Глaва 109 — Омовeние Будды.
Kогда Лю Юань подула на чашу c отваpом, она невольно вдоxнула душисто-ароматный запах Отвара Лабы. Hу и когда она и посмотрела на величественно-великолепные семена лотоса и на разных Будд с архатами, что, собственно, и плавали в данном в отваре. Её глаза практически моментально заполнились диким шоком! Она за всю свою жизнь, никогда не видела подобный — невероятно изысканный отвар! Ну и более того: аромат данного Отвара Лабы, был достаточно, поразительно, изысканно, вкусный, чтобы заставить расположенный внутри её тела желудок, начать просто орать и трепетать от голода, из-за одного лишь вдоха. Tак что же будет происходить с её телом, когда она отопьёт из этой чаши или же когда она проглотит внутрь, хотя бы глоточек этого божественного отвара.
Ну и в этот самый момент, Тань Цзюйго, смеясь произнёс: “Ладно, ладно, заканчивай уже гипнотизировать данный отвар. Давай не стесняйся и кушай его без остатка. Мы принесли с собой достаточно чаш, чтобы всем получить по порции, так что не стой как зачарованная, с таким глупым выражением на лице. Как говориться: не смотри, а действуй! Отведай уже этой вкусноты. Xотя... Я всё же, никогда и не ожидал, что этот парень, Фанчжэн и на самом деле будет иметь настолько великолепные навыки кулинарии. Хе-хе-хе.”
Ну и когда Лю Юань это и услышала, она разрумянилась. Несмотря на то, что она и вправду хотела весь этот отвар, уже взять, да скушать, она всё же чувствовала себя сейчас немного смущенной. Она быстро передала данную чашу Тань Цзюйго и затем рванула с другой чашей в руках к Фанчжэну, чтобы получить там у него, свою порцию Отвара Лабы.
Ну и в этот самый момент, все остальные люди, что всё еще и поднимались на гору, так же наконец-то прибыли к храму. Ну и когда абсолютно все эти люди и смогли унюхать данный великолепный аромат, их желудки больше не имели никаких сомнений в правильности их общего решения. Они поспешили вперед, чтобы заполучить себе отвар в руки, первее остальных. Затем они проглотили данный отвар одним залпом, отправив его внутрь своих желудков и после от них, тут же последовала бесконечная вереница из похвалы. Тем не менее, тут в этой группе так же были и такие люди, которые сейчас проклинали и бранились. Ну и это произошло именно тогда, когда они и услышали о том, что каждый человек пришедший сегодня в храм Одного Пальца, мог получить только лишь одну порцию этого отвара богов.
Так же, тут в этой группе были и такие люди, которые чувствовали сейчас лишь сожаление.
“Ай-йа-йай, я бы точно, пил бы его пипец как медленно и смаковал бы каждый маленький глоточек, если бы я только знал, о подобных правилах храма. Великолепно, просто великолепно, теперь, когда я уже прикончил весь отвар одним залпом, всё что мне оставалось тут делать, это лишь занюхивать великолепный аромат этого удивительного отвара.” — Посетовал на судьбу Псина Cун. Несмотря на то, что он уже изменился к лучшему, он всё еще оставался немножечко мелочным. Он планировал быстро прикончить выданный ему отвар и затем так же быстро, получить себе еще одну порцию. Он тогда думал: «Для меня ведь не будет никакой потери, если я получу больше, нежели меньше!»
Ну и когда он уже прикончил весь свой отвар, люди вокруг него, даже еще и не начали кушать из своих чаш. Душистый аромат заполонил все его органы обоняния, когда он почувствовал, как его желудок начал от подобной провокации, дико орать. Он не мог ничего сейчас поделать, кроме как начать заливаться слюнями. Ну а что насчёт того, чтобы просто отвернуться от едоков, дабы на них, собственно и не смотреть? Ну и когда он и повернул свою голову, то там, с другой стороны, он увидел радостных людей, которые жадно поедали свой отвар. Ну и повернув голову еще раз, он всё так же видел людей, которые продолжали жадно есть и заливаться отваром. Вот поэтому, он и мог, только лишь смотреть вверх на небо... Но этот величественный аромат... этот аромат...
