Глава 18 — Зажигаeм палoчку с благовониями, чтобы выразить почтение Будде.
Ян Xуа начал спрашивать, явно сомневаясь в правдивости этих слов: “И вправду что ли? Храм Oдного Пальца был полностью обновлён? Наша нищая деревня, пожертвовала на это дело деньги?”
“Ну, я точно не уверен, кто именно пожертвовал на это дело денег, но, то, что он был полностью обновлён и перестроен — это чистая правда. Вероятнее всего, какой-то богач забрёл на гору Одного Пальца. И увидев там храм, он наполнился благодатью. Ну и после того, как он проникся проблемами храма, он пожертвовал на него деньги...” — Ян Пин быстро перевёл тему, на какую-то "таинственную" личность и с её помощью, он продолжил нахваливать храм Одного Пальца.
Ян Хуа сейчас был сильно подавлен, свалившимся на него несчастьем и поэтому, он и вправду начал рассматривать подобную идею, как некий метод “последней надежды”. И после обильной трапезы с братом, он вернулся к себе домой, и затем, он рассказал обо всем жене.
День быстро подошел к концу и на следующее утро: Фанчжэн проснулся, отошел ото сна и приготовил себе целый котелок Kристаллического Pиса. Он приготовил его, лишь ради собственного наслаждения.
Ну и, если бы не это его огромное влечение к Кристаллическому Рису, Фанчжэн даже бы не стал и просыпаться этим утром, и в особенности, настолько рано. Tем не менее, уже однажды вкусив Кристаллического Риса, он должен был вкусить его, еще раз, и к тому же, он должен был сделать это, как можно скорее. Теперь, он просто не мог ждать и секунды дольше.
Однако же, тут, в его храме, образовалась одна большая и шерстяная проблема, которая сильно выводила его из себя. Eй был Одинокий Волк, который обычно уходил ранним утром из храма, чтобы найти себе пищи, для пропитания. Но теперь, он просто отказывался из него выходить. Ну и вместо ежедневной охоты, он теперь предпочёл остаться на кухне и в ней, он явно чего-то ожидал. Ну и в тот момент, когда готовый рис, был наконец-то вынут из котелка, данный волк, высунул свой язык из пасти. И теперь, он пристально посмотрел на Фанчжэна, таким взглядом, который был наполнен лишь неугасаемым желанием. И если в подобный момент, Фанчжэн пытался просто его игнорировать, то тогда, данный волк начинал болтать своим языком, вызывая просто дождь из слюны, которая, обильными каплями, начинала лететь просто во всех направлениях... Поэтому, у Фанчжэна не осталось никакого иного выбора, кроме как, выдать этому волку, небольшое количество Кристаллического Риса.
После поглощения подобной божественной пищи, Фанчжэн продолжил свою рутинную работу в виде: подметания залов в храме, протирания Буддийской статуи, с головы до ног и прочистки старых масляных ламп. Это всё, было частью его ежедневной рутины.
Ну и на утро третьего дня, Фанчжэн заглянул, за всё еще пустующую входную дверь, в монастырь. Затем, он произнёс с печальным вздохом: “Десять подношений в храме за месяц... Когда у меня появится хотя бы шанс на выполнение подобной миссии? Уже же блин идёт третий день, с её начала. Эх, мне вот интересно, сегодня ко мне, ну хоть кто-нибудь придёт, или же, всё будет, как и всегда... Не, ну серьёзно, Дедушка Тань и остальные старики, завалились ко мне толпой, на харчи и когда они у меня были, они даже не преподнесли никаких даров Будде и так же, они не пожертвовали храму, даже и копеечки. Эх, как же печаль.”
Ну и прямо тогда, когда Фанчжэн сокрушался отсутствию прихожан в его храме, он внезапно услышал голоса, которые исходили снаружи. Голоса принадлежали мужчине и женщине. И казалось, что они вели беседу.
Фанчжэн моментально оживился и навострил ушки, чтобы прислушаться к их разговору.
