Глава 5 — Бoтинок.
Ну и, ecли говоpить со всей откровенностью, то данная провокация и на самом деле сработала. И только лишь неоднократные предупреждения от Cистемы, о том, что совершение грехов, или приведёт его к вычету очков за текущую миссию или же, к тому, что он в конечном итоге, станет неизлечимым импотентом, и заставили его сменить гнев на милость. Bедь потеря его маленького товарища, была крайне нежелательным последствием. Ну и, если бы не такие суровые последствия, он бы уже, точно бы, показал зубам этой заносчивой недоросли, где тут находится пол.
И именно в этот, самый, момент, безмятежный и спокойный голос, прервал эту какофонию из изливающегося поноса, и он это сделал перед тем, как эти беснующиеся эмоции, распространились еще дальше по области: “Достаточно. Mа Цзюань, Чжао Датун. Прекратите уже это дурное хамство. Он только лишь предупредил вас о возможной опасности, и за это, он не просил никаких денег, в отличии от того, что ты — Чжао Датун нам и рассказывал. Старайтесь прощать чужих вам людей, когда для этого, была такая возможность, ведь в бесполезной злобе, вообще нет никакого смысла.”
И когда Фанчжэн услышал её слова, он почувствовал, как по всему его сердцу, начала распространяться теплота. Он про себя подумал: «В этом мире и вправду, всё ещё остались хорошие люди. Неудивительно, что эта леди такая красивая. Ох, она такая добрая и такая миловидная!»
И уже моментом спустя, Фанчжэн пожалел, что у него возникли подобные мысли.
Он услышал продолжение её диалога: “И всё же, какой это позор, что такой привлекательный монах, унаследовал данный храм, лишь для того чтобы обманывать своих собственных прихожан, вместо того чтобы изучать Буддийскую Дхарму...”
Фанчжэну изо всех сил пришлось сдерживать слёзы разочарования, от того, чтобы они не стекали сейчас по его лицу, и прикрывая лицо рукой, он про себя подумал: «Горе мне, горе! Kого я тут, вообще обманул? Eдрить вас налево, всё что я сделал, это намекнул словами о предстоящем несчастье, только и всего. Вы неблагодарные люди, вам и вправду нужно было заходить настолько далеко, в вашем необоснованном лицемерии?»
“Дзинь! Вот в этом и была причина, почему Tрипитака[1] должен был заплатить, когда он путешествовал на Запад, чтобы найти там Буддийские священные писания. С чего бы, слова Будды, должны были быть, легки для изложения остальным людям? Если бы они, были бы легки для понимания и для последующего распространения, то они, уже бы никогда не ценились бы так, как они должны были цениться, на самом деле. Люди, из-за этого, в конечном итоге, потеряют чувство благодарности за проявленную к ним духовную милость.”
«Система, мой родненький братишка, ты наконец-то сказал что-то поистине разумное. Ладно, я больше не буду открывать Секреты Небес, вот так вот просто. Ведь некоторые люди, их попросту не заслуживают.» — Подумал Фанчжэн.
“Дзинь! Дружественное напоминание. Спасение жизни, всегда было лучше, чем постройка семиэтажной пагоды. [2] Это действие является великой кармической заслугой! Оно может добавить довольно-таки большое количество положительных очков к твоей текущей миссии.”
“Что? Она что, умрёт?” — Фанчжэн обомлел.
“Дзинь! Горная тропа пика Одного Пальца очень трудна для восхождения. Если она получит очень серьёзные травмы, то для неё, будет очень трудной задачей, достичь подножия горы и при этом, остаться в живых, а в особенности, если это будет происходить, без какой-либо посторонней медицинской помощи.”
“Это же... ебать колотить. Ладно, я не буду держать на них, все мои предыдущие обиды. В конце концов, храм был только что отреставрирован. Если кто-то внезапно умрет на территории храма, то тогда, я могу просто позабыть о получении денег за палочки с благовониями или же о любых других посетителях...” — Фанчжэн с грустью вдохнул и повернулся, чтобы опять направиться к этим юным любителям пешего восхождения на горы.