“Почему это всё событие ощущается так, как если бы я пришёл сюда на гору, только ради того, чтобы страдать?” — Тань Юн встал рядом с Псиной Суном и с грустным придыханием, проговорил.
Псина Сун ему и ответил: “Хватит со мной говорить. Я пытаюсь задерживать дыхание!”
Тань Юн: “@#@$@!”
В общем: в одно и тоже время, тут помимо четырёх сторон, были люди даже и внизу и снаружи и с другой стороны храма.
“Тань Мин, разве ты не говорил, что тут на горе, вообще не будет ничего хорошего? Разве ты не говорил, чтобы мы покушали, да побольше, этим ранним утром, ведь таким вот образом, нам и не придётся тут сверху, ничего, собственно, и есть? Где блин наши чаши? Где блин все чаши, что и предназначались именно для нашей семьи?” — Лян Юй злобно уставилась на Тань Мина.
Тань Мин, что постоянно бахвалился перед Лян Юй, причём последний раз он это делал всего лишь моментом назад, теперь выглядел посрамлённым: “Отвар Лабы... Насчёт этого... Кто знал, что такой крохотный храм, сможет сварить настолько приятный по запаху отвар? В любом случае, возможно только лишь запах этого отвара и был приятен на вкус, а он сам, скорее всего, даже и не был вкусным.”
“Тань Мин, да ты блин просто донельзя твердолобый! Ладно, ты заявляешь, что он не вкусный? Так?! Тогда, стой тут, сам по себе и смотри!” — Ну и высказав это, Лян Юй, взяла и ушла. Ну и за небольшой промежуток времени, она успела одолжить большую чашу у семьи Ма Юань и затем она даже смогла получить себе чашу, полностью заполненную отваром. Ну и после этого, она встала прямо напротив Тань Миня и подула сверху вниз на отвар, когда она в свою очередь, при вдохах, занюхивала божественный аромат. Затем она подняла изумрудно-зелёное семя лотоса своими палочками, когда она и подивилась: “Какая красота. Тань Мин, посмотри, на этом семени лотоса был выгравирован Будда. Гляди насколько великолепно он был вырезан на поверхности.”
Тань Мин украдкой взглянул на отвар в чаше Лян Юй, ну и затем, после того как он и посмотрел на семя лотоса, что и было у неё зажато в палочках, он проглотил полный рот слюны. Он задержал дыхание и усмехнулся: “Возможно только лишь запах и был хороший на вкус... Ладно и их внешний вид, тоже был приятен для глазу. Но я уверен, что это штука, была просто несъедобна.”
«Гулулу!»
“Несъедобно говоришь, да? Хе-хе, посмотри, у кого начал возражать желудок, из-за подобного вранья.” — Прокомментировала подобное событие Лян Юй.
Тань Мин отвернул свою голову прочь, подальше от отвара, как если бы этот трескающийся звук квакающей жабы, был никак не связан с ним и не имел к нему никакого отношения.
Лян Юй тут же перенесла чашу на другую сторону и помахала семенем лотоса, прямо перед лицом Тань Миня: “Ты и вправду не будешь его есть? Правда, правда? Ну тогда, я его съем сама!”
Ну и высказав это, Лян Юй положила данное семя лотоса, себе в рот. Это семя лотоса, не было каким-то там, обычным семенем лотоса. Эти лотосы росли у подножья Нуминозной Горы. Они были ароматными и освежающими на вкус. Ну и как только она и раскусила одно из семян лотоса, оно тут же ей выдало звонкое потрескивание при раскалывании и затем, оно распространило ароматный вкус на кончике её языка. Это чарующее ощущение заставило Лян Юй, чисто на подсознательном уровне, закрыть глаза, когда она и воскликнула: “Тань Мин, я могу тебе гарантировать, что это было самое вкусное семя лотоса, что я вообще ела, за всю мою жизнь! И так же, спасибо тебе большое.”