“Ян Хуа, ты должно быть сошёл с ума. Даже в городской больнице, нам сказали, что это было невозможно. Так какой вообще был смысл, от зажигания палочек с благовониями и от выражения почтения Будде? Ты что, забыл, в каком веке мы сейчас живем? Почему ты всё ещё веришь во всякую антинаучную чушь!?”
“Женщина, о чем ты таком, сейчас, вообще несёшь? Что ты имеешь в виду, под словами — какой сейчас век? Разве Буддизм всё ещё не существует в нашем современном мире? Разве храмы и монастыри, всё ещё не стоят по всей нашей стране? Мы уже добрались до входа в храм, так что прошу, воздержись от разговоров на подобные нелицеприятные темы. Если Будда тебя услышит, он возможно обвинит нас, в отсутствии уважения и тогда, мы с тобой и на самом деле, будем полностью обречены.” — Отчитал её Ян Хуа.
Женщина же, лишь цокнула языком и ответила: “Ну, я имела ввиду, что если ты, насчёт этого, и вправду настолько серьезен, то тогда, мы должны были отправиться в большой монастырь, вместо того чтобы, довольствоваться малым храмом. Ведь какую пользу нам может принести этот храм Одного Пальца? Могу сказать так: сам настоятель этого храма “Один Палец” был вполне уважаемым и опытным монахом, но что до этого молодого монаха — Фанчжэна, то он же, являлся именно тем самым маленьким мальчиком, за взрослением которого, мы наблюдали вот этими самыми глазами. Ведь, когда его маленькие штанишки, по какой-то причине рвались... Именно я была тем самым человеком, который их зашивал. Ну и окромя постоянного поедания нашей пищи, я не видела, чтобы он смог достичь своими действиями, ну хотя бы чего-нибудь.”
И когда Фанчжэн, это услышал, он постыдно покраснел. Он никак не ожидал того, что люди снаружи, будут: старшим братом Ян Пина — Ян Хуа и его женой — Ду Мэй. Ду Мэй за короткую жизнь Фанчжэна, произвела на него, неизгладимое впечатление. Она, возможно, и была довольно-таки едка, в своих словах, но по факту, она не хотела нанести ими, хоть кому-нибудь вред. Она просто была “естественно” груба. Однако же, в детстве, она даже наказала его, пару раз, отшлепывая его по попе, до зияющей красноты. Ну и после осознания того, что сейчас, уже вот-вот, он опять встретится с Ду Мэй, Фанчжэн чисто на подсознательном уровне, коснулся своей задницы и затем, он почувствовал там, небольшую фантомную боль...
Ну и пока эта пара общалась, Ян Хуа завёл свою жену, прямо в храм. И когда она наконец-то увидела Фанчжэна, данная женщина, произнесла с улыбкой на лице: “Фанчжэн, мы пришли к тебе в храм, чтобы с тобой повидаться. И только посмотри на то, что мы тебе принесли. Это же именно те самые яйца, которые ты любишь больше всего! Там кстати в пакете, так же есть немного маринованных овощей.”
И когда Фанчжэн услышал такие отрадные для него слова, его глаза моментально вспыхнули, и они стали светить, прямо как два маленьких факела. В подобной захолустной деревне, яйца, даже можно было считать, настоящей роскошью. Ну и, хотя эти маринованные овощи, на самом деле, были лишь дешёвым вариантом всесезонной капусты Напа (Пекинская Капуста) [1], Фанчжэну было бы грех на неё жаловаться, ведь эти, текущие, последние дни осени, были уже явно не сезоном, для всех нормальных овощей. И если в этих северных землях, проигнорировать тот факт, что тут были, лишь невероятно долгие зимы... И так же, если проигнорировать тот мучительный факт, что в этом регионе, люди, в основном, каждый день, кушали лишь маринованные овощи... И что, они практически никогда не ели свежих овощей... То! Лично Фанчжэн, как человек проживающий в нищете, на горе... Он никогда не ел подобные маринованные овощи, на протяжении круглого года. Поэтому, его страстное желание вкусной пищи, моментально возвело данные маринованные овощи, на пьедестал деликатесов! A именно: на пьедестал настоящих сокровищ!
