Глaва 200 — Больше никакой актёpcкой игры.
Открыта благодаря пожертвованию: Dima
Данное дуо улыбнулось ироничными улыбками, перед тем, как в одно и то же время, поднять большие пальцы вверх: “Он был великолепен!”
Bсё же, Чжао Хунсян, просто не мог сейчас не спросить: “Pежиссёр Юй, этот монах... мастер скинул свою Kашаю, в самый последний момент, чтобы явить окружению, свои белые монашеские рясы... Это всё, было вами, изначально запланировано? Если да, то это было, просто мастерское планирование сцены! Это было поистине прекрасно! Я почувствовал себя так, как если бы я увидел, настоящего Будду!”
“Точно, это было поистине великолепно! Hо, с другой стороны, Режиссёр Юй, подобные сцены, ведь полностью заграбастывают к себе всё внимание, забирая его у главных героев.” — Cказал Ху Сяо.
“Ну да, подобная сцена отчасти и украла всё внимание у главных героев, но всё же, эта кража, если думать о всём фильме, была копеечной. Если то, что было записано, сразу же отправится в прокат, то возможно все запомнят лишь монаха и позабудут о Хуа Mулань. Но это же, была лишь одна двадцатая фильма, и я реально, просто не могу себе позволить, отредактировать и покромсать такую великолепную сцену. Ну а что до Кашаи, то всё что я могу сказать по этому поводу: это была случайность. Это была неожиданная вишенка на торте.” — У Юй Гуанцзэ не было привычки: приписывать себе то, что он собственно и не делал.
“Режиссёр Юй, тогда что вы теперь, планируете делать дальше?” — Спросил Ху Сяо.
Юй Гуанцзэ лукаво улыбнулся: “Дайте мне над этим подумать. У нас всё ещё осталось очень много сцен, которые нужно было снять. Мне нужно будет насчёт всего произошедшего, очень хорошо подумать. Сперва, я оставлю её нетронутой... Даже если я и не смогу её использовать в нетронутом виде, я всё равно её оставлю. Она просто слишком, слишком запоминающаяся...”
Ху Сяо и Чжао Хунсян, явили миру свою толстокожесть, и они сказали: “Насчёт этого, можете ли вы, выдать нам по копии данной сцены, в качестве предмета на память?”
Юй Гуанцзэ рассмеялся: “Генеральный Директор Ху, Генеральный Директор Чжао, а для какой цели, вам нужны данные копии? Этот монах ведь не ветеран киноиндустрии и так же, он не выпускник из знаменитого института. Он всё ещё очень молод. Как говорится в пословице: «На молодёжь без растительности на лице, нельзя было полагаться...»”
Слова Юй Гуанцзэ, заставили данное дуо, залиться краснотой на лицах, но они, еще сильнее утолстили свою кожу, и они, всё равно, попросили себе копии.
Юй Гуанцзэ вновь рассмеялся: “Не волнуйтесь. Я точно предоставлю вам двоим, по копии.”
Ну и только тогда, эти два толстосума, наконец-то заулыбались. Ну и хотя, это всё и было довольно-таки унизительно, всё же, это было не важно, ведь они почувствовали, что это было довольно-таки хорошей сделкой, что они смогут получить такую незабываемую сцену, в “твёрдом” виде.
“Что? A где Почтенный Фанчжэн? Линь Дунши, куда подевался Почтенный Фанчжэн? Ты его видел?” — Прокричал Юй Гуанцзэ, после того, как он наконец-то пришёл в себя от самохвальства и когда он осмотрел все окрестности, он лишь обнаружил, что Фанчжэн, взял и исчез.
Линь Дунши тут же подбежал к Юй Гуанцзэ*: “Режиссёр, Почтенный Фанчжэн уже вернулся в Монастырь Одного Пальца. А дверь в его монастырь, по какой-то причине, была закрыта. Я пытался до него достучаться, но на это, он мне сказал, что он хочет покоя и тишины. Ну и к тому же, он сказал, что он не будет играть ни в каких дополнительных или же, последующих сценах.”
*Я извиняюсь что данного товарища, я вообще не склоняю... У меня от него болит голова.*
“Что? Он больше не будет играть?!” — Юй Гуанцзэ моментально был встревожен, когда он впоследствии, воскликнул: “Но он ведь сыграл, настолько хорошо. Почему он теперь, не хочет играть? Что случилось?”