И как только он туда и вернулся, он увидел, что Чжао Датун стоял прямо под кроной дерева бодхи и в данный момент, он водил своими ладонями по его стволу. Этот парень что-то бормотал себе под нос: “Как странно. Это же и вправду настоящее дерево бодхи. Так почему оно распустилось такой поздней осенью? Это дерево, что, само обрекает себя на смерть? Оно же и вправду доставлено сюда с далёкого юга. Ну и при этом, оно совершенно не знакомо с жизнью в условиях северных морозов и это его прорастание почек, в подобную то погодку, скорее всего, приведёт к его быстрой кончине...”
Ну и наконец-то увидев возвращение Фанчжэна, Чжао Датун моментально на него уставился. Он незамедлительно проревел: “Малютка монах, на кой ляд, ты к нам, сюда, вернулся? Я повторюсь, нам не нужно, чтобы ты предсказывал нам, нашу судьбу, да и к тому же, мы не собираемся зажигать тут палочки с благовониями. Мы здесь находимся, только чтобы осмотреть этот храм!”
Фанчжэн улыбнулся своей монашеской улыбкой: “Я бы не смог предсказать твою судьбу, даже, если бы ты и решил меня об этом, попросить. Если же ты захочешь зажечь палочки с благовониями, то их ты сможешь найти на столе для подношений. Обычные ароматические палочки в нашем храме, абсолютно бесплатны, большие же стоят двести юаней за штуку, а захочешь ли ты их зажигать или нет, это уже решать не одному тебе, а всем твоим товарищам.” — И произнеся, все эти слова, он просто проигнорировал удивляющегося этому, Чжао Датуна. Фанчжэн быстро подошёл к двери и встал на порожек, в который через какое-то время и должна врезаться Ма Цзюань, своей головушкой. После некоторых размышлений, он снял c себя ботинок и положил его туда, куда эта девушка и должна была упасть.
Так как зима уже была на пороге, ботинки, которые носил на себе Фанчжэн, были сделаны из хлопковой ваты. Это были довольно-таки тёплые ботиночки типа обрубленных валенок, но он сейчас чувствовал, что они, возможно, не будут достаточно мягки, чтобы выдержать на себе приземлившуюся голову девушки. Фанчжэн подумал о том, чтобы снять с себя рясу и положить её на порожек, ведь таким образом, он сможет закрыть ею все острые углы, но вскоре, он понял, что такими действиями, он для себя, добьется лишь одного: а именно пожизненного клейма — извращенец. Он, возможно, даже будет избит этим вспыльчивым юнцом. Так что, это того, просто не стоило. Он подумал о том, чтобы вернуться на задний двор, и чтобы принести сюда, что-нибудь, чтобы постелить на порожек, но ему, сейчас, было слишком лениво, всё это делать...
“Эй, монах коротышка, ты там что вообще делаешь?” — Чжао Датун посмотрел на Фанчжэна явно озадаченным взглядом.
На что Фанчжэн ему и ответил: “Секреты Небес не могут быть рассказаны непосвящённым. Это именно мой храм и естественно у меня есть мои собственные причины. что-то в нём делать. Так что скажу по-простому: не трогай мои вещи...”
И тут же, после того как Фанчжэн произнёс эту фразу, он замер на месте. Сцена перед ним, опять куда-то промелькнула, и он увидел, как Чжао Датун оступился на горной тропе, и он упал вниз, прямо с обрыва. К его счастью, этот парень был таким же сильным, как бык. Поэтому, он ловко схватился за отвесные ветки деревьев, что позволило ему избежать прямого превращения в кровавую лепешку. из-за падения с высоты, и все же, он застрял на отвесной горе, держась за дерево без каких-либо возможных путей, для спасения.
“Эй, крошка монах, почему ты смотришь на меня, подобными глазами? Я тебя предупреждаю, меня не интересуют мужчины!” — Чжао Датун почувствовал озноб, который поднимался сейчас от его ног к голове, и это произошло тогда, когда он увидел, что Фанчжэн пялится на него, с таким диким сосредоточением.
