Часть третья
На следующий день после встречи с Ло Цинъян и её супругом путники прибыли в небольшой посёлок в Гуанлине.
Вэй Усянь приложил руку ко лбу, вгляделся вдаль и увидел вывеску винной лавки, которая покачивалась на ветру.
— Отдохнём там.
Лань Ванцзи кивнул, и они направились вперёд плечом к плечу.
После той ночи в храме Гуаньинь в Юньмэне Вэй Усянь и Лань Ванцзи стали путешествовать вдвоём, взяв с собой только Яблочко. В пути они охотились на тёмных тварей и по-прежнему «появлялись там, где творится хаос». Услышав, что где-то бесчинствует нечисть, они отправлялись туда, чтобы расследовать и разрешить проблему. А попутно полюбоваться на горы и реки, познакомиться с местными обычаями и нравами. Так они провели три месяца, позабыв о делах мира заклинателей, не обременённые ничем и совершенно свободные.
Они вошли в лавку и выбрали неприметный столик в углу, к которому тут же подбежал слуга. Он посмотрел на молодых господ, оценил их облик и осанку, увидел поясной меч Лань Ванцзи и флейту Вэй Усяня, после чего невольно связал этих двоих с некими путниками, о которых в последнее время слухи всё разрастались. Но как бы они ни старался, не смог разглядеть на лбу господина в белых одеяниях той самой лобной ленты Ордена Гусу Лань, и потому не решился утверждать наверняка.
Вэй Усянь заказал вино, а Лань Ванцзи выбрал несколько блюд. Глядя, как он тихим, но уверенным голосом называет блюда, Вэй Усянь подпёр одну щёку рукой, другую же убрал под стол, пальцами теребя кончик белоснежной лобной ленты. Улыбка так и плясала на его лице. Дождавшись, пока слуга удалится, он произнёс:
— Ты заказал так много острых блюд, неужели сможешь съесть их все?
Лань Ванцзи взял со стола пиалу с чаем, сделал глоток и бесстрастно ответил:
— Сядь как следует.
— В пиале нет чая.
— …
Лань Ванцзи наполнил пиалу чаем и снова поднёс к губам.
Спустя некоторое время он повторил:
— Сядь как следует.
— Я разве сижу не как следует? Я же не стал класть ноги на стол, как раньше.
Лань Ванцзи, явно сдерживая эмоции, произнёс:
— Но и в другие места тоже не нужно класть.
Вэй Усянь прикинулся непонимающим:
— А куда я их положил?
— …
— Второй молодой господин Лань, ты столь требователен! Может быть, научишь меня, как правильно сидеть?
Лань Ванцзи поставил пиалу, посмотрел на него, взмахнул рукавами, будто собирался встать и как следует его научить, как вдруг компания за столом, что стоял в главном зале, разразилась хохотом.
Кто-то со злорадством произнёс:
— Я так и знал, что Цзинь Гуанъяо с присущим ему подходом рано или поздно окажется свергнут! Я давно ждал этого дня, и вот всё тайное стало явным, хмф! Вот уж точно — каждому воздастся по делам его, Небеса милостивы и справедливы!
Вэй Усяню услышанное показалось до боли знакомым, в особенности тон, которым бранился говорящий, и содержание сказанных фраз. Разве что объект брани сменился. Поэтому он невольно навострил уши.
Один из заклинателей взял палочки и произнёс тоном, будто имел право судить обо всём на свете:
— Всё-таки верно было сказано в древности, и теперь ничего не изменилось! Все эти люди «наверху» — чем ярче они сияют снаружи, тем больше гнили и подлости внутри!
— Верно, ни одного хорошего человека среди этих подлецов нет. Какие ещё благородные мужи, какие почтенные господа? Каждый из них лишь надевает маску, чтобы покрасоваться на публике.
Другой заклинатель поглощал мясо и хлебал вино, так что во время разговора слюна летела брызгами:
— Кстати говоря, а ведь та Сы-Сы когда-то имела головокружительный успех, была знаменитой шлюхой! А теперь постарела настолько, что я сперва и не признал её — даже, мать его, тошно было смотреть. А старик Цзинь Гуаншань помер и впрямь жуткой смертью, ха-ха-ха-ха-ха!
— И ведь выдумал же Цзинь Гуанъяо подобный способ, чтобы расправиться с собственным отцом. Подошло идеально. Лучше и не придумаешь!
