— Да уж, вот так преподобный перфоратор!
Прикончив в три захода фруктовое желе, пришедшая навестить Рису Инадате Нозоми, или Мимоза Бонго, метким броском отправила стаканчик в урну и произнесла эту непонятную фразу.
— ...Причем тут какой-то перфоратор? — решила все-таки уточнить Риса.
— Ой, разве такого выражения не существует? — переспросила Нозоми с нарочито серьезным видом. — Я думала, это вполне себе аналог «святых пассатиж».
— Не слышала.
— Ох. Значит, с сегодняшнего дня начинаем активно пользоваться, чтобы оно вошло в моду.
— Ни за что!
По ходу не отличающегося глубокомысленностью разговора Риса прикончила свое виноградное желе и положила пустую упаковку на протянутую ладонь Нозоми.
— Глубочайше благодарю за угощение, Нозо-семпай, мне очень понравилось.
— Еще бы, они называются «шанри анпартье», я за ними специально в Сибую ездила. Представляешь, одна штука почти 500 иен стоит!
— Ох, вы так на меня потратились?! Надо было половину на потом оставить…
— Ты прямо как скупая бабушка, Риса, но такую я тебя и люблю. Вот только сколько мне еще повторять, чтобы мы с тобой на «ты», особенно когда не на секции?
Еще одно меткое попадание в урну — и Нозоми уселась на край койки.
Несмотря на воскресенье, она пришла в гости в олимпийке. Впрочем, Риса втайне считала, что немного похожей на мальчика Нозоми олимпийка шла прекрасно, уступая разве что обтягивающей гимнастической форме. Риса, правда, и сама была одета в шорты и футболку с логотипом секции. На ее шее поверх нейролинкера сидел бандаж, а на левом плече — заменяющий гипс фиксатор из термопластика.
Нозоми о чем-то задумалась, принявшись болтать в воздухе ногами. Поняв, что спросить придется самой, Риса заговорила, все-таки перейдя на «ты»:
— Так все-таки, при чем тут перфора… тьфу, то есть, чему ты так удивилась, Нозоми?
— А? Ах, да, точно! Просто я никак не ожидала, что именно ты окажешься виновницей дела о черном облаке, которое вызвало огромную панику и слухи о том, что Брейн Бёрст закрывается, — ответила Нозоми, плюхнувшись на постель и подползая поближе к Рисе.
— Н-никакая это не моя вина… — не слишком уверенно ответила Риса подруге, которая уже откинула голову на вторую подушку. — Ладно… может, отчасти и моя, но я просто спала и не знала, что снаружи творится такое…
— Не криви мордашку, я тебя ни в чем не обвиняю, — не вставая с постели, Нозоми вытянула руку и дернула Рису за связанные в хвост волосы. — Я радуюсь уже тому, что ты хотя бы вернуться смогла. И что обошлось без по-настоящему серьезных травм. Ты ведь не собираешься бросать гимнастику?
— Нет, конечно, — Риса уверенно кивнула.
Нозоми широко улыбнулась.
Риса получила травму и попала в больницу в воскресенье 21 июля. В субботу 27 июля в Ускоренном Мире появилось «черное облако», на поверку оказавшееся делом рук богини Нюкты. В зоне его действия бёрст линкеры теряли возможность ускоряться, а социальные камеры переставали работать.
Разросшийся и занявший Сугинами и Нериму Черный Легион «Нега Небьюлас» объединился с Монохромными Королями, прорвался через облако и одолел Нюкту в четверг, 1 августа. Таким образом, пока Сильвер Кроу из Нега Небьюласа не разбудил Рису, она проспала на неограниченном нейтральном поле 11 суток реального мира… или 30 лет Ускоренного.
Пожалуй, стоило считать за счастье то, что у Рисы почти не осталось воспоминаний о том погружении. Кажется, она во сне о чем-то беседовала с Нюктой, но не могла вспомнить, о чем именно.
Про саму «Богиню Ночи Нюкту» ей рассказали, что она одна из сильнейших во всем Ускоренном Мире Энеми Ультра Класса, равная по силе стерегущим Имперский Замок Четырем Богам и способная (если не на шутку разозлится) разметать даже Королей. Именно о ней перед соревнованием говорила Нозоми, когда провожала Рису к стадиону в Ёёги для тренировок опорного прыжка, предупредив, что в лабиринте под парком прячется Энеми столь опасный, что подземелье давным-давно опечатали.
В свое время Нюкта полностью лишила бёрст поинтов множество бёрст линкеров — но почему Рису не постигла такая же судьба? После пробуждения Риса много раз пыталась найти ответ, но никакие объяснения на ум не приходили.
