На следующий день мы с хозяином и Шурией отправились ко входу в академию. С сегодняшнего дня начинались занятия.
— Ладно, до встречи. А я — в библиотеку, как и планировал.
— Удачи, хозяин.
— Увидимся!
— Вам тоже удачи, девчонки.
Мы попрощались с ним, и хозяин, уходя, помахал нам рукой.
— Ну что, пойдём?
— Угу!
Следуя указаниям на информационном стенде, мы направились туда, где должна была проводиться наша лекция. По территории академии туда-сюда сновали авантюристы разного возраста, но когда мы приблизились к зданию, мимо нас проследовала выделявшаяся группа студентов, шедших вместе. Одетые в одинаковую форму, все они были примерно одного со мной возраста. В отличие от нас, заочников, это, должно быть, были студенты-очники… студенческая элита Кёрбенхейма.
«Да какая разница? Пусть и неприятно, когда на тебя смотрят сверху вниз, но меня это совершенно не волнует».
Они — как надоедливые мухи, жужжащие и летающие вокруг, но пусть только попробуют пристать ко мне в городе — я их раздавлю и мокрого места не оставлю.
Очники направились к новому, красивому зданию с правой стороны, а мы — к старому и чуть грязному зданию с левой. Войдя наконец внутрь, мы зашли в аудиторию, над которой висела табличка «Класс заочного обучения».
В центре, у дальней стены аудитории находилась кафедра, от которой ступеньками подымались ряды парт. Так как мы пришли чуть ранее того времени, когда начиналась лекция, людей за партами сидело немного.
— Рановато мы пришли.
— Это лучше, чем опоздать.
В аудитории раздавались негромкие разговоры, и мы с Шурией устроились на свободном среднем ряду с правой стороны.
Зашедшие в аудиторию Леоне и Шпинне помахали нам:
— Доброе утро! Замечательно выглядите!
— Вы сегодня рано, девочки.
Подойдя, они уселись подле нас с двух сторон: Леоне рядом со мной, а рядом с Шурией — Шпинне.
— Доброе утро.
— Утро!
— Ммм, а-ах, такой пупсик! Дай я тебя потискаю!
— Ва-а-а-а?! Х-хватит! Отпустите меня!
«Она по-прежнему обожает детей...»
Видя как Шпинне обнимает Шурию, мне вспомнилось время, когда она точно так же обнимала нас: меня, Люсию и Керила. Эти воспоминания отравленными иглами кольнули меня.
— Леоне, вы помните? Шпинне точно так же тискала нас в деревне.
— ...Да.
— Вы туда ездите?
— Нет, уже нет…
— Ясно. Значит, вы знаете о том, что там случилось. Впрочем, это неудивительно, раз вам известно, что я — зверолюд.
Печаль исказила её лицо.
Нет, Леоне, нет. Я вовсе не хотела тебя расстраивать.
— Не делайте такое лицо. Хозяин спас меня. Прошлое больше меня не волнует.
Мне жаль, но есть то, чего я простить не могу…
— А Марис…
— Мама не перенесла тягот и умерла в пути. Я и сама была на краю смерти, когда появился хозяин.
— Вот как…
Поэтому я это сказала...
— Леоне, вы можете сказать, где находится деревня? Я совершенно не знаю, где она.
— ...Ты хочешь это узнать, чтобы отомстить жителям?
— Это не так. Я ведь говорила, прошлое меня больше не волнует.
— Тогда зачем?..
И даже использовала свою маму…
— Я не собираюсь возвращаться, лишь хочу проверить, не остались ли там вещи мамы.
— ...
— Пожалуйста, там могло что-то остаться. Что-нибудь, что будет напоминать мне о ней.
Для этой чудовищной лжи.
***
Это была ложь. Мне даже не нужно было пользоваться врождённым навыком, чтобы это понять, и я не подала виду. Торговца, которому приходится общаться со многими людьми и заключать с ними сделки, не так-то легко обмануть.
