Часть третья
Заклинатели уж было решили, что их ожидает неизбежная гибель от рук Старейшины И Лин, после чего они станут ходячими мертвецами под его управлением, поэтому перепугались до смерти. Однако Вэй У Сянь вовсе не собирался тратить на них время. Прочитав объявление, он оставил людей лежать на земле, а сам удалился, заложив руки за спину.
Он не стал отзывать злобных призраков, поэтому несчастные так и лежали на земле. Раненные продолжали стенать от боли, остальные, бормоча проклятия, копошились и стонали от тяжести. Никто не мог подняться.
Неизвестно, сколько прошло времени, когда внезапно сверкнула голубая вспышка меча, и тяжесть на спинах заклинателей исчезла. Кто-то радостно воскликнул: «Я могу двигаться!»
Некоторые тут же насилу поднялись с земли, увидев, как голубая вспышка пролетела обратно и исчезла в ножнах одного человека.
То оказался молодой мужчина возвышенной и изящной наружности, с белой лентой на лбу и холодным выражением лица. Во взгляде его, однако, угадывалось едва заметное беспокойство. Действовал мужчина быстро, при этом не выдавая и тени спешки, даже полы одежд не шевельнулись.
Заклинатель со сломанными ногами закричал, сдерживая боль: «Хань… Хань Гуан Цзюнь!»
Лань Ван Цзи подошел к нему, склонился и дотронулся до ног, осматривая рану, которая оказалась не слишком тяжелой. Поднявшись, он не успел сказать и слова, когда заклинатель выпалил: «Хань Гуан Цзюнь, вы пришли слишком поздно, Вэй У Сянь только что сбежал!»
Многие знали, что последние несколько дней Хань Гуан Цзюнь повсюду разыскивал Вэй У Сяня, наверняка чтобы взять расплату за пару десятков напрасно погибших адептов Ордена Гу Су Лань. Заклинатели поспешно вторили: «Да, да! Он ушел не больше часа назад!»
Лань Ван Цзи спросил: «Что он сделал? Куда направился?»
Заклинатели наперебой принялись жаловаться: «Он ни с того ни с сего напал на нас, не разобравшись, кто прав, кто виноват, едва не перебил до смерти!»
Пальцы Лань Ван Цзи, спрятанные в белоснежные широкие рукава, едва заметно дрогнули, словно он хотел сжать руки в кулаки, но сразу же расслабил.
Заклинатель поспешил добавить: «Но он проговорился, что собирается отправиться в Безночный город, на сбор Четырех Великих Орденов, чтобы посчитаться с ними!»
***
Когда Орден Ци Шань Вэнь был уничтожен, дворцовый ансамбль Безночного города превратился в живописные, но пустые, заброшенные руины.
Перед Знойным дворцом, который находился на самом высоком месте в Безночном городе, располагалась несравнимо широкая площадь. Когда-то в передней ее части были установлены три взмывающих в небо флагштока. Теперь же два из них были сломаны, а на последнем висел разодранный в клочья и перепачканный кровью флаг с узором палящего солнца.
В эту ночь площадь заполняли шеренги отрядов больших и малых кланов, перед которыми стояли их главы. На трепещущих от ночного ветра флагах красовались клановые узоры. Перед сломанными флагштоками установили временный жертвенник. Цзинь Гуан Яо в порядке ранговой очередности поднес главе каждого клана по чарке вина. Главы кланов, приняв чарку, высоко поднимали ее, а затем проливали на землю в знак жертвоприношения.
Когда вино впиталось в землю, Цзинь Гуан Шань торжественно объявил: «Вне зависимости от клана и фамилии, это вино мы проливаем в честь павших героев».
Не Мин Цзюэ: «Вечная жизнь душам героев».
Лань Си Чэнь: «Да упокоятся они с миром».
Цзян Чэн стоял с лицом чернее тучи. Пролив вино, он не произнес ни слова.
Затем Цзинь Гуан Яо вновь вышел из строя Ордена Лань Лин Цзинь, держа в обеих руках металлический черный короб. Цзинь Гуан Шань взял короб одной рукой, поднял повыше и громко произнес: «Сожженный прах остатков Ордена Ци Шань Вэнь находится здесь!»
После этих слов он применил духовную силу, чтобы голыми руками расколоть короб. Черный металл разбился на несколько осколков, пронизывающий до костей ночной ветер подхватил и унес высыпавшиеся из короба белые струйки праха.
Кости стерты в порошок, прах развеян по ветру!
