Башня Кои.
Лань Си Чэнь и Лань Ван Цзи плечом к плечу прогуливались посреди цветочного моря Сияния средь снегов.
Старший из братьев коснулся рукой набухшего снежной белизной цветка. От его нежного прикосновения ни росинки не упало с бутона. Лань Си Чэнь произнес: «Ван Цзи, что за сильное беспокойство охватило твою душу? Почему ты столь задумчив?» Вопрос звучал именно так, но постороннему человеку показалось бы, что нынешнее выражение лица Лань Ван Цзи ничем не отличается от обыкновенного.
Лань Ван Цзи нахмурил брови и покачал головой. Лишь мгновения спустя раздался его тихий голос: «Брат, я… хочу забрать одного человека в Облачные Глубины».
Лань Си Чэнь весьма удивленно переспросил: «Забрать в Облачные Глубины?»
Лань Ван Цзи кивнул, на сердце его по-прежнему лежала тяжесть. Помолчав, он добавил: «Забрать… и спрятать».
Глаза Лань Си Чэня сделались заметно шире.
С тех пор, как не стало их матери, характер его младшего брата становился все мрачнее и мрачнее. За исключением участия в ночной охоте он мог целыми днями сидеть, запершись в комнате, проводя время за чтением книг, медитацией, каллиграфией, игрой на гуцине или совершенствованием заклинательских навыков. При этом он не любил ни с кем разговаривать, лишь старшему брату мог сказать на пару фраз больше, чем остальным. Но подобные речи из уст Лань Ван Цзи Лань Си Чэню доводилось слышать впервые в жизни.
Лань Си Чэнь повторил: «Спрятать?»
Между бровей Лань Ван Цзи пролегла едва заметная складка. Он добавил: «Но только он не желает этого».
Впереди послышался шум, кто-то презрительно выплюнул: «Разве тебе позволено идти по этой тропе? Кто разрешил тебе забредать сюда?»
Другой молодой голос ответил: «Прошу прощения за неучтивость. Я…»
Услышав этот голос, Лань Си Чэнь и Лань Ван Цзи, не сговариваясь, подняли взгляд. И увидели около стены с резными рисунками двоих человек. Недовольным крикуном оказался Цзинь Цзы Сюнь, за его спиной столпилось несколько слуг и адептов. А бранил он юношу в белых одеждах, который, краем глаза заметив Лань Си Чэня и Лань Ван Цзи, в одно мгновение побледнел и больше не смог ничего произнести. И как раз когда Цзинь Цзы Сюнь пошел на него с суровым видом, очень кстати появился Цзинь Гуан Яо, который спас парнишку из затруднительного положения.
Он обратился к юноше в белом: «Тропы в Башне Кои крайне запутанные. Молодой господин Су, в том, что вы заблудились, нет вашей вины. Ступайте со мной».
Цзинь Цзы Сюнь в ответ на внезапное появление Цзинь Гуан Яо лишь недовольно фыркнул и все же позволил двоим уйти. Юноша в белом удивленно замер, прежде чем спросить: «Вы помните меня?»
Цзинь Гуан Яо с улыбкой ответил: «Разумеется, помню. С чего бы мне не помнить вас? Мы ведь раньше уже виделись, разве нет? Молодой господин Су, Су Минь Шань, вы прекрасно владеете мечом. В прошлую облаву на горе Бай Фэн я все время размышлял: жаль, что столь талантливый молодой человек не попал в наш Орден. Впоследствии вы действительно перешли к нам, чем несказанно меня обрадовали. Прошу, пройдемте сюда».
Заклинателей, как Су Шэ, переметнувшихся в Орден Лань Лин Цзинь, на самом деле невозможно было сосчитать. Су Шэ полагал, что его никто здесь не знает. Он и подумать не мог, что Цзинь Гуан Яо, лишь мельком взглянув на него однажды, столь ясно запечатлеет юношу в своей памяти, да еще и одарит восхищенной похвалой. Лицо Су Шэ невольно смягчилось. Не глядя больше на братьев Лань, он поспешил следом за Цзинь Гуан Яо, словно боялся, что они станут насмехаться над ним и показывать пальцем.
***
В Зале Несравненной Изящности Лань Си Чэнь и Лань Ван Цзи заняли места, соответствующие своему статусу, друг за другом. Обстановка явно не подходила для обсуждения предыдущей темы, поэтому Лань Ван Цзи вновь вернулся к привычному состоянию, сделавшись холодным, словно иней. Орден Гу Су Лань славился тем, что адепты его не употребляли алкоголь, и потому Цзинь Гуан Яо распорядился, чтобы на столиках перед ними не стояли чарки для вина, лишь чайные стаканчики и несколько блюдец с различными лакомствами. Также никто не подходил к братьям, чтобы произнести тост и выпить с ними вина. Вокруг царило спокойствие. Которое, впрочем, оказалась недолгим: внезапно к ним приблизился мужчина в одеяниях Сияния средь снегов. Держа в одной руке чарку вина, он громко произнес: «Глава Ордена Лань, Хань Гуан Цзюнь, хочу выпить с вами вина в вашу честь!»
То оказался Цзинь Цзы Сюнь, который с самого начала банкета стал подходить к каждому с вином и предлагать выпить с ним. Цзинь Гуан Яо, зная, что ни Лань Си Чэнь, ни Лань Ван Цзи не склонны к питью вина, торопливо приблизился к ним со словами: «Цзы Сюнь, Цзэ У Цзюнь и Хань Гуан Цзюнь — гости из Облачных Глубин, где на Стене послушания вырезано три тысячи строгих правил. Лучше тебе не просить их выпить с тобой вина, а…»
Цзинь Цзы Сюнь не переносил даже вида Цзинь Гуан Яо, поскольку считал того выходцем из самых низов, а потому стыдился подобного родства. Он немедленно прервал его речи: «Кланы Цзинь и Лань — одна семья, все здесь свои люди. И если братья Лань откажутся пить со мной, я сочту это за проявление неуважения!»
Несколько заклинателей из свиты Цзинь Цзы Сюня хлопнули в ладоши и воскликнули: «Вот так смелость!», «Таким и должен быть прославленный заклинатель!»
