Бригант, флагман Церкви Артемис, летел по тёмному небу, невзирая на проливной дождь и режущий ветер. На носу корабля стояла Присцилла Хэйсилкайт в полуденном церемониальном облачении, украшенном малиновой отделкой и накидкой глубокого чёрного цвета. Она бесстрастно смотрела вниз.
Огни, освещавшие имперские дороги, издалека казались размытыми. Город хорошо защищал колоссальный массив заклинания, укрывший его целиком. Многочисленные рыцари стояли в строю, готовые преградить путь наступающим паладинам.
— Наконец-то…
Пришло время действовать. Присцилла десятилетиями трудилась над своим планом и тайно налаживала связи, наращивая силу Церкви Артемис по всему континенту. Могучие рыцари покидали свои королевства, торговые компании предлагали хорошие сделки, она даже заручилась поддержкой Аутсайдеров. Усилия дали свои плоды, и вот они маршируют к финалу.
— Мы готовы, Святая.
У Присциллы за спиной стояли трое.
Один — высокий красивый мужчина в сияющих серебристых доспехах. Если бы ангел спустился на Землю, он бы выглядел именно так. Это был лидер паладинов, уже очень долго командовавший войсками Церкви Артемис.
Рядом стоял ещё один человек. Мужчина в маске Пьеро. Он опасно перегнулся через перила и смотрел на Святую, не обращая внимания на смертельную угрозу.
И, наконец, одна женщина, одетая в традиционное монашеское одеяние. Она битый час ходила на цыпочках, в каждом её движении сквозила робость, при этом монахиня крепко сжимала в руках священное писание, а у неё на груди красовалось изображение перевёрнутого креста — знак инквизиторов Церкви Артемис, её самых фанатичных и преданных последователей.
— Они такие жалкие, — не оборачиваясь, сказала Присцилла.
Весьма великодушно для врага, так великодушно, что почти трогательно.
— Стадо овец. Они дрожат от постоянного страха крошечных потрясений и внутренней борьбы. Их жизнь — прямое доказательство отсутствия Богини.
Если бы её услышал хоть один священник Церкви Артемис, он пришёл бы в ужас. Но никто ей не возражал, хотя этого было достаточно, чтобы посчитать Присциллу служительницей какой-то секты. Напротив, она считалась Святой.
— Настало время истинного искупления, которое человечество некогда пыталось совершить.
— Но, Ваше Преосвященство… — заговорила монахиня. — Меня беспокоит только одно, я не уверена, правильно ли… использовать столь жестокие методы.
Её взгляд тревожно метался по сторонам, в глазах читался страх перед Святой.
— Сестра Реа, вам не нужно бояться. Я понимаю вашу тревогу. Я бы с радостью выбрала другой путь, если бы он был.
Присцилла улыбнулась. Когда монахиня уже хотела робко улыбнуться в ответ, она спросила:
— Но сестра. Взгляните на этот мир. Вы знаете, сколько в нём боли?
От неожиданного вопроса Реа растерялась. Улыбка Присциллы постепенно померкла. Её взгляд стал ледяным.
— Ожоги, колотые, резаные, рваные раны, ссадины и контузии. Боль от рассечённой и разорванной кожи, вываленные внутренности, отсечённые головы и раздробленные конечности.
На миг взгляды лидера Святых паладинов и Присциллы встретились, потом они резко отвели глаза.
— Есть боль больше, чем та, что исходит от человеческих чувств. Эпидемии, голод, природные катастрофы. Не говоря уж о рукотворном бедствии ради выгоды и идеологии — войне. Этот мир поистине полон страданий.
Кап
Дождь закончился. Лунный свет пробился сквозь облака, которые вскоре разошлись.
— Считаете, этот мир справедлив, сестра?
— Нет, — замотала головой Реа.
Страх на её лице постепенно исчезал. Более того, его медленно сменял экстаз.
Присцилла улыбнулась, прежде чем продолжить:
— Этот мир несправедлив. Для начала сами его основы несправедливы. Нам нужно искреннее искупление. Ради него это и началось. Это правильно. Это священная война, могучая священная война, которая искупит грехи человечества.
Она всем сердцем верила в это. Ради этого она отдала всё. Статус религиозной организации, честь, дружбу, эмоции. Всё. Потому что верила в свою правоту.
— Верь мне, Реа. Я очищу этот мир, и он возродится снова, как совершенный, идеальный мир без боли.
— Ах, Ваше Преосвященство.
Реа застонала и улыбнулась. До ушей. Её большие, испещрённые капиллярами глаза, полнились безумием.
— Итоги войны покажут, как мы можем даровать искупление этому миру. Средства и жертвы не имеют значения, искупление станет наградой всем, кто сможет насладиться им. Реа, как Святая, я приказываю тебе поступать с любым, кто встанет у тебя на пути, как с еретиком.
— Я с радостью подчиняюсь приказу, Ваше Преосвященство, — быстро ответила Реа, улыбаясь до ушей и облизывая губы.
Присцилла отвернулась от монахини и огляделась по сторонам. Медленно обведя взглядом соратников и посмотрев им в глаза, она снова заговорила:
— Сегодня настало время покончить с этим фальшивым миром.
***
Над восточным бастионом Дрездена небо очистилось. Было тихо, только холодный ветер трепал светлые волосы. Мужчина средних лет излучал ошеломляющее присутствие, соответствующее его могучему телосложению и пронзительным голубым глазам. Он уже спас Империю Хаврион от гражданского бунта и не собирался позволять своему последнему оплоту пасть.