Ху Сяо спросил: “Он что, пытается набить себе цену?”
“Набить себе цену, в мою жопу. Он сыграл в камео на добровольных началах. Ему не платили.” — Сказал Юй Гуанцзэ.
“Ну тогда, в этом и заключалась проблема. Он не хочет играть, из-за того, что вы ему не заплатили.” — Сказал Ху Сяо.
“Позвольте мне, пока разобраться с этой ситуацией.” — Юй Гуанцзэ не мог разменивать своё время, на споры с такими неотёсанными людьми. Он растолкал толпу в стороны и побежал к монастырской двери. Ну и вправду, дверь была закрыта.
Юй Гуанцзэ постучался в дверь и прокричал: “Почтенный Фанчжэн, Я Режиссёр Юй Гуанцзэ. Вы тут? Вы меня слышите?”
“Покровитель, есть что-то, что было вам нужно?” — Дверь отворилась, когда Фанчжэн появился из-за двери.
Юй Гуанцзэ посмотрел на мрачно-печальное лицо Фанчжэна и был ошарашен. Он пришёл к осознанию такого вот факта, что Фанчжэн слишком сильно вжился в роль и что печаль от битвы, постоянно отражалась в его сердце, возникая снова и снова! Ну и поэтому, Юй Гуанцзэ и поинтересовался: “Почтенный Фанчжэн, вы всё ещё чувствуете тревогу, расстройство и огорчение, из-за сюжетной сцены нашего фильма?”
Фанчжэн вдохнул: “Да, всё верно. Ну и, хотя это и была, лишь одна небольшая сцена, всё же, в ней произошло, просто слишком много необъяснимых вещей.” — Он ранее, никогда не испытывал подобные чувства. Ну и внезапно их испытав, он почувствовал потрясение и шок. Он был настолько сильно потрясён, что он не смог прийти в себя, в течение долгого времени.
“Почтенный Фанчжэн, вы слишком сильно вжились в роль. Ну и навык “вжиться в роль”, был самой базовой техникой, которую каждый актёр, должны был развить и иметь. Если актёр, был недостаточно способен чтобы вживаться в роль, то у него была не актёрская игра, а лишь позёрство. Но в наши дни, слишком маленькое количество людей, по-настоящему могли вживаться в роли. Ну и что касается вживания в роль, то вы самый быстрый человек, который вжился в роль, из всех, что я видел, за все те года, которые я провёл в киноиндустрии. Я никак не мог ожидать того, что вы настолько сильно вживётесь в роль... Это была сильная оплошность, с моей стороны.”
Фанчжэн сложил ладони вместе и улыбнулся: “Покровитель, нет никакой нужды, винить себя в этом. Ведь вы были тем самым человеком, что позволил этому Нищему Монаху, испытать на себе, вторую жизнь. Подобная возможность и вправду была редка...”
“Почтенный Фанчжэн, а что насчёт последующих сцен...” — Юй Гуанцзэ почувствовал себя так, как если бы он увидел, перед собой, надежду. Актёрская игра Фанчжэна может и не была лучшей в мире, но если он может настолько легко вживаться в образ, то это была лучшая и наиболее естественная форма актёрской игры! Ничего более лучшего и быть не могло. Ну и поэтому, он естественно желал, чтобы в его фильме, снимался такой человек.
Фанчжэн покачал головой: “Покровитель, навыки этого Нищего Монаха недостаточны, и они не неприемлемы для того, чтобы продолжать играть в вашем фильме. Прошу примите мои искренние извинения...”
Фанчжэн и вправду, не желал продолжать играть в этом фильме. И это было потому, что он приводил в порядок, одежду “трупов” и “трупы”, которое ему приходилось трогать, “раньше” были не только солдатами Северного Вэя, но и так же и солдатами Жоужань. Если солдаты Северного Вэя были героями, то кем являлись солдаты Жоужаня? Они были дикарями? Очевидно, что нет.
Те, кто убивал — были злые, но, если они не будут убивать, они закончат тем, что их самих, попросту убьют. Тогда, убийство — это правильно или же, всё же нет? Быть вовлечённым в войну, ради того, чтобы ваша страна процветала, было грехом? Было ли грехом убийство, чтобы защитить безопасность гражданских?
