Ёнг-Xо был слишком измотан.
Его тело слишком болело.
Новая душа, которую он поглотил, частично восполнила его ману, но этого было недостаточно. Его мучила сильнейшая жажда, казалось, он готов был вмиг выпить целый океан.
Однако Ёнг-Xо не имел права прямо сейчас сдаться.
Только не сейчас, ведь иначе все иx усилия пойдут прахом.
Битва, ставка в которой — жизнь, это чрезвычайно волнующая штука.
Тут дело не только в победе или поражении. Решение о том, кому — жить, а кому — умереть, может зависеть от одного мгновения.
Тот факт, что Ёнг-Xо выжил, заставлял его кровь бурно кипеть.
A сам вид и запах алой крови перед ним вызывал неудержимое сердцебиение.
Но Ёнг-Xо должен сохранить свою голову холодной.
Пусть его тело пылало, но его голова и рассудок должны оставаться спокойны.
Ёнг-Xо поглотил душу Фораса.
Он стал сильнее. Пусть и немного, но он восполнил свою ману.
B тот короткий миг, пока Ёнг-Xо поднимался на ноги, некая мысль родилась и застряла в его голове. Он высвободил зеленое пламя, которое сразу приковало к себе всеобщее внимание. Ёнг-Xо начал считать... сквозь вспышки зеленого огня.
Он поверг лидера вражеских сил.
Форас вероятно был самым сильным среди всех тех, кто вторгся в его данж, но его можно было больше не принимать во внимание.
Гокун, который предположительно был телохранителем Фораса, также лежал рядом при смерти, в луже крови, натекшей из его пробитой шеи.
Осталось в живых меньше десяти Орков.
Если сравнивать это с тем количеством Орков, которые изначально вторглись в данж, то это было великое достижение.
Но Ёнг-Xо не спешил обольщаться.
Говоря о победе, нужно принимать во внимание не только количество врагов, но и тот ущерб, который они причинили своим врагам.
Каталина валялась на каменном полу, её тело слегка подрагивало. Она даже не могла встать, лежа в луже, натекшей изо рта, крови. Из-за сильной боли, которая беспрестанно терзала Каталину, у неё не переставали из глаз катиться горькие слезы.
Глиняный Голем был полностью уничтожен. Грязь, которая скрепляла Глиняного Голема в единое целое, вся высохла и рассыпалась, вероятно, из-за холода, который обрушил на него Форас.
Череп тоже не мог подняться, так как все кости таза у него были раздроблены. Здесь же рядом были частично разрушенный Каменный Голем и тяжело дышащая, истощенная Саламандра, которая с самого начала сражения по максимуму использовала свою ману.
Забившийся в угол хныкающий Кобольд, от которого, как всегда, не было никакой помощи. Один из Гоблинов, Йон, был при смерти, а оставшиеся три Гоблина использовали большую часть своей силы в течение этой тяжелой битвы.
Ёнг-Хо видел тяжело встающего на ноги Элигора.
Ёнг-Хо оглянулся вокруг... и после полного осознания текущего положения он начал действовать.
Он выпрямил спину, принимая должную позу. Даже такая мелочь заставила его тело взвыть от сильнейшей боли, но Ёнг-Хо это стойко выдержал.
Он чувствовал, что сейчас все взгляды направлены прямо на него. Орки не смели двинуться.
Вероятно, потому, что они были шокированы смертью Фораса и Бускер Гокуна.
Битва ещё не закончена, но также эта битва не спешила продолжаться.
Ёнг-Хо обернулся. Он слышал звук, будто кто-то чем-то захлёбывается.
Состояние Энта было удовлетворительным, и вместо того, чтобы смотреть на Ёнг-Хо, он пристально наблюдал за Орками. Его поведение было достойно похвалы.
Ёнг-Хо находился спиной к Оркам, и когда он подошел к Каталине, то присел на корточки.
— Каталина.
— Ма... ст...
Каталина даже не могла внятно ответить. Похоже, она пыталась заставить себя улыбнуться, но так и не смогла этого сделать. Та область тела, в которую пришелся удар Фораса, посинела, вероятно, из-за его морозного кулака. Кажется, Каталине слишком трудно было дышать.
Ёнг-Хо не стал ничего говорить. Каталина сыграла важную роль в победе над Форасом. Если бы не та стрела, которую она выпустила в решающий момент, на полу мог бы лежать он, а не Форас.
Ёнг-Хо медленно положил свою руку на живот Каталины. Её действительно нежная, но холодная кожа... Холод являлся неким проклятием Фораса, казалось, будто этот холод пронзает юношу.
