кто являлся главным виновником.
Словно громом пораженный, малыш Гао внезапно пришел в себя. Вся его зависть, гнев и возмущение разом растворились. Остались лишь страх и сожаление.
— Босс, моя вина. Прошу вас дать мне второй шанс!
В Красодневе работа официантом действительно была неплоха, за нее он получал стабильный оклад. А владелец бара Чэнь Цзяньхао по отношению к своим работникам не был жесток и в конце каждого года выдавал хорошую премию.
Малышу Гао в самом деле не хотелось терять эту работу. К тому же Чэнь Цзяньхао намекал, что впоследствии он не сможет работать в Хоухае!
Конечно, Чэнь Цзяньхао неспособен был повлиять на все бары Хоухая, и все же стоило разнестись слухам, какой бар захочет нанимать такого человека, который любил пакостить?
То, что ему позволили уйти с зарплатой, уже было высшей степенью гуманности!
Как бы то ни было, умолять уже было бесполезно.
Малыш Гао хотел плакать, но не мог выдавить и слезинки — он сам навлек на себя это несчастье!