Толпа взорвалась восторженными криками. Цзинь Гуан Шань поднял обе руки, призывая людей к спокойствию, чтобы произнести речь. Когда крики постепенно стихли, он начал громко вещать: «Сегодня ночью прах двоих предводителей остатков Ордена Ци Шань Вэнь был развеян по ветру. А завтра! Такая же участь ждет всех псов Вэнь, а с ними и Старейшину И Лин, Вэй Ина!»
Внезапно тихий смешок прервал воодушевленные речи.
Смешок этот раздался очень не ко времени и потому показался неожиданным и режущим слух. Все присутствующие немедленно посмотрели туда, откуда слышался звук.
Знойный дворец представлял собой величественное строение, крышу которого составляли двенадцать коньков, на каждом были установлены восемь изваяний в виде священных зверей. Теперь же заклинатели заметили, что на одном из коньков зверей стало девять. Тихий смешок раздался именно оттуда!
Лишнее изваяние слегка шевельнулось, затем с карниза свесился сапог и угол черных одежд, который легко затрепетал в воздухе.
Заклинатели схватились за мечи. Зрачки Цзян Чэна сузились, на тыльной стороне ладоней вздулись вены.
Потрясенный и разгневанный, Цзинь Гуан Шань воскликнул: «Вэй Ин! Как ты посмел явиться сюда?»
Человек на крыше заговорил, и это действительно оказался голос Вэй У Сяня, вот только звучал он немного странно: «Почему я мог не посметь сюда явиться? Сколько вас здесь, вместе взятых? Три тысячи наберется? Не забывайте, что во время Аннигиляции Солнца я одолел пятитысячную армию, куда уж трехтысячной. И еще, разве мое появление не совпало с вашими намерениями? Я сэкономил вам время, ведь завтра вам пришлось бы специально явиться в мои владения, чтобы развеять по ветру мой прах».
Несколько адептов Ордена Цин Хэ Не также погибли от рук взбесившегося Вэнь Нина. Не Мин Цзюэ холодно бросил: «Дерзкий паршивец».
Вэй У Сянь ответил: «Но разве я не всегда был таким дерзким? Ну как, Глава Ордена Цзинь, приятно бить самого себя по лицу? Кто говорил, что мы будем в расчете, если брат и сестра Вэнь придут в Башню Кои с повинной? И кто только что во всеуслышание объявил, что завтра собирается развеять по ветру мой прах и прах остатков клана Вэнь?»
Цзинь Гуан Шань воскликнул: «Не стоит смешивать два разных счета! Убийство более сотни адептов Ордена Лань Лин Цзинь на тропе Цюнци — это один кровавый долг. Но Вэнь Нин устроил бойню в Башне Кои по твоему велению, и это другой…»
Вэй У Сянь сорвался: «Тогда извольте ответить, Глава Ордена Цзинь, кто был целью засады на тропе Цюнци? И кто должен был быть убитым? Кто был главным инициатором? И кто попался на удочку? И кто, в конечном счете, первым напал на меня?»
Заклинатели, стоящие в боевом строю среди толпы других людей, ощущали себя в безопасности, и потому осмелели достаточно, чтобы издали выкрикивать: «Пускай даже Цзинь Цзы Сюнь первым замыслил убийство, тебе все равно не следовало поступать так жестоко, убивать и ранить стольких людей!»
«Оу». Вэй У Сянь стал рассуждать вместо говорившего: «Так значит, если он хотел убить меня, ему можно было спокойно проявлять жестокость, действуя без оглядки. Мою смерть посчитали бы просто моим собственным невезением. А если я защищал свою жизнь, то непременно должен был проявить сдержанность, этого не трогать, того не трогать, а с кого-то и волосинки не должно упасть, так? Проще говоря, вам можно окружить меня и убить, а я не вправе дать отпор, так или нет?»
Раздался громкий голос Главы клана Яо: «Дать отпор? Более сотни погибших на тропе Цюнци да еще более тридцати в Башне Кои были невиновны! Ты решил дать отпор, но почему вовлек и тех людей?»
Вэй У Сянь в ответ спросил: «Более пятидесяти адептов клана Вэнь на горе Луань Цзан точно так же невиновны! Почему вы решили вовлечь их?»
Кто-то с презрением выкрикнул: «Да что за великую милость эти псы тебе оказали, раз ты так стремишься защитить эту горстку мусора?»
