Мэнг Хайцзоу и другие начали ржать над Цзюнь Mосе. Они так и не поняли, что Ли Юран был предельно искренним.
— Молодой мастер Юран, действительно, очень смешно, — Конг Лин Янь, похоже, не очень доволен. — Возможно, молодой господин Цзюнь… является экспертом в некоторых других аспектах жизни… однако его познания в литературе не вполне известны…
Тон мастера Конга был очень непонятным. Тем не менее, все пришли к выводу, что область «экспертности» молодого мастера Цзюнь — это бордели, собачьи и петушиные бои и другие презрительные мероприятия. Что этот юноша мог знать о более важных аспектах жизни? Все начали думать очень высоко о старых магистрах Института: «Эти старые магистры удивительны. Они умудряются оскорблять людей таким изысканным образом!».
— Мастер Конг не должен волноваться. Хе… почему бы нам не провести конкурс ваших учеников против Цзюнь Мосе? Тогда мы узнаем, достоин ли он Ли… Ха… — улыбнулся Мэнг Хайцзоу и ответил. Он втихую подстрекал мастера Конга.
Конг Линг Янь был раздражён этим. Он подумал: «Я воспитывал этих учеников с такой тщательной заботой. Я могу привязать веревку к потолку и покончить с собой, если мои ученики не смогут побить этого развратника!». Он ничего не сказал в ответ. Он просто махнул рукой и назначил одного из своих учеников, чтобы принять вызов.
— Ученик Хан Чжи Дон просит молодого мастера Цзюнь на несколько советов, — молодой человек встал с улыбкой. Затем он поднял руку в приветствии и посмотрел вверх. В его глазах мелькнул след презрения, казалось — для его оппонента.
— Эм… я не даю советов, но у меня есть время, чтобы научить вас трюку или двум. После того, как я закончу с тобой, ты сможешь заходить в Озеро Духовного Тумана. Что может быть лучше демонстрации очень… глубоких… тайн этой вселенной? Я могу отвести тебя прямо сейчас, если не возражаешь.
Цзюнь Мосе видел выражение в глазах этого юноши. Поэтому молодой мастер Цзюнь подмигнул, когда встал, и рассмеялся вместе с толпой, добровольно надевая на себя «шляпу стыда». (1)
— Этот молодой ученик избегал злых влияний в своей жизни. Этот молодой ученик никогда не будет приближаться к территории Озера Духовного Тумана! — голос Хан Чжи Дона был несколько холодным. Он брезгливо думал: «Он самый большой дегенерат. Я попросил у него учёного совета, и он начал с упоминания борделя! Ты знаешь, что это публичное мероприятие? Это очень унизительно!».
— Ты никогда не был в Озере Духовного Тумана? Тогда куда ты припёрся вообще? — голос Цзюнь Мосе был брезглив до ужаса. «Я еще не закончил с тобой». Затем он скрестил ноги и продолжал неторопливо:
— Ах, да. Прошу прощения, я забыл, что учёный Хан не очень богат и, возможно, не может позволить себе цены на услуги, оказываемые… в этой области. Кажется, что он держит своего солдатика в руках в своей палатке, в одиночку проводя манёвры и воображая себя генералом. Как солдаты бегут, вперёд и вперёд, всё быстрее и быстрее, вверх и вниз… глубже в пекло боя. Он должен суметь отказаться от миллионов солдат, пока он не выбьется из сил…
«Что это за чёрт!» — Хан Чжи Дон в праведном гневе покраснел.
Выбор слов Цзюнь Мосе был очень элегантным, но очень… неприличным. Все присутствующие в зале, казалось, немного отвлеклись. Они тщательно обдумывали его слова в надежде интерпретировать их истинный смысл. Однако большинство людей, жующих свою еду, не парились и расхохотались, как только они поняли смысл его слов… «Этот ребенок… это уже слишком!»
Каждый присутствующий в главном зале через несколько минут понял слова Цзюнь Мосе. Однако непристойность их смеха не могла быть передана словами…
Принцесса Лин Мэн, Дугу Сяо И, Хан Янь Мэн и другие дамы смотрели с удивлённым выражением в их глазах. Они не могли понять реакцию толпы. Они отчетливо понимали, что дело явно в чём-то пошлом, но не могли понять, что с ним не так. «Слова Цзюнь Мосе, казалось, описывали величественного генерала… но почему это кажется странным?»
