— Ты убила Идишу! Лицемерная хладнокровная девка! У тебя нет права становиться феей, ты принесешь Парфенону лишь разрушение! — рыдала настоятельница Мила.
Мила осталась верна Идише, тогда как даже маги храма решений предали ее в тот самый момент, когда Синь Ся стала феей — они сами у нее на глазах разрушили статую Идиши.
Человек очень изменчив — поклявшись в одном, тут же может отречься от сказанного.
A ведь Идиша осталась предана Парфенону — ее сердце принадлежит этому месту.
Почему люди могут быть такими бесчеловечными?!
Только Мила не такая.
В ее глазах единственной феей была лишь Идиша.
— Мила, Парфенон — это не то место, где ты можешь говорить что хочешь. Лучше тебе замолкнуть, иначе… — Памиша хладнокровно начала поучать ее.
— Это все спланировала Синь Ся с самого начала! Она знала, что не сможет победить честно, поэтому задумала все это…театр одного актера! Идиша ввязалась в борьбу за место феи не из-за власти, а ради Парфенона! Она хотела остановить Синь Ся, потому что она первосвященник! — Мила уже была не в себе, поэтому громко кричала.
Это все коварный замысел!
Остроумный план Салан.
Она использовала Черную церковь, чтобы сделать Синь Ся феей Парфенона.
Первосвященник и фея в одном лице….
Так у Парфенона и Греции не будет будущего.
Вэньтай испил горькую чашу страданий за этот мир, а в результате был использован Салан и их дочкой!
Почему никто не понимает этого….
Почему никто не хочет прислушаться к ней…
Почему никто из людей не хочет принять эту горькую правду?!
— Снимите с нее серьги настоятельницы и заприте в храме феи, — Синь Ся не собиралась слушать это дальше.
— Ты можешь делать со мной все, что заблагорассудится, но я ни за что не преклонюсь перед тобой! — твердо ответила Мила.
Ее увели несколько рыцарей, с нее прилюдно были сняты украшения настоятельницы — такой исход ждал всех прислужниц и сторонниц Идиши.
С большой вероятностью они не смогут остаться в стенах монастыря.
За пределами монастыря они ничего из себя не представляют — Парфенон запрещает использовать полученные навыки за пределами священной территории. Да, они все еще могут жить простой жизнью, но никакой речи о сохранении связей с зажиточными семьями и структурами власти идти не может.
Для всех них такой исход подобен тотальному уничтожению.
А ведь почти все эти женщины даже слова вежливого не говорили прежде Синь Ся — они ведь не предполагали, что она действительно сможет стать феей!
— Все поднимитесь. Восхвалите этот день, покажите свою искренность. Как-никак сегодня день выборов, — строго сказала матушка, видя их настрой.
— Матушка, — Синь Ся мельком увидела, как несколько палачей направились туда, где был заперт черный лекарь, — этого человека, прошу, предоставьте мне.
— Но… — матушка заколебалась, однако, только увидев в глазах девушки, что это была не просьба, она отступила, — хорошо, только стража должна быть усилена, как-никак, он ключевое звено Черной церкви.
— Да, матушка, не беспокойся. Возвращайся в храм и отдохни, с остальным я управлюсь сама, — молвила фея.
Матушка кивнула головой.
Выбор сделан, все теперь здесь подчиняется Е Синь Ся, и хоть восхваление ее начнется только завтра, все уже тут и так подвластно ей.
Она и так уже получила признание Парфенона и одобрение афинян, поэтому восхваление — всего лишь формальность.
До выборов феи контроль над происходящим был в руках матушки….
— Дорогие жители, теперь вам не нужно бояться. Наслаждайтесь фестивалем цветов, а наша фея позаботиться о вас, — сказала громко матушка и подняла руки, направив их к статуе Синь Ся.
Выборы завершены. Каждый сам видел, как Е Синь Ся наделила рыцарей силой и направила их отомстить за город. Жители теперь могли быть уверены, что надежно защищены.
Всюду теперь выкрикивалось имя феи, и даже те, кто совсем недавно болел за Идишу, больше не рисковал упоминать ее имени — они понимали, что отныне ее имя не поможет им снискать благословение Парфенона!
Синь Ся не произносила победной речи. Жители видели, как она ушла с алтаря, села на серебристую птицу и полетела в сторону священных гор.
За ее спиной в воздух поднялся огромный силуэт — это было огненное тело золотистого титана, поднятое сотней рыцарей верхом на летающих драконах. Все могли видеть это.
— Это же золотистый титан уровня правителя…он уже убит?! — воскликнули люди.
В этом мире слишком мало тех, кто обладает достаточной силой для уничтожения правителя — еще совсем недавно афиняне страдали от его огня и боялись надвигавшейся смерти, а теперь его тело поднято здесь словно туша какой-то шавки!
— У него отрублена голова, теперь он мертвее мертвого. Бог мой…наконец-то!
— Без святой феи мы бы все стали прахом под его ногами, благословенна наша фея!
— Завтра первый день ее восхваления, обязательно надо будет прийти к священной горе и получить ее благословение….
— Говорят, что благословение, полученное в первый день восхваления, дарует долгую жизнь.
— Нет-нет, оно открывает путь для дальнейшего развития. Застрявшие на высоком уровне культивирования маги после благословения смогут сразу совершить прорыв на высший уровень!
Жизнь и душа тесно связаны между собой. Многие маги в процессе упорного культивирования получают душевные травмы, которые в отличие от телесных ран, не могут быть просто так исцелены.
Поэтому можно сказать, что первый день восхваления и правда косвенно связан с длительностью жизни!
В то же время, полученное в этот день благословение действительно может благополучно сказаться и на культивации волшебников — после этого у них появятся силы для слома внутренних барьеров.
Также придут сюда и маги высшего уровня — после достижения этого уровня все остальные их элементы начинают заметно проседать на фоне основного, и простого упорства для их развития становится недостаточно.
Выборы феи завершились, катастрофа сменилась миром, за пределами города доносились мучительные крики монстров, а власти Афин уже начали расчищать улицы после случившегося, однако люди уже будто обо всем позабыли — они помнили лишь об одном, что завтра первый день восхваления новой феи, и все они толпами стремились к подножию священной горы, дабы завтра с первыми лучами солнца войти в храм веры и получить благословение.
И хотя истинных верующих среди них было немного, каждый шел в храм с определенной целью.
***
Пик феи.
Обсерватория.
С наступлением ночи крики за пределами города наконец-то стихли, в городе зажглись фонари, и атмосфера была такой, будто днем ничего не произошло.
Е Синь Ся не стала бы выдворять Идишу за пределы монастыря, она бы поручила ей задание — вместе со всеми остальными утешать людей.
Теперь с появлением новой феи активизировались и другие служители Парфенона.
И хотя святейшая и фея практически на одном уровне, за эти полдня Синь Ся ощутила на себе разницу этих ролей.
— Алиса, приведи двух людей ко мне, я хочу обсудить с ними завтрашний день Парфенона, — сказала фея.
Алиса совсем недавно была усилена священным духом, и теперь от нее исходило мощное дыхание, отпугивавшее даже сильных магов.
— И эти люди…. — спросила рыцарь.
— Матушка и черный лекарь.