«Как я посмотрю, никакой великой милости не было и в помине. Он просто возомнил себя героем, что выступил против всего мира, возомнил, что вершит справедливость, бросил вызов всему свету, и почувствовал себя великим, не более того!»
Услышав эти слова, Вэй У Сянь замолчал.
Люди внизу восприняли его молчание как отступление и поддержали предыдущего оратора: «В конечном счете, это ведь ты первым наслал на Цзинь Цзы Сюня подлое, коварное проклятие!»
Вэй У Сянь спросил: «Позволь узнать, какими доказательствами вы располагаете, чтобы подтвердить, что это был именно я?»
Говорящий на миг лишился дара речи, но потом поперхнулся и спросил вместо ответа: «А у тебя есть доказательства, которые подтверждают, что это не твоих рук дело?»
Вэй У Сянь рассмеялся. «Тогда позволь спросить еще кое-что. Почему это не может быть твоих рук дело? У тебя ведь тоже нет доказательств, что это не ты наслал проклятие!»
Заклинатель, шокированный и разгневанный, завопил: «Я? Да разве нас можно ставить в один ряд? Даже не думай ввести меня в заблуждение этими наветами! Наибольшее подозрение падает на тебя! Думаешь, мы не знаем, что ты затаил обиду на Цзинь Цзы Сюня больше года назад?»
Вэй У Сянь озлобленно проговорил: «Так кто же из нас все-таки пытается ввести другого в заблуждение? Кстати, если бы я хотел убить его, то сделал бы это больше года назад, мне бы не понадобилось откладывать на потом. Иначе я просто забыл бы, кто он вообще такой. И года бы не прошло, хватило бы трех дней».
Вэй У Сянь спокойно стерпел все бранные слова толпы, что полились на него.
Ведь лишь гнев мог подавить все остальные чувства в его душе.
Заклинатель, стоящий в одном из передних отрядов, с лютой ненавистью в голосе воскликнул: «Вэй Ин, ты поверг меня в полное разочарование. А ведь я когда-то восхищался тобой, говорил даже, что ты отлично подходишь на роль основателя клана. Теперь же, стоит вспомнить об этом, я содрогаюсь от омерзения. С этого момента я объявляю себя твоим непримиримым врагом!»
Услышав его, Вэй У Сянь удивленно замер, но почти сразу разразился безумным хохотом: «Ха-ха-ха-ха».
Он едва не задохнулся от смеха, затем спросил: «Ты восхищался мной? Ты говоришь, что восхищался мной, но почему же я ни разу не видел тебя, когда ты мной восхищался? А когда все накинулись на меня с руганью и кулаками, тут-то ты и выскочил размахивать флагом!»
Вэй У Сянь смеялся так, что в уголках глаз блеснули слезы. «Ну и дешевкой же оказалось твое восхищение. Как ты сказал, объявляешь меня своим врагом? Прекрасно. Повлияет ли на меня твое заявление о непримиримой вражде и смертельной ненависти? Будь то восхищение или отвращение, в твоих устах все звучит ничтожно. И ты еще пытаешься с их помощью покрасоваться перед остальными?»
Он не успел договорить, когда внезапно поперхнулся и ощутил в груди ноющую боль.
Опустив взгляд, Вэй У Сянь увидел оперенную стрелу, торчащую из груди. Наконечник вошел прямо между ребер.
Он посмотрел в направлении, откуда прилетела стрела. Стрелком оказался молодой заклинатель с тонкими чертами лица. Он стоял в середине отряда своего клана, до сих пор сохраняя стойку лучника. Лук все еще дрожал в его руках.
Вэй У Сянь понял, что стрела была нацелена ровно в сердце, удар должен был стать смертельным, но мастерства лучнику не хватило. Стрела в полете ушла немного вниз, и потому пролетела мимо сердца, вонзившись в ребра.
Заклинатели вокруг лучника потрясенно, даже испуганно смотрели на соклановца, который решился на подобный неосмотрительный шаг. Вэй У Сянь поднял взгляд, полный злости, одним движением вырвал стрелу и с силой бросил обратно. Раздался крик боли, и молодого заклинателя, что выстрелил без предупреждения, пронзила его же стрела!
Юноша рядом бросился к заклинателю с отчаянным плачем: «Старший брат! Брат!»
Весь отряд пришел в смятение, глава клана вскинул дрожащую руку и указал на Вэй У Сяня с криком: «Ты… ты… ты бессердечный и жестокий!»