Несколько старших выразительно смотрели друг на друга. Однако было лишь несколько мужчин, которые смогли рассмеяться безудержно, не беспокоясь о последствиях. Некоторые даже похлопали руками по столу, в то время как некоторые другие начали аплодисменты. Тело Дугу Цзенхэна дрожало от смеха. Он шлёпнул Танга Ванли по плечам. Затем он прошептал:
— Старый Танг, я вспомнил то время, когда мы двое только-только вступили в армию. Нас отправили на битву в Горах Небесного Волка… Старый Цзюнь был молодым капитаном тогда… Я видел вас, когда вы покидали лагерь, чтобы участвовать в славных сражениях с рассветом…
Танг Ванли внезапно покраснел от ярости. Он забыл о страшной репутации Дугу Цзенхэна, протянул руки и схватил его за шею. Затем он рявкнул шёпотом:
— Ты, старый хрыч! Осмелься сказать ещё одно только слово…
Дугу Цзенхэн начал кашлять. Он, казалось, смеялся и умолял о прощении одновременно. Несколько других глав семей подняли свои большие пальцы, одобряя Танга Ванли. Казалось, что многие слышали это замечание…
Лицо старика Танга пятнами пошло от гнева. Он встал и попытался выйти из зала. Однако несколько других старших встали со своих мест и уговорили его успокоиться.
Дугу Сяо И увидела, что её семеро братьев смеялись с закрытыми губами. Их плечи дрожали от смеха. Она поняла, что это должно быть что-то ужасно смешное. Поэтому, она не могла не спросить:
— А что это значит? Это смешно?
«Эээ…» — семеро братьев посмотрели друг на друга в смятении. Они осознали неловкость ситуации и быстро подстроились. Они покачали головами в унисон и хором ответили:
— Это не смешно. Вообще никак не смешно!
Дугу Сяо И застонала от обиды. Она вдруг почувствовала раздражение при виде своих братьев и Цзюнь Мосе, так как они не ответили ни на один из её вопросов сегодня.
Она тайно вспомнила слова Цзюнь Мосе и повторила их снова, чтобы запомнить их наизусть. «Ты думаешь, я не узнаю, если ты не скажешь мне…? Я спрошу мать, когда вернусь домой… я не думаю, что она откажет мне…»
Хан Чжи Дон сделал глубокий вдох. Он знал, что этот развратник взял верх, но сказал:
— Этот Золотой академический праздник проводится по милости Его Величества. Однако этому юному ученику стыдно быть в компании с этим оппонентом. Ставить этого молодого ученика с молодым мастером Цзюнь — это то же самое, что пара золотой хризантемы и оранжевого османтуса!
Он не дождался реакции Цзюнь Мосе и продолжал:
— Аромат хризантемы, аромат орхидеи, аромат османтуса из Императорских садов… аромат этих ароматных цветов плывет в Тянсян… их небесный аромат плывёт за тысячу миль… и тысячу миль их небесный аромат плывёт… (2)
Этот красивый стих привлекал всеобщее внимание.
Эта поэзия звучала просто, но это не так. Он неоднократно использовал слова «Небесный аромат» в качестве метафоры, чтобы благословить город Тянсян. Все начали ломать голову в поисках достойного, чтобы показать свой талант перед Его Величеством.
Все почти забыли о причастности Цзюнь Мосе. «Как он сможет шутить после такого поэтического стиха? Он бы не смог вызвать большего отвращения, даже если бы ему дали две жизни, чтобы попытаться…»
— Юный мастер Цзюнь, талант этого юного ученика скромен, а знания — малы. Этот молодой ученик может придумать только такие мелкие слова. Это ведь не проблема в ваших глазах? — Хан Чжи Дон усмехнулся. Затем он смиренно посмотрел на Цзюнь Мосе с искренним выражением на лице. — Я надеюсь, что молодой мастер Цзюнь всё ещё хочет научить меня одной или двум вещам.
