— Итак, команда «Рождество»! — игриво и звонко объявил охранник. — У нас есть подарки и есть те, кому их нужно доставить. Я беру на себя медсестёр и дежурного врача — займу их пирогом. Мистер Клаус, вы обходите весь третий этаж — это детское онкологическое отделение. А мисс Филипс…
— Вообще-то, — робко прервала его инициатор мероприятия, — мне бы хотелось поговорить с дежурным доктором. Сегодня же смена мистера Эриксона?
— Да, доктор Эриксон всегда работает в ночь на Рождество. Не может представить себя в это время где-то более нужным, чем здесь.
— Вот и хорошо. Думаю, Джейкоб со всем справится один. Он уже достаточно взрослый и самостоятельный, чтобы ходить по барам, ведь так?
Девушка пихнула напарника локтем в плечо и ехидно улыбнулась, а затем поспешила быстро удалиться в ординаторскую. Провожая её взглядом, Стюарт внезапно осознал, что остался один на один с детьми. Спящими эти маленькие создания угрозы не представляют, но что делать с бодрствующими он и понятия не имел.
— У мисс Филипс большое сердце. Большинство наших покровителей помогают больнице только по случаю своих выборов в мэры или по праздникам, вроде нынешнего, но люди, отдающие себя без остатка, жертвующие время и усилия на пользу нуждающимся… Их очень мало. Не примите за грубость, мистер Стюарт, но к какому типу вы относитесь?
— Понятия не имею, — не задумываясь ответил Джейкоб, ещё раз сверяясь со списком подарков. — А это так важно?
— Нисколько, просто мне согревает душу то, что мисс Филипс нашла себе молодого человека. Она всегда выглядела такой одинокой.
— Мы не вместе.
— Ох, извините. Но ведь ещё не поздно всё исправить? — сторож хитро подмигнул гостю, закрутил связку ключей на пальце и, насвистывая мотив из песни Стива Уандера «What Christmas Means To Me» ушёл, оставив Санта Клауса наедине с его собственными мыслями.
«Снова один», — мелькнуло где-то в тёмных закоулках разума Джейкоба. Внезапно всё Рождественское веселье и атмосфера праздника вокруг него умерли, а добрая улыбка сменилась беспристрастным выражением лица.
Санта подошёл к справочному столу и заглянул в небольшое зеркальце, стоявшее на нём. В отражении он увидел своё истинное я — человека без эмоций. Его щёки слегка дрожали от напряжения, ведь им так долго приходилось изображать такую живую, но редкую для них эмоцию — веселье.
Джейкобу на самом деле было весело вместе с новой игрушкой, однако он так давно широко не улыбался, что каждая усмешка приносила ему дискомфорт. Это было следствие крайней апатии по отношению ко всему миру, потерявшему свои краски и свою загадочность. Единственный крючок, за который Стюарт ещё мог цепляться, это его годовалая рана на чёрством сердце.
Поправив колпак и бороду, мистер Клаус начал шарить по ящикам стола и удовлетворённо усмехнулся, когда обнаружил остатки сахарных кубиков. Набрав целую горсть «конфет», сладкоежка сверился с планом больницы и направился к лифту, забрасывая в рот по два, а то и по три «леденца», рассасывая их как можно дольше, чтобы продлить ощущение сладости.
Прибыв на нужный этаж, Джейкоб услышал приближающиеся шаги. Он под покровом больничного полумрака украдкой пробрался мимо поста старшей медсестры, завернул за угол и стал ждать. Как только девушка в светло-синем медицинском одеянии объявилась в коридоре, Санта понял, что обречён быть раскрытым, если быстро не придумает что-то.
Как на зло, он был гением. По крайней мере, таковым его считали окружающие, хоть большинство из них на дух не переносили заносчивый и эгоистичный характер вундеркинда. Стюарт достал телефон и набрал номер поста, большими цифрами написанный на стене, около часов. Мельком глянув на дату, Джейкоб перевёл дыхание.
Раздался телефонный трель — шаги ускорились, и медсестра пробежала мимо Санты, буквально распластавшегося по стене. Девушка подняла красную трубку дискового аппарата, но услышала лишь гудки. Будто такое случается каждый день по многу раз, медсестра положила трубку и, ничего не заподозрив, уселась читать журнал.
Тем временем Джейкоб на носочках проник в первую палату. Света в ней совсем не было, даже окна были плотно занавешены, однако на комоде у кровати стояла маленькая искусственная ёлочка, слегка украшенная мишурой и огоньками.