— Вот чего я не могу понять, так это почему Цзинь Гуанъяо не убил старую шлюху. Ну не дурак ли? Свидетелей следует убирать на месте!
— С чего ты взял, что он дурак? Это ведь отпрыск Цзинь Гуаншаня. Вполне возможно, он был таким же развратником, да ещё отличался специфичными вкусами, и у него с этой Сы-Сы тоже была… хе-хе, связь, которую нельзя афишировать.
— Хе-хе, я тоже так думал, но потом пошёл слушок, что Цзинь Гуанъяо из-за добрачной связи с родной сестрой от ужаса заработал бессилие — даже если и хотел, уже ничего не мог! Ха-ха-ха!
Подобные кривотолки и наговоры звучали до крайности знакомо. Вэй Усянь вспомнил, как когда-то давно люди пускали слухи, что он утащил в своё логово на горе Луаньцзан тысячу девственниц, чтобы денно и нощно предаваться разврату и тем самым постигать глубины тёмного пути. Ситуация показалась ему странно комичной, и он подумал: «Что ни говори, а обо мне всё-таки судачили с большим уважением, чем о Цзинь Гуанъяо».
Дальнейшие пересуды стали ещё более непристойными, так что Лань Ванцзи нахмурился. К счастью, среди сидящих за тем столом заклинателей также оказались достаточно приличные люди, которым стало неприятно слушать, и потому один из них произнёс:
— Говорите потише… Всё-таки это нельзя назвать хвалебными речами.
Гогочущая толпа сплетников отозвалась недовольным восклицанием:
— Чего страшиться? Всё равно здесь никто нас не знает.
— И то верно! Да и если кто услышит, что он нам сделает? Ему что, больше нечем заняться, кроме того, чтобы запрещать нам говорить, что вздумается?
— Думаешь, теперешний Орден Ланьлин Цзинь — это всё тот же, прежний, Орден Ланьлин Цзинь? Разве сейчас им под силу заткнуть людям рты? Разве они могут позволить себе былое самодурство? Если не нравится слушать, пусть терпят!
Кто-то решил сменить тему разговора:
— Ну ладно, хватит. Зачем обсуждать одно и то же без конца? Ешьте, не болтайте. Какого бы шума Цзинь Гуанъяо ни наделал в прошлом, теперь ему только и осталось, что бесконечно биться с Не Минцзюэ, ведь они запечатаны в одном гробу.
— Боюсь, что и этого ему не осталось. Как говорится, «при виде недруга глаза загораются гневом», а значит Не Минцзюэ давно разорвал его на мелкие кусочки, и костей целых не оставил.
— А как же! Я побывал на церемонии запечатывания гроба, так вот, от саркофага исходила столь жуткая тёмная энергия, что на целый ли вокруг и клочка травы не росло! Я даже усомнился, что этот гроб сможет запечатать их на сотню лет!
— Сможет или нет — тебе-то какая печаль? Пусть у нескольких главных Орденов теперь болит голова. Всё равно Ордену Ланьлин Цзинь пришёл конец, его владычество окончательно ушло в прошлое.
— К слову, на церемонии запечатывания Цзэу-цзюнь стоял с лицом чернее тучи!
— Разве могло быть иначе? В том гробу погребли обоих его названых братьев, а молодые адепты собственного клана целыми днями где-то разгуливают с лютым мертвецом, который даже на ночной охоте помогает им загонять тварей! Не удивительно, что Глава Ордена Лань почти всё время проводит в уединённой медитации. Если Лань Ванцзи в скором времени не вернётся, боюсь, ругань Лань Цижэня услышит вся Поднебесная…
Лань Ванцзи:
— …
Вэй Усянь прыснул со смеху.
Споры за столом продолжались:
— Кстати сказать, церемония запечатывания заставила меня другими глазами посмотреть на Не Хуайсана: кто бы мог подумать, что он всё так организует! Вышло отлично! В самом начале, когда он добровольно вызвался на эту роль, я уж было решил, что церемония наверняка будет испорчена. Чего еще ожидать от Незнайки?
— Я тоже так думал! Но кто тогда мог предвидеть, что он проведёт церемонию не хуже Лань Цижэня?
Слушая их удивленные восклицания, Вэй Усянь подумал: «Это ещё что! Вполне возможно, что в последующие несколько десятков лет нынешний Глава Ордена Цинхэ Не постепенно проявит истинные способности и тем самым повергнет вас в ещё большее потрясение».
Подали блюда и вино. Вэй Усянь наполнил свою пиалу и медленно выпил.