Все ждали ответа. Они смотрели на Мосе словно бы сверху вниз, но никто не осмелился бы обвинять его в том, что он не может ответить, так как этот стих был действительно отличным, и трудно было ему противостоять. Ведь никто не считал его равным этому молодому учёному. Кроме того, молодой учёный оставлял особый эффект в сердцах всех присутствующих, так как его талант был оригинален, а также удивителен. Однако последнее его предложение понизило его «вес».
«Ты учился в Вэньсин на протяжении многих лет. Так зачем гордиться тем, что ты смог сказать несколько строк стихов?
Будущие достижения этого так называемого молодого учёного не увенчаются успехом…»
Хорошие знакомства могут позволить учёному подняться вверх над некоторыми семьями. Однако они никогда не будут продвигать такого человека на вершину. «Какова гарантия того, что он не избавится от нас, как только получит достаточно власти в семье?» Хан Чжи Дон не знал, что он объявил гибель своей будущей политической карьере последним предложением, которое было произнесено. Поэтому он стоял там с чувством самодовольства в сердце.
***
Цзюнь Мосе сдвинул брови. Любые стихи, которые он придумал в ответ, будут просто плагиатом. Однако даже плагиат поэзии такого уровня оказался вне его возможностей. «Ах… стоит ли мне использовать глупую поэзию из моей предыдущей жизни? Нет… это не сработает! Урод штопаный!»
Мастер Конг Лин Янь сузил глаза. Он, казалось, доволен собой:
— Это нормально, если молодой мастер Цзюнь не может придумать стих, чтобы соответствовать этому… молодой мастер Цзюнь не потеряет лицо из-за этого…
Все посмеялись. «Этот старик не прощает легко. Он просто использует свои обычные методы… он ругает человека, не используя оскорбительных слов…»
В сердце Цзюнь Мосе появился всплеск бодрости. Он вскричал жестким и громким голосом:
— Что в этом такого сложного? Разве это не дерьмовое стихотворение? Я щас прочту лучше его, и скоро оно будет ходить по всему этому твоему Институту!
Несколько человек издали вздохи. «Этот ребёнок слишком смело говорит. Он бросил вызов придумать стих лучше, чем у соперника… он потерял рассудок. Он должен подумать, прежде чем говорить. Похоже, он получит трудный урок от этого юного ученика…»
Однако, выражения лиц Ли Юрана и Цзюнь Чжан Тиана весьма отличались от остальной толпы. Ли Юран был убежден, что ответ Мосе будет достойным. Однако сам он пытался, но не смог до сих пор. Тем не менее, Цзюнь Мосе заявил, что ответит соответствующим стихом… «Разве он лучше меня?»
Дедушка Цзюнь был несколько обеспокоен. «Разве мы не согласились, что он будет делать из себя полного дурака? Как он собирается победить его?»
Конг Линг Янь сказал:
— Молодой мастер Цзюнь кажется очень уверенным в себе. Я предлагаю договоренность. Институт уступает поражение, если молодой мастер Цзюнь сможет придумать ответ, прежде чем палочка благовоний сгорит. Однако если он проиграет… молодой мастер Танг должен будет восполнить всё, что он совершил. Надеюсь, он охотно вернёт моего бедного ученика обратно?
Очевидно, что он имел в виду ученика, которого Танг Юань заставлял стирать нижнее бельё, Чжао Ченг Сонга. Однако Жирный Танг боялся оставлять такого человека в своём доме. Поэтому Танг Юань забил его до смерти после того, как он был изгнан из своей семьи. Так откуда он вернёт этого учёного? Его вонючие кости, вероятно, не приняли его душу, даже если бы она была каким-то образом восстановлена из глубин Ада.
— Договорились, — Цзюнь Мосе размял шею. «У меня нет никаких проблем. Мы вернём его скелет, если я проиграю. Ты никогда не говорил, хочешь ли ты, чтобы его вернули мёртвым или живым? Так зачем мне вообще заморачиваться…»
— Однако вы подчинитесь моему превосходству, если я выиграю. Ваш Институт никогда не будет упоминать слова «поэзия» передо мной после этого. Согласны? — Цзюнь Мосе улыбнулся.
___________
(1) Прим.пер.: начал вести себя, как полный идиот.
(2) Игра слов. «Тян» значит «рай», а «сян» — аромат. Для усиления эффекта он неоднократно использует слово «сян».