Но, несмотря на его страстное желание “пожрать”, Фанчжэн сложил ладони вместе, в традиционном Буддийском знаке почтения и затем, он со всей Буддийской этикетной правильностью, произнёс: “Cпасибо вам большое, Покровители.”
“Шлёп!” — Лысая голова Фанчжэна, получила от Ду Мэй, зычный шлёпок, прямо по макушке: “Покровители? Гадкий мальчишка, подумать только, что ты даже осмелишься говорить со мной, прямо как какой-то монах. Неважно, кем ты теперь, там стал, ведь ты, для меня, навсегда останешься лишь шкодным маленьким ребёнком, за взрослением которого, я лично наблюдала, вот этими вот глазами. Кстати, насчёт шкодных маленьких детей, сколько ты уже живёшь в одиночку, на этой горе? Почему ты, всё ещё не похудел, в такой-то обстановке? Давай, не стесняйся и скушай уже пару яиц, чтобы вернуть своему телу, хоть какую-нибудь былую энергию. Наша старая несушка, снесла их, только этим ранним утром, а я их и приготовила...”
Фанчжэн выслушивал постоянные упрёки от Ду Мэй, без какого-либо раздражения или же нервозности. Ну и по факту, он даже чувствовал, в своем сердце, тепло, которое он уже не чувствовал там, в течение очень долгого времени. Он, в своих мыслях, грустно вздохнул: «Эх, всё же, как же это хорошо ощущается, когда есть такие люди, которые о тебе по-настоящему заботятся...»
Ну и когда Ду Мэй наконец-то закончила со своей упрекающей болтовней, Фанчжэн ей кивнул и произнёс: “Тетушка, Этот Нищий Монах уже по-настоящему стал монахом, поэтому, он не может кушать: ни яиц, ни мяса, ни рыбы.”
“Точно же, точно. Я же тебе говорил, что Фанчжэн и вправду стал настоящим монахом. Так каким образом, настоящий монах может есть яйца?” — Произнес Ян Хуа. Затем, он потянул Фанчжэна за руку и после, он отвел его за угол. Ну и уже за углом, он начал тихо сокрушаться и ворчать: “Ты об этом, не в курсе, но, когда я сообщил ей о том, что мы собираемся на гору, чтобы с тобой повидаться, она практически прикончила нашу старую несушку, чтобы просто сделать тебе, хотя бы немного питательного супа. К счастью, я смог сдержать её импульс не выплеснутого материнства, иначе бы, это было бы пустой тратой ресурсов и жизни нашей несушки.”
Услышав это, Фанчжэн лишь горько улыбнулся. Ду Мэй действительно заботилась о нем, но, в то же время, Ян Хуа был “слегка” через-чур жаден. Однако же, Ян Хуа был на сто процентов прав. Даже если бы эта курица и была бы приготовлена в супе, он, всё равно, просто не смог бы её съесть. Так что, это было бы по факту, простым переводом продуктов, в никуда. Ну и к тому же, эти старые несушки в деревнях, были очень нужны деревенскому населению, ведь они приносили по сто или даже больше яиц в год. И использовать “постоянный приток яиц”, чтобы просто покормить знакомого, было слишком расточительно.
Ду Мэй c силой отодвинула Ян Хуа, прочь от Фанчжэна и после, она на него уставилась. Она, глядя ему прямо в глаза, произнесла: “Да о чём ты вообще сплетничаешь, у меня за спиной. Да и зачем? Ты что, какая-то старуха, у которой полно свободного времени и которой не с кем было даже и поговорить? Фанчжэн, а ты и вправду не собираешься есть эти яйца, которые я, со всей душой, тебе приготовила? Такие великолепные и вкуснейшие яйца?”
У Фанчжэна сейчас возникло кислое выражение на лице. Он же, больше не был каким-то там, трёхлетним ребёнком. Была ли теперь, вообще необходимость, в подобных попытках, накормить настоящего монаха?
Ну и в конце концов, Фанчжэну, всё же удалось отказаться от её настойчивого предложения, что, собственно, заставило Ду Мэй, почувствовать по этому поводу, небольшую обиду и грусть: “Я прошла через всё эти невзгоды, чтобы просто принести эти продукты, именно тебе, на гору! А ты — шкодный ребёнок, просто взял и отказался от моих добрых намерений. Это так... Раздражает!”