Фанчжэн, в свою очередь, слегка улыбнулся, после того как он еще разок взглянул на Чжао Датуна, а затем, он лишь покачал головой и ушёл. Ну а Чжао Датуна, в свою очередь, просто трясло от такого “страстного” взгляда, который ему, только что выдал, этот одинокий монах.
Фанчжэн уходя всё дальше и дальше, в какой-то момент остановился и прокричал через плечо: “Мой ботинок является частью пути Будды и его не следует трогать руками непосвящённых, а если кто-то захочет нарушить волю небес и оскорбить этот храм своими действиями, то на него будет наложен штраф в пять сотен баксов*!”
*Переводчик отказался от юаней и перешел на баксы, текущая сумма в юанях ~4000.*
“Почему бы тебе, просто не пойти и не ограбить банк, с такими-то замашками?!” — Чжао Датун проревел на всю округу.
Фанчжэн, в одном аспекте, был абсолютно прав. Это был его храм и именно он, и был таким человеком, который устанавливал тут свои правила. Поэтому, было неважно насколько упрямым был Чжао Датун, в своей ненависти к монаху из этого храма, он, всё равно, просто не мог с этим, ничего поделать, ведь в чужой монастырь, со своими уставом, не ходят. Чжао Датун сейчас пришёл к какому-то пониманию и после этого, он расплылся в насмешливой ухмылке: “Так значит, ты намерено положил его туда и когда Юньцзин или же остальные мои товарищи, его случайно заденут, ты, как дерьмовый мошенник, начнешь требовать с них деньги, за нарушение правил! Ха! Пока я здесь, даже не думай об этом — грёбаный обманщик! Я буду следить за тобой! Так что, только попробуй выкинуть ещё какую-нибудь глупость, пока я за тобой наблюдаю, и ты пожалеешь!”
Ну и именно, в этот момент, Ма Цзюань, Фан Юньцзин и Ху Хань — они закончили с рассматриванием Бодхисаттвы из алтарного зала. Ма Цзюань, что шла впереди их маленькой компании, пренебрежительно произнесла: “Это блин и на самом деле, лишь подательница детей Гуань Инь. Пхе, у меня даже и парня то нет, так почему я должна молиться ей, о зачатии ребенка? Серьёзно ну и...”
И когда она договорила эту фразу, Ма Цзюань подняла правую ногу для последующего перемещения вперёд. Однако же, её левая нога, что была сзади, из-за её разочарования, или же, из-за еще каких проблем, просто не поспела за темпом её тела и за её правой ногой, и её тело, сейчас начало в очень опасном положении, заваливаться вперед. Ну и когда, она наконец-то поняла, в какой опасной ситуации, она сейчас оказалась, она закричала во весь рот: “Аааааааахх!”
“Осторожней!” — Чжао Датун так же испугался из-за подобного развития событий, но в тот момент, когда он закричал, было уже слишком поздно.
— Бам! —
Ма Цзюань врезалась своей черепушкой, прямо в дверной порожек, перед тем как начать кубарем перекатываться по земле. Ну и когда, она, остановившись, схватилась за голову, она прокричала: “Ой-ой-ой-ой, как же больно! Эй... а что это за запах? Какой же он вонючий...” — Ну и посреди своего ворчания, Ма Цзюань схватила ту штуку, в которую и врезалась её головушка. Ну и после того, как она наконец-то увидела, обо что она и ударилась, она незамедлительно впала в возмущенную ярость: “Да у кого же было настолько дурное воспитание? Как, кто-то, может разбрасывать свои ботинки просто повсюду, без стыда и совести. Этого человека, что, в детстве не учили базовым правилам поведения в обществе?”
“Он принадлежит этому Нищему Монаху.” — Ну и в этот самый момент, лысый мужчина появился прямо перед Ма Цзюань и он, спокойным движением, забрал из её руки, свой ботинок. Ну и когда, она наконец-то смогла прийти в себя, она поползла на четвереньках к своим товарищам, и она уже готовилась спустить на этого монаха, весь свой словарный запас, из грубостей и проклятий. Фанчжэн, в свою очередь, уже от неё ушел и сейчас, он шёл по коридору в зал, полностью игнорируя этих юнцов, что остались у него позади.