На кровати весела карта с историей болезни, на которой легко читалось имя — Мелони Гёттэ. Чуть ниже располагалась строка диагноза и медицинских назначений. Скорее из любопытства, нежели из сострадания Стюарт отвернул страницу и прочитал то, что ему знать было не обязательно: «Рак поджелудочной третьей стадии с метастазами в почках и печени». Полгода назад врачи дали этой девочке шесть месяцев, и вот её время истекло, но она всё так же борется.
Осторожно, стараясь не издавать звуков и даже не дышать, мистер Клаус приблизился к тумбочке, снял с плеча мешок и достал из него нужный подарок — большого лопоухого розового слона. Мягкая игрушка как нельзя лучше подходила девочке, над больничной койкой которой висел рисунок саванны с жирафом. Судя по фамилии, отец этого ребёнка родился в Германии, поэтому Джейкоба мучил вопрос: кто привил крохе такую любовь к Африке?
Не сумев удовлетворить своё любопытство, «актёр» выполнил сверхсекретное задание — оставил игрушку на тумбочке, и покинул палату, чуть не перевернув стойку для капельницы. Он прокрался в коридор, где услышал, как медсестра говорит по телефону со своей подружкой.
Следуя плану этажа, Санта Клаус мастерски, словно ниндзя, обучавшийся у монахов в горах десятилетиями, проникал в палаты, оставлял рождественские подарки и исполнял свою миссию добра. Где попадалось печенье с молоком, он откусывал немного и выпивал ровно полстакана, как это в его представлениях должен делать профессиональный Санта.
Между тем у Джейкоба закрадывались странные подозрения по поводу своей подручной: почему она так спешила? Меньше, чем за полчаса, он сумел обойти почти все палаты, времени осталось достаточно, чтобы объехать ещё пару больниц. Так почему же одинокая барменша так торопилась сыграть роль мистера Клауса в рождественскую ночь, ведь она убежала ото всех, кто ждал её.
Размышляя о подобных сценариях, Санта ненароком оступился, пробираясь к очередной койке, и споткнулся об игрушечную железную дорогу. Пластиковый машинист проснулся, паровоз пришёл в движение и звонко загудел.
*УУУУУУУУУУУУУ*
— Тц… Проблема…
Обида переполняла Стюарта: умело проскользнуть через пост медсестры, обойти все палаты, чтобы споткнуться на последней — это жалко. Он медленно обернулся на койку, в которой мирно спал мальчик лет восьми, а затем пнул паровоз ногой — шум прекратился.
Шли тяжёлые мгновения, а ребёнок всё не просыпался. В конце концов к мистеру Клаусу вернулось его хладнокровное самообладание и, поправив бороду, он осмелился завершить начатое. Аккуратно подойдя к ёлке, Джейкоб достал один из последних подарков с пометкой: «Джимми Литтл» и нагнулся, чтобы положить его под рождественское дерево, но Санту встретила небрежная записка с несколькими строчками неразборчивого детского почерка:
«Дорогой мистер Клаус! Я знаю, что ты весь год работаешь, чтобы подарить детям то, чего они больше всего желают на Рождество. Должно быть, ты очень сильно устаёшь. Пожалуйста, оставь мой подарок себе. Он тёплый и поможет тебе и дальше приносить волшебство.
Джимми Литтл».
В глазах актёра, играющего роль рождественского волшебника, малыш Джимми сломал устоявшуюся систему. Каждый ребёнок ждёт подарка на Рождество, не многие дарят их сами, но абсолютно никто ещё не дарил подарок Санте.
Если бы Джейкоб был способен чувствовать, он, скорее всего, пустил бы скупую трогательную слезу, однако, лишённый всех человеческих эмоций, Санта не мог сделать абсолютно ничего. Он неумело развернул бумажный свёрток и достал из него красный шерстяной шарф большой длины, по концам которого белые ворсинки расходились, словно щётка.
— Тебе нравится?
Сонный тихий детский голосок звучал очень слабо, как звучит комар среди поля стрекочущих сверчков, однако этой громкости хватило, чтобы заставить Санту остолбенеть. Джейкоб медленно поворачивался, боясь предугадать последствия своих действий.