— Нозо-семпай, — Риса тоже откинулась на койку и обратилась к лежащей рядом Нозоми. — Помнишь, ты рассказывала о твоем «родителе»? Ты сказала, она провела на неограниченном поле в общей сложности 20 лет, а затем растеряла все очки.
— Угу… — Нозоми устремила глаза к потолку.
— Мне вот интересно, действительно ли она ходила туда только оттачивать гимнастическое мастерство?.. Ты не думала, что у нее могли быть другие причины погружаться в тот мир?
— Не знаю… — тихо отозвалась Нозоми, покачивая головой с коротко стрижеными волосами. — Она… почти никогда не водила меня на неограниченное поле… Ну, прямо как я. Когда у тебя появится свой «ребенок», ты нас поймешь: не хочется его туда отпускать. Всегда мучаешься при мысли: «А что, если он там наткнется на опасного Энеми или ПКшного гада и потеряет все очки?»... Н-да, девочки в 16 лет о таком обычно не разговаривают.
Нозоми смущенно усмехнулась, а Риса коснулась головой ее левого плеча.
— Выходит, я тебя сильно перепугала… прости.
— Я же говорила — радуюсь уже тому, что ты хотя бы вернуться смогла, — Нозоми нащупала левой ладонью правую руку Рисы и нежно сжала.
Федерация гимнастики Японии признала, что приведшая к травме поломка трамплина произошла по ее недосмотру, взяла на себя все медицинские расходы и даже оплатила Рисе отдельную палату. Кроме того, палату ей выделили с южной стороны здания, так что сейчас в огромное окно пробивались золотистые лучи летнего заката.
Нечто похожее на лестницу в небо поблескивало под кучевыми облаками — неужели космический лифт Гермесов Трос? В младших классах среди ее одноклассниц бытовало поверье, что если загадать имя любимого человека, пока над головой проносится Трос, любовь будет взаимной. Сама Риса никогда не проверяла поверье на практике… и даже не пыталась. Дожив до 15 лет, она так ни разу ни в кого и не влюбилась.
Возможно, четырехкратное сальто Михэелы Раковицэ, которое она увидела в возрасте 8 лет, так поразило Рису, что навсегда лишило ее возможности испытывать чувство восхищения и восторга перед чем-то иным. С тех самых пор у нее не возникало желания заводить не только друзей, но и подруг. Те немногие подружки, которые все-таки появились, завели с ней знакомство сами, включая Нозоми, самую близкую из них.
Риса плохо понимала других людей, и тем более не смогла бы разгадать мысли Энеми. Хотя вообще, не совсем понятно, есть ли у Энеми мысли.
Тем не менее, Риса почему-то продолжала без конца думать о Нюкте.
Нюкта могла уничтожить Рису бесконечным истреблением, но не стала так делать. Более того, она остановила всех Энеми, охранявших подземелье под парком Ёёги, проводила Рису в самые глубины лабиринта и даровала ей место, где та могла бы дремать вечно, как и хотела.
Но и это еще не все. Когда Риса решила, что вернется в реальный мир вместе с Сильвер Кроу и Черной Королевой Блэк Лотос, Нюкта отпустила ее и позволила уйти.
«Ты все-таки возвращаешься? Ничего, пусть будет так. Я буду следить за вами. Всегда…» — сказала Нюкта напоследок.
На дворе стояло 4 августа, после пробуждения Рисы прошло уже три дня. На неограниченном нейтральном поле прошло три тысячи дней или около восьми лет. Все это время Нюкта дремала в одиночестве в глубинах лабиринта. А впереди ее ждут еще многие десятки и сотни лет одиночества…
— Все-таки ты… очень похожа на нее, — вдруг прошептала Нозоми.
Она отпустила руку Рисы и повернулась на левый бок. Глядя подруге прямо в лицо, Нозоми заговорила, вспоминая прошлое:
— Она частенько смотрела такими же глазами. Ее тело было рядом, но душа витала где-то далеко… Риса, ты ведь хочешь сходить туда еще раз?
— ...Да, — Риса медленно кивнула. — Возможно, ты рассердишься на меня, но… я считаю, что у меня остались незаконченные дела. Мне даже кажется, я не смогу вернуться в гимнастику, пока не разберусь с ними…
На лице Нозоми появилась расстроенная и немного печальная улыбка.
— Чего это ты? Разумеется, я не стану сердиться. Рассердиться я могу только на то, что ты решила отправиться одна.
— Ты уже догадалась?.. — смущенно спросила Риса, но тут же приняла серьезный вид. — Нозо-семпай. Ты сказала, что радуешься уже тому, что я смогла вернуться. Безусловно, я рассчитываю вернуться и в этот раз, но… на неограниченном поле ни в чем нельзя быть уверенной. Я могу наткнуться на сильного Энеми, Нюкта может лишить меня очков, и на этот раз Нега Небьюлас не придет на помощь… Поэтому я не могу просить тебя потакать моим капризам.