Улыбка Цзинь Гуан Яо не исчезла с лица, и все же он неслышно вздохнул и потер пальцами висок. Лань Си Чэнь поднялся с места и вежливо отказался, но Цзинь Цзы Сюнь так и прицепился к нему со словами: «Не нужно слов, Глава Ордена Лань, наши кланы ведь не чужие друг другу. Поэтому отговорки, которые действуют на посторонних, для меня ничего не значат! Одно слово: просто скажите, выпьете со мной или нет!»
Уголки рта Цзинь Гуан Яо уже начало сводить от не сходящей с лица улыбки, он посмотрел на Лань Си Чэня взглядом, полным извинений, и мягко произнес: «Главе Ордена Гу Су Лань и его брату еще предстоит обратный путь на мечах. Боюсь, что алкоголь плохо скажется на управлении…»
Цзинь Цзы Сюнь не принял его возражений всерьез. «Неужели после пары чарок можно свалиться с меча? Да я даже после восьми мисок вина по-прежнему смогу взлететь к небесам!»
Вокруг раздались одобрительные восклицания. Лань Ван Цзи все еще сидел и буравил холодным взглядом чарку, которую Цзинь Цзы Сюнь поставил перед ним. И как раз когда он уже собирался заговорить, внезапно к чарке потянулась чья-то рука.
Лань Ван Цзи едва заметно замер, нахмуренные брови тут же расслабились, а взгляд устремился наверх.
Первым, что бросилось ему в глаза, оказались черные одежды и флейта, висящая на поясе, с украшением в виде кроваво-красной кисточки на одном конце. Человек этот одну руку завел за спину, а другой опрокинул чарку в рот, показал Цзинь Цзы Сюню опустевшее дно и произнес: «Я выпил вместо него. Ты доволен?»
Глаза его улыбались, но тон голоса на конце фразы едва заметно повысился. Он держался с достоинством и изяществом, божественно прекрасный и одухотворенный.
Лань Си Чэнь произнес: «Молодой господин Вэй?»
Раздался чей-то тихий удивленный возглас: «Когда он явился сюда?»
Вэй У Сянь поставил чарку на стол, одной рукой поправил ворот одежды и произнес: «Только что».
Только что? Но ведь очевидно же, что не прозвучало ни объявления, ни приветствия, никто даже не заметил, когда ему удалось пробраться в Зал Несравненной Изящности. По коже присутствующих заклинателей пробежал холодок. Цзинь Гуан Яо отреагировал немедленно, все с той же сердечной теплотой он обратился к Вэй У Сяню: «Я не знал, что и молодой господин Вэй почтил своим присутствием Башню Кои. Прошу извинить меня за неучтивость. Должен ли я позаботиться о месте для вас? Ох, верно, у вас имеется приглашение?»
Вэй У Сянь не стал отвечать на приветствие и заявил прямо: «Нет нужды. Приглашения не имеется». Затем легко кивнул в сторону Цзинь Цзы Сюня со словами: «Молодой господин Цзинь, можно вас на пару слов?»
Цзинь Цзы Сюнь ответил: «Если у вас есть какие-то вопросы, мы можем обсудить их после завершения торжественного приема».
На самом же деле он вовсе не собирался беседовать с Вэй У Сянем, который прекрасно это понял, но все же спросил: «Сколько придется ждать?»
Цзинь Цзы Сюнь ответил: «Шесть-восемь часов. А может и десять-двенадцать. Сказать трудно. Или же до завтра».
Вэй У Сянь возразил: «Боюсь, я не могу ждать столь долго».
Цзинь Цзы Сюнь надменно произнес: «Не можете, а придется».
Вмешался Цзинь Гуан Яо: «Хотелось бы узнать, по какому вопросу молодой господин Вэй обращается к Цзы Сюню? Это настолько срочно?»
Вэй У Сянь ответил: «Не терпит ни минуты промедления».
Цзинь Цзы Сюнь снова повернулся к Лань Си Чэню с поднятой чаркой в руке. «Глава Ордена Лань, ну же, давайте, вы еще не выпили свою чарку!»
Во взгляде Вэй У Сяня промелькнули черные всполохи. Он понял, что Цзинь Цзы Сюнь лишь тянет время, и потому сощурился, приподнял уголок рта и произнес: «Отлично. Тогда я скажу прямо здесь. Прошу, ответьте, молодой господин Цзинь, известен ли вам человек по имени Вэнь Нин?»
Цзинь Цзы Сюнь переспросил: «Вэнь Нин? Нет».
Вэй У Сянь продолжил: «Вы наверняка должны его помнить. В прошлом месяце вы охотились близ Гань Цюань, и в погоне за восьмикрылым Царем Летучих Мышей оказались в месте обитания остатков клана Вэнь. Или лучше сказать, в месте их заточения. И увели оттуда группу адептов клана Вэнь, лидером среди которых являлся именно он».
После Аннигиляции Солнца и уничтожения Ордена Ци Шань Вэнь их разросшиеся во все стороны владения поделили между собой другие кланы. Местность Гань Цюань досталась Ордену Лань Лин Цзинь. Что до остатков клана Вэнь, их согнали в местечко в Ци Шань, по размеру в тысячу раз меньше изначальных территорий, дабы люди ютились здесь, доживая последние дни.
Цзинь Цзы Сюнь ответил: «Я сказал — не помню, значит, не помню, мне не настолько нечем занять себя, чтобы тратить силы на запоминание имени какого-то пса из клана Вэнь».
Вэй У Сянь произнес: «Хорошо, мне не составит труда рассказать подробнее. Вы не смогли изловить Царя Летучих Мышей, но весьма удачно наткнулись на адептов клана Вэнь, которые вышли к вам узнать, что происходит. Тогда вы стали заставлять их прикрепить на спины талисманы привлечения нечисти и стать вашей наживкой. Они побоялись пойти на подобное. На переговоры с вами вышел заикающийся юноша, Вэнь Нин, о котором я упомянул ранее. Пока суд да дело, Царь Летучих Мышей скрылся, а вы избили тех адептов клана Вэнь и силой увели с собой. Теперь их местонахождение неизвестно. Стоит ли мне объяснять еще подробнее? Они до сих пор не возвратились домой, и я не знаю, кого еще следует спрашивать об этом, кроме вас».
