Надетая на черного лекаря шапка, покрывала лицо — такие шапки носили палачи, в ней можно дышать, но невозможно ничего увидеть.
По мнению рыцарей, черный лекарь был недостоин смотреть на фею.
Телосложение черного лекаря было достаточно тучным, он стоял на коленях под лестницей обсерватории, ему было все равно, что рыцари вели себя очень грубо по отношению к нему. Лекарь смеялся странным диким смехом.
— Отойдите, — раздался голос Синь Ся.
Рыцари были удивлены и испуганы, они не хотели, чтобы их фея разбиралась с таким опасным человеком в одиночку.
Но Синь Ся приказала рыцарям уйти, так как не хотела, чтобы они услышали слова, которые она произнесет.
Рыцари разошлись.
В обсерватории остались только Синь Ся и черный лекарь.
Лекарь ничего не видел, он только слышал шаги. Это был звонкий стук туфель на каблуке, этот звук раздавался эхом и все больше напрягал черного лекаря.
Самым страшным воспоминанием черного лекаря как раз был звук стука каблуков, от этого звука у лекаря душа улетала в пятки!
— Нет, не нужно снимать мою шапку… — черный лекарь перестал странно смеяться, он весь выпрямился, не осмеливаясь вести себя непочтительно.
— Будучи важной фигурой черной церкви, ты бы мог находиться в тени. Почему же ты появился? — спросила Синь Ся.
— Я уже сделал то, что должен был сделать. Цветы мака — это мое самое гениальное произведение, оставленное этому миру. Я могу принести свое тело в жертву, но душа моя все равно вернется в рай, — уважительно сказал черный лекарь.
— Ты знаешь, кто я? — снова спросила Синь Ся.
— Я… — черный лекарь сразу замялся.
Многие, кто давно был рядом с Салан, знали, что Е Синь Ся — это ее дочь.
Салан была рождена в черной церкви, но когда она встретила Вэньтая, то решила от церкви избавиться. Однако некоторые люди из церкви повсюду следовали за ней. Когда она решила поддержать Вэньтая, они тоже это делали. Когда Салан решила уничтожить Вэньтая, то люди снова следовали ее приказам.
Все они видели Синь Ся за пазухой Вэньтая, которая тянула Салан за руку изо всех сил.
Черный лекарь помнил, что Салан не нравилось, что Синь Ся была слабой с самого детства. Хоть Салан и прекрасно знала, что Синь Ся не может ходить, все равно заставляла ее вставать на ноги.
Черный лекарь мог относиться неуважительно ко всему Парфенону, он мог плюнуть на могилу Вэньтаю, но Синь Ся он не мог не уважать.
На самом деле, даже черный лекарь так и не понял, бросила ли Салан свою дочку или все-таки воспитала ее.
Никто и не мог догадаться о замыслах Салан.
Но черный лекарь с каждым днем все больше уважал Салан.
Если Е Синь Ся — их человек, то Черная церковь завоюет весь мир!
Еще никогда черная церковь не достигала такого успеха, как сейчас!
— Я убью тебя, но сначала ты сделаешь для меня кое-что, — сказал Синь Ся лекарю.
— Я приложу все усилия, — ответил лекарь, как — будто не услышав слова про смерть.
Синь Ся смотрела на черного лекаря, на голове которого была шапка палача, и понимала, что ему будет все равно, если он умрет.
Если убьешь такого человека как он, то освободишь его от пут греховной жизни.
— Мне нужно встретиться с ней, — сказала Синь Ся.
Черный лекарь легко покивал головой, как же он мог не знать, кого именно хотела видеть Синь Ся.
Салан.
Синь Ся хотела увидеть Салан.
Ведь только черный лекарь знал, где находится Салан, и только он мог попросить настоящую Салан появиться.
Кажется, Синь Ся раскусила сущность того «огненного духа».
Не зря ведь Синь Ся с Салан были матерью и дочерью. Даже матушки подумали, что «огненный дух», стоящий на плече титана Золотого солнца, и был Салан. Но Синь Ся прекрасно знала, что это была не сама Салан, а один из ее многочисленных двойников.
Поэтому сильнейшие, которых отправила в погоню за Салан Памиша, не дожили и до вечера, попав в ловушку.
— К вашим услугам. Но Салан приказала мне, если вы и правда хотите встретиться с ней, вы должны надеть кольцо, которое вам придется найти самой, и которое сейчас носит один человек, — сказал черный лекарь.
— Она не верит мне? Ведь я убила Идишу, — ответила Синь Ся.
— Идиша и так была бы мертва. Вы же знаете, что госпожа больше всего переживает, что вы имеете наклонности вашего батюшки. Поэтому госпожа хочет, чтобы сначала вы показали свою позицию, иначе она будет оставаться в тени, разрушая все то, что вы и ваш батюшка так долго защищали, — с осторожностью сказал черный лекарь.
Хоть он и очень уважал Синь Ся, но все равно не понимал ее позицию.
В любом случае, каждый кардинал в красном Черной церкви внес свой вклад в эти выборы, помогая подняться Синь Ся на пост феи.
Но была ли Синь Ся настоящим повелителем Черной церкви?
Пока она не наденет кольцо, никто из кардиналов в красном не будет поддерживать Синь Ся.
— Я надену кольцо…
— Но тогда все кардиналы в красном, богословы, проводники, синие дьяконы, священники в черном должны будут служить мне верой и правдой, — сказала Синь Ся.