Ма Цзюань выглядела крайне взбешённой, когда, она, бурча себе под нос, жаловалась на храм и на его дурацкого монаха.
Но, одновременно с этим, Чжао Датун в глубоком потрясении, пялился на удаляющуюся от них, спину монаха. Его разум, сейчас постоянно проигрывал сцену, в которой Ма Цзюань, падала на дверной порожек. Фанчжэн снял с себя мягкий ботинок, и он аккуратно положил его на порожек, со всей предельной точностью, для “случившегося” последующего события. Затем, Ма Цзюань врезалась головой в порожек, но в отличие от голых углов, большая часть удара головы о порожек, пришлась на мягкий ботинок, который этот монах, туда заранее и положил... Это было просто случайное стечение обстоятельств? Чжао Датун хотел верить в то, что это была лишь чудесная случайность, но всё же, Фанчжэн недавно упоминал, что Ма Цзюань ждёт кровавое несчастье, в её совсем недалёком будущем. Ну и принимая во внимание острые углы этого дверного порожка, если бы не ботинок Фанчжэна, Ма Цзюань, скорее всего, уже бы обильно истекала кровью. Разве это событие, не расценивалось бы, как-то кровавое несчастье, о котором и говорил данный монах?
Чжао Датун был не единственным человеком, который сейчас подумал о данном — практически случившемся факте. Фан Юньцзин, так же этим событием, была явно поставлена в тупик. Она посмотрела на острые углы порожка и затем, она перевела свой взгляд обратно, на лоб Ма Цзюань, и уже после этого, она уставилась в направлении уходящего от них Фанчжэна. Немного подумав, она спросила: “Чжао Датун, я не видела этого ботинка на порожке, когда мы сюда входили. Откуда вообще, этот ботинок, там взялся?”
Чжао Датун, на это, лишь горько улыбнулся: “Ты, возможно, мне, даже и не поверишь... Ведь это тот крохотный... Кхем... Этот Аббат, специально снял с себя ботинок и затем, он положил его на угол дверного порожка.”
“Он что, специально захотел задушить меня своим зловонием? Или же, он, таким образом, просто хотел выразить ко мне, своё отвращение?” — Ма Цзюань гневно прокричала.
Ну а что до Фанчжэна, то он, сейчас, был просто вне себя от восторга. Ведь именно, в тот момент, когда Ма Цзюань врезалась головой в его ботинок, он незамедлительно получил оповещение от Системы.
“Дзинь! Спасение жизни всегда было лучше, чем возведение семиэтажной пагоды. Система вознаграждает тебя, одним бесплатным шансом на получение случайной награды, в форме поощрения за добрые поступки!”
Фанчжэн незамедлительно произнёс, с улыбкой на лице: “Ох, такая отличная выгода за добрые поступки и вправду существует? Так, почему же, ты не сказал мне об этом, раньше? Ох, и да, не крути пока случайную награду. Ведь там, снаружи, меня ждёт ещё один лакомый шанс, на получение ещё одной случайной награды... Кхем, прощу прощения, настоятелю храма не пристало так говорить. Там снаружи, меня всё ещё ждет человек, который нуждается в моей помощи. Ведь спасение людей, является самым главным приоритетом, для любого монаха. Так что, я отброшу в сторону весь бесполезный треп. Где там моя верёвка?”
[1] Сюань Цзан (602—664 г.), известный как мастер Трипитака династии Тан, является одним из самых почитаемых буддийских монахов в истории Китая. Его паломничество в древнюю Индию для изучения буддизма и возвращение в Китай канонических писаний было описано в популярном фантастическом романе «Путешествие на Запад».
Сюань Цзан с детства интересовался буддизмом и был принят в монахи в порядке исключения в возрасте 13 лет. Он посвятил себя практике по буддийскому учению и путешествовал по всему Китаю, чтобы учиться у известных монахов. Изучая буддизм, он обнаружил, что существует множество буддийских школ, которые противоречат друг другу, а также расхождения в переводе текстов. Для обретения истинной сущности буддизма Сюань Цзан решил отправиться в Тяньшу (китайское название древней Индии), чтобы найти там оригинальные канонические писания (сутры) и получить знания.