Будь на его месте реальный актёр или даже простой неравнодушный человек, он бы сумел найти общий язык с ребёнком, убедить его, что это сон, или сыграть доброго пузатого ворчуна с мешком подарков, прибывшем в Спрингдейл на оленьем такси, но ораторские навыки Стюарта были чересчур философскими и не предназначались для детских ушей. Он мог умело заставить человека почувствовать себя глупым куском дерьма, однако терялся, как только ситуация требовала произнести хвалебную речь или приукрасить истину.
Перед Сантой стоял смелый худощавый мальчик. Даже в темноте легко можно было различить глубокие фиолетовые круги под глазами и десятки пластырей, налепленных на каждое предплечье из-за огромного количества поставленных в прошлом капельниц.
— Мистер Клаус?
Не зная, как правильно реагировать, Джейкоб вспоминал те сцены из рекламы, которые мельком видел пару раз по телевизору. В голову ему не пришло ничего лучше, чем претвориться весельчаком:
— Хо-хо-хо! С Рождеством, малыш, — грубым задорным голосом произнёс Санта и похлопал больного мальчишку по плечу. — Будь сильным в этом году, маленький Джимми, слушайся маму с папой. Хо-хо-хо!
Вопреки ожидаемой реакции мальчик не обратил никакого внимания на слова повелителя Рождества, напротив, он отвернулся и нагнулся, поправляя поезд, сошедший с рельс. Литтл внимательно осмотрел состав и с облегчением вздохнул, когда убедился в его целости и сохранности.
Джейкобу была чужда такая привязанность к вещам, тем более игрушкам. Помнится, в младших классах у всех детей был любимый зверёк, машинка или кукла, но в жизни юного Стюарта никогда не наступал переломный момент, после которого хотелось бы обнять плюшевого медведя или поиграть с пластиковым Бэтменом. Именно поэтому Джейкоб столько времени отдавал учёбе — для него это была игра.
Видеть теперь, как бережно и заботливо Джимми относится к своему поезду, — это было, как минимум, странно. Практически сразу Санта сообразил, что в Рождественскую ночь единственной распакованной игрушкой в комнате мальчика может быть только досрочно открытый подарок. В подтверждение своей гипотезе Стюарт заметил аккуратно развёрнутую коробку со следами упаковочной бумаги. Идея пришла в голову мистера Клауса!
— Разве хорошо распаковывать подарки до наступления утра? Джимми Литтл, ты должен проявлять больше терпения. А теперь ложись спать, а не то занесу тебя в список плохишей на следующий год.
— Может быть следующего года уже не будет.
Взрослые слова снова привели Санту в ступор. Джейкоб никак не ожидал услышать от ребёнка нечто подобное, хотя и понимал, что больные раком взрослеют намного быстрее, ведь им приходится тащить на себе тяжкий груз и ловить сочувствующие взгляды окружающих.
Пускай чудо могло быть уничтожено, пускай он, как Санта Клаус, мог быть раскрыт, но вундеркинд просто не мог спрятать любопытство в глубины своей пустующей души:
— Ты думаешь, что умрёшь, и поэтому решил сделать что-то хорошее?
Его слова любому взрослому показались бы грубыми и оскорбительными, но юный Литтл не обратил на формулировку никакого внимания — его беспокоил только смысл.
— Доктор сказал, что у меня первая стадия и шансы очень хорошие.
— Но ты всё равно думаешь, что умрёшь. Почему ты не надеешься?
— Моя мама надеялась, когда ей сказали то же самое, — мальчик поправил рельсы и поставил на них поезд. — На последней неделе ей было больно, но она всегда улыбалась и делала окружающих счастливыми. Разве это не хорошо — делать кого-то счастливее?
Реагировать как Санта Джейкоб уже был не в состоянии — его пожирали чувство любопытства и желание поиграть с маленькой невинной душой, но всё же он держал себя в руках ради сохранения Рождественского чуда.
Решив осчастливить того, кто обычно делает счастливыми других, Джимми стал деталью, которая починила одну из частей этого загадочного мира. Его стараниями Джейкоб узнал что-то новое — люди могут не только забирать. Да, подарок сделан в детских корыстных целях — стать похожим на свою мать, но делает ли это его менее значимым? Нисколько!
Словно наблюдая редчайшее явление, Стюарт медленно повязал шарф на шею, а затем задорно рассмеялся, пытаясь симулировать улыбку. Он потрепал Джимми по его блондинистой головке и весело сказал:
— Большое спасибо, Джимми, за заботу. О-хо-хо! Позволь мне поделиться с тобой капелькой волшебства, — Санта наклонился к мальчику и посмотрел ему в глаза. — Если ты чего-то хочешь, оно обязательно сбудется, стоит только перестать желать и воплотить это в реальность самому.
