Ван Чун глубоко задумался, нахмурив брови. В этот момент ему показалось, что он наконец-то постиг законы божественного меча.
Эта мысль мгновенно придала Ван Чуну сил.
Ван Чун проворно прыгнул вперед, как виверровая кошка.
Кланг! Кланг! Кланг!
Летящие мечи снова рассыпались искрами по цепям, и он снова уклонился от них.
«Чудесно! Атаки божественного меча могут влиять на формирование Бессмертного меча преемника!»
Когда Ван Чун прыгнул вперед, он заметил, что после того, как он успешно принял атаку божественного меча, сила летающих мечей почему-то значительно ослабла. Пока ему не нужно было сильно беспокоиться об атаках наследника первого поколения, даже его собственных скудных сил было более чем достаточно, чтобы преодолеть цепи.
— Это… Как?! Как это вообще возможно?! — Багушиду уже был готов сделать шаг вперед к цепям, но когда он увидел, что произошло, его тело задрожало от шока.
Все, что произошло только что, полностью перевернуло его представление о мире. Потрясение было столь глубоко, что он нелепо застыл с открытым ртом. У Ван Чуна не было сил даже против эксперта Глубокого Боевого Искусства, он был ничтожен перед таким человеком, как Багушиду, но даже Ишинишиду не смог так легко преодолеть цепи, как Ван Чун.
— Невозможно! Это просто невозможно! Никак! Абсолютно невозможно! — пытаясь привести разум в порядок, торопливо шептал Багушиду.
Глаза Багушиду расширились. Он никак не мог объяснить происходящее.
Вдруг снова раздалось мерзкое жужжание.
Нога Багушиду инстинктивно потянулась к одной из цепей.
— Может ли быть так, что все воспоминания Ишинишиду были ложными? Или в конце произошло что-то, о чем я не знаю? — Багушиду был озадачен и подозрителен. Он даже подумал, не начали ли они с Ван Чуном с разных мест и не наступили ли на разные цепи.
Жужжание тем временем наростало.
Правая нога Багушиду наступила на цепь, но в этот момент завыл Меч Ци, и кружащие в воздухе мечи тут же устремились к Багушиду как саранча. От такой силы и импульса он испугался еще больше, чем когда впервые наступил на цепи.
Багушиду скорчил гримасу и тут же отдернул ногу, его лицо стало пепельным.
— Как этот мальчишка смог это сделать? — впервые Багушиду посмотрел на Ван Чуна с глубокой тревогой… и завистью.
Тем временем Ван Чун продолжал продвигаться вдоль цепей.
Бум!
Меч Бессмертного Истока послал в Ван Чуна еще одну атаку.
На этот раз это был меч высокомерия.
Этот меч был направлен на надменных и гордых людей. Но, хотя Ван Чун родился в богатом и прославленном клане, он не был высокомерным человеком.
Ван Чун смог выдержать и третий меч.
Сто футов, сто пятьдесят футов, сто семьдесят футов… Ван Чун продвигался вперед с поразительной скоростью, воспользовавшись моментом слабости меча. Четвертый меч был похотью, а пятый — завистью.
Ван Чун смог выдержать оба.
Глядя на его продвижение, глаза Багушиду становились всё более остекленевшими. Мысленно он примерял на себя ситуацию Ван Чуна, и это всё сильнее и сильнее вгоняло его в состояние глубокого шока.
Ием временем идея в голове Ван Чуна становилась все более отчетливой.
… Подумать только, в мире существует такой меч. Он атакует не плоть или энергию Истока, а самые отвратительные желания в сердце человека.
Ишинишиду был тюркским гением и одним из верховных экспертов той эпохи. Но то первое испытание, связанное с препятствующими желаниями, он не смог пройти. Когда он столкнулся с преемником шестого поколения на границах Великого Танга, он почувствовал зависть к молодости преемника, его Бессмертному Искусству Истока и его безграничным техникам, совершив тем самым преступление зависти. А желая завладеть всеми секретами Дворца Бессмертного Истока, он совершил преступление жадности. Даже с необычайной силой Ишинишиду эти три меча сильно ранили бы его.
Что касается Багушиду, то он получил Котлы Земной Крови Ишинишиду и унаследовал все его воспоминания, но он также унаследовал и его желания. В некоторых аспектах его желания даже больше, чем у Ишинишиду. Таким образом, Багушиду не настолько трансцендентен, как кажется. Дело не в том, что он не хочет попробовать. Он не смеет!
Теперь Ван Чун понимал ситуацию, как яркое и чистое зеркало.
Снова раздалось ненавистное жужжание!
Туман зашипел, ветер завыл. Шестой меч приближался.
Грохот!
Мир словно разорвался на части перед глазами Ван Чуна. В отличие от остальных, шестой меч кипел красным пламенем.
Увидев это пламя, Ван Чун побледнел и тут же остановился. Он почувствовал знакомую эмоцию, исходящую от этого меча…
Гнев!
Этот меч был нацелен на гнев в сердце человека.
— О нет! — простонал Ван Чун.
Сердце Ван Чуна сжалось, и он потерял самообладание.