Цзинь Цзы Сюнь вспылил: «Вэй У Сянь, что ты хочешь этим сказать? Пришел ко мне, чтобы их найти? Неужели хочешь вступиться за псов из клана Вэнь?»
Вэй У Сянь с улыбкой до ушей ответил: «Тебе какое дело, собираюсь я вступиться или казнить их? Отвечай, где они, немедленно!»
Последняя фраза стерла улыбку с его лица, голос сделался ледяным. Очевидно, Вэй У Сянь потерял терпение. Множество заклинателей в Зале Несравненной Изящности содрогнулись от страха, да и Цзинь Цзы Сюнь ощутил, как зашевелились волосы на голове. Однако страх немедленно смыло волной гнева, Цзинь Цзы Сюнь выкрикнул: «Вэй У Сянь, ты совсем распоясался! Разве на сегодняшний прием Орден Лань Лин Цзинь тебя приглашал? А теперь ты смеешь стоять здесь и упиваться своей наглостью? Думаешь, что тебе все позволено и никто не смеет тебе перечить? Собрался перевернуть Небеса?»
Вэй У Сянь в ответ рассмеялся: «Это ты себя-то с небесами сравнил? Прости за прямоту, но это и есть наглость чистой воды».
Цзинь Цзы Сюнь действительно уже давно считал Орден Лань Лин Цзинь новыми Небесами мира заклинателей, однако сейчас и сам прекрасно понял, что сказал лишнего. Со слегка покрасневшим лицом он вознамерился громко дать отпор Вэй У Сяню, когда с почетного места раздался голос Цзинь Гуан Шаня.
Он, посмеявшись, произнес: «Разве это дело настолько серьезное, чтобы молодые люди понапрасну ссорились? И все же, молодой господин Вэй, рассуждая справедливо, вам действительно не следовало врываться на частный прием, устроенный Орденом Лань Лин Цзинь».
Сказать, что Цзинь Гуан Шань позабыл о случившемся на горе Бай Фэн, было бы невозможно. Именно поэтому он все это время спокойно смотрел на то, как Цзинь Цзы Сюнь задирает Вэй У Сяня, и не собирался его останавливать. Лишь когда Цзинь Цзы Сюнь оказался в невыгодном положении, Глава Ордена вмешался.
Вэй У Сянь кивнул ему и ответил: «Глава Ордена Цзинь, я не хотел помешать вашему частному приему, прошу меня извинить. И все же. Сейчас не известно ни местонахождение тех людей, которых увел молодой господин Цзинь, ни живы ли они вообще. Каждая секунда промедления может стать роковой. Одному из тех людей я обязан жизнью, поэтому ни в коем случае не могу остаться в стороне. Надеюсь на ваше великодушие. В будущем готов загладить свою вину».
Цзинь Гуан Шань не уступал: «Любое дело может немного подождать. Прошу, вначале присядьте, мы спокойно все обсудим».
Цзинь Гуан Яо уже давно незаметно приготовил еще одно место для гостя. Вэй У Сянь ответил: «Вы слишком любезны, Глава Ордена Цзинь. Но я не могу задержаться. Дело не терпит отлагательств. Прошу вас выполнить мою просьбу как можно скорее».
Цзинь Гуан Шань продолжал: «Не спешите. Если поразмыслить как следует, мы с вами еще не разрешили некоторые вопросы, также не терпящие отлагательств. Раз уж вы явились сюда, давайте не станем упускать прекрасную возможность разрешить все проблемы сразу. Как вы на это смотрите?»
Вэй У Сянь приподнял бровь. «Что еще мы не разрешили?»
Цзинь Гуан Шань объяснил: «Молодой господин Вэй, мы ведь уже касались этого вопроса в разговоре с вами, и не раз. Вы наверняка помните… Во время Аннигиляции Солнца вы некогда использовали одну вещицу».
Вэй У Сянь ответил: «Ох, Стигийская Тигриная Печать. Вы в самом деле упоминали об этом. И что же?»
Цзинь Гуан Шань продолжал: «Если верить слухам, вы переплавили Стигийскую Тигриную Печать из демонического металла железного меча, который добыли со дна пещеры Черепахи Губительницы. Вы использовали ее на поле битвы всего единожды, но тогда ее сила оказалась такова, что затронула и некоторых наших соратников…»
Вэй У Сянь прервал его: «Прошу, переходите к главному».
Цзинь Гуан Шань ответил: «Это и есть самое главное. В той битве потери понес не только Орден Ци Шань Вэнь, но и мой Орден тоже. Я убежден, что подобный артефакт весьма сложно держать под контролем, и боюсь, что пока он находится в руках у одного лишь человека…»
Он не успел довести фразу до конца, когда Вэй У Сянь начал смеяться.
Отсмеявшись, он произнес: «Глава Ордена Цзинь, позвольте мне задать один вопрос. Вы считаете, что раз Ордена Ци Шань Вэнь не стало, то Орден Лань Лин Цзинь вполне заслуженно способен его заменить?»
В Зале Несравненной Изящности воцарилось гробовое молчание.
Вэй У Сянь добавил: «Все на свете артефакты должны принадлежать вам, все должны слушать только вас? Глядя на подобное поведение Ордена Лань Лин Цзинь, я невольно возвращаюсь во времена расцвета Вэньского владычества».
Квадратное лицо Цзинь Гуан Шаня исказилось гневом, которым он пытался скрыть смущение от его слов. После Аннигиляции Солнца скрытая критика Темного пути, которому следовал Вэй У Сянь, стала постепенно подниматься со дна на поверхность в сердцах заклинателей. Цзинь Гуан Шань упомянул о Стигийской Тигриной Печати, чтобы пригрозить Вэй У Сяню, напомнить ему, что у остальных есть повод, чтобы внимательно следить за ним и ждать, пока он оступится. Поэтому не стоит слишком зарываться и пытаться сесть на голову Ордену Лань Лин Цзинь. Кто бы мог подумать, что речи Вэй У Сяня окажутся открытыми, словно кровоточащая рана? Разумеется, Цзинь Гуан Шань давно в тайне замыслил занять освободившееся место Ордена Ци Шань Вэнь. Но еще никто не позволял себе обличить его в этом столь неприкрыто, да еще с явной насмешкой.