Риса старалась говорить как можно увереннее, чтобы донести до Нозоми всю твердость своего отказа.
Однако ее подруга даже не изменилась в лице. Она вытянула правую руку…
И зажала нос Рисы между указательным и большим пальцами.
— А-а! Ч-что ты делаешь?!
— С сегодняшнего дня я начинаю карать каждую твою дерзость — запрещаю дышать носом десять секунд.
Нозоми не соврала — она отпустила нос Рисы ровно через десять секунд. Пока Риса в слезах потирала нос, лицо Нозоми вдруг оказалось точно над ней.
— А теперь послушай меня, Риса. Не как бёрст линкера, а как семпая по секции. Не как «родителя», а как подругу. Я не смогла уберечь тебя от травмы. А до того толком не смогла помочь, когда ты уперлась в стену и страдала.
Риса попыталась было возразить, но оробела под суровым взглядом Нозоми.
— На отборочном этапе я тоже выполняла опорный прыжок. Подойди я к нему чуть серьезнее — смогла бы заподозрить, что с трамплином что-то не в порядке. Не то, чтобы я прыгала вполсилы… но все равно в душе считала, что пройти в финал по опорному прыжку мне не светит. Поэтому мои ощущения притупились…
— Нет… ты не виновата. Я тоже ничего не почувствовала во время отборочных…
— Но я должна была заметить! — приглушенно воскликнула Нозоми и изо всех сил зажмурилась.
Риса пораженно смотрела на капельки, собравшиеся в уголках ее глаз. Кажется, она никогда раньше не видела слез Нозоми.
— Семпай… ты плакала, когда я спала?.. — задала она неожиданный и не совсем уместный вопрос.
На оказавшемся совсем близко над ней лице подруги появилась горькая улыбка.
— Разумеется. Я столько плакала, что у меня, наверное, обезвоживание началось.
— Ясно… вот значит как…
С одной стороны, ей хотелось извиниться за то, что она причинила Нозоми столько печали, а с другой — куда больше хотелось радоваться тому, что кто-то проливал слезы ради нее. Риса тоже улыбнулась и протянула руку. Собрав слезы Нозоми кончиками пальцев, Риса машинально поднесла их к губам.
Нозоми недоуменно заморгала, затем ее щеки залила густая краска.
— Ч… что ты творишь?! Не вздумай вылизывать!
— Жалко же, зря пропадут… У твоих слез почти никакого вкуса, Нозо-семпай.
— И что мне с этим отзывом делать?..
Нозоми откинулась с подушки и покачала головой. Затем похлопала себя по щекам, словно пытаясь согнать с них жар.
— Я иду с тобой, — вдруг громко заявила она.
— Что? Но…
— Никаких «но», «ну» и «не»! Еще раз повторю, теперь я обращаюсь к тебе не как «родитель» из Ускоренного Мира… Как твоя подруга из реального мира, я решила, что больше тебя одну никуда и ни за что не отпущу.
— Нозо-семпай…
Слова, выражение лица и чувства Нозоми грели Рису, словно лучи солнца, и в то же время заставляли ее сердце обливаться кровью.
А затем в голову стукнула бесконечно очевидная, но до сих пор не посещавшая Рису мысль.
Нозоми тоже бёрст линкер. А значит, у нее тоже есть моральная травма, легшая в основу дуэльного аватара.
Риса не знала, в чем состоит травма подруги. Тем более, Нозоми никогда не выставляла свои шрамы, муки и сокровенные желания напоказ. Она старательно отыгрывала роль «родителя» Рисы — иногда ласкового, иногда строгого — и вела ее вперед.
Но что, если тоже Нозоми хотела чего-то от Рисы? Что, если у Рисы действительно было нечто, что она могла подарить ей? Она больше не хотела отмахиваться от протянутой руки.
— ...Хорошо, семпай. Могу я попросить тебя… пойти вместе со мной?
— Еще бы! — Нозоми широко улыбнулась, но сразу же помрачнела. — Правда… не уверена, что мы справимся вдвоем…
— В смысле?
— Ты ведь собираешься встретиться с Нюктой, поговорить с ней и вернуться целой и невредимой? В подземелье нужно идти как минимум вшестером.
— Вшестером?..
Только сейчас Рисе пришло в голову, что на этот раз Нюкта может и не остановить Энеми, живущих в подземелье. Энеми Малого Класса они с подругой, быть может, и одолели бы, но пара аватаров шестого уровня ни за что не совладает с противниками Дикого или Звериного Класса.
