Ледяной холод в теле Су постепенно отступил, и он постепенно восстановил свою подвижность. Когда он опустил голову и посмотрел на свое тело, то обнаружил, что Тюрьма Смерти оставила после себя тонкую полоску крови на его теле, только прорезав немного кожи.
Персефона неизвестно когда появилась рядом с Су. В ее пепельно-зеленых глазах появилось сложное выражение, когда она посмотрела в ту сторону, куда ушла Мэделин.
Из ее рук непрерывно сочились капли крови. Несколько из них приземлились у ног Су, разлетевшись теплым цветком крови, а затем беспомощно приземлились на землю, чтобы быть полностью поглощенными ледяными скалами.
— Твоя рана..., — Су переключил свое внимание от затихшей Мэделин и её внезапного ухода, и посмотрел на тело Персефоны.
А все потому, что она потеряла слишком много крови. Лицо Персефоны тоже было неестественно бледным. Услышав вопрос Су, она расплылась в ослепительной улыбке и сказала: — Я в порядке. Немного медикаментов и кровотечение остановится. Его нельзя было остановить только во время боя.
Улыбка Персефоны казалась немного слабой и неестественной, заставляя Су чувствовать себя немного неловко, как будто он где-то ошибся.
После ожесточенных боев, аптечка, которая была при нем, давно пропала неизвестно куда. Между тем одежда Персефоны была в полном беспорядке, и та, хоть и немного заботилась о своей внешности, никогда бы не появилась перед своими подчиненными в таком виде. К счастью, сила Персефоны и в самом деле была довольно велика. Последствия Тюрьмы Смерти медленно исчезали, и кровотечение на ее руке постепенно прекратилось.
Наряд Персефоны был изорван в клочья, и большая часть ее белоснежной кожи была обнажена.С самого начала ее впечатляющая фигура не была чем-то таким, что одежда могла бы скрыть, и прямо сейчас она была на грани разоблачения всего. Однако она, казалось, не собиралась ничего скрывать, уверенно мельтеша взад-вперед перед лицом Су, как будто не возражала против того, что он увидит то, что не должен был видеть.
Су пришлось признать, что разрушительная сила Персефоны была поразительна. Только после довольно продолжительной борьбы ему удалось переключить свое внимание с ее тела на бледное лицо и окрашенные кровью волосы. Однако некоторые способности Су не казались такими послушными и тайно активировались несколько раз, даже успешно подавляя его волю.
Почувствовав перемену во взгляде Су, Персефона тепло улыбнулась и сказала: — Говорю же, я в порядке. На самом деле, тебе следовало бы больше беспокоиться о Мэделин. Ее раны гораздо серьезнее моих.
— Она..., — Су слегка нахмурился, не зная, что сказать. Он обнаружил, что за эти семь лет , он действительно мало что знал о Мэделин. Вот почему его понимание и воспоминания заканчивались, когда она была еще маленькой девочкой.
Персефона хотела что-то сказать, но в конце концов вздохнула и сказала: — Возможно, все обстоит совсем не так, как мы думаем.
— Возможно? Но она..., — Су не нашелся, что сказать. В груди у него все сжалось, а потом вдруг потемнело в глазах. Слабость его тела и недостаток питательных веществ теперь полностью поглотили его сознание. Он пошатнулся взад-вперед, а затем медленно опустился на землю.
Персефона была поражена. Она поспешно приподняла Су и тут же почувствовала, как нагрелось его тело. Несмотря на то, что она чувствовала, что Су был чрезвычайно слаб и устал, а также на то, что жизненная сила его тела расцветала с поразительной силой, Персефона все еще не могла подавить свое беспокойство. Она быстро связалась с Хелен и передала ей данные о состоянии Су. Только когда она получила такой же ответ, как и тот, что она сама сделала, она успокоилась.
Когда Хелен на экране увидела, как выглядит Персефона, она поправила очки и спокойно сказала: — Когда он немного придет в себя, его воля и разум будут в самом слабом состоянии. То есть это будет твоя лучшая возможность, так что "съешь" его!