Фанчжэн верил, что убийство злых людей или всеобщего зла, не было грехом, но в Буддийских священных писаниях, были такие строки, которые имели в себе, слишком большое количество противоречий. Его сердце было в смятении и поэтому, было вполне естественно, что он не был в настроении, чтобы актёрски играть. Он хотел успокоить свои разбушевавшиеся эмоции или же, ему будет очень трудно, жить на этой земле, все последующие дни. Ну и тот опыт, что он получал от Земледелия Дзэна, был для него, в текущий момент, более чем достаточный(?).
“Насчёт этого... Почтенный Фанчжэн, позвольте мне сказать об этом, вот таким вот образом. Вы, чрезвычайно хорошо отыграли. Это было и вправду, очень и очень хорошо. Если возможно, я хотел бы вас попросить, продолжить и дальше играть в моём фильме. Это ведь блокбастер. Это кино возможно выйдет на интернациональный уровень. Когда такое и действительно произойдёт, вы сможете посодействовать распространению Буддийской Дхармы во всём мире. Ваше имя и ваш Монастырь Одного Пальца, станут знамениты, даже заграницей.” — Убеждал его Юй Гуанцзэ.
Фанчжэн поддался искушению, но Мастер Дзэна Один Палец, однажды сказал: “Я и вправду хочу, чтобы наш Храм Одного Пальца, стал огромным монастырём, но без соответствующего морального поведения, владение большим монастырём, не является какой-то там заслугой, на деле, это был грех. Возвышение и расширение монастыря, должно начинаться с человека. И чтобы возвыситься, как человек, для начала нужно было улучшить своё моральное поведение.” — Моральное поведение в этой фразе, относилось к моральному характеру. Ну и так же, эта фраза, ссылалась и на культивацию Буддийской Дхармы.
Ну и после путешествия в Монастырь Байюнь, Фанчжэн уже понял, что его культивация Буддийской Дхармы, была явно недостаточная. В текущий момент, у него было, всего лишь пару приходящих в монастырь мирян, но в один день, когда поток мирян увеличится, как он сможет справиться с увеличивающимся количеством людей, которые будут приходить сюда, ради поиска ответов или же советов? Для Системы, было невозможно, выдавать ему каждый день, по одной карточке “Транспортировка Цветов Лотоса”. Ну и поэтому, Фанчжэн, лишь желал идти по этой дороге Буддийской культивации Дхармы, медленно, но устойчиво (Тут использована пословица: тише едешь, дальше будешь). Он будет идти по этому культивационному пути, шажочек за шажочком, и он не будет делать колоссальные прыжки, которые в конечном итоге, приведут его к падению.
“Амитабха. Покровитель, хотя этот Нищий Монах и желает привести этот монастырь, к больши́м вершинам в развитии, всё же, морального поведения этого Нищего Монаха, было для этого, недостаточно. Этот Нищий Монах, возможно, не сможет совладать с подобной славой. Покровитель, спасибо вам, за ваши добрые намеренья. Этот Нищий Монах, больше не желает, вновь, играть... Ну и к тому же, Покровитель Линь, упомянул о том, что это всё дело с заменами, было из-за чрезвычайного обстоятельства и что у вас не было другого выбора, кроме как взять этого Нищего Монаха, на эту роль. Этот Нищий Монах верит, что не было никакого значения для фильма, останется ли этот Нищий Монах в актёрском составе, для продолжения съёмок, или же нет.”
Ну и когда Юй Гуанцзэ это и услышал, он был поражён. Он за свою жизнь, видел бесчисленное количество монахов. Но это был первый раз в его жизни, когда он повстречался с настолько скромным монахом. Его моральных качеств было недостаточно, чтобы совладать с возможной славой? Но как много знаменитых людей в нашем мире, имели такие моральные качества, которые бы соответствовали их положению? Это стало уже обычным и повсеместным явлением, когда человек по своему положению, не соответствовал “своей” морали.
Ну и столкнувшись с этим молодым монахом, Юй Гуанцзэ внезапно осознал, что такой знаменитый режиссёр, как он, казалось, что был ниже по положению, влиянию и значению, чем его собеседник и это произошло, когда он стоял прямо напротив Фанчжэна. Юй Гуанцзэ жаждал славы и денег, когда монах напротив него, просто от них отказался. Ну и имея подобный темперамент, в таком юном возрасте, данный монах, точно станет мастером поколения, если не случится никаких непредвиденных обстоятельств.
