К нам шли Элигор и следующая за ним женщина в весьма откровенном наряде.
Её ниспадающие красные волосы напоминали Ёнг-Хо шёлк. Белая кожа этой женщины была окутана фиолетовым платьем, что оставляло открытыми её плечи да шею, и лишь частично прикрывая пышную грудь. Ниже её стройной талии разрез на платье открывал бёдра женщины.
— Приветствую потомка великого Маммона. Я — Ситри, торговец данжей.
Видя, как Ситри элегантно поклонилась ему, Ёнг-Хо с трудом удержался от желания приблизить лицо к её ложбинке, но вид сохранял невозмутимый.
— Приятно познакомиться, Ситри. Меня зовут Чун Ёнг-Хо, и я собираюсь унаследовать этот данж.
Парню было что сказать, но придя к выводу, что начинать разговор неформально будет неподобающе — Ёнг-Хо решил, что для начала лучше вежливо представиться. Его имя может раскрыть факт того, что он — человек, а потому Ёнг-Хо сомневался, стоит ли его озвучивать, но у него особо не было времени на раздумья.
Так или иначе, если бы люди не могли становиться главами данжей — Каталина и Элигор не пришли бы за ним.
Услышав вежливый ответ Ёнг-Хо, Каталина выдохнула с облегчением, а Элигор довольно улыбнулся.
Ситри посмотрела на Ёнг-Хо и соблазнительно улыбнулась:
— Возможно, роду Маммона вновь улыбается фортуна.
Кто-то может подумать, что это был камень в огород прошлого владельца данжа, но Элигор просто наслаждался моментом.
Каталина не улыбалась как Элигор, но выглядела согласной со сказанным.
"Они, кажется, недолюбливали прошлого главу?"
Деталей парень не знал, но относительно немного мог понять их чувства. Из-за суицида предыдущего главы, Элигор и Каталина были на грани смерти вместе с данжем.
— Теперь я начну церемонию. Сэр Чун Ёнг-Хо, будьте любезны одеть это ожерелье.
Ожерелье Ситри достала из своей ложбинки. Это ожерелье было золотым с инкрустированным зелёным самоцветом, что был размером как сведённые два пальца.
Так как Ёнг-Хо только что узнал, что Ситри должна была прийти — разумеется, о подробностях церемонии он понятия не имел. Ни для чего нужно это ожерелье, ни что Ситри будет делать. Нет, теперь ложбинка Ситри отвлекала его ещё сильнее.
Увидев, насколько Ёнг-Хо был обеспокоен, Ситри склонила голову набок, после чего улыбнулась и задала вопрос:
— Божечки, неужели вы совсем ничего не знаете о церемонии?
Ёнг-Хо был здоровым, молодым парнем, что посещал как среднюю, так и старшую школу для мальчиков и специализировался на информатике. Видя соблазнительную женщину, что, улыбаясь, задала ему вопрос, парень осознал, что ему сложно сопротивляться её обаянию и должным образом вешать ей лапшу на уши.
Увидев, как Ёнг-Хо с неловким выражением лица признаёт свою неосведомлённость, Элигор просверлил Каталину таким взглядом, будто собирается сожрать её с потрохами. Он всем своим видом показывал немой вопрос — "Почему ты ничего ему не рассказала?". Каталина вновь показала свою неуклюжую сторону и хотела как-то оправдать себя, но всё, что она могла — держать свой рот на замке. Независимо от её оправданий, девушка лишь закопает себя глубже, особенно с учётом, что Ситри была тут.
Подойдя к Ёнг-Хо, Ситри начала объяснять:
— Церемония, что мы сейчас проводим, пропускает все формальности и исполняет лишь необходимые шаги. Вам необходимо одеть ожерелье, чтобы мы могли провести магический обряд, который позволит вам пробудиться как демону.
Услышав слово "пробудиться", Ёнг-Хо сглотнул. Разумеется, это не ускользнуло от внимательной Ситри. Женщина продолжила говорить соблазнительным голосом:
— Владелец данжа. В мире демонов глава данжа — особая фигура. Особенно вы, Ёнг-Хо, потому как в ваших жилах течёт кровь Маммона. Вы, несомненно, обретёте великую силу. Это ожерелье не только поможет вам пробудиться, но и подскажет какие силы вы пробудили.
К моменту, когда Ситри закончила говорить, ожерелье уже было на шее Ёнг-Хо. Элигор быстро затараторил:
— Письмена, что будут соответствовать вашей силе, появятся на самоцвете. Вроде "Демон Магии" или "Демон Магии", а может и "Демон Магии".
Желание Элигора — очевидно. Ёнг-Хо напряжённо посмотрел на самоцвет, что красовался на ожерелье.