Пройдя через 16 стран, а затем вдоль шёлкового пути, он наконец достиг святой земли в северо-восточной части древней Индии. Большую часть времени он прошёл пешком или проехал верхом на лошади. Паломник едва избежал смерти от грабителей, пиратов, пережил песчаную бурю в пустыне, а также преодолел многие препятствия в высоких снежных горах благодаря помощи своих учеников, присоединившихся к нему во время его путешествия.
Сюань Цзан старательно учился, чтобы выучить санскрит — древний язык, используемый для записи учения Будды, а затем провёл несколько лет, слушая лекции буддистов в самом известном монастыре Наланда. Впоследствии он встретился со всеми известными мастерами и углубил своё понимание буддизма. Он стал одним из немногих, кто добился звания Трипитака, и был в числе тысячи монахов, которые освоили священные писания буддизма. Благодаря своим знаниям Сюань Цзан приобрёл в Индии большую известность.
Однажды один последователь брахманизма написал 40 священных писаний и повесил их на ворота буддистского храма. При этом он с уверенностью заявлял, что если кто-то сможет опровергнуть хотя бы одно из этих 40 священных писаний, то даст отрубить себе голову. Прошло несколько дней, но никто не смог бросить ему вызов. Тогда правитель попросил Сюань Цзана, чтобы тот вступил в дискуссию с последователем брахманизма. Сюань Цзан полностью опроверг все 40 священных писаний, приведя убедительные аргументы. У последователя брахманизма не было никакого другого выбора, кроме как смириться с поражением и быть казнённым, как он и обещал. Сюань Цзан сказал ему, что монахам запрещено убийство живых существ, и взял его с собой в качестве сопровождающего. Позже он позволил ему уйти.
В 642 г. правитель Харша в северной Индии был так впечатлён знаниями Сюань Цзана, что попросил его прочитать несколько лекций, а также провести дискуссии в общественных местах. Среди слушателей были восемнадцать вассалов правителя и от шести до семи тысяч монахов из всех школ буддизма и других религий. Лекция Сюаня вызвала единодушную похвалу всех присутствующих.
Во время лекции, следуя обычной практике в древней Индии, Сюань Цзан вывесил свои работы по буддизму на дверь и попросил оспорить их. Прошло 18 дней, но никто не смог бросить ему вызов. Сюань Цзан получил высокую похвалу от монахов буддийских школ Тхеравада (распространённое наименование Хинаяна — Малая колесница) и Махаяна (Большая колесница). Он стал известен по всей Индии как монах династии Тан. Древний индийский народ почитал его как святого.
В 643 г. Сюань Цзан отправился домой с 657 книгами о буддизме и со многими статуями Будды. Он прибыл в Чанань в 645 г. и сосредоточился на переводе буддистских книг. Большинство из этих книг позже исчезли в Индии, а переведённые китайские тексты стали самыми важными документами для изучения древних индийских писаний и научных достижений того времени.
После возвращения домой Сюань Цзан был принят во дворце императором Тайцзуном династии Тан, который попросил его написать о своём путешествии на Запад. Знаменитая книга «Великие записи из западных районов» (или «Путешествие на Запад в период династии Тан»), написанная Сюань Цзаном за 17 лет, распространилась более чем в 130 царствах. Это были драгоценные записи для изучения древней Индии, Непала, Пакистана, Бангладеш и Центральной Азии. Издание было переведено на разные языки, включая английский, французский, японский и др.
В 664 году Сюань Цзан умер в Чанани. На похороны мудреца собралось более одного миллиона человек, а тридцать тысяч скорбящих добровольно остались на ночь у могилы, чтобы почтить его память.
[2] Па́года — буддийское, индуистское или даосcкое сооружение культового характера. В разных странах к пагодам относят разные типы сооружений. В Таиланде, Бирме, Шри-Ланке, Лаосе, Камбодже пагодами называют буддийские ступы.
