— Госпожа, вам что-то нужно?
Когда Дань Фэй позвала Тётю Лань, та усердно убиралась неподалёку.
— Тётя Лань, вы уже убирались здесь?
Старательная Тётя Лань гордо ответила:
— Я начала убираться, как только ушли все гости. И в главном дворе я уже один раз прошлась. Может, госпожа считает, что там ещё недостаточно чисто? Если так, то я пройдусь ещё раз.
Тётя Лань, без всякого сомнения, была самим воплощением трудолюбия. Дань Фэй как раз наняла её за эту старательность. Но сегодня, из-за этого своего качества, она начала уборку слишком рано, тем самым помешав Дань Фэй в её деле.
И не зная, плакать ей или смеяться, Дань Фэй спросила:
— Ты видела здесь пузырёк с пилюлей примерно вот такого размера?
— Пузырёк с пилюлей? А что это? — недоумённо спросила Тётя Лань. Пузырёк с пилюлей был предметом слишком высокого класса для простой уборщицы, вроде неё, потому она даже не слышала о таком.
— Просто небольшая бутылочка, внутри которой лежит небольшой комочек.
Тётя Лань, что-то вспомнив, хлопнула по бедру:
— Да-да, думаю, я подбирала нечто подобное. Я просто выкинула это мусорную яму. Госпожа, неужели это было что-то ценное?
Дань Фэй, только услышав про мусорную яму, тут же бросилась туда, подобно выпущенной из лука стреле.
Тётя Лань уставилась в пространство, полностью озадаченная увиденным.
Встав рядом с мусорной ямой, Дань Фэй прикрыла нос ладонью, а на её прелестном лице ясно читалось, что она явно находилась в затруднительном положении.
Тем не менее, когда она вспомнила о том, как Старейшина Нин преобразилась, помолодев лет на двадцать, Дань Фэй ощутила сильный прилив решимости.
Она закатала рукава, обнажив нефритово-белые тонкие руки, и терпя страшное зловоние, начала рыться в куче мусора.
Настоящая красавица, чья красота потрясала всех столичных парней, сейчас попросту рылась в мусоре.
Любому человеку подобная картина могла показаться довольно нелепой. Хорошо ещё, что всё это происходило в закрытом Особняке Наставника Двора, так что можно было не беспокоиться, что кто-то посторонний увидит это.
— Вот она! Нашла! — вдруг выкрикнула Дань Фэй, стоя на вершине кучи мусора, а её очаровательные глаза излучали неописуемый восторг.
Пара нефритовых рук, вымазанных в грязи и бог знает в чём ещё, держали пузырёк с пилюлей, а на её лице расцвела глупая улыбка.
Хорошо ещё, что этот пузырёк с пилюлей был плотно закупорен, из-за чего можно было не переживать, что грязь могла попасть внутрь.
И пока Дань Фэй немного забылась от радости, из-за её спины раздался голос Тёти Лань:
— Ах, госпожа, что вы делаете? Там ведь собачьи какашки, вы…
В этот момент, Дань Фэй оказалась в полном замешательстве. Кто-то увидел её в столь неловкий момент!
Всё её лицо было испачкано землёй, а руки по локоть покрылись сплошным слоем грязи.
— Тётя Лань, никому не рассказывай об этом! — хотя Дань Фэй не знала, как нужно быть строгой в подобной ситуации, но постаралась, чтобы её лицо выглядело максимально сурово.
Неважно, насколько хорошим было её настроение сейчас, она попросту не хотела в одночасье разрушить свой скромный и утончённый образ леди.
Увидев, как госпожа Дань Фэй, которая всегда любила чистоту, красоту и всё прекрасное, рылась в мусорной куче, Тётя Лань была в полном шоке, из-за чего её представление о госпоже перевернулось с ног на голову!
Неужели эта та самая госпожа Дань Фэй, которая так одержимо относилось к чистоте?
После того, как Дань Фэй тщательно помылась три раза подряд, выбросила свой запачканный роскошный наряд и надела чистую одежду, то почувствовала, словно бы родилась заново. Она схватила пузырёк с пилюлей и прижала к себе, словно бы обнимая банку мёда, при этом чувствуя себя вполне счастливо.
Женщины любят быть красивыми, а неумолимое время было естественным врагом всех красавиц.
На самом деле, Дань Фэй даже не была старой, ей было всего двадцать с чем-то лет. Не говоря уже про то, что она была прирождённой красавицей и умела позаботиться о своей внешности, благодаря чему она выглядела весьма молодо.
Однако, психологическое воздействие от перемен Старейшины Нин было слишком велико.
Ведь Старейшине Нин было около сорока лет!