Вэй У Сянь не глядя зажал рану на груди правой рукой, чтобы остановить кровь, и равнодушно произнес: «Что значит — я бессердечный и жестокий? Он посмел выстрелить в меня без предупреждения, значит должен был предполагать, что с ним станет в случае промаха. Если уж вы все зовете меня отступником, не могли же вы ожидать, что я великодушно не потребую возмездия».
Цзинь Гуан Шань воскликнул: «Поле, ставьте магическое поле! Сегодня мы не можем позволить ему уйти живым!»
Один приказ — и тупиковая ситуация, наконец, разрешилась. Несколько адептов тут же поднялись на мечи и натянули луки, окружая дворец и крышу.
Они, наконец, первыми развязали бой!
Вэй У Сянь с холодной улыбкой снял с пояса и поднес к губам Чэнь Цин. Вместе с пронзительной трелью флейты из земли на площади Безночного города начали одна за другой появляться, разрывая землю, костяные руки!
Трупы, прорываясь сквозь землю, вымощенную белым камнем, вылезали наружу из глубокой почвы под ногами. Тех заклинателей, которые только что поднялись в воздух на мечах, мертвецы немедленно потащили вниз. Вэй У Сянь стоял на крыше Знойного дворца и играл на флейте. Его глаза в темноте ночи источали холодное сияние. Сверху он наблюдал за кланами заклинателей, цветные одежды которых сливались в разноцветное море, кипящее волнами, не застывающими ни на мгновение: то расходящимися в стороны, то собирающимися вновь. Кроме отряда Ордена Юнь Мэн Цзян, который все еще сохранял строй, остальные кланы окончательно перемешались. Главы старались защитить своих адептов, позабыв на время о Вэй У Сяне.
Внезапно мелодию Чэнь Цин расстроил журчащий звон струн, подобный дуновению ветерка.
Вэй У Сянь отнял Чэнь Цин от губ и обернулся. Он увидел на противоположном краю крыши человека, который сидел, положив на колени гуцинь. Белоснежные одежды в темноте ночи немного резали глаз.
Вэй У Сянь ледяным тоном произнес: «А, Лань Чжань».
Поприветствовав его таким образом, Вэй У Сянь снова поднес флейту к губам, при этом говоря: «Ты должен был давно догадаться, что Песнь Очищения на меня не действует!»
Лань Ван Цзи убрал гуцинь за спину, вынул из ножен Би Чэнь и направил удар на Чэнь Цин, чтобы разрубить призрачную флейту, порождающую дьявольскую мелодию. Вэй У Сянь крутанулся, уходя от удара, рассмеялся и воскликнул: «Отлично, просто замечательно. Я всегда знал, что в один прекрасный день мы с тобой столкнемся по-настоящему, в смертельной битве. Ты же всегда ненавидел меня, давай!»
После этих слов движения Лань Ван Цзи на миг замедлились. Он крикнул: «Вэй Ин!»
Это был надрывный крик, но любой, кто хоть немного обладал ясностью ума, немедленно расслышал бы, как явственно дрожит голос Лань Ван Цзи. Вот только Вэй У Сянь в тот момент уже потерял способность к здравому суждению. Он наполовину обезумел, наполовину сознание его помутилось. Любую угрозу он воспринимал преувеличенной во множество раз. Ему казалось, что все на свете ненавидят его. И он тоже ненавидел всех. Он никого не боялся, всех воспринимал одинаково, никаких исключений.
Неожиданно Вэй У Сянь расслышал посреди грохочущей битвы слабый голос.
Кто-то кричал: «А-Сянь!»
Этот голос стал ушатом воды, который погасил безумное пламя злости в сердце, так что оно содрогнулось от холода.
Цзян Янь Ли?
В какой момент она оказалась на сборе?!
Вэй У Сянь так перепугался, что забыл о битве с Лань Ван Цзи, опустил Чэнь Цин и закричал: «Шицзе?!»
Цзян Чэн тоже услышал этот голос и в одно мгновение побелел от ужаса. «Сестра? Сестра! Где ты? Где ты?»
Вэй У Сянь спрыгнул с крыши Знойного дворца и закричал так же, как Цзян Чэн, срывая голос: «Шицзе? Шицзе? Где ты? Я не вижу тебя!»