— М-м… может, ты и права, но у меня не так много знакомых… а уж попросить о помощи я могу одну только Кометти…
Едва услышав имя Комет Сквикер, «девочки-волшебницы с игрушечным молотом», Нозоми скривилась.
— Ее?.. Сил ей действительно не занимать, но чувствую, она у нас в печенках сидеть будет… Ладно, Риса, будем считать, что она с нами, но где взять еще троих?.. Если ты не против, я могу пригласить своих знакомых.
— Хм-м, на самом деле… немного против. Понимаешь, я рассказала Кометти о том, что состою в секции гимнастики. Не хотелось бы, чтобы она еще кому-нибудь проболталась.
— Да, согласна...
Нозоми погрузилась в раздумья. Глядя в лицо подруги, Риса вдруг вспомнила.
Разве можно сказать, что у нее нет друзей-бёрст линкеров кроме Нозоми и Комет? Конечно, прошло совсем немного времени, но он… и его товарищи вполне могли поддержать безумную затею Рисы.
— Нозо-семпай… я попробую обратиться за помощью к Черному Легиону.
— Ч… что?! К Негабью?.. Разве у тебя есть с ними связь?
— Да. Они сегодня навещали меня… и я обменялась с Сильвер Кроу почтовыми ящиками.
— У-у, ну ты даешь! Он же страшно знаменитый…
— В реальности он нисколько не заносчивый, как и его друзья. Если не считать Черную Королеву. Она, как бы это сказать…
Еще несколько секунд Риса думала, какими словами описать мощную ауру личности ровесницы, представившейся как «Черноснежка». Наконец, она оставила бесплодные попытки и деликатно кашлянула.
— Ладно… неважно. Думаю, Кроу-кун согласится помочь.
— Вот как… теперь волнуюсь уже я, но доверюсь твоему мнению, Риса. С Комет свяжусь сама. Время и место?
— За окном как раз воскресенье, так что хотелось бы пойти сегодня вечером. Отбой здесь в десять часов, так почему бы нам не встретиться в половине одиннадцатого на станции Симотакайдо на неограниченном поле?
Первым делом Нозоми открыла перед глазами виртуальную карту и переключила ее в режим видимости для собеседника. Она двигала ее, пока не нашла нужное место.
— Ага, Симотака. Действительно, хороший выбор — граница Сетагаи и Сугинами, недалеко от Ёёги, да и портал рядом. Ладно, там и встретимся. Если что-то изменится — сообщи. И на этот раз не вздумай опоздать!
Едва договорив, Нозоми подняла ноги, а затем стремительным гимнастическим движением спрыгнула на пол. Тут же прокрутившись на месте, она вытянула правую руку.
Риса стукнула в ее кулак своим, и Нозоми покинула палату, пообещав: «Увидимся вечерком».
Когда дверь закрылась, Риса медленно выдохнула и еще раз поднесла пальцы к губам.
Давным-давно она читала, что слезы гнева и досады соленые, а печали и радости — сладкие. Слезы Нозоми показались Рисе и солоноватыми, и сладковатыми одновременно. Риса не знала, какие чувства Нозоми собрались в этих капельках. С самого детства она думала лишь о своих выступлениях, а разобраться в мыслях других людей даже и не пыталась.
В ушах ожили слова, которые она когда-то услышала от Нозоми:
«Я… не хочу видеть соревнования, в которых гимнасты стремятся к секунде славы в обмен на собственную жизнь. Спорт ведь был придуман не для того…»
Ее высказывание посвящалось румынской гимнастке Раковицэ, которая восемь лет назад совершила настоящее чудо, исполнив на Олимпиаде четырехкратное сальто, но при этом получила травму и покинула спорт.
В какой-то степени и Риса тоже была готова потерять все ради хотя бы одного-единственного блестящего выступления.
Именно поэтому она впала в глубокое отчаяние, когда две недели назад во время чемпионата в отдельных категориях под ней сломался трамплин, и ее прыжок превратился в полет головой прямо в пол. Она не смогла вынести того, что мир отобрал у нее так и не осуществившуюся мечту, сбежала на неограниченное поле, где и повстречала богиню Нюкту.
Почему Нюкта услышала мольбы Рисы? Почему была готова разрушить весь Ускоренный Мир ради того, чтобы исполнить ее мечту о вечном покое?
Сейчас Риса решила, что если услышит от Нюкты ответ на вопрос, который она без конца задавала себе с самого пробуждения, то поймет, к чему именно стремилась всю жизнь. И наоборот: не узнав ответа, не сможет вернуться в гимнастику, даже избавившись от телесных ран.
— Прости, Нозо-семпай… обещаю, это моя последняя прихоть… — прошептала Риса.
Затем она запустила почтовую программу и начала набирать письмо для адресата, появившегося в списке контактов всего четыре часа назад.