“Да за что, ты блин, меня вообще и благодаришь?” — Тань Мин в текущий момент, почувствовал дикое ошеломление. Его жена что, обезумела что ли? Однако же, наблюдая за тем, как Лян Юй сейчас отлично проводила время, предаваясь наслаждениям, естественно из-за поедания божественного отвара, он не мог ничего поделать, кроме как в очередной раз, залиться слюнями. Его проблема заключалась в том, что он слишком сильно бахвалился, поэтому каким таким образом, он теперь, вообще мог забрать свои слова обратно? Тань Мин, который отказывался ставить под угрозу свою “славную” позицию, с упрямством ишака, всё это терпел.
Лян Юй не стала ему больше ничего объяснять, когда она начала, хлюпая, глотать данный божественный отвар. Ну и когда данный божественный отвар и попал ей прямиком в рот: аромат от восемнадцати ингредиентов слился у неё во рту воедино, делая его таким образом, более богатым и более выраженным, чем тот, что был лишь у одного семени лотоса. Аромат и сладостность отвара, препятствовали даже и секундной остановке в трапезе, Лян Юй, у которой по факту, были очень хорошие манеры за столом. Теперь, из-за этого божественного отвара, она полностью проигнорировала тот факт, как её увидят при заглатывании данного отвара внутрь залпом, люди со стороны. Ну и откинув все приличия в сторону, она просто выпила данный отвар залпом и полностью, в шокирующем повороте событий!
Затем, она причмокнула губами и подула своим дыханием на Тань Мина. Она засмеялась и сказала: “Хе-хе, ощущается просто великолепно! Ну что ж, тогда продолжай сидеть тут в одиночку!”
Ну и с этими словами, Лян Юй встала и ушла.
Она оставила Тань Мина позади, когда он сам, в свою очередь, сейчас лишь потирал живот. Его слюна постоянно крутилась языком в его рту, когда он представлял себе вкус и аромат данного божественного отвара.
Ну и в этот самый момент его влажных мечтаний, Лян Юй вернулась назад, с полной чашей в руках. Она села рядом с Тань Мином и усмехнулась: “Тань Мин, посмотри на это. Как ты думаешь, что это такое? Это зелёные бобы! Посмотри, они, сияя, пропускают через себя свет, даже под солнцем. Как красиво!”
“Они должно быть, были генетически модифицированы.” — Тань Мин сейчас и вправду страдал от страстного желания покушать. Ну и несмотря на то, что Лян Юй сейчас всё продолжала и продолжала дразнить Тань Миня своими словами, он в свою очередь, всё же смог абстрагироваться от её слов и от завывания его желудка... И в своей отстранённости, он смог увидеть реакции деревенских жителей на данный божественный отвар. Они все были аж переполнены похвалой, к этому божественному отвару. Ну и огромное количество прошений о второй чаше отвара, наваливались на Фанчжэна прямо как волны, и они практически поглотили собой этого молодого и неопытного монаха! Данная сцена, абсолютно не могла быть искусственно созданной. Ну и, естественно, она не могла быть сфабриковано-ложной. Даже дурак сможет с легкостью понять, что этот божественный отвар был и вправду, очень и очень вкусным! Ну по крайней мере, Тань Мин никогда не видел подобную сцену в монастыре Байюнь.
Однако же, его достоинство! Достоинство! Ради своего достоинства, как гордого городского жителя, Тань Мин должен был всё это вытерпеть!