Персефона проявила редкое волнение и тут же возразила: — Я... Если бы я хотела кое-кого "съесть", это было бы очень простой задачей. Зачем мне ждать именно такой возможности?
— Тебе это действительно нужно, — ответ Хелен был холодным, резким и бесспорным.
Персефоне вдруг стало трудно смотреть Хелен в глаза. Она успокоилась, а потом посмотрела в глаза Хелен и сказала: — Моя дорогая Хелен, ты снова поправила очки.
— Я в курсе. Однако перемещение моих очков не всегда означает, что я лгу, — спокойно ответила Хелен, прежде чем прервать связь, оставив Персефону в оцепенении наедине с Су.
Только после некоторого колебания, Персефона расстегнула пуговицу на своей рубашке, достала шприц размером всего в несколько миллиметров и ввела его в шею Су.
Темнота, казалось, длилась вечно. В темноте бушевали бесчисленные языки пламени, они горели так сильно, что другим стало бы трудно дышать. Внутри жгучей боли было немного холодка, который ощущался как оазис посреди пустыни, оазис, за который жаждущий странник заплатит любую цену. Как только жгучая жажда и страдания достигли критической точки, Су проснулся.
Мир, в котором проснулся Су, был намного лучше того, что он испытал во сне. Прежде всего, в поле его зрения появилось лицо Персефоны, которое заставило бы любого почувствовать сильное желание, которое было трудно подавить. Затем он почувствовал, что место, на котором покоилась его голова, было чрезвычайно мягким, но при этом обладало удивительной гибкостью. Су сразу же понял, что место, где он лежал, было ногами Персефоны.
Его блуждающий взгляд окинул окружающий пейзаж. То, что он увидел, было пещерой, куда не проникал ветер. Температура внутри пещеры была довольно высокой и очень уютной. Однако здесь не было химических огней, дающих тепло, а вместо этого было только собственное тело Персефоны, которая подняла свою температуру, чтобы помочь Су спать более комфортно.
Су поднял голову и попытался сесть, но неожиданное отсутствие реакции заставило его повернуть голову к Персефоне, которая в данный момент пребывала в оцепенении и думала неизвестно о чем. Она неожиданно не стала избегать его и не проявила никакой реакции. Су не смог удержаться и обнял ее — это была своего рода подсознательная реакция. В тот момент, когда большое количество кожи соприкоснулось, тело Су, казалось, произвело большое количество взрывов под воздействием температуры и мягкости ее тела, и пламя желания, казалось, стало прожигать все его рассуждения.
Су вдруг стал твердым, как сталь. Он крепко обнял Персефону, и ее губы были захвачены! Персефона издала стон, а затем ее тело начало гореть еще большим жаром и стало более гибким. Ее губы, естественно, не смогли остановить мощное вторжение Су.
На этот раз вся огневая мощь внутри тела Су взорвалась! Его дыхание изверглось наружу, как огромный вулкан. Его правая рука внезапно потянулась к одежде Персефоны, обнаружив, к своему удивлению, что он не может полностью обхватить их даже после того, как раздвинул свои пять пальцев до предела!
Как раз в этот момент, когда все должно было достичь своего апогея, температура в пещере быстро понизилась, и тело Персефоны стало несравненно холодным. Желание Су стало подобно пламени, засыпанному льдом и снегом, которое быстро угасло.
Персефона откинулась назад и вырвала свои губы из захвата Су. Она посмотрела в глубокий зеленый левый глаз Су и тихо сказала: — Су, не будь таким. Сейчас не время для этого.
Пламя в глубине глаза Су вернулось к спокойствию. Он медленно отпустил Персефону и встал. Затем он помог подняться и самой Персефоне.
Персефона поправила свою одежду, бормоча себе под нос: — Ей все же лучше не сдаваться без боя, ох…
— Что? — Су плохо расслышал, что она сказала.
— Ничего, — Персефона тихо выдохнула. Она показала теплую и нежную улыбку, прежде чем сказать: — Сходи, забери мою одежду у моих подчиненных. Ты же не хочешь, чтобы другие увидели меня в таком виде, верно?