Он плевать хотел на бесчисленные клинки и вспышки мечей, нацеленные на него. Посреди хаоса битвы он с голыми руками продвигался вперед, так быстро, как только мог, как вдруг увидел белый силуэт Цзян Янь Ли, который тут же поглотила толпа. Вэй У Сянь, изо всех сил расталкивая людей, загораживающих путь, с трудом помчался к ней. Между ними еще оставалось немалое расстояние, а также множество людей. Вэй У Сянь не мог в одном порыве добежать до девушки. И Цзян Чэн не мог. Но самым страшным оказалось то, что прямо в этот миг они оба внезапно увидели, как за спиной Цзян Янь Ли стоит, покачиваясь, лютый мертвец.
Половина тела мертвеца уже сгнила, но в руке он держал ржавый длинный меч, с которым приближался к Цзян Янь Ли.
От увиденного Вэй У Сяня охватил ужас. Он надрывно заорал: «Убирайся! Пошел прочь! Не смей тронуть ее!»
Цзян Чэн взревел: «Прикажи ему проваливать!»
Он вынул из ножен Сань Ду, фиолетовая вспышка меча взметнулась в сторону лютого мертвеца, но на полпути ее сбило вспышками других заклинателей, отбив в другом направлении. Вэй У Сянь же все больше предавался панике и потому все хуже справлялся с контролем. Мертвец не послушался приказа. Подняв меч, он направил удар на Цзян Янь Ли!
Вэй У Сянь обезумел. Прорываясь вперед, он изо всех сил орал: «Остановись, остановись, сейчас же остановись!»
Люди вокруг были заняты лишь тем, как бы отбиться от привязавшихся к ним лютых мертвецов, и никто не обратил внимания, что над кем-то другим нависла смертельная опасность. Лютый мертвец рубанул мечом прямо по спине Цзян Янь Ли!
Цзян Янь Ли так и повалилась на землю.
Лютый мертвец стоял за ее спиной, вновь занося клинок для удара. Внезапно сверкнула вспышка меча, которая рассекла тело мертвеца надвое!
Лань Ван Цзи тоже спустился на площадь и легким движением схватил рукоять вернувшегося Би Чэня. Вэй У Сянь и Цзян Чэн наконец прорвались сквозь толпу к Цзян Янь Ли, даже не поблагодарив Лань Ван Цзи. Цзян Чэн первым приподнял сестру с земли, обнимая девушку за плечи. Лань Ван Цзи тем временем схватил Вэй У Сяня за шиворот, поставил перед собой и резко крикнул прямо в лицо: «Вэй Ин! Останови мертвецов!»
Сейчас Вэй У Сянь совершенно не мог думать о чем-либо. Он не видел лица Лань Ван Цзи перед собой, как не видел и кровавых прожилок в его покрасневших глазах. Он хотел только узнать, все ли в порядке с Цзян Янь Ли. Поэтому с такими же покрасневшими глазами оттолкнул Лань Ван Цзи и бросился к шицзе на земле. Лань Ван Цзи покачнулся от толчка, но устоял, глядя на Вэй У Сяня. Не успел он сделать и шага, когда вдалеке вдруг раздался еще один крик о помощи, и Лань Ван Цзи, отведя взгляд, молниеносно бросился на выручку.
Спина Цзян Янь Ли окрасилась кровью. Девушка не открывала глаз, но к счастью все еще дышала. Цзян Чэн дрожащей рукой ощупал ее пульс и облегченно выдохнул. Затем внезапно ударил Вэй У Сяня кулаком по лицу и заорал: «Что произошло? Ты разве не говорил, что сможешь удержать контроль? Разве не говорил, что все будет в порядке?!»
Побледневший Вэй У Сянь от удара резко сел на землю и рассеянно проговорил: «…Я и сам не знаю».
Он в отчаянии повторял: «…Я не могу удержать, не могу удержать контроль…»
Цзян Янь Ли вдруг пошевелилась. Цзян Чэн крепко обнял ее и сумбурно забормотал: «Сестра! Все хорошо! Все хорошо, как ты себя чувствуешь? Ничего, всего лишь порез. Ничего, я прямо сейчас уведу тебя отсюда…»
Он собирался поднять Цзян Янь Ли на руки, но тут она заговорила: «…А-Сянь».
Вэй У Сяня прошибло дрожью. Он поспешно ответил: «Шицзе, я… я здесь».
Цзян Янь Ли медленно открыла черные как смоль глаза, и от их взгляда Вэй У Сянь впал в полнейшее смятение.
Цзян Янь Ли с трудом проговорила: «…А-Сянь. Ты тогда… убежал так быстро… Я даже не успела взглянуть на тебя, сказать тебе…»
Вэй У Сянь слушал ее, и сердце бешено колотилось в груди.
