После того, как была выпита бутылка красного вина, Чжу Шаотай с неловким видом произнёс: «Директор Чжан, учитель Лу, учитель Чэнь, на этот раз я пришёл искупить свою вину, потому что за прошлый раз руководство обругало меня на чём свет стоит. Теперь вы просто обязаны уделить мне внимание, иначе мне незачем возвращаться!»
В состоянии опьянения Чжу Шаотай, конечно, шутил. И всё-таки в основном он говорил правду.
В прошлый раз он не особо придал значения переговорам по поводу получения права на первую трансляцию «Осени в моём сердце» и в результате упустил сериал, у которого был шанс стать феноменальным. На телестанции немало кто раскритиковал его за халатность.
На самом деле Чжу Шаотая несправедливо обвиняли. Если бы не внезапный ход конём от Тяньцзиньского телевиденья, «Осень в моём сердце», скорее всего, попала бы в руки Столичной телестанции.
Лу Чэнь и Чэнь Фэйр имели прекрасные отношения со Столичным спутниковым телевиденьем, а телекомпания Цянь Дэ размещалась как раз в столице.
При равных условиях Столичная телестанция, естественно, выигрывала.
Но совершенно неожиданно ей помешало уступавшее по всем параметрам Тяньцзиньское телевиденье.
Крупная и влиятельная Столичная телестанция не приняла близко к сердцу такой подлый трюк, однако кто бы мог подумать, что «Осень в моём сердце» вдруг обретёт популярность по всей стране, заставив эту телестанцию крупно сожалеть об упущенной возможности?
Одно дело проиграть Центральному телевиденью, спутниковому телевиденью Сяннань или даже Чжэцзянскому телевиденью, но как можно было спокойно наблюдать за тем, как ты позволил слабому Тяньцзиньскому телевиденью получить такое огромное преимущество!
Тем более Столичная телестанция в последние годы энергично боролась за рейтинги и крепко хваталась за высококачественные программы, поэтому тратила большие деньги. Лишиться «Осени в моём сердце» для неё было просто непростительной ошибкой.
Чжу Шаотаю сильно досталось от начальства, ведь именно он отвечал за это дело.
Он молча проглотил обиду, потому что, пусть даже он со всей серьёзностью подошёл бы к делу, ему бы все равно не удалось предоставить такие же хорошие условия, как Тяньцзиньское телевиденье. Так что результат в любом случае получился бы одинаковым.
Но Чжу Шаотай не мог привести никаких доводов начальству, поэтому ему лишь оставалось лично прибыть на переговоры, заодно притащив с собой Гу Жуя.
Гу Жуй рассмеялся: «Директору Чжу нелегко приходится…»
Хотя этот музыкальный директор был немного прямолинейным и не слишком разбирался в житейских вопросах и людских отношениях, он все равно понимал, ради чего сюда пришёл.
Естественно, он собирался помочь Чжу Шаотаю.
Услышав шутливую, но в целом правдивую жалобу Чжу Шаотая, Лу Чэнь и Чэнь Фэйр обменялись растерянными взглядами.
На такую речь замдиректора программного отдела канала “Искусство” величественной Столичной телестанции нужно было хоть как-то достойно ответить, иначе молчанием человека можно было только оскорбить!
К счастью, Чжан Дэ обладал богатым опытом. Улыбаясь, он произнёс: «Директор Чжу, вы слишком строги к себе. В последнее время насчёт переговоров обращаются немало организаций. Если у всех будут примерно одинаковые условия, тогда мы непременно выберем Столичную телестанцию. Как-никак мы все из столицы!»
Чжан Дэ на самом деле не являлся настоящим жителем столицы, но уже давно переехал туда.
К его ответу невозможно было придраться. Он оказал честь Чжу Шаотаю и в то же время отстоял интересы своей стороны.
Факты свидетельствовали о том, что Чжан Дэ умел разумно отстаивать интересы.
На следующий день, 8 января, в Нанкин прибыл представитель Чжэцзянской телестанции.
Любопытно, что приехал ещё один знакомый человек — Тянь Тянь!
Тянь Тянь раньше работала ведущей на Чжэцзянском телевидении. Из-за дела с нападением фанатичного поклонника в настоящее время она занималась закулисной работой на Чжэцзянской телестанции и редко показывалась на людях.
Тянь Тянь уже давно дружила с Чэнь Фэйр, а Лу Чэнь оказался её спасителем.
Чжэцзянская телестанция отправила её тоже для того, чтобы она воспользовалась хорошими отношениями с Лу Чэнем и Чэнь Фэйр, поэтому и Чжэцзянская телестанция, и Столичная телестанция находились в равных условиях.
В связи со специфическими отношениями Чэнь Фэйр после вечернего банкета потащила Тянь Тянь к себе в номер для приватной беседы и попросила Лу Чэня последовать за ними.
Вечером Тянь Тянь выпила немало алкоголя, её щёчки налились ярким румянцем.
Должно быть, по причине сильного опьянения она разговаривала необычайно смело. Потянув Чэнь Фэйр за руку, она напрямую спросила: «Сестрица Фэйр, ты и Лу Чэнь того?»
Лу Чэнь недоумевающе улыбнулся — что значит “того”?
Чэнь Фэйр упрекнула: «Тянь Тянь, мне кажется, ты выпила слишком много!»
Улыбаясь, Тянь Тянь обняла Чэнь Фэйр: «Я трезвая, как стёклышко. Давай отвечай!»
Чэнь Фэйр притворилась непонимающей: «О чём ты говоришь?»
Тянь Тянь обхватила своим мизинцем мизинец Чэнь Фэйр, сказав: «Я про отношения! Вы тайно встречаетесь?»
Чэнь Фэйр понимала, что ей не удастся ничего скрыть, поэтому кивнула головой.
«Правда?»
Тянь Тянь невольно округлила глаза, выпрямилась и с причудливым выражением лица произнесла: «Да эта же настоящая сенсация!»
Чэнь Фэйр недовольно посмотрела на неё: «Мы пока не планируем публично раскрывать наши отношения.»
Глазные яблоки Тянь Тянь быстро завращались. Она произнесла: «Тогда ты должна заплатить за молчание. Отдай нашей телестанции право на повторную трансляцию, а иначе…Хе-хе!»
Чэнь Фэйр, можно сказать, была окончательно раздавлена хамством Тянь Тянь: «Этого я сделать не смогу.»
Пусть даже обе девушки хорошо ладили между собой, когда дело касалось других людей, Чэнь Фэйр не могла опрометчиво дать согласие.
Это был вопрос принципа.
А самым главным являлось то, что покупку также обсуждала Столичная телестанция!
Всё-таки чрезмерное радушие тоже не всегда приносило пользу!