Гилтиан Джедгар Ф. Рогпалас.
Его взгляд скользил по первым рядам армии, медленно растворяющимся во тьме. До сих пор тяжёлые тучи заслоняли лунный свет, защищая его армию. Ветер продолжал дуть, развевая его светлые волосы, словно гриву льва, лежащего в засаде.
— Они идут?
Послышался грохот.
От колебаний земной коры под ногами задрожала стена бастиона. И хотя сначала толчок был слабый, постепенно его сила нарастала. Серебряный свет начал пробиваться сквозь светлеющую тьму — характерное сияние Святых паладинов Церкви Артемис.
Когда показался противник, тишина, окутывавшая бастион, сменилась суматохой. Это естественно: любой, кто знал, насколько силён враг, отреагировал бы так же. Армия противника в двадцать раз сильнее, а каждый её солдат — хорошо обученный рыцарь, способный использовать ауру. Ни одна армия не сравнится с ними по силе.
Но пугали не только их боевые навыки. Паладины несли Благословение света, которое наделяло их способностями на грани сверхъестественного, намного превосходящими обычное использование ауры. Благословение выражалось по-разному, но эта непредсказуемая сила выходила за рамки любой классификации, используемой в мире. Их сила лежала в совершенно иной плоскости бытия.
«Фактически, это всё равно что сражаться одновременно с рыцарем и магом и иметь дело с непредсказуемыми переменными».
Мирские стратегии против них бесполезны, потому что они не поддаются обычным правилам. Одно это делает их сильнее, чем любой другой иностранный противник, нападавший на Дрезден в прошлом. Они мгновенно захватили несколько городов, но здесь их продвижение закончится.
— Свэн, — окликнул Гилтиан, и из темноты вышла Свэн и преклонила колено. — Готовься.
— Ваше желание закон.
Свэн растворилась во тьме. И тут.
Зажужжала сирена.
По бастиону прокатился сигнал тревоги, послуживший сигналом и тем, кто расположился на пяти ближайших сторожевых башнях. На каждой башне стояло по четыре мага, все 6-го Круга. Вместе они составляли больше половины магической военной силы, которую могла привлечь Империя Хаврион.
Когда дали сигнал, маги начали вызывать заклинание, образованное странно непривычным массивом. Хотя построение должно было завершиться, заклинание продолжало распространяться, словно разумные лозы переплетались друг с другом, опутывая сами башни.
Массивы заклинания королевских магов охватывали небо над Дрезденом.
— Это…
Остальные маги поняли, что это значит, и поразились.
Невероятно сложные массивы, выстроенные несколькими магами, органично переплетались, словно оркестровая мелодия, соединяясь друг с другом и завершая единое заклинание.
— Начать перехват, — приказал Гилтиан.
Вспышки света засверкали на каждой смотровой башне.
[Крещение гибели]
Луч хлестнул по земле и скользнул вдоль армии Церкви Артемис, каждый солдат которой с такого расстояния казался не больше муравья.
БАМ
Раздался ужасный взрыв. Солдаты Империи подтянулись, чтобы не нарушить строй. Вскоре прокатившаяся поверху взрывная волна стихла. И они, едва восстановив строй, увидели мощный взрыв.
БУ-У-УМ
Ошеломительный грохот эхом разнёсся над горным хребтом, окружающим Дрезден. Жар был настолько силён, что ледяные ветры отнесло в сторону, когда волна тепла омыла укрепления.
— О-о-о… — тихо удивлялись маги.
Они стали свидетелями того, как двадцать магов 6-го Круга объединили усилия, чтобы провести заклинание 7-го Круга — сильнейшую атаку, на которую способно человечество.
Хотя наложение заклинания прошло безупречно, Гилтиан был мрачен.
Это ещё не конец. Он спокойно произнёс:
— Приступим.
[Взрыв ядерного потока]
Невероятно, но сработало не одно, а сразу два заклинания 7-го Круга. А то, что они оставили после себя, стало настоящим бедствием.
Кто-то усмехнулся.
— Хм, наверное, после такого нам придётся рисовать новую карту.
До появления Дезира Армана единственным магом в высших эшелонах власти был Зод Экзарион, который никому не подчинялся. Гений, дар, ниспосланный небесами, оставалось только ждать прихода высшего существа.
Причина, по которой Гилтиану пришлось остановиться, была проста.
Количество.
Если бы среди них не оказалось единственного на миллион гения, двадцати одарённым магам пришлось бы сражаться в соотношении один против пятидесяти тысяч.
Объединив усилия, они смогли вызвать заклинания, какими владели лишь Зод Экзарион и Дезир Арман.
Б-А-А-АМ
Пока шёл обстрел, обречённость на лицах солдат постепенно исчезала. Армия, прежде проклинавшая свою судьбу, воспрянула духом.
Тем временем Гилтиан снова заговорил:
— Они предали наше доверие.
Все взоры обратились к Гилтиану. Его мрачный голос доносился с бастиона.
— Они вторглись на землю, где живут наши семьи, причинили вред нашим гражданам и пожелали захватить власть над великой империей. Кто они в ваших глазах? Они заслужили милосердие?
Он поднял меч. И провозгласил:
— Сегодня эти фанатики заплатят за посягательство на нашу империю.
Солдаты Хавриона издали яростный боевой клич.
Солнце Хавриона сделало свой первый ход.