Он все еще не решался посмотреть ей в лицо, особенно сейчас, когда оно было испачкано кровью и землей, так же как и лицо Цзинь Цзы Сюаня тогда.
Еще больше он не мог заставить себя дослушать то, что она собиралась сказать.
Цзян Янь Ли: «Я… пришла, чтобы сказать тебе…»
Сказать что?
Все хорошо?
Я не ненавижу тебя?
Ничего страшного не случилось?
Я не виню тебя за то, что ты убил Цзинь Цзы Сюаня?
Невозможно.
Но других слов, противоположных по смыслу, она сказать ему не могла.
Она сама не знала, что еще может сказать здесь, сейчас.
И все же она чувствовала, что непременно должна увидеться с братом.
Цзян Янь Ли вздохнула и произнесла: «А-Сянь, тебе… тебе нужно остановиться. Не надо, не надо больше…»
Вэй У Сянь быстро проговорил: «Хорошо, я остановлюсь».
Он взял Чэнь Цин, поднес к губам и начал играть, опустив голову. Ему пришлось приложить усилие, чтобы успокоить душевное состояние, и на этот раз лютые мертвецы, наконец, услышали приказ. Один за другим, издавая низкий утробный рык, словно выражая недовольство, они опускались на землю.
Лань Ван Цзи на мгновение остановился, издали посмотрел в их сторону, затем вновь отвернулся и продолжил орудовать мечом, помогая бьющимся с мертвецами соратникам и заклинателям из других кланов.
Внезапно глаза Цзян Янь Ли расширились, неизвестно откуда взялась взрывная сила в ее руках, с которой она оттолкнула Вэй У Сяня в сторону!
Вэй У Сянь от толчка снова повалился на землю, а когда поднял голову, то увидел, как ослепительно-яркий длинный меч пронзает ее горло.
Меч в руках держал тот юноша, который с плачем бросился к молодому заклинателю, стрелявшему в Вэй У Сяня. Он до сих пор громко плакал, слезы застилали его глаза, с языка сорвалось: «Предатель Вэй! Это тебе за моего брата!»
Вэй У Сянь сидел на грязной земле и не мог поверить тому, что видел. Голова Цзян Янь Ли неестественно наклонилась, из раны на шее стремительно хлынула кровь.
Он ведь только что ждал, когда она скажет ему то, что хотела сказать, ждал, что она вынесет ему последний приговор.
Цзян Чэн все еще обнимал тело сестры, не шевелясь, совершенно не осознавая, что произошло.
Наконец, спустя мгновение Вэй У Сянь издал нечеловеческий крик.
Лань Ван Цзи в этот момент как раз наносил удар мечом. На крик он резко повернулся.
Юноша лишь теперь понял, что совершил ошибку. Он вынул меч, орошая воздух каскадом кровавых брызг, и в панике стал отступать, бормоча: «…Нет, это не я, нет… я хотел убить Вэй У Сяня, я хотел отомстить за брата… она сама напоролась на меч!»
Вэй У Сянь словно молния оказался перед юношей и схватил того за горло. Глава клана Яо, взмахнув мечом, закричал: «Демон, отпусти его!»
Лань Ван Цзи забыл обо всех манерах и образцовом поведении.
Он бросился к Вэй У Сяню, расталкивая всех, кто вставал на пути. И все же, не успел он преодолеть и половину расстояния между ними, как Вэй У Сянь на глазах у всех голыми руками с хрустом сломал юноше шею.
Другой седовласый глава клана в гневе прокричал: «Ты! Ты… когда-то довел до смерти Цзян Фэн Мяня и его жену, а теперь убил и свою шицзе! Все это полностью твоя вина! И ты еще смеешь вымещать гнев на других? Вместо того чтобы одуматься, продолжаешь забирать чужие жизни! За такое преступление не видать тебе прощения!»
Но как бы другие ни бранили, как бы ни обвиняли его, сейчас Вэй У Сянь больше ничего не слышал.
Его телом как будто завладела другая душа. Он вытянул обе руки, вынул из рукавов два предмета и на глазах у всех соединил их вместе.
Верхняя и нижняя половины соединились, огласив округу резким звоном металла.
Вэй У Сянь положил предмет на ладонь и поднял высоко над собой.
Стигийская Тигриная Печать!
Примечания:
Кости стерты в порошок, прах развеян по ветру! — Выражение, означающее наказание за совершение тягчайшего греха.