— Правда?! — в глазах юного Литтла загорелась искорка надежды, слегка заглушённая нотками детского недоверия.
— Правда. Я же великий и ужасн… могучий Санта Клаус! Хо-хо-хо! Давай пообещаем друг другу, что встретимся и в следующем году, и тогда ты закажешь у меня такой подарок, какой сам захочешь. Договорились?
Джимми робко посмотрел на искусственную бородку мистера Клауса, затем на синтетический костюм, к слову, очень душный, а потом тихо спросил:
— А можно я скажу, чего хочу, уже сейчас?
Джейкоб молча кивнул, поражаясь своему артистизму.
— Хочу, чтобы в следующем году ты улыбался. Нельзя дарить улыбки другим и при этом самому ходить грустным.
С этими словами Джимми Литтл забрался в постель и укутался в одеяло. Он тихо прошептал напоследок:
— Это был всего лишь сон.
Если Стюарт и мог улыбаться, то только злорадной усмешкой, поэтому он никак не среагировал на чудесный поступок такого маленького, но такого взрослого малыша. Ему стало интересно, насколько доброе и чистое сердце может быть у ребёнка. Возможно ли, что все мы приходим в этот мир невинными?
— Как бы не так… — фыркнул Санта и, переступив через железную дорогу, покинул палату, напоследок обронив только пару слов:
— С Рождеством.
Литтл — какая «маленькая [5]» фамилия, но какое большое сердце. Без сомнений, человек с такой доброй и открытой душой не может умереть так рано, и эта мысль согревала Джейкоба изнутри. Преисполненный гордости за самого себя, он окинул взглядом почти пустой мешок, в котором остался последний подарок, и направился вниз, к главному входу больницы, по пути стягивая одеяние Санты и перевоплощаясь в угрюмого прохожего, которого боятся дети и призирают взрослые.
Однако, как это часто бывает с людьми, которые любят думать всегда и везде, независимо от ситуации, Стюарт сбился с мысли. Он напрочь позабыл план здания, в котором находился, что было для него не характерно. Возможно, эта была первая вещь, которую он смог забыть с младших классов. Недосып сказывался даже на таком сильном разуме.
Пропетляв несколько минут по третьему этажу, Джейкоб кое-как умудрился найти лестницу и спуститься на уровень ниже, а там уже, основываясь на плане эвакуации при пожаре, определить путь до точки рандеву. И всё бы было хорошо, не услышь он знакомый голос Мелл, раздающийся из приоткрытой двери по правую сторону коридора.
Как всегда, руководствуясь лишь любопытством, гениальный мерзавец прильнул глазом к замочной скважине и внимательно наблюдал за своей игрушкой, мило беседующей с дежурным врачом:
— …это действительно щедро, поэтому мы не можем принять такую сумму, — доктор Эриксон сунул чек назад в руки девушке, мельком повернув его к двери. Даже этих двух секунд хватило на то, чтобы Джейкоб различил весомую сумму в 17.564$ и 52 цента.
— Пожалуйста, примите эти деньги. Ваша больница всё равно их получит: либо так, либо через официальное пожертвование. Как думаете, во втором случае какой процент от этих денег дойдёт до вашего отделения?
Мистер Эриксон сглотнул, понимая, что правление ни за что не откажется от любого пожертвования, ведь через официальный канал они смогут распределить эти средства на всю больницу и, соответственно, все её расходы: от оплаты рекламы до установки кулеров.
— Хорошо… Мы примем их. Как нам вас благодарить?
— Просто сделайте мир чуточку лучше, — Мелл Филипс ослепительно улыбнулась дежурному врачу, и уже второй раз за рождественскую ночь Джейкоб оказался поражён.
Любитель подглядывать понимал, что яркая улыбка барменши — всего лишь маска. Определить это достаточно просто — если эмоция счастья искренняя, то при усмешке или улыбаясь человек непроизвольно сморщит глаза, но чистые, стеклянные зрачки Мелл говорили о том, что она сдерживает поток эмоций.
«Санта сделал мне подарок, указав на эту девчонку», — подумал Стюарт и поспешил в фойе, чтобы встретиться там с ничего не подозревающей Мелл. Он наконец-то понял, как вывести её на чистую воду, — дать то, чего девушка желает больше всего на свете.
________________
5) Литтл — с английского Little, то есть маленький.