Но тот факт, что она так неожиданно стала выглядеть на восемнадцать, был слишком большим ударом для Дань Фэй.
Хотя Дань Фэй и было двадцать с чем-то, женщины всегда боялись неумолимого времени и в особенности старости.
И если подумать, то пусть ей и лишь двадцать с чем-то, но всего через десять с чем-то лет ей будет уже сорок.
Эти десять лет пролетят как мгновение. И даже такая девушка, как Дань Фэй, иногда думала о том, насколько недолговечна красота. И она не могла ничего с собой поделать, порой сильно беспокоясь об этом.
Старейшина Нин вернула себе внешность двадцатилетней давности практически сразу после приёма этой пилюли. Перед этим ощущением молодости и очарованием сохранения красоты даже Дань Фэй было слишком трудно устоять.
Именно поэтому, когда она услышала название «Вечнозелёная Пилюля» из уст Старейшины Нин, как она могла не разволноваться?
Она сразу вспомнила, что Цзян Чэнь, когда уходил, что-то сунул ей в руку. Разве это была не Вечнозелёная Пилюля?
Потому неудивительно, что Дань Фэй покинула Южный Дворец в такой спешке.
«Цзян Чэнь, если эта настоящая Вечнозелёная Пилюля, то я, скрепя сердце, могу простить тебя за всё, что случилось ранее!»
Дань Фэй легла на дорогую кушетку, и положив обе ноги на пуфик, начала вспоминать всё, что произошло за сегодня.
«Как он там сказал? “Надеюсь, что вы всегда будете выглядеть молодо и оставаться красивой столь же долго, как сами небеса.”? Казалось, он сказал об этом совершенно не задумываясь, однако, он всё же намекал на эффект Вечнозелёной Пилюли. Возможно ли, что эта пилюля как-то тесно связана с ним?»
Когда Дань Фэй подумала об этом, то резко встала. На её прекрасном лице появилась тень глубокой задумчивости.
«Секреты Драконофеникса, Цветущее Вино Белой Росы… В рукаве Цзян Чэня поистине тысячи различных трюков. И ведь нет ничего удивительного в предположении, что Цзян Чэнь как-то связан с Вечнозелёной Пилюлей?»
Дань Фэй закусила свою алую губу, а её прелестное и завораживающее лицо неожиданно покраснело.
…
Когда Цзян Чэнь вернулся домой, то увидел двух братьев Цяо, которые полностью голыми стояли на коленях во дворе и держали на спинах два толстых терновых прута.
Когда они увидели Цзян Чэня, то их головы поникли так низко, что почти касались их промежности.
— Юный господин, — увидев возвращение Цзян Чэня, Сюэ Тун почувствовал себя немного неловко, после чего вышел к нему навстречу, приветствуя.
— Что это? Покаяние о содеянном через наказание? — спросил Цзян Чэнь с тенью улыбки.
— Юный господин, что бы я ни говорил, эти двое даже слушать не хотят. Они сказали, что если я не накажу их, то они будут стоять на коленях до самой смерти, — беспомощно сказал Сюэ Тун.
Хотя он и был капитаном восьми личных стражей, он просто не мог поднять руку на своих братьев.
— Сюэ Тун, может хватить уже канючить как баба? Почему бы тебе не сделать то, что требуется, ведь нас не пугает боль? — упрямство Цяо Шаня показало себя во всей красе.
Цзян Чэнь раздражённо подошёл и пнул обоих братьев в зад, послав их целовать землю, после чего бросил:
— Вы оба, встаньте и перестаньте вести себя как дураки.
— Нет, — оба брата были столь же упрямы, как настоящие ослы, — В этот раз мы сильно провинились. Если вы не накажете нас, то мы сами сделаем это!
— Брат, давай ты ударишь меня первым. Мы будем бить друг друга по очереди до тех пор, пока не иссякнут силы, — предложил Цяо Шань.
Эти братья были людьми слова, и они действительно подобрали прутья и начали яростно хлестать друг друга.
— Неужели этот дурень Цяо Байши научил вас этому? Разве вы, двое дураков, сами бы додумались до этого?
Цяо Шань и Цяо Чуань вкладывали всех себя в это наказание, но стоило им услышать слова Цзян Чэня, как они замерли, как вкопанные. Понятно, значит, именно их дядя Цяо Байши научил их этому.
— Ладно, вы, вероятно, многое пережили в Узилище, да и сейчас наказали себя достаточно, а ведь я даже не говорил, что собираюсь что-то сделать с вами.
Цзян Чэнь не был суровым человеком. Тем более что подобная ошибка его людей не была такой уж серьёзной.
— Но ведь мы нарушили закон и летали в столице.
— И чтобы спасти нас юный господи даже потратил свой шанс сделать Наставника Е своим учителем.