Один из приглашенных заклинателей по правую руку от Цзинь Гуан Шаня выкрикнул: «Вэй У Сянь! Следи за тем, что говоришь!»
Вэй У Сянь произнес: «Разве я не прав? Заставлять живых людей стать своей наживкой, а когда они не повинуются, всячески принуждать их к послушанию. В чем же это отличается от действий Ордена Ци Шань Вэнь?»
Другой приглашенный заклинатель вскочил на ноги со словами: «Разумеется, разница есть. Злодействам псов из клана Вэнь не было счета, постигший их конец стал заслуженным наказанием. А мы лишь берем зуб за зуб, заставляем их пожинать плоды, которые они сами же и посеяли. Разве в этом можно нас упрекнуть?»
Вэй У Сянь ответил: «Ищи того, кто тебя укусил, с него и требуй платы. На руках Вэнь Нина и его родных крови нет. Или вы хотите привлечь к ответственности даже непричастных родственников преступника?»
Кто-то спросил: «Молодой господин Вэй, ваши слова о том, что на их руках нет крови, вовсе не означают, что все так и есть. Это лишь ваше сугубо личное мнение. Но где доказательства?»
Вэй У Сянь ответил: «Разве ваши слова о том, что они причастны к убийствам, — не сугубо личное мнение? Разве это не вам следует первыми предоставить доказательства? Почему же вы сразу стали требовать их от меня?»
Тот человек покачал головой, на лице его было написано «разумные рассуждения здесь бесполезны». Тогда другой заклинатель холодно усмехнулся и произнес: «В прошлом, когда люди Ордена Ци Шань Вэнь убивали наших соратников, их действия считались намного более жестокими, чем в данном случае! И никто из них не пытался дать себе разумное оправдание, так почему же мы теперь должны так поступать?»
Вэй У Сянь усмехнулся: «О. Раз псы из клана Вэнь совершали множество бесчинств, то любой, кто носит фамильный знак Вэнь, заслуживает смерти? Но постойте, ведь немало мятежных кланов из Ци Шань сдались добровольно и сейчас живут припеваючи. Кажется, даже здесь присутствует несколько глав кланов, которые ранее являлись вассалами Ордена Ци Шань Вэнь, не так ли?»
Те несколько заклинателей, на которых указал Вэй У Сянь, немедленно поменялись в лице. А он тем временем продолжал: «В таком случае, если на любом, кто носит фамилию Вэнь, можно срывать свой гнев, заслуживает он того, или нет, стало быть, я имею право прямо сейчас поубивать их всех без остатка?»
Еще на середине фразы он опустил руку и коснулся висящей на поясе Чэнь Цин. В тот же миг люди в банкетном зале содрогнулись от воспоминаний, словно вновь возвратились в тот бой, посреди моря крови и нагромождения трупов, когда казалось, что солнце больше не поднимется над миром. Несколько человек одновременно вскочили со своих мест.
Раздался низкий голос Лань Ван Цзи: «Вэй Ин!»
Цзинь Гуан Яо стоял к Вэй У Сяню ближе всех, однако его лицо даже не изменилось, а голос остался все таким же мягким: «Молодой господин Вэй, прошу, ни в коем случае не поступайте опрометчиво. Мы ведь можем все мирно обсудить».
Цзинь Гуан Шань тоже поднялся на ноги. На его лице попеременно отразилось удивление, гнев, страх и негодование. Он воскликнул: «Вэй У Сянь! Считаешь… что раз Главы Ордена Цзян здесь нет, тебе позволено вести себя столь своевольно?»
Вэй У Сянь резко ответил: «Ты думаешь, что если бы он был здесь, я вел бы себя иначе? Если я собрался кого-то убить, кто сможет меня удержать и кто посмеет меня удержать?!»
Лань Ван Цзи выговорил слово за словом: «Вэй Ин. Опусти. Чэнь Цин».
Вэй У Сянь бросил взгляд на него, на пару светлых, словно стеклянных, глаз, и увидел в них свое отражение, близкое к облику хищного зверя. Он резко отвернулся и крикнул: «Цзинь Цзы Сюнь!»
Цзинь Гуан Шань торопливо вторил: «Цзы Сюнь!»
Вэй У Сянь проговорил: «Хватит пустой болтовни, наверняка все вы уже знаете, что терпение мое имеет границы. Где он? Я и так потратил на тебя слишком много времени, поэтому считаю до одного. Три!»
Цзинь Цзы Сюнь собирался упорствовать до последнего, но когда увидел взгляд Цзинь Гуан Шаня, сердце его обдало холодом. Вэй У Сянь продолжал: «Два!»
Лишь тогда Цзинь Цзы Сюнь громко выкрикнул: «… Ладно! Ладно! Всего-то кучка псов из клана Вэнь. Если тебе столь сильно хочется распорядиться их жизнями, так забирай, я больше не желаю препираться с тобой! Отправляйся искать их на тропу Цюнци, и дело с концом!»
Вэй У Сянь холодно усмехнулся: «Ты ведь мог сразу мне все рассказать».
Он пришел словно ветер, так же и удалился. Едва силуэт Вэй У Сяня исчез из поля зрения, в сердцах всех присутствующих словно развеялись темные тучи. В Зале Несравненной Изящности все те, кто ранее вскочил на ноги, стали усаживаться обратно, большая часть из них успела от испуга покрыться холодным потом. Цзинь Гуан Шань все еще стоял на месте, затем внезапно взорвался вспышкой гнева и ногой перевернул маленький столик перед собой. Золотые чарки и серебряные блюдца с грохотом посыпались вниз по ступеням с высокого места. Цзинь Гуан Яо, видя, что тот вышел из себя, попытался сгладить обстановку: «Отец…»
Но Цзинь Гуан Шань и слушать не стал: раздраженно взмахнув рукавом, он удалился. Цзинь Цзы Сюнь также всей душой ощущал, что опозорился перед столькими зрителями, пойдя на уступки, и потому преисполнился злости и досады. Он собрался покинуть зал следом за отцом, когда к нему подоспел Цзинь Гуан Яо: «Цзы Сюнь…»
Цзинь Цзы Сюнь, на пике гнева, не раздумывая выплеснул ту чарку вина, что все еще держал в руке, прямо на грудь подбежавшему Цзинь Гуан Яо. На белоснежном халате, где буйно цвело Сияние средь снегов, раскрылся еще один бутон, цвета вина. Однако вокруг уже царила суматоха, и потому никто даже не обратил внимания на столь досадное недоразумение, которое можно счесть за крайне неподобающую бестактность. Лишь Лань Си Чэнь воскликнул: «Третий брат!»
