Глaва 76 — He pугайте людей, этo может вернутьcя вам сторицей.
Bсе люди снаружи старались изо всеx сил, чтобы удержать дверь от открытия. После того как Фанчжэн толкнул её от себя пару раз, без какого-либо положительного результата, он ничего не мог поделать, кроме как использовать свою настоящую силу, чтобы выбить её нафиг.
— Бам! —
Mеталлическая дверь, прозвенела звонким лязгом, когда она открывалась. Более десяти человек были откинуты в разные стороны и даже и не поворачивая головы от двери, они начали пятиться назад. Ну и когда они пятились, перебирая трясущимися ногами и ладонями, они вопили и чуть ли не рыдая, орали: “Спасите меня! Волк вырвался наружу! Бегите!”
“Вай аю раннинг? От чего вы бежать то собрались? Это же Мастер, а не волк.” — Tолстяк и Хоу Цзи, от начала сего действа до самого его конца, не проронили ни слова. Они молча наблюдали за этой сценой со стороны, перед тем как наконец-то, что-то сказать.
Группа ползущих и убегающих людей, повернули свои головы и это оказалось правдой, там в дверях и действительно стоял одинокий лысый монах. Ну а что до разрывающего одежду волка, то он уже куда-то исчез.
“Чёртов монах. Ты закрыл дверь и спустил на нас волка. Ты походу собирался нас всех убить, ради денег!” — Блинолицый обвинил Фанчжэна практически во всех смертных грехах, когда указывал на него пальцем.
Фанчжэн же, держал сложенные ладони у себя на груди и мягким тоном проговорил: “Амитабха. Прихожанин, почему вы так решили?”
“Разве ты в этом сам не признался, когда волк в очередной раз, внезапно появился в твоём храме? Ты закрыл входную дверь и выпустил волка во двор, чтобы таким вот образом, выгнать нас прочь. Абсолютно все это видели. Разве ты не знаешь, что существо, которое ты на нас спустил, было мать его волком? Звери не знают человеческого языка, они дикие и их нельзя было ему обучить. Из-за твоих безумных действий, был огромный шанс того, что кто-нибудь из нас просто бы умер в его дикой и свирепой пасти, разве такая простая логика, была для тебя непостижимой?” — Орал что было мочи Блинолицый.
Фанчжэн покачал головой и сказал: “Прихожанин, этот Нищий Монах не смеет с вами согласиться. Вы говорите, что звери не могут понимать человеческий язык? Но что произойдет, если звери и вправду смогут его понять?”
“Т-ц, если этот волк сможет понять наш человеческий язык, то мы не будем подавать на тебя в суд за такие невероятно опасные действия, и мы просто забудем об этом деле, как будто его и не происходило.” — Остальные пострадавшие люди у храма, воскликнули в унисон.
Они все смотрели на Фанчжэна такими взглядами, как если бы он был умственно отсталым. Волк же, это не какая-то там одомашненная собака и даже собаке были нужны целые годы дрессировки у профессионалов, перед тем как она сможет понимать и распознавать хотя бы несколько человеческих команд, посредством человеческого языка. Пострадавшие просто отказывались верить в то, что данный молодой монах перед ними, мог надрессировать дикого волка настолько великолепно, грамотно и правильно, чтобы он понимал человеческие команды. Ну и более того, даже если этот дикий волк и вправду был надрессирован на понимание пары человеческих команд, это всё равно будет в подобной ситуации лишь бесполезно. Ведь их тесты к волку, не будут ограниченны лишь этими посредственными и стандартными дрессировочными командами.
Фанчжэн слегка кивнул, повернул голову и сказал: “Покровитель, земли Буддизма для поклонений, предназначены чтобы оставаться спокойными и умиротворяющими. Создание шума в храме, является настоящим пренебрежением правил Будды на Земле. Если ваши родители, вас, этому не обучили, то это была вина, именно ваших родителей. Если ваши учителя вас этому и не обучили, то это была вина именно ваших учителей. Так же. вы уже дожили до такого почтенного возраста, а это означает о том, что это была именно ваша вина, если вы всё ещё этого так и не узнали, после того как вы прожили на этой горе, в течение такого большого количества лет. Ладно на этот раз забудем об этом. Просто беря во внимание, что вы являетесь диким зверем и что вы всё ещё находитесь в молодом и невежественном возрасте, этот Нищий Монах не будет вас за это винить. Так что поспешите и выйдите наружу.”
Блинолицый почувствовал, что первые пару слов в речи этого монаха звучали как-то странно. Они явно не звучали так, как будто Фанчжэн обращался именно к волку, они почему то звучали именно так, как будто он выговаривал и порицал пострадавших от волка людей, за все их бесстыдные действия и за всю их тупость и невежественность?
А в особенности та часть его речи, насчёт зверей. Почему у него появилось внезапное желание кого-нибудь избить, после того как он их услышал?
Ну и в конце концов, Фанчжэн быстро отошёл от ворот в сторону, когда огромный волк и на самом деле прошёл через ворота и вышел из храма.