Услышав эти слова, Цзян Чэнь слегка улыбнулся:
— Должно быть, это Тянь Шао вам выболтал?
Эти двое братьев остолбенело замерли, подумав, что случайно сдали Тянь Шао. Потому они поспешно закачали головами:
— Нет-нет-нет, мы сами об этом догадались.
Цзян Чэнь, глядя на этих двух дураков, не знал, смеяться ему или плакать. После чего сказал:
— Запрет на полёты в столице — действительно дрянной закон. Я подумаю над тем, чтобы зарегистрировать наших Золотокрылых Птиц-мечей. И когда у нас появится разрешение, мы сможем свободно летать по столице.
— А теперь вы оба поспешите и обработайте свои раны. Юный господин больше не желает обсуждать этот вопрос, так что хватит всё драматизировать, — сказал Сюэ Тун, посмотрев на братьев Цяо.
И увидев, что Цзян Чэнь действительно больше не собирался продолжать эту тему, дворе братьев, наконец, ушли.
— Неплохо, Сюэ Тун. Ты чувствуешь себя более уверенно в качестве капитана стражи. И я смотрю, что твоё развитие, похоже, достигло пика девяти меридиан истинной ци. Видимо, ты на волоске от становления мастером истинной ци?
Скорость развития Сюэ Туна также была довольно быстра. Хотя он и получил помощь от Цзян Чэня, Сюэ Тун изначально обладал действительно высоким потенциалом.
Другие его личные охранники были всё ещё на восьми меридианах истинной ци. Сюэ Тун был на пороге прорыва в более продвинутую сферу истинной ци и был уже в полушаге от становления мастером десяти меридиан истинной ци.
— В прошлый раз я дал тебе лук Сюэ Ша, а теперь иди за мной, я передам тебе пару техник для лука и стрел, чтобы увеличить твою боевую мощь.
Цзян Чэнь отвёл Сюэ Туна в тайную комнату и на словах передал несколько техник лука и стрел. Он также передал Сюэ Туну основы Глаза Бога и Уха Ветра.
— Эти два тайных искусства чрезвычайно важны для тренировки твоего зрения и слуха. Если ты дополнишь свои техники этими двумя искусствами, то тебя ждёт блестящее будущее в дао лука и стрел.
Сюэ Тун был сильно тронут, после чего ответил дрожащими губами:
— Брат, ты — мой спаситель. Если бы не ты, то я, скорее всего, всё также горбатился в племени Инлань на землях Цзян Хань.
Когда был маленьким, Сюэ Тун лишился родителей, и всегда жил под чужой крышей, кое-как устроившись в племени Инлань.
Вождём племени Инлань был дядя Цзян Чэня и, следовательно, дядя Сюэ Туна.
— Но теперь это всё в прошлом. Даже при таких обстоятельствах, ты до сих пор неустанно стремился вперёд, постоянно самосовершенствуясь, так что рано или поздно ты просто должен был добиться успеха.
Цзян Чэнь похлопал Сюэ Туна по плечу, как он вдруг потерял ход своих мыслей. Затем, он внимательно посмотрел в глаза Сюэ Туна, и одна странная мысль возникла в его голове.
— Сюэ Тун, ты когда-нибудь видел своих родителей? — неожиданно спросил Цзян Чэнь.
— Мои родители погибли заграничной поездке, когда мне было шесть.
— Тогда… Как ты думаешь, твоя мать и моя тётя были похожи на дядю?
Сюэ Тун постарался вспомнить и кивнул:
— Согласно моим воспоминаниям, черты лица моей мамы и дяди действительно очень похожи. Примерно на шестьдесят или семьдесят процентов.
Цзян Чэнь кивнул и улыбнулся:
— Хорошо, тогда усердно тренируйся. У меня также есть два редких Нефритовых Диковинных Плода. Когда ты станешь мастером истинной ци и стабилизируешь своё развитие на десяти меридианах истинной ци, ты сможешь съесть один из этих фруктов. С его помощью ты точно сможешь подняться на один уровень, достигнув одиннадцати меридиан истинной ци.
— Э?..
Цзян Чэнь отдал один фрукт своему отцу, и у него осталось ещё два. И теперь, когда он отдал один из них Сюэ Туну, остался ещё один. Цзян Чэнь планировал наградить последним любого из телохранителей, который первым, после Сюэ Туна, прорвётся в мастера истинной ци.
— И помни, тебе нужно съесть лишь один Нефритовый Диковинный Плод. Если съешь больше, никакого эффекта не будет. Я отдаю тебе оба фрукта на хранение, один — тебе, а другой отдашь любому из личной охраны, кто после тебя станет мастером истинной ци. Теперь ты отвечаешь за них.