Однако же, Лян Юй знала Тань Мина очень хорошо... Можно было даже сказать, что слишком хорошо. Она подсела к Тань Миню поближе и усмехаясь проговорила: “Генетически модифицированы? Я могу тебе передать слова Отца и Матери, они мне уже когда-то говорили, что Фанчжэн никогда не спускался с этой горы. Вся еда на этой горе, была предоставлена ему деревенскими жителями. Ну и к тому же, у данного храма, было всего лишь маленькое поле для возделывания. Так что если мы будем говорить о генно-модифицированных зерновых культурах, то они возможно и продавались по всей нашей стране, но тут на горе, их точно не было. Естественно, самое главное во всём этом было то, что данный отвар был и действительно вкусный! Даже если подобная вкусная вещь и была генетически модифицированной. Я бы всё равно, стала бы её кушать...”
“Ладно, кушай этот отвар, если ты настолько сильно хочешь есть эти генно-модифицированные продукты. Но харе уже пестрить и надоедать мне, как какой-то привязавшийся голодный призрак, желающий сожрать мою душу, хорошо?” — Тань Мин сейчас чувствовал себя немного взбешённым.
Лян Юй естественно его не боялась, когда она продолжала встречаться лицом к лицу с его напыщенным гневом. Она палочками подняла красный финик из отвара и приставила его ко рту Тань Мина: “На, понюхай его. Разве он не пахнет и действительно хорошо?”
Тань Мин вдохнул аромат финика полной грудью и его желудок моментально начал бурлить и рычать. Его глаза уже были красными, когда он стиснул зубы и сказал: “Лян Юй, осторожней, ты играешь с огнём!”
“Хе-хе, укуси меня, если у тебя вообще есть то, чем это и можно было сделать!” — Провокационно сказала Лян Юй.
“Заканчивай уже, Отец смотрит!” — Сказал Тань Мин.
Ну и в тот момент, когда Лян Юй повернулась головой, чтобы посмотреть на Отца, она почувствовала, как вес на её палочках, просто взял и исчез. Ну и повернув голову назад, она увидела, что Тань Мин уже встал. Затем, он решительно проговорил: “Это скучно. Я пойду и похожу по храму, чтобы там и осмотреться.”
Лян Юй заметила, что красный финик в её палочках, уже просто взял и исчез. Она отчитала Тань Миня дразнящим тоном: “Ты только и знаешь, как и страдать, из-за этой своей гордости и достоинства! Ты ранее, так сильно и так много бахвалился насчёт Монастыря Байюнь и теперь, ты чувствуешь себя стеснительно и стыдно, из-за того, чтобы просто взять и отведать отвара? Тань Мин, перестань уже так много думать о своей гордости, о своём достоинстве и о деньгах, причём весь день на пролёт. Это ведь твой родной дом. Люди тут видели, как ты рос практически с младенчества. Нет никакого смысла этого отрицать или стараться выдать ложь за действительное. Разве не лучше жить свободной и честной жизнью, а не вечно притворяться?”
Тело Тань Мина слегка затрясло, когда он махнул рукой и сказал: “Это то, чем я и являюсь. Это нельзя было изменить. Я собираюсь отправиться в храм, чтобы там и осмотреться.”
Ну и высказав это, Тань Мин пошёл ко входу в храм. У храма он увидел округлый диск, который был кем-то положен на стол. Нам внутри этого диска были цветы лотоса, со статуей Будды по середине. Некоторые деревенские жители подходили к столу и использовали маленький черпачок, чтобы полить душистей водой на статую Будды. Ну и делали они это после того, как они уже отведали Отвара Лабы.
Ну и то, что удивило тут Тань Мина, было тем, что независимо от того, как шумно от толпы было снаружи, люди, которые омывали тут статую Будды и которые затем входили в храм, практически моментально замолкали и становились безмолвными! На их лицах появлялось выражение мира и спокойствия. Их глаза теперь выглядели так, как если бы они, были из-за чего-то просвещены или же, как если бы они теперь могли видеть через определенные штуки. Или же, по крайней мере, некоторые из их вопросов или сомнений, были теперь разрешены. Они выглядели счастливо и как будто теперь их, ничего и не сдерживало.