Фанчжэн сказал: “Прихожане, взгляните. Этот зверь, возможно, и дикий, и, возможно, им и было трудно управлять, но он вполне адекватен, и он разумен как человек. Он прекрасно знал, что он не имел права создавать шум и гам в Буддийском храме и он сразу же из вышел него, когда ему и приказали это сделать.”
Ну и после высказывания этих слов, лица Блинолицего и пострадавшей от волка компании, моментально покраснели. Фанчжэн призывал их соблюдать правила храма, и просил их, чтобы они ушли. Тем не менее, они все притворились, что они его так и не услышали и некоторые из них, даже стали его просто игнорировать. Разве это не делало их на контрасте с волком, полными идиотами, которые были даже хуже, чем дикие звери?
Смущение Блинолицего после таких слов и событий, превратилось в гнев, и он в своём диком полыхании, проревел: “Чёртов Лысый Осёл, ты же просто ругаешь нас окольными путями!”
“Кого ты только что назвал — лысым ослом?” — Толстяк и Хоу Цзи моментально выпрыгнули вперед, когда они это и услышали. Чэнь Цзин же, чисто на подсознательном уровне сделал пару шагов назад, перед тем как понять, что человеком, который сейчас сам напросился на неприятности, был не он. Затем он тут же вздохнул от облегчения.
Блинолицый же моментально превратился в боязливую маленькую девочку, когда на его тело попали жгучие взгляды, от этих грозно-смотрящих мужчин. Он указал пальцем на Фанчжэна и сказал: “Маленький Монах, монахи не должны ругать и бранить других людей. Ты... ты нарушаешь свои Буддийские заветы, так как ты вообще после этого, всё ещё можешь считаться монахом?”
Фанчжэн на эти слова, выдал ему Буддийскую прокламацию: “Амитабха. Прихожанин, как я могу не считаться монахом, если я делал всё правильно и в каком месте мои слова, были хоть на капельку, неправильными? Вы что хотите наглым образом ворваться в правовое поле этого Нищего Монаха, который просто выговаривал непослушного зверя, который в свою очередь вопиющим образом нарушал правила храма? Ну и более того, этот Нищий Монах общался именно с волком, и он вообще не упоминал в своём разговоре никого другого, разве это не так? Естественно, если Прихожанин настаивает на том, что слова этого Нищего Монаха были направлены именно на него и что этот Нищий монах упомянет в своём разговоре с волком именно вас, то тогда этому Нищему Монаху, по этому поводу вообще нечего и сказать.”
Фанчжэн произнёс данные слова с озадаченным выражением на лице, как будто он ничего об этом и не знал, и что это были лишь чьи-то там выдумки.
Днище Блинолицего практически бомбануло ядерным взрывом*. Он указал пальцем на Фанчжэна и сказал: “Не думай, что мы какие-то там безмозглые дураки! Твои действия очевидно, что были лишь неприкрытым нарушением Буддийских обетов и так же они были наглым оскорблением прихожан, ты думаешь мы в твоих словах этого и не увидим, и не сможем распознать такой неприкрытый сарказм?”
*Макушка блинолицего практически вылетала у него из головы от гнева. Вот такой там правильный перевод, он второй раз уже используется. Это как в старых мультиках, когда макушка у существа взрывается как вулкан и из черепа начинает вырываться огонь.*
Фанчжэн ему и сказал: “Амитабха. Прихожанин, вы свободны думать так, как вы того и пожелаете. Ладно, вот это должно быть ваше, верно же? Все пострадавшие люди, подходите чтобы посмотреть. В общем: пожалуйста, заберите свои вещи обратно.”
Ну и после того, как Фанчжэн это и сказал, он поднял огромный мусорный контейнер, который стоял сейчас позади него, одной рукой. Он вытряхнул всё его содержимое на землю, создавая тем самым громкий и постукивающий по днищу контейнера, звук. Его огромная сила от ударов, заставила землю дрожать!
Ну и когда Блинолицый и увидел настоящую силу Фанчжэна, его выражение на лице, сразу же немного изменилось. У него теперь не хватало мужества, чтобы продолжать изображать из себя крутого и взбешённого парня, в его словестной перепалке с Фанчжэном. Затем, он посмотрел на всё эти высыпанные на землю предметы, которые раньше лежали в большом мусорном контейнере и его выражение на лице, моментально превратилось в еще более отвратительную блинную гримасу. Он увидел там свою оторванную пару штанин, от его изодранных волком штанов.
Выражения на лицах остальных пострадавших людей, было ничуть не лучше блинолицего. Разорванная и разодранная одежда, которая была отодрана цепкими и острыми клыками, абсолютно вся была высыпана здесь на всеобщее обозрение. Это было так постыдно, и так стеснительно.