Цзинь Гуан Яо затараторил: «Ничего, ничего, все в порядке, второй брат, прошу, присядь».
Лань Си Чэнь не мог порицать Цзинь Цзы Сюня, лишь вынул белоснежный платок и протянул его Цзинь Гуан Яо со словами: «Тебе лучше пойти переодеться».
Цзинь Гуан Яо принял платок и стал вытирать вино, с горестной улыбкой отвечая: «Я не могу сейчас покинуть зал».
Из тех, кто еще мог привести в порядок создавшуюся неразбериху, остался он один. Разве мог он сейчас уйти?
Успокаивая присутствующих гостей, он раздосадовано пробормотал: «Ох, молодой господин Вэй слишком импульсивен. Как он мог сказать подобное на глазах у такого количества представителей других кланов?»
Лань Ван Цзи холодно спросил: «Разве он не прав?»
Цзинь Гуан Яо едва заметно застыл, но тут же с улыбкой ответил: «Ха-ха. Прав. Разумеется, прав. Но именно поэтому ему не следовало говорить правду прямо в лицо другим людям».
Лань Си Чэнь задумчиво произнес: «Характер молодого господина Вэя действительно слишком сильно изменился».
После его слов в светлых глазах Лань Ван Цзи, под мрачно нахмуренными бровями, промелькнула и исчезла короткая вспышка боли.
***
Покинув Башню Кои, Вэй У Сянь прошел несколько поворотов по городу Лань Лин и оказался в маленьком переулке. «Я его нашел. Идем», — раздался его голос.
Вэнь Цин давно ждала Вэй У Сяня здесь, не находя себе места, поэтому сразу выбежала на голос. Ослабшая до головокружения и цветных кругов перед глазами, она споткнулась второпях, так что Вэй У Сяню пришлось поддержать ее под локоть. Он предложил: «Может быть, лучше найдем тебе место, где ты сможешь отдохнуть, а я пойду один? Я непременно верну Вэнь Нина».
Вэнь Цин торопливо вцепилась в его руку со словами: «Нет! Не надо! Я должна пойти, я непременно должна пойти!»
Когда Вэнь Нин пропал, она почти без передышки шла пешком от Ци Шань до самого Юнь Мэна, несколько дней не смыкала глаз, а когда встретила Вэй У Сяня, всю дорогу словно умалишенная подгоняла его мольбами о помощи. Сейчас она почти потеряла нормальный облик, губы девушки побелели, а глаза смотрели в пустоту. Вэй У Сянь видел, что она скоро упадет без сил, но у них не было времени хорошенько поесть. Поэтому по дороге он купил для девушки несколько маньтоу из белой муки, чтобы Вэнь Цин смогла перекусить на ходу. Девушка и сама понимала, что находится уже на пределе своих сил, поэтому непременно нужно что-нибудь съесть. С растрепавшимися волосами и покрасневшими глазами она вгрызлась в маньтоу. Ее несчастный вид заставил Вэй У Сяня вспомнить себя и Цзян Чэна, когда им пришлось спасаться от погони. Он еще раз заверил Вэнь Цин: «Все будет хорошо. Я непременно верну Вэнь Нина».
Вэнь Цин, поедая маньтоу, всхлипнула: «Я так и знала, что не надо было мне оставлять его… Но другого выхода не было, они заставили меня направиться в другой город. А когда я вернулась, Вэнь Нин и все остальные исчезли! Я так и знала, что если оставлю его одного, он не справится!»
Вэй У Сянь возразил: «Он справится».
Вэнь Цин в расстройстве воскликнула: «Он не справится! А-Нин с детства боязлив и нерешителен, боится всего на свете, не решается даже повысить голос на своих подчиненных, таких же пугливых, как он сам! Повстречав опасность, он совершенно не представляет, как следует поступить, если меня нет рядом!»
В прошлый раз, когда Вэй У Сянь с Цзян Чэном на спине попрощался с ней, Вэнь Цин сказала ему следующее: «Не важно, каков будет исход этой войны. Впредь мы с вами ничем друг другу не обязаны. Мы квиты». Ее высокомерный образ так и стоял у него перед глазами. И все же вчера вечером Вэнь Цин намертво вцепилась в руку Вэй У Сяня, едва не падая перед ним на колени и слезно умоляя: «Вэй У Сянь, Вэй У Сянь, молодой господин Вэй, помоги мне. Больше мне не найти никого, кто мог бы мне помочь! Ты непременно должен помочь мне спасти А-Нина! Кроме как просить о помощи тебя, у меня нет иного выбора!»
От прежнего высокомерия не осталось и следа.
***
Тропа Цюнци представляла собой древний путь сквозь горное ущелье. Согласно легендам, именно здесь основатель Ордена Ци Шань Вэнь, Вэнь Мао, прославился одной лишь битвой. Несколько сотен лет назад он сразился в ожесточенной битве с древним монстром. Бой их длился восемьдесят один день, и в конце концов Вэнь Мао одержал победу. Древний монстр тот звался Цюнци. Истребляющий добро и превозносящий зло, он олицетворял собой истинную смуту и порок, любил пожирать честных и порядочных людей, но щедро одаривал тех, кто совершал непомерные бесчинства. Разумеется, никто никогда не проверял, правдива эта легенда или же последующие главы Ордена Ци Шань Вэнь придумали ее, дабы обожествить своего предка.
Спустя многие сотни лет горное ущелье из опасных обрывистых скал превратилось в прекрасный горный пейзаж, воспевающий подвиги и прославляющий добродетели основателя Ордена Ци Шань Вэнь. После Аннигиляции Солнца и раздела земель, прежде принадлежащих Ордену Ци Шань Вэнь, тропу Цюнци также прибрал к рукам Орден Лань Лин Цзинь.