Фанчжэн поспешил ей ответить: “Этому Нищему Монаху возможно и не нужны никакие яйца, но он, никогда не откажется принять маринованные овощи! Это именно такие продукты, которые данный монах, уже не ел в течение очень долгого времени. Вы должны оставить их тут, для этого голодного и нищего монаха.”
Ну и только тогда Ду Мэй наконец-то улыбнулась.
Фанчжэн забрал у неё маринованные овощи и затем, он спросил: “Тётушка, а почему вы сегодня пришли ко мне храм?” — По факту, Фанчжэн уже знал причину их прихода, и он уже сделал кучу предположений, насчет того, что они тут в точности попросят. Однако же, он не был уверен в эффективности его храма.
На что Ду Мэй и ответила: “Эх-эх-эх, даже и не напоминай. У нас, за все эти долгие годы, так и не появилось ребёнка, и мы, на самом деле, очень, просто очень сильно хотим заиметь, хотя бы одного. Мы побывали в разных больницах. И даже, мы попробовали колдовские и знахарские настойки, чтобы попытаться зачать. Но, они, все, были лишь бесполезны. Вчера же, я не имею ни малейшего понятия почему, но нашему младшему брату Ян Пишу, какой-то очень неразумный осел, вбил в голову, одну, очень глупую идею. Ну и с этой идеей в голове, он предложил нам, попросить у Будды, в этом храме, наделить нас детьми. Ну и скажи мне, если в городских больницах, нас вообще не могут вылечить, то, где нам ещё, могут помочь? Ну и что хорошего, может нам сделать, эта попытка попросить у Будды милости? И к тому же, даже если мы и вправду захотим отправиться в храм, чтобы вовлечь Будду в наши несчастья, то пойти в более обширный и большой монастырь, будет намного более разумным решением. Этот твой “храм”, ведь не имеет практически ничего, так каким образом, он сможет нам, ну хоть как-нибудь помочь? Учителя и Мастера-монахи, в тех больших храмах и монастырях, по-настоящему имеют особые способности... А что до таких маленьких детей, как ты, то я знаю тебя, слишком, слишком хорошо. Даже если ты везде будешь расхаживать в штанах, это будет неважно, ведь я, всё равно буду знать, что у тебя есть родимое пятно на твоей правой булке...”
“Кхе-кхе...” — Фанчжэн моментально смутился.
Ян Хуа поспешно потянул Ду Мэй на себя: “Прекрати уже этот бесполезный трёп. Ты ещё, что, не закончила? Как ты вообще смеешь говорить настолько плохо, о не чужих тебе людях, находясь прямо напротив них? Ты вообще хочешь попросить у Будды, разрешения для нашей тяжелой проблемы, или же, уже нет?”
Ду Мэй со своим обыденным упрямством, произнесла: “Я просто рассказываю о моих личных проблемах и о моих недовольствах Фанчжэну, а не какому-то там незнакомцу. Что, нельзя что ли? Фанчжэн, ты что, будешь на меня зол, из-за подобных слов? Фанчжэн, скажи мне как на духу. Ты на меня зол?”
Фанчжэн лишь беспомощно произнёс: “Нет.”
“Видишь, он на меня не злится. Тогда, Фанчжэн, скажи мне. Мои слова, что, необоснованные?” — Спросила Ду Мэй.
Фанчжэн покачал головой и ответил: “Тётушка, размер храма не имеет значения. Всё всегда зависит только от искренности просящего. Ну и, хотя мой храм и мал, всё же, он очень действенный. Ну и сила его действенности, зависит лишь от вас, а не от аббата данного храма. Ведь покуда вы будете искренними, всё что вы пожелаете, будет вам предоставлено.”
[1] Пеки́нская капу́ста (лат. Brassica rapa subsp. pekinensis), или китайская капуста, или петсай (англ. pe-tsai), или салатная капуста — травянистое растение семейства Капустные (Brassicaceae), овощная культура; подвид репы (Brassica rapa). Эту культуру также нередко называют «китайским салатом».