Внезапно до него донёсся голос молодого парня:
— Так что же, Тигриная Печать Преисподней осталась запечатанной в том гробу или нет?
В винной лавке внезапно воцарилась тишина. Спустя пару секунд кто-то ответил:
— Кто ж знает, возможно, осталась. Где ещё Цзинь Гуанъяо мог её хранить, если не при себе?
— С этим всё же можно поспорить. Разве не говорилось, что Тигриная Печать Преисподней теперь — простой кусок бесполезного железа? От неё никакого прока нет.
Юноша, что задал вопрос, сидел за отдельным столом, обнимая меч. Он спросил ещё:
— А тот гроб, он достаточно крепкий? Что если кто-то захочет убедиться, что внутри нет Тигриной Печати Преисподней, что тогда?
Кто-то тут же громко воскликнул:
— Да кто посмеет!
— Место захоронения охраняют представители Орденов Цинхэ Не, Гусу Лань и Юньмэн Цзян, разве кому-то достанет отваги пойти на подобный шаг?
Остальные единогласно поддержали. Юноша больше не произнёс ни слова, лишь поднял пиалу с чаем и отпил глоток, будто выбросил из головы идею о Тигриной Печати. Однако его взгляд при этом ни капли не переменился.
Подобный взгляд Вэй Усяню уже приходилось встречать раньше. И кроме того, он прекрасно понимал, что увидит его ещё не раз.
Когда они покинули винную лавку, Вэй Усянь как обычно уселся на спину Яблочка, а Лань Ванцзи взялся за верёвку и повел его за собой.
Беззаботно покачиваясь на спине ослика, Вэй Усянь снял с пояса флейту и поднёс к губам. Чистая звонкая трель птицей взвилась к небесам. Лань Ванцзи остановился и молчаливо прислушался.
Это была та же мелодия, которую он пел для Вэй Усяня во время заточения в Пещере Черепахи-Губительницы.
А также мелодия, которая после перерождения Вэй Усяня по чистой случайности пришла ему в голову на горе Дафань, благодаря которой его и узнал Лань Ванцзи.
Закончив играть, Вэй Усянь подмигнул Лань Ванцзи и спросил:
— Ну как, хорошо ли я сыграл?
Лань Ванцзи мягко кивнул.
— Редкий случай.
Вэй Усянь понял, что фраза «редкий случай» относится к его памяти, которая на этот раз не подвела. Он безудержно рассмеялся.
— Ну перестань уже сердиться на меня за это! Я ведь признал вину, чего ты ещё хочешь? Я же говорил, что у меня плохая память, за это нужно сказать «спасибо» моей матушке.
— Почему?
Вэй Усянь подпёр щёку ладонью, опираясь на голову Яблочка. Чэньцин закружилась в его руках будто ветряная мельница.
— Матушка говорила: «Тебе следует помнить то добро, которое делают для тебя другие люди, а не то добро, что ты делаешь для них. Выброси всё ненужное из сердца, и тогда тебе станет легко и привольно жить на свете».
И это тоже было то немногое, что Вэй Усянь запомнил из жизни с матерью и отцом.
Его мысли на пару мгновений улетели куда-то вдаль, затем Вэй Усянь снова вернул их в настоящий момент и, увидев, что Лань Ванцзи внимательно смотрит на него, произнёс:
— А ещё матушка говорила…
Он никак не заканчивал фразу, и тогда Лань Ванцзи спросил:
— Что она говорила?
Вэй Усянь с очень серьёзным лицом поманил его пальцем, и Лань Ванцзи подошёл ближе. Вэй Усянь наклонился и прошептал ему на ухо:
— …Что ты теперь только мой.
Лань Ванцзи слегка повёл бровью, его губы шевельнулись, но Вэй Усянь опередил:
— Бесстыдник, убожество, распущенный, легкомысленный — опять хочешь сказать что-то из подобной чепухи, так? Готово, я всё сказал за тебя. Ты повторяешь это раз за разом, и совсем не изменился за эти годы. Давай так — я теперь тоже только твой, всё справедливо, идёт?
Лань Ванцзи никогда не смог бы одолеть Вэй Усяня в словесном поединке, и потому лишь спокойно сказал:
— Если ты так считаешь, так тому и быть.
Вэй Усянь потянул ослика за поводья и добавил:
— Но скажи мне честно, неужели из тех восьми десятков имён, что я придумал для этой мелодии, тебе ни одно не понравилось?