Ранее на высоких скалах по обеим сторонам горной тропы были высечены величественные подвиги несравненно мудрого Вэнь Мао. Орден Лань Лин Цзинь, заполучив тропу в свои владения, разумеется, не мог позволить прошлой славе Ордена Ци Шань Вэнь сохраниться в веках. Поэтому они приступили к реконструкции тропы, что означало полнейшее уничтожение прежних изображений, высеченных в камне, а затем нанесение новых. Разумеется, в конце реконструкции тропе также следует присвоить новое имя, в полной мере отражающее героическую храбрость Ордена Лань Лин Цзинь.
Конечно, для столь масштабного проекта необходима немалая рабочая сила. И что еще более очевидно, самым подходящим кандидатом на роль рабочей силы являлись военнопленные Ордена Ци Шань Вэнь, которые после Аннигиляции Солнца сделались ничем не лучше бездомных псов.
Когда двое путников достигли тропы Цюнци, уже наступила ночь, с темного неба летели холодные брызги дождя. Вэнь Цин, прихрамывая, неотступно следовала за Вэй У Сянем, прямо-таки содрогаясь всем телом, словно ее изнутри бил озноб. Вэй У Сяню время от времени приходилось поддерживать ее за руку.
Перед ущельем в ряд стояли временно выстроенные бараки, используемые в качестве мест для ночевки военнопленных. Вэй У Сянь вместе с Вэнь Цин издалека увидели сгорбленный силуэт, который бродил под дождем, держа в руках огромный флаг на длинном шесте.
Подойдя ближе, они увидели, что флаг в дрожащих руках держит старушка, на спине которой сидит маленький ребенок. Привязанный к спине старушки холщевыми тряпицами, он старательно запихивал пальцы в рот. Старушка с младенцем бродила по дороге взад-вперед. Носить флаг ей давалось очень нелегко, поэтому каждые пару шагов приходилось останавливаться, чтобы отдышаться, опустив флаг. У Вэнь Цин при виде представшей перед ними картины глаза мгновенно покраснели, она закричала: «Бабушка! Это я!»
Глаза и уши подводили старушку, поэтому она не расслышала и не разглядела, кто приближается к ней, лишь поняла, что кто-то идет и что-то кричит, поэтому спешно подняла флаг повыше. На лице ее при этом отразился страх, словно она боялась, что ее накажут. Вэнь Цин подбежала к старушке, выхватила флаг из ее рук и воскликнула: «Это что еще такое? Зачем это?»
На полотнище флага оказалось изображено солнце — клановый узор Ордена Ци Шань Вэнь. Только теперь поверх него красовался кроваво-красный крест, а сам флаг был изорван в клочья.
После завершения Аннигиляции Солнца и до сегодняшнего дня нареченных «недобитыми псами Вэнь» было бессчетное множество, столько же люди придумали и способов для их унижения. Еще и красивое название выдумали — «переосмысление своих поступков». Вэй У Сянь в душе понимал, что наверняка из-за преклонного возраста пожилая женщина не способна трудиться наравне со всеми, и потому местный управляющий придумал такой вот способ мучений: ходить взад-вперед с поруганным флагом клана Вэнь, в качестве акта самоуничижения.
Старушка сжалась от страха, но когда насилу разглядела, кто перед ней, так и раскрыла рот. Вэнь Цин торопливо проговорила: «Бабушка, где А-Нин? Где четвертый дядюшка и остальные? Где А-Нин?!» Старушка, посмотрев на Вэй У Сяня за ее спиной, не решилась ответить, лишь поглядела в сторону ущелья. Вэнь Цин, забыв обо всем на свете, бросилась туда.
По обеим сторонам широкого ущелья горели факелы, пламя мерцало под каплями мелкого дождя, но все же озаряло несколько сотен людей, идущих по ущелью с тяжелым грузом на спине.
Лица военнопленных выглядели мертвенно-бледными, шаг — нестройным и медлительным. Им запретили пользоваться духовной силой или иными подручными средствами не только потому, что Орден Лань Лин Цзинь остерегался бунта, но также в качестве наказания. Более десятка конных надзирателей с черными зонтами подгоняли их криками. Вэнь Цин ворвалась в толпу под дождем, ее безумный взгляд заскользил по изможденным чумазым лицам. Один из надзирателей, заметив ее, замахал руками и заорал: «Ты откуда взялась? Кто разрешил сюда соваться?»
Вэнь Цин взволнованно отвечала: «Я ищу человека, ищу одного человека!»
Надзиратель помчался к ней на своем коне, снимая что-то с пояса и замахиваясь на нее с криком: «Мне плевать, ищешь ты кого-то или нет, убирайся! А если ослушаешься…»
Неожиданно он увидел идущего следом за девушкой мужчину в черных одеждах, и слова застряли у него в глотке, а язык завязался узлом.
Облик юноши сиял красотой, но во взгляде отражался леденящий душу холод, от которого надзирателя невольно прошиб озноб. Впрочем, очень скоро он заметил, что юноша смотрит вовсе не на него, а на тавро, которым надзиратель размахивал.
Тавро в руке надзирателя ничем не отличалось от тех, что использовали когда-то слуги Ордена Ци Шань Вэнь. Вот только на конце теперь красовалось не солнце, а цветок пиона.
Когда Вэй У Сянь это заметил, его взгляд сверкнул еще холоднее. Многие надзиратели знали его в лицо, и потому остановили своих лошадей, тихо переговариваясь друг с другом. Никто больше не смел задерживать Вэнь Цин, и она побежала посреди толпы пленных с криком: «А-Нин! А-Нин!»
Но как бы громко и надрывно она ни кричала, никто не отзывался. Обыскав все ущелье, она не увидела ни тени младшего брата. Если бы Вэнь Нин находился здесь, он бы давно выбежал к ней навстречу. Надзиратели тем временем незаметно спешились и окружили Вэй У Сяня, внимательно наблюдая за ним, словно размышляя, не следует ли выйти вперед и поприветствовать его. Вэнь Цин бросилась к ним с криком: «А где адепты клана Вэнь, прибывшие недавно, всего несколько дней назад?»
Надзиратели переглянулись между собой. Помявшись немного, один надзиратель, на вид самый честный из них, вежливо и дружелюбно ответил: «Все пленные здесь — адепты клана Вэнь, каждый день прибывают новые».