— Давайте приступим к церемонии.
Трон располагался на небольшой, ровной платформе, а потому, когда Ситри спустилась с платформы, между ней и Ёнг-Хо образовалось небольшое расстояние. Каталина и Элигор встали рядом с Ёнг-Хо.
Встав напротив Ёнг-Хо, Ситри закрыла глаза и начала тихо произносить слова, которые парень толком не понял.
Каталина и Элигор сделали то же самое, и Ёнг-Хо почувствовал ту же тревогу, что чувствовал тогда, когда его только притащили в данж.
Это была, скорее всего, боязнь перемен.
Боязнь того, что он скоро станет чем-то другим...
Его кровь закипела. Чем громче становились голоса троицы, тем горячее становилось его тело. Сохранять здравомыслие становилось всё труднее. Парень впервые чувствовал такое наслаждение, что заставляло его терять рассудок.
Вскоре...
Ёнг-Хо выдохнул. Вместе с этим жар спал, и Ёнг-Хо чувствовал себя несколько иначе. Его глаза изменились и стали изумрудно-зелёными. Затем появилось сообщение.
Сила, что была пробуждена.
Это было сообщение, что олицетворяло нынешнего Ёнг-Хо.СообщениеX<Демон Эволюции>Тяжело дыша, Ёнг-Хо поднял свою голову. Теперь, став главой данжа официально, парень мог несколько ощущать чувства Каталины и Элигора.
Элигор был в полном восторге. Можно даже сказать, что он дрожал от радости. Даже несмотря на то, что сообщение было не то, которое он хотел, — его радости не было границ.
В отличии от Элигора, Каталина выглядела намного спокойнее, но всё же чувствовала облегчение и волнение.
Он понимал почему она чувствовала облегчение. Причиной было то, что у неё есть место, куда она может вернуться, она сохранила свой дом. Но... волнение? Почему она взволнована?
Своими зелёными глазами Ёнг-Хо посмотрел на Ситри. Её чувства он прочесть не мог. Но её сияющие фиолетовые глаза парень видел прекрасно.
Демон Великолепия...
Не так. С пробуждением и другая сила должна частично раскрыться.СообщениеX<Семь Смертных Грехов — Алчность>Это была настоящая причина радости Элигора и Каталины. Сила Маммона, что не видела света уже долгое время.
Ёнг-Хо посмотрел на себя. Он хотел узнать, что за силу обрёл.
Но в момент, когда Ёнг-Хо посмотрел на себя, он услышал знакомый девичий голос, что звучал в его сознании.
[В данж проник нарушитель!]
Ёнг-Хо закрыл свои глаза и вновь открыл их. В момент, когда он пробудился как демон, с ним был связан дух данжа и сказал то, что ему нужно делать.
Когда парень раскрыл ладонь — большое окно из света появилось перед ним. Оно напоминало монитор, и на этом мониторе данж был виден сверху.
Как один из семи смертных грехов, Маммон, несомненно, был великой фигурой. Даже после всех провалов данж его рода был столь огромен...
"Это бесполезно."
Из всего увиденного, половину использовать было нельзя. Либо потолок обрушился, либо стена обвалилась, либо пол разрушен. Даже оставшаяся часть была не в лучшем состоянии. Почти восемьдесят процентов земли было "неактивно".
Так как мана не поставлялась долгое время — комнаты ничего и не содержали.
Они отличались от пустой каменной комнаты, которую Ёнг-Хо увидел первой. Хоть пустая каменная комната и была низшего ранга, но она была "активна". К неактивной области нельзя даже приблизиться.
Даже если бы родовой данж Маммона и содержал сто комнат — только восемь из них сейчас можно использовать.
Почти все были пустыми каменными комнатами.
Ёнг-Хо почувствовал, будто его обманули, но решил игнорировать подступающее разочарование, сосредоточившись на том пространстве, что он мог использовать. Относительно системы, парень не был уверен, создан ли был такой дизайн для него или был изначально, но ему это напоминало использование смартфона.
Восемь квадратов были соединены друг с другом. Вторая комната слева была той, в которой Ёнг-Хо находился, а вход в данж находился за дальней правой комнатой.
В данж вторглось всего одно создание с дальней правой комнаты.
— Бардовый Огр!
Видимо, Каталина и Элигор тоже видели это окно. Услышав разочарованный возглас Элигора, Ёнг-Хо нахмурился. Дух данжа дал ему новую информацию.
[Крайняя левая комната на экране — сердце данжа. Если сердце будет уничтожено — данж ждёт гибель.]
Ёнг-Хо хотелось кричать, что это бред, потому как данж — неживой объект, но он сдержался.
