— Му Хэ – это Салан, – Чжоу Минь, Чжао Кунь Сань, Ван Сань Пан и Му Бай остолбенели!
Даже подумать об этом было страшно, изначально Му Хэ был главой директоров старшей школы магии, и не был чужим для них всех.
К тому же семьи Мо Фаня и Чжан Сяохоу служили семье Му, а отец Мо Фаня Мо Цзя Син был водителем у Му Хэ, и если представить, что Му Хэ – самый беспощадный, самый злой из всей черной церкви, то бросает в дикую дрожь!
— Это… это невероятно! – Чжао Кунь Сань не мог стоять на месте, и сделал несколько шагов назад.
Му Бай не мог издать и звука, должно быть, ему труднее всех принять это.
Однажды матушка упоминала о нем, когда говорила о Юй Ане, Му Бай тогда подумал, что это всего лишь совпадение. Юй Ан стал членом семьи Му уже после того, как вступил в черную церковь, но после того, как Чжан Сяохоу рассказал о старшем дьяконе Хуцзине, Мй Бай тут же вспомнил о нем.
Му Хэ очень хорошо к нему относился, заботился о нем, и Му Бай его уважал больше всех.
А тут все обернулось таким вот образом, и Му Баю охота отбросить все сомнения в нем, но как?
Полученные сведения Чжан Сяохоу не могут быть ложными, и дядя Му Хэ действительно член черной церкви, тем более, что он пристроил этого Юй Ана к Му Чжо Юн. А теперь очередь дошла до древней столицы, и с ним им было удобно воплощать свой план…
— Салан взят под надзор нами, этот Му Хэ – старший дьякон Хуцзин, – сказал мощным голосом загадочный серый.
— Взят под надзор? Почему вы его сразу не прикончили? — изумленно спросил Мо Фань.
— Мы тоже думали об этом, но чтобы казнить его потребуется убить десяток магов высшего уровня, потому как мы не уверены, кто же точно Салан, – сказал Хань Цзи.
— Чжу Мэн, Дусяо, Фэй Цзяо и Лу Суй – эти четверо тоже подозреваются? – удивленно спросил Мо Фань.
Хань Цзи кивнул: «На сколько мне известно, Чжу Мэн подозревается меньше всех, но…»
— А если так и не удастся узнать, кто же Салан? – спросила Чжоу Минь
— Тогда остается… – Хань Цзи тяжело выдохнул, чувствуя, весь груз ответственности и тяжесть решения, – тогда остается…
— Казнить их всех! – сказал загадочный серый.
Атмосфера в тот момент накалилась до предела, все смотрели на главного председателя ассоциации и на этого таинственного человека.
Всех казнить…
Ради одного Салана, должны пожертвовать своими жизнями десять высокопоставленных магов высшего уровня, не слишком ли жестоко!
Другие возможно были не в курсе, но прошлой ночью Чжу Мэн, Дусяо, Фэй Цзяо и Лу Суй на северной стене жертвовали своими жизнями в битве против тирана.
— Подобное решение… стоит ли оно того? – тяжело вздохнул Фан Гу.
— Это решение самого главного верховного судьи, если не уничтожить Салана, то будут еще более страшные беды. Вы сами видели, сколько жизней уносит, сколько семей рушатся из-за него… и, если не решить все сейчас, другого шанса возможно не будет! – сквозь зубы процедил Хань Цзи.
Никто не знает, какую же цену пришлось заплатить суду, чтобы отыскать Салана.
Им пришлось очень серьезно решаться, чтобы пойти на это и держать взаперти тех магов…
Все ради одной цели, и все они сами согласились пойти на это.
Будь это другие люди и другая организация, то как бы тогда пришлось поступать?
А теперь если взглянуть на эти безбрежные океаны нежити и на страдающих людей, в самом деле можно ли допустить мысль, чтобы выпустить Салана?
Как бы не было это жестоко к невиновным среди высокопоставленных, но здесь нет иного выхода, правда нет.
— Следующим шагом черной церкви будет воскрешение императора Ин Чжена, если это случится, то внутренние стены падут и нам всем конец. И поменять десять жизней на миллионы, как вам, адекватная цена? – сказал загадочный серый, вибрируя.
Он вдруг очутился во тьме. Он был крайне похож на члена черной церкви, с тем отличием, что черная церковь пытается уничтожить мир, а он старается этого не допустить.
За последние десять лет, он понял, что нужно жертвовать несколькими людьми, за целый город, городом за страну, а страной можно пожертвовать ради сохранения всей планеты!
Не бывает мира без крови, а магическая ассоциация трясется в страхе, перед тем, как принять серьезное решение.
— А что если Салан не боится умереть, и ради своей цели, тоже готов умереть? Еще, если, я повторюсь, если, ваши суждения ошибочны, и Салан не среди высокопоставленных, тогда будет некому бороться против нежии-полководцев, я думаю, даже если не воскреснет этот император Ин Чжен, то мир не продержится в безопасности и нескольких дней, – сказал Му Бай.
— Ты говоришь, что мы чего-то не понимаем, но перед тем, как высказать свое недоверие, придумай способ лучше, иначе, ставить решение под вопрос нет смысла, лучше уж что-то делать, и иметь какой-никакой результат, – сказал загадочный серый.
— Это… – Му Бай тут же замолчал.
— Когда вы собираетесь исполнить этот план казни? – с серьезным видом спросил Мо Фань.
— Тогда, когда скаловидный гигант пойдет на защитный барьер, – ответил Хань Цзи.
— Я думаю также, как Му Бай, если убить всех высокопоставленных, то полководец нежити уничтожит все население города, а это не должно произойти. Сейчас мы точно знаем, что Му Хы – старший дьякон Хуцзин, а раз он правая рука Салана, то он наверняка должен знать, кто же Салан… – сказал Мо Фань.
— То есть ты хочешь сказать, что этот Хуцзин уже взял все под свой контроль, и черная церковь уже распространилась во внутренних стенах, нам нужно пустить в ход магов элитной охраны, они не должны улизнуть, – сказал загадочный серый.
— Мы пойдем! – холодно сказал Мо Фань.
— Верно, мы поймаем Му Хэ! – сказала Чжоу Минь.
— С его вы взяли, что сможете найти старшего дьякона Хуцзина?
— Нам даже не надо искать его, он сам будет искать нас, – уверенно заявил Мо Фань.
— Перед тем, как мы не послали элитных магов охраны за вами, он еще мог самолично прийти, но теперь, боюсь что нет, – сказал загадочный серый.
— Он в любом случае придет, сейчас только стоит вопрос, как доставить информацию до его ушей! – уверенно сказал Мо Фань.
— Я знаю одного хозяина чайной лавки… Иногда он связывается с моим дядей… Я могу притворится, что хочу убежище в его лавке, а потом могу невзначай рассказать ему нужную тебе информацию, он точно человек черной церкви, так что он точно передаст все дяде! – глаза Му Бая горели решительностью.