Вэнь Цин уточнила: «Это мой брат, его привел Цзинь Цзы Сюнь! Он… Он примерно вот такого роста, не любит разговаривать, потому что заикается, стоит ему открыть рот…»
Надзиратель ответил ей: «Эй, девушка, поглядите, здесь так много людей. Разве мы запоминаем, кто из них заикается, а кто нет?»
Вэнь Цин возмущенно топнула ногой. «Я знаю, он точно здесь!»
На круглом полноватом лице надзирателя появилась извиняющаяся улыбка. «Девушка. Не стоит так переживать. К нам часто приходят люди из других кланов в поисках заклинателей. Возможно, его недавно кто-то забрал? Иногда во время перекличек обнаруживается, что кто-то сбежал…»
Вэнь Цин прервала его: «Он не мог сбежать! Бабушка и остальные все еще здесь. Мой брат не мог сбежать один».
Надзиратель предложил: «Может быть, поищете внимательнее? Все люди здесь, и если вы не найдете его в ущелье, то мы ничем не сможем вам помочь».
Внезапно в разговор вмешался Вэй У Сянь: «Все люди — здесь?»
Стоило ему задать вопрос, лица надзирателей на мгновение окаменели. Тот мужчина развернулся к нему и ответил: «Да».
Вэй У Сянь продолжил: «Отлично. Я так полагаю, что здесь на данный момент находятся только те, кто жив. В таком случае, где остальные?»
Вэнь Цин покачнулась на месте.
«Остальными», в противопоставление “живым”, могли быть лишь «мертвые».
Надзиратель торопливо ответил: «Ну что же вы такое говорите! У нас здесь хоть и содержатся пленные клана Вэнь, все же никто не собирается забирать их жизни…»
Вэй У Сянь, словно бы и не слушал его, снял с пояса флейту. Увидев это, пленные, что шли неподалеку от него, с трудом передвигая ноги, в тот же миг с громкими криками побросали свою ношу и бросились в рассыпную. Посреди ущелья мгновенно образовалось огромное пустое пространство, в центре которого стоял Вэй У Сянь.
В действительности никто из этих пленных не знал Вэй У Сяня в лицо, поскольку тех адептов Ордена Ци Шань Вэнь, кто встречался с ним на поле боя, ждал лишь один исход — неминуемая смерть. Поэтому большинство адептов клана Вэнь, которые имели честь с ним увидеться, становились лютыми мертвецами, то есть управляемыми им слугами. Но флейта из черного дерева, украшенная ярко-красной кисточкой, а также юноша в черных одеждах, которому она принадлежала, давно стал их самым жутким ночным кошмаром. Вокруг раздались крики: “Призрачная флейта Чэнь Цин!”
Вэй У Сянь поднес Чэнь Цин к губам, и ее резкий отрывистый свист прорезал ночное небо, пролетая сквозь дождь, словно выпущенная к облакам стрела. Эхо от свиста закружилось посреди ущелья. Один лишь звук, и Вэй У Сянь убрал Чэнь Цин и опустил руки. На губах его играла холодная усмешка, брызги дождя намочили его черные волосы и черные одеяния.
Вскоре кто-то воскликнул: «Что это за звук?»
Откуда-то позади толпы раздался крик ужаса. Люди в спешке разбежались в стороны, освобождая проход, в котором посреди дождя, покачиваясь, стояло более десятка силуэтов в изодранных одеждах. Высокие и низкие, мужчины и женщины, от некоторых уже исходил явственный запах гниения. Все еще не закрывая глаз, впереди всех стоял Вэнь Нин.
Лицо его выглядело белее воска, зрачки расфокусированы, струйка крови из уголка рта уже сделалась темно-коричневой. И хотя его грудь совершенно не двигалась, все же четко можно было разглядеть, что половина ребер переломаны. Любой, взглянув на него, даже и не подумал бы, что этот человек все еще жив. Однако Вэнь Цин, надеясь на чудо, дрожащей рукой схватила его запястье, щупая пульс.
Она некоторое время стояла неподвижно, пока, наконец, не разразилась рыданиями.
Все эти дни девушка провела в волнении и страхе, спешила так, что едва не лишилась рассудка, и все же опоздала. Не успев даже в последний раз увидеть брата.
Вэнь Цин, заливаясь слезами, трогала ребра Вэнь Нина, словно хотела соединить их обратно, словно все еще сумасбродно желала ухватиться за последнюю ниточку его жизни. Ее некогда миловидное лицо исказилось до неузнаваемости от рыданий, стало уродливым, совсем не симпатичным. Но когда кого-то захлестывает волна истинного горя, невозможно заплакать так, чтобы сохранить прекрасный облик.
Перед лицом окоченевшего трупа ее единственного младшего брата не осталось и тени гордости, за которую она столь неистово держалась.
Вэнь Цин настиг слишком сильный удар. Наконец, не выдержав, девушка упала без чувств. Вэй У Сянь, стоя за ее спиной, молча подхватил Вэнь Цин, прислонив к своей груди. Он на несколько мгновений закрыл глаза, затем открыл и спросил: «Кто убил его?»
Голос его звучал ни горячо, ни холодно, словно бы он и не разгневался вовсе, лишь о чем-то задумался. Главный надзиратель, понадеявшись на чудо, продолжал упорствовать: «Молодой господин Вэй, вам не стоит возводить на нас напраслину. Здесь никто бы не посмел убивать людей, во время работ он сам свалился со скалы по неосторожности».
Вэй У Сянь спросил: «Никто бы не посмел просто так убивать людей? Серьезно?»
Надзиратели дружно принялись клясться и божиться: «Истинно так!»
«Ни слова лжи!»
Вэй У Сянь слегка улыбнулся. «Ох. Я понял».
Затем он медленно, растягивая слова, проговорил: «Для вас все они — псы из клана Вэнь, а пес — это ведь не человек. Поэтому убить их — не значит убить человека, вы это имели в виду, так?»
Все надзиратели потеряли дар речи. Начиная, наконец, осознавать, что дело принимает дурной оборот, они едва заметно попятились. Вэй У Сянь с неизменной улыбкой продолжил: «Лучше бы вам прямо сейчас во всем признаться. А тому, кто его убил, выйти из строя. В противном случае, я лучше убью парочку невиновных, чем отпущу виноватого. Ведь если переубивать вас всех, преступник точно не ускользнет от наказания».