Лань Ванцзи уверенно ответил:
— Ни одно.
— Но почему? Мне показалось, что «Мелодия, связавшая сердца Лань Чжаня и Вэй Ина» — отличное название.
Лань Ванцзи молчал. Вэй Усянь вновь начал нести чепуху:
— Или же «Мелодия каждого дня Ханьгуан-Илин», тоже звучит неплохо. Одно название уже способно рассказать целую историю…
Лань Ванцзи, будто не хотел слушать больше никаких новых вариантов, прервал его речь:
— Уже есть.
— Что — уже есть?
— Имя.
Вэй Усянь удивился:
— Уже есть? Раз так, сказал бы сразу, как она, в конце концов, называется! И ты всё это время молчал, заставляя меня выдумывать столько названий? Я зря потратил свои невероятные умственные способности!
Помолчав минуту, Лань Ванцзи ответил:
— Забыть о сожалениях (1).
— А?
— Мелодия называется «Забыть о сожалениях».
Вэй Усянь широко округлил глаза.
А через миг схватился за живот от смеха.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, не удивительно, что ты никак не хотел говорить о нём! Вот значит, какое имя ты выдумал в тайне от меня? Поистине — название, данное с душой. А ты хорош, Лань Чжань, а? Когда ты его придумал, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Лань Ванцзи давно предвидел такую реакцию Вэй Усяня. Глядя, как тот покатывается со смеху на спине Яблочка, он лишь мягко покачал головой. Его лицо выражало лёгкую безысходность, уголки губ однако едва заметно приподнялись, а от взгляда повеяло почти невидимыми лучами тепла.
Он протянул руку и аккуратно поддержал Вэй Усяня сзади за талию, чтобы тот ненароком не свалился с ослика. С огромным трудом отсмеявшись, Вэй Усянь серьёзным тоном заметил:
— «Забыть о сожалениях» — отлично, просто замечательно! Мне нравится. Да, именно такое имя она и должна носить.
Лань Ванцзи без какого-либо выражения на лице произнёс:
— Мне тоже нравится.
— Звучит прилично и благовоспитанно, очень по-гусуланьски. Я думаю, можно даже включить её непосредственно в сборник мелодий вашего клана, а также в список мелодий, обязательных для изучения учениками Ордена Гусу Лань. А если кто-то спросит тебя — «Ханьгуан-цзюнь, как расшифровывается название мелодии?» Ты можешь рассказать её историю.
Он опять пустился в бессмысленные рассуждения, а Лань Ванцзи просто взял поводья Яблочка, покрепче сжал тонкую верёвку в ладони и продолжил идти вперёд.
Вэй Усянь всё не успокаивался:
— Куда мы теперь отправимся? Я так давно не пил Улыбку Императора, может быть, отправимся в Гусу? Посетим поселок Цайи?
— Хорошо.
— Прошло так много лет, должно быть, бездонный омут близ посёлка давно иссох, да? Если твой дядя, скрепя сердце, сможет вытерпеть моё присутствие, ты спрячешь меня в своей комнате вместе с теми кувшинами Улыбки Императора; если же он не захочет видеть меня, тогда отправимся куда-нибудь ещё. Судя по слухам, Сычжуй и остальные дети прекрасно проводят время на ночной охоте с Вэнь Нином.
— Мгм.
— Вот только я слышал, что к правилам Ордена Гусу Лань снова добавили новые? Мне вот что интересно, неужели на той скале у входа в Облачные Глубины ещё осталось место…
Свежий ветер затрепетал в полах их одежд, словно волны по весенней воде.
Вэй Усянь ощущал дуновения прохладного воздуха на лице и, прищурившись от удовольствия, глядел на спину Лань Ванцзи перед собой. Скрестив ноги, он с удивлением обнаружил, что в таком непривычном положении всё ещё может спокойно сидеть на спине Яблочка и не падать.
Казалось бы, такой пустяк, но для него это было чем-то новым и необычным, так что он поспешил поделиться открытием с Лань Ванцзи и позвал:
— Лань Чжань, посмотри на меня, скорее, посмотри на меня!
Совсем как когда-то, Вэй Усянь, улыбаясь, звал его, а Лань Ванцзи смотрел в его сторону.
И с тех пор уже не мог оторвать глаз.
Примечания:
(1) Название состоит из двух иероглифов, взятых из имён «Ванцзи» и «Усянь», которые складываются в «ВанСянь».