— У госпожи Салан было только одно требование — чтобы вы надели кольцо. Когда кольцо будет у вас на пальце, все будет так, как вы пожелаете!
*****
Черного лекаря увели.
A Синь Ся пошла в храм феи, возле входа в храм стояло несколько прислужниц, которые пристально смотрели на нее.
Синь Ся все еще не понимала.
Хоть она и была теперь феей, но облик ее значительно не изменился.
— Ваша светлость, вы можете ходить… — с волнением в голосе сказала Фэнай.
Синь Ся опешила.
Синь Ся уже не казалось это чем-то странным. Ведь ходить было так удобно, словно она никогда и не сидела в инвалидном кресле, словно ей никогда не приходилось полагаться на других людей.
Е Синь Ся натянуто улыбнулась.
Фэнай пошла рядом с Синь Ся, поддерживая ее, словно боялась, что девушка ослабеет от долгой ходьбы.
Из первого зала храма можно было услышать душераздирающий крик, словно демон в женском обличии кричал от гнева и обиды, этот звук разносился эхом по храму. Прислужницы и настоятельницы как будто не замечали этого, но Синь Ся слышала звук очень отчетливо.
— Кто там заперт внизу? — спросила Синь Ся, указывая вниз.
— Это Мила, она ругает вас последними словами. Надо приказать рыцарю, чтобы отрезал ей язык, — сказала настоятельница, которая заменяла Фэйлину.
— Я пойду проверю, — сказала Синь Ся.
Эта настоятельница хотела последовать за Синь Ся, но девушка махнула рукой, и настоятельница остановилась, а затем медленно пошла назад.
Синь Ся пошла по лестнице вниз. Хоть в подвале и не было сыро, все равно можно было почувствовать пронизывающий холод.
Этот подвал использовался для заключения провинившихся прислужниц и настоятельниц. Хоть это помещение и не выглядело убого, но каждый, кто входил сюда, прекрасно знал — что это тюремная камера.
В подземелье раздавалась брань Милы, которая разносилась эхом повсюду. Тусклый свет освещал Милу. У нее отобрали одежду настоятельницы, поэтому сейчас Мила ничем не отличалась от обычной женщины.
Она была лохматой, голос ее уже охрип от крика. Она орала, что Синь Ся бессердечная, двуличная, что Синь Ся — самый грязный человек на всем свете.
Синь Ся подошла ко входу тюремной камеры.
Увидев Синь Ся, Мила тут же накинулась на прутья камеры, которые были сделаны из света, но тут же обожглась. От гнева и от боли лицо ее выглядело очень страшно.
— Ты, грязная женщина! Чтобы завоевать пост феи, ты связалась с черной церковью! — продолжала кричать Мила.
— Ты разве сама не говорила, что я первосвященник? Если это так, то черная церковь всего лишь служит мне, — ответила Синь Ся.
— Ты окажешься в аду! — закричала Мила.
Синь Ся ничего не ответила, она так и стояла рядом с камерой. А Мила пыталась добыть из своего словарного запаса самые страшные ругательства и вылить их на Синь Ся.
Однако через какое-то время у Милы начали пропадать силы.
Была уже глубокая ночь, Мила заметила, что ее слова никак не трогают Синь Ся. Идиша принесла столько жертв и сил ради Парфенона, но все равно проиграла Салан. От этой мысли Мила начала слабеть, ее ругань превратилась в рыдания, а после она просто перестала кричать.
И все это время Синь Ся стояла в стороне и смотрела на Милу.
Мила не понимала, почему Синь Ся находилась здесь, в этом подвале.
Она ведь была самой феей, и снаружи ее ждала власть и могущество.
— Я не успела поговорить с Идишей кое о чем. Поэтому хочу поговорить с тобой, — наконец-то сказала Синь Ся.
Мила смотрела на Синь Ся и не понимала, что она имеет в виду.
Синь Ся поставила грязный деревянный стул к камере, села на него. Она больше не смотрела на Милу, теперь взгляд ее был устремлен в серую стену.
— Идиша была очень умной, она раскусила план Салан.
— Она не сомневалась, что я — первосвященник.
— Однако она кое-что упустила.
Синь Ся начала свой медленный монолог.
Мила придвинулась ближе, как будто завороженная словами Синь Ся.
Что упустила Идиша?
— Каким же образом ожил Титан золотого солнца? — тихо спросила Синь Ся.
— Не нужно тут передо мной претворяться, ты уже выиграла. Во всем мире нет никого, кто обладает искусством воскрешения, кроме тебя, — с отвращением сказала Мила, ее отношение к Синь Ся никак не поменялось.
— Но я как раз-таки его не воскрешала, — ответила Синь Ся.
— Ты врешь и с помощью этого ты обманула немало человек, — сказала Мила.
— Кроме тебя здесь нет никого. Тем более, ты сама сказала, что я уже выиграла. Поэтому мне нет смысла врать, — продолжила Синь Ся.
Мила снова бросила взгляд на Синь Ся.
Лжет ли она?
Кажется, нет.
Но, если не Синь Ся воскресила титана золотого солнца, то кто же еще владеет искусством воскрешения?! Кто позволил такому огромному чудовищу появиться в Афинах?
Идиша не обладала этой способностью.
Если Е Синь Ся и правда не воскрешала Титана золотого солнца…
Тогда врет кто-то другой!