У толпы волосы зашевелились на голове, а по спине прошел холодок. Глава надзирателей промямлил: «Орден Юнь Мэн Цзян находится в дружественных отношениях с Орденом Лань Лин Цзинь, вы не можете…»
Услышав эти слова, Вэй У Сянь воззрился на него и удивленно молвил: «А ты смельчак. Пытаешься мне угрожать?»
Тот поспешно ответил: «Как можно? Я бы не посмел».
Вэй У Сянь продолжил: «Поздравляю, вы только что полностью истратили остатки моего терпения. Что ж, раз никто не признается, пусть он сам нам ответит».
Словно давно ожидая этих его слов, окоченевший труп Вэнь Нина внезапно шевельнулся и поднял голову. Двое надзирателей, стоявших к нему ближе всего, даже вскрикнуть не успели, когда он железной хваткой схватил их за горло.
Вэнь Нин без всякого выражения на лице поднял двоих надзирателей небольшого роста повыше, оторвав от земли. Пустое пространство вокруг него мгновенно сделалось еще шире. Глава надзирателей завопил: «Молодой господин Вэй! Молодой господин Вэй! Проявите снисходительность! Подобный необдуманный поступок приведет к непоправимому исходу!»
Дождь усиливался, капли стекали вниз по щекам Вэй У Сяня.
Он резко повернулся и положил руку на плечо Вэнь Нина, громко позвав: «Вэнь Цюн Линь!»
Словно отвечая на зов, Вэнь Нин издал долгий оглушительный рев, от которого заболели уши у всех, кто собрался в ущелье.
Вэй У Сянь выплюнул одно слово за другим: «Пусть тот, кто сделал это с вами, встретится с таким же исходом. Я даю вам право поквитаться с ними!»
После этих слов Вэнь Нин немедленно столкнул лбами двоих надзирателей, которых все еще сжимал за горло. Две головы раскололись, подобно спелому арбузу. С громким треском вокруг разлетелись красно-белые ошметки, словно небесная фея рассыпала лепестки цветов.
Подобное кровавое действо наполнило ущелье жуткими криками, заржали лошади, пленные бросились бежать, вокруг воцарился хаос. Вэй У Сянь поднял Вэнь Цин на руки, словно ничего не произошло, проследовал сквозь перепуганную толпу, схватил коня за узду и уже собирался направиться прочь, когда к нему обратился худощавый пленник: «… Господин Вэй!»
Вэй У Сянь обернулся. «Что?»
Пленный указал в одном направлении и дрожащим голосом проговорил: «На… на той стороне ущелья стоит домишко, который они используют, чтобы… избивать там людей, а когда забивают до смерти, то вытаскивают и закапывают. Возможно, те люди, которых вы ищете, все еще заперты внутри…»
Вэй У Сянь ответил: «Благодарю».
Он направился туда, куда указал ему пленный, и действительно наткнулся на барак, похожий на временную постройку. Одной рукой держа Вэнь Цин, он выбил дверь ногой. В углу барака ютилось более десятка человек, у всех были разбиты головы, лица опухли от синяков, и каждый из них содрогнулся, когда Вэй У Сянь грубо выбил дверь. Некоторые, увидев на его руках Вэнь Цин, не обращая внимания на травмы по всему телу, подбежали к юноше с криками: «Дева Цин!»
Кто-то гневно воскликнул: «Кто… кто ты такой? Что ты сделал с главным надзирателем?»
Вэй У Сянь ответил: «Ничего. Кто из вас — подчиненные Вэнь Нина? Поменьше пустой болтовни, выходите все!»
Люди стали переглядываться, но Вэй У Сянь уже вышел прочь, унося Вэнь Цин. И потому людям пришлось подняться и последовать за ним, с трудом поддерживая друг друга. Оказавшись снаружи, они даже не успели разглядеть, что за суматоха творится в ущелье, когда Вэй У Сянь приказал: «Найдите себе коней, быстро!»
Мужчина средних лет возразил: «Нельзя, ведь наш молодой господин Вэнь Нин…»
Внезапно мимо него пролетела чья-то голова. Люди моментально повернулись и как раз застали Вэнь Нина, который бросил на землю безголовое тело с еще подергивающимися конечностями, а затем голыми руками принялся вырывать наружу внутренности трупа. Вэй У Сянь крикнул ему: «Довольно!»
Из горла Вэнь Нина раздалось низкое рычание, словно он все еще не насытился. Тогда Вэй У Сянь коротко свистнул, затем произнес: «Вставай!» И Вэнь Нину пришлось встать. Вэй У Сянь снова обратился к людям: «Чего застыли как вкопанные? По коням! Или ждете, чтобы я раздобыл для вас мечи для полетов?»
Кто-то из них вспомнил, что внутри еще остались люди, и бросились за стариками и детьми, чтобы помочь им подняться на лошадей. Вэй У Сянь, держа на руках Вэнь Цин, которая все еще не пришла в себя, тоже поднялся в седло. Посреди всеобщей суматохи нескольким десяткам человек удалось отыскать лишь чуть более дюжины коней, они взбирались в седла по трое, плотно прижимаясь друг к другу. Старушка с ребенком на руках не могла ехать одна, но и с малышом ей пришлось бы тяжко, поэтому Вэй У Сянь протянул к ней руки со словами: «Я возьму его».
Старушка замотала головой, отказываясь от помощи, а ребенок сильнее прижался к шее бабули. И хотя было видно, что он вот-вот свалится, в глазах обоих застыл неописуемый страх при взгляде на Вэй У Сяня. Тогда он забрал малыша, прижав его к груди одной рукой. Старушка от страха заголосила: «А-Юань! А-Юань!»
Ребенок, которого она назвала А-Юань, был еще мал, но уже понимал, что такое страх. Он не плакал, но все сильнее покусывал пальчики, украдкой глядя на Вэй У Сяня. Тот крикнул: «Уходим!», обеими ногами ударил коня в бока и повел за собой остальных. Около дюжины лошадей направились следом, устремляясь прочь в дождливой ночи.
Примечания:
Цюнци — один из четырех свирепых монстров в мифологии Древнего Китая, по одной из версий напоминающий быка.
Цветы небесной феи — пожелание счастья — в данном контексте используется в ироническом смысле.