Ёнг-Хо принял в себя этот холод. Когда он поглотил душу Фораса, то он также впитал в себя холод Фораса, и это дало ему силу. Ёнг-Хо стабилизировал тот холод, что находился в области живота Каталины.
Затем Ёнг-Хо влил свою ману в Каталину, направляя её через ладонь.
Хотя Каталина была полукровкой, Темной Эльфийкой и Суккубом, но она все ещё оставалась демоном. Как дух, принадлежащий его данжу, Каталина смогла поглотить ману Ёнг-Хо и восполнить часть собственной энергии.
Каталина выглядела расслабленной. Должно быть, её сильное беспокойство уже утихло, так как её глаза медленно закрылись, и она отключилась.
Ёнг-Хо облегченно выдохнул. Если бы он не стал сильнее, поглотив чужую душу, тогда дела могли бы принять опасный оборот. Когда владелец становится сильнее, это также отражается на духах, связанных с данжем, и благодаря этому Ёнг-Хо спас Каталине жизнь.
Ёнг-Хо хотел провести больше времени с Каталиной, тем не менее он не мог себе этого позволить. Ёнг-Хо встал. Он встретился взглядом с Элигором и, прочитав вопрос в глазах Ёнг-Хо, тот кивнул. Это был знак, говорящий, что с ним сейчас все в полном порядке.
Ёнг-Хо чувствовал благодарность по отношению к нему, а также — сожаление, заставившее парня развернуться.
Орки все так же стояли без единого движения. Странная нервозность витала в воздухе, заполняя собой всю комнату.
Все их взгляды до сих пор неотступно следили за юношей. Ёнг-Хо, позволяя им смотреть на себя, пошел вперед. Когда он медленно приблизился к ним, Орки начали вести себя по-разному. Одни крепче сжимали оружие в руках, в то время как другие пристально следили за ним, щуря свои глаза.
Ёнг-Хо остановился перед Йоном и Джун.
Джон и Рон внимательно смотрели на Орков, держа в руках копья, в то время как Джун, единственная девушка среди Гоблинов-рейнджеров, плакала, держа умирающего Йона у себя на руках, у которого была вскрыта грудная клетка.
Ёнг-Хо активировал Силу Эволюции и посмотрел на Йона.
Он почувствовал облегчение. Должно быть ты, Йон, успел сделать нечто важное, прежде чем получить смертельное ранение, поскольку твоя Шкала Развития сейчас была полностью заполнена.
Ёнг-Хо положил свою левую руку на голову Йона. Юноша влил в него немного из имеющихся сейчас крох маны и запустил эволюцию Йона в Хобгоблина.
Сила Эволюции.
Как и в случае с другими духами, яркий свет поглотил Йона.
Не будет преувеличением сказать, что эта эволюция являлась ничем иным, как сменой расы. Его телосложение менялось, все выглядело так, будто его тело проходило кардинальную реконструкцию.
Рана Йона исцелилась. Его неровное дыхание, звучащее так, будто оно в любой момент вообще может пропасть, выровнялось.
Джун выглядела как кто-то, ставший свидетелем чуда, она смотрела на Ёнг-Хо с выражением, полным восторга и радости. Джон и Рон попеременно тревожно оглядывались, они также не могли скрыть своего волнения.
У Орков эти его действия также вызвали отклик. Некоторые — застыли с расширенными глазами, а другие — бессознательно роняли свое оружие.
Все это не было похоже на магию исцеления. То, что происходило у них на глазах, было скорее некоей трансцендентной ситуацией.
Ёнг-Хо встал со своего места. Череп издавал тихий шум, но Ёнг-Хо остановил себя, не став оборачиваться, взамен он посмотрел на орков. У Ёнг-Хо оставалось не так много маны, тем не менее он вновь покрыл Аамон огнем.
Всего семь Орков схватили свое оружие, встав против юноши.
Форас и Гокун — мертвы, и если все остальные предпочтут повторить ту же судьбу, то это может стать проблемой. Было бы прекрасно, если бы среди оставшихся нашелся лидер.
И, слава богу, среди оставшихся Орков действительно нашелся один, который молча вышел вперед, обозначая себя как лидера.
Так будет легче договориться, поскольку другие Орки обязательно прислушаются к нему.
У этого Орка был шрам от меча, пересекающий его глаз. Он был стар, однако на нем была одета ладная броня, а также он использовал чрезвычайно огромный меч в качестве своего оружия.
Глаза Ёнг-Хо и этого Орка встретились. Он открыл рот и на мгновение замер. Он заговорил, надеясь, что его голос не даст петуха и не прозвучит жалко.
— Бой окончен.
Он сказал это не для того, чтобы выглядеть круто. У него просто не было моральных сил, чтобы сказать что-нибудь ещё.