Я понимала, почему она думает о мести. Но считала, что месть не станет для неё спасением. Потому что видела в ней цвет вины, когда она пыталась меня обмануть, чтобы узнать о деревне. Потому что Минарис, которую я знала, была доброй и никому не желала зла. Пройдёт время, и она снова станет прежней.
Тем не менее, я подписала контракт и поэтому не могла молчать.
— …Деревня находится в северо-восточной части Орлеанского королевства... на границе с Григальской Империей. Отсюда будет быстрее туда добраться, перебравшись через горы со стороны Империи, — я ответила прежде, чем она стала ещё сильнее меня упрашивать.
Есть множество способов её обмануть, не прибегая ко лжи. В конце концов, без этого я не смогла бы быть торговцем.
— В северо-восточной части… Это по другую сторону отсюда…
— Когда окажешься в Гагалладе у подножия гор, тебе расскажут более подробно. Безопасный путь более долгий, но из Роберии в Теократии ты легко доберёшься туда.
«Я не лгу, контракт не нарушен. В нём было прописано "не лгать", но это не значит, что я не могу указать на какую-то другую "деревню"».
Я обещала не лезть в их дела, так что мне нет необходимости что-то уточнять. И раз я ответила ей, значит, не пытаюсь им помешать.
— Ясно… Большое спасибо. Хотя я не смогу отправиться туда ещё какое-то время.
В этот раз я выкрутилась, но в следующий раз вряд ли так повезёт.
«Я должна найти способ остановить Минарис от совершения такой горькой вещи как месть».
В аудиторию зашёл одетый в чародейские одеяния мужчина — наш преподаватель, и вскоре началась лекция. Но я никак не могла сосредоточиться, думая о том, как же мне помочь Минарис. Используя свой врождённый навык, я тайком поглядывала на девочек — они обе были объяты тёмным пылающим пламенем мести и опутаны этими чёрными ядовитыми цепями. Глядя на них, я поняла, что эти цепи приняты ими по своей воле и исходят из их сердца.
Я не знала, что за сила воздействует на их разум, но моя способность позволяла видеть искажение, которое привносили их истинные чувства. Тем не менее, я не видела, что их чувства как-то с этой силой конфликтовали.
Иными словами, если разрушить эту связь, разорвав цепи возле их сердца, ничего не изменится — даже если я смогу как-то нейтрализовать воздействующую на них силу, цепи, поддерживаемые их чувствами, никуда не исчезнут. Поэтому прежде всего мне нужно поколебать их уверенность, посеять в сердце сомнение о необходимости этой мести.
«Нужно как-то повлиять на основу этих цепей...»
Когда Гил стал приставать к Минарис и Шурии, я увидела, как в сердце Укэя проявились и другие чувства помимо мести. Цвет мести оставался таким же чёрным, однако его желание защитить их было искренним и невероятно сильным.
«Испускаемый им цвет был очень добрым. Если изменится Укэй-кун, изменятся и девочки. Невозможно поддерживать такую сильную жажду мести, не подпитывая её извне».
Похоже, цепи содержат в себе две силы: одна истекает из них и подпитывает, другая циркулирует вдоль, и каждая испускает сильный цвет ненависти вперемешку с другими тёмными эмоциями. Вместе они и создают эту чёрную жажду мести.
«Это большая ошибка! Я не могу этого допустить!»
Я твёрдо решила, что вытащу из этого безумия и девочек, и его самого. А затем они присоединятся к нам. В этом жестоком, но всё же прекрасном мире, с его и моими знаниями мы сможем спасти ещё больше людей.
«Они заблуждаются, я просто должна вернуть их на путь истинный».
Уверена, они смогут стать прежними, смогут жить счастливо. Потому что в бездне тьмы, что я видела в них, проступал и цвет сожаления — этот бледный цвет неизбывной горечи, который с неистовой болью пронизывал эти тёмные цепи.
Они всё ещё могут смеяться и плакать, их сердце ещё не умерло. Когда исчезнет цвет мести, его место сможет заполнить другой. Отбросив его, они наконец признают свою ошибку и оставят месть.