Он не был гордым, завистливым, жадным или похотливым, но гнев… Будь то в прошлой жизни или в этой, Ван Чун не мог контролировать эту эмоцию. И его гнев был намного сильнее, чем у обычного человека. Без этого гнева он не получил бы шанс переродиться и не стоял бы сейчас здесь.
Это оказалось хлопотно…
И тут раздался грохот!
В тот момент, когда все верили, что Ван Чун успешно пройдет это испытание и достигнет другой стороны, его тело яростно задрожало, кровь хлынула из его кожи, и его сила упала.
Лязгнули клинки! Цепи задрожали, когда тело Ван Чуна покачнулось, и он чуть не упал.
Хотя Ван Чуну удалось выжить, его тело теперь раскачивалось взад-вперед вместе с цепью. И хотя он крепко сжимал ее, казалось, что он может упасть в любой момент.
— Как такое может быть? Что случилось? — лицо Багушиду напряглось. Ван Чун был человеком, у которого был самый высокий шанс преодолеть цепи, но если даже он не смог благополучно пройти, то другим будет еще сложнее.
Ван Чун оказался в еще большей опасности, чем казалось, ведь седьмой меч шел по пятам за шестым.
Если шестого меча хватило, чтобы оставить Ван Чуна полумертвым, то седьмого меча было достаточно, чтобы его кровь застыла и он полетел в бездну.
Преступление убийства!
Ван Чун знал имя меча еще до того, как тот начал свою атаку.
Величайшим злом в мире было убийство, которое привело к появлению таких вещей, как демонический путь и злой путь.
Седьмой меч был самым сильным и смертоносным, и даже время, необходимое ему для накопления силы, было больше.
Ван Чун был великим полководцем, королем чужих земель и даже великим маршалом в своей последней жизни. Он вел жизнь в постоянных походах и убил бесчисленное количество людей.
Только в войне на юго-западе он убил четыреста тысяч солдат армии Менгше-Ю-Цанга, а в битвах при Хорасане и Таласе — миллион арабских солдат. Ему не исполнилось и восемнадцати лет, а он уже убил полтора миллиона солдат. Когда речь шла об убийстве, никто не мог превзойти Ван Чуна.
Двести лет назад Ишинишиду был убит за свою зависть, а теперь Ван Чуна, вероятно, убьют за то, что он убил много людей.
И снова раздалось жужжание…
Седьмой меч еще не упал, его энергия продолжала расти. Он уже превзошел силу шести предыдущих атак вместе взятых, и не подавал признаков остановки. Еще хуже было то, что этот меч заблокировал Ван Чуна, затруднив даже движение.
Мечи в воздухе гудели, словно предчувствуя, что сейчас произойдет. Мечи Формации Бессмертного Меча Истока кружили над Ван Чуном, как темное облако, их было гораздо больше, чем в любой другой момент.
Давление на Ван Чуна мгновенно возросло.
— Чун-эр! — Старик Демонический Император и Староста деревни Вушанг были невероятно встревожены, но они ничего не могли поделать. Если бы они наступили на цепи, то только увеличили бы количество атак, направленных на Ван Чуна, нагружая его, вместо того чтобы помочь ему.
Более того, восемьдесят процентов Энергии Истока в этой области находилось под контролем наследника первого поколения. Посторонние не могли вмешиваться в границы Формации Бессмертного Меча Истока.
Жизнь Ван Чуна была в серьезной опасности.
«Кровь течет так сильно, что щиты могут плавать, над землей, покрытой миллионом трупов!»
Ван Чун был прирожденным генералом, командиром двух жизней. Ван Чун убил бесчисленное количество людей, и когда этот меч упадет, у него не останется шансов выжить.
Жужжание нарастало!
Меч полыхнул светом, и даже появился слабый алый отблеск. Меч, направленный прямо ему в душу, оказывал невообразимое давление на каждую клеточку тела Ван Чуна, на каждую частичку его души. Мгновение спустя небо потемнело, и меч поднялся с земли!
Наступил последний момент!
— Это неправильно!
Психическая энергия и звездная энергия Ван Чуна быстро угасали. Под давлением смерти Ван Чун задействовал весь свой скрытый потенциал, и вдруг почувствовал, что что-то не так.
Бессмертный Владыка Истока никогда бы не придумал такую смертельную ловушку! Если бы он собирался сделать это, то мог бы с таким же успехом разрезать цепи и никогда не позволять никому переступать порог! В конце концов, не существует идеально чистого золота, как не существует и идеального человека. Учитывая свойства этого меча, никто не смог бы унаследовать Искусство Бессмертного Истока или даже приблизиться к нему. Даже Бессмертный Владыка Истока не имел бы права использовать этот божественный меч! Это не могло быть первоначальным намерением Бессмертного Владыки Истока!
Ван Чун внезапно прозрел, и его мысли закружились как никогда раньше. Время словно замедлилось.
У человека есть недостатки! Желания, жадность, зависть, гордость, гнев, убийство… вот, в общем-то, и все возможные слабости человека. Никто не может избежать их, даже кователь меча.
Чем напряженнее был момент, тем спокойнее становился Ван Чун.
«Меч — это король оружия и инструмент для убийства. Использовать меч, предназначенный для убийства, чтобы судить тех, кто убил, уже очень странно. Должно быть, есть что-то, о чем я не подумал. Возможно, это вовсе не тот меч, который судит преступления!»