Ну а что до Цзин Янь и остальной компании, которые находились в этом храме с самого начала, то они наконец-то поняли, что хозяином волка был именно монах — Фанчжэн. Ну и причина почему волк был спущен с цепи, чтобы прогнать их прочь, скорее всего, была по большей степени связанна именно с желаниями этого злого монаха! Более того, если об этом происшествии, подумать более тщательно и с более широкой перспективы, то можно было прийти к выводу, что волк возможно и был свирепым, но он же так никого и не ранил. Все эти знаки указывали на такой факт, что за всеми этими происшествиями в храме, стоял именно монах.
Цзин Янь теперь была еще сильнее недовольна Фанчжэном, когда она про себя подумала: «Чёртов мошенник, ты и вправду бесстыжий!»
Цай Фан, хорошенько подумав, слегка покачал головой. Несмотря на то, что всё что сделал Фанчжэн и было не очень уместным, всё же, от его действий, никто из них не пострадал. Ну и более того, теми людьми, которые с самого начала были неправы, были именно они, так что они не имели никакого морального права, ничего говорить по этому поводу.
Толстяк, Хоу Цзи и Ву Чанси стояли в этом вопросе, на стороне именно Фанчжэна, ну и естественно, они по этому поводу, не сказали ни слова.
Ну и видя, как никто из пострадавших не решился заговорить по этому поводу, Фанчжэн просто закрыл входную дверь и вернулся в храм.
Ну и по возвращению в храм, Фанчжэн сделал тяжёлый вздох от облегчения, ведь наконец-то в его храме, опять воцарилась тишина. Ведь реально раздражало, когда повсюду летали назойливые комары, которые беспрестанно жужжали.
Ну и когда Фанчжэн наконец-то начал ощущать себя лучше, тут на горе всё еще были и такие люди, которые были просто в бешенстве.
*Визжащий звук от колёс!* — Машина с визгом стопорилась об асфальт, чтобы остановится рядом с Псиной Суном.
“Уебок, разве не ты нам говорил, что гора Одного Пальца находится на западе? Она же очевидно, что была на востоке. Почему ты нам солгал?” — Окно у машины автоматически опустилось вниз и лицо Оуян Фэнхуа высунулось наружу, когда она злобно начала браниться.
Псина Сун, который всё еще подметал улочку, вернул ей взгляд и тут же повеселел от её злобной реакции. Он ведь изначально, был самым главным подлецом и негодяем этой деревни. Ну и несмотря на то, что он по факту и был необразованным человеком, всё же, ему не было равных, когда дело касалось настоящего бесстыдства и проявления все объемлемой наглости. Псина Сун скрестил руки у себя на груди и сказал с довольной усмешкой: “Мелкая задница, у тебя должно быть вообще не было никакого образования, верно же?”
“Это ты блин, деревенский необразованный уебок! Мой отец знаменитый эксперт каллиграфии и моя мать — учитель в школе. Количество книг что я прочитала за всю мою жизнь, было даже больше, чем количество улиц, которые тебе довелось подмести за всю твою жизнь!” — Оуян Фэнхуа начала орать на него в ответ.
Псина Сун кивнул и сказал: “Ну в такое, я с легкостью поверю. Ведь эта улица, была единственной улицей, что я вообще и подметал, так что из этого, я могу предположить, что ты прочитала две книги?”
Оуян Фэнхуа тут же была взбешена настолько сильно, что из её носа практически повалил чёрный дым.
Оуян Хуацзай знал, что его дочь не сможет выиграть в словесной войне против этого деревенского жителя. Поэтому он мрачно и хладно сказал: “Между нами не было никакой вражды. Так почему ты указал нам неправильное направление до горы? Это было просто неправильно, как бы на это и не посмотреть.”
Псина Сун зевнул и сказал: “Ну и посмотри на себя великий каллиграф, подумать только, что ты с такими знаниями, являешься экспертом в каллиграфии? Ты же, так же не образован, как и твоя дочь. Разве учителя в школах, вас обоих не обучали о том, что земля как бы круглая? Если вы отправитесь на запад, то вы точно, рано или поздно, сможете вернуться на точку своего отбытия. На востоке были огромные пробки, так что я, чисто из доброты душевной, проинформировал вас о пути, на котором не было пробок и всё же, взамен на мою милость, вы говорите мне это. Эх-эх-эх... В мире похоже, что не существовало никакого способа, чтобы нормально донести информацию до таких необразованных людей, как вы. Поспешите и уезжайте, ведь мне всё ещё нужно подметать эти улицы, а с вашими машинами, я вряд ли смогу навести тут красоту. Какая же, в наше время, у людей, дикая нехватка культуры и всё же, они этого даже и не знают.”
Оуян Хуацзай и Оуян Фэнхуа, уже практически хотели вылезти из машины, чтобы выдать пизды этому наглому уёбку.
К их счастью, Оуян Хуацзай мог контролировать свой вспыльчивый нрав. Поэтому он вжал гашетку в пол и уехал. В конце концов, ему для успокоения всегда пригождалась такая мантра: “С глаз долой и с сердца вон.”
