Оттолкнувшись резко одной ногой, Ёнг-Хо прыгнул более чем на двадцать метров.
Прыжок получился настолько высоким, что казалось, Ёнг-Хо взлетел. Принцип был понятен и прост. Во время толчка из его ног вылетела чёрная мана, именно эта чёрная мана и оторвала Ёнг-Хо от земли с такой огромной силой.
Приземлившись прямо перед Каталиной, Ёнг-Хо протянул свою руку и нежно обнял её за талию. Использовав чёрную ману снова, на сей раз Ёнг-Хо оказался перед Гусионом. Его действия отличались от демонстрации Геркулесовой силы Гусиона. Такой изящный прыжок мог сделать лишь тот, кто свободно владеет чёрной маной. Ёнг— Хо и раньше проделывал подобные трюки, черпая через Бригаду силу духов подземелья, а не с помощью собственной маны.
— Эй, ты делаешь что-то из ряда вон. Вдруг стал слишком сильным, да? — громко засмеялся Гусион.
Недовольно фыркнув, Ёнг-Хо отпустил Каталину и плюхнулся напротив Гусиона.
— Хватит жрать, приятель. Я принёс все это для Каиван. Ты что, решил съесть всё сам?
— Эй, не попрекай меня едой. На самом деле, я и для Каиван оставил немного. Я понимаю, ты — Король Алчности, но это не даёт тебе права грубить.
Ёнг-Хо и Гусион еще и еще обменивались подобными колкостями, но всего лишь в шутку. Ёнг-Хо с лёгким сожалением посмотрел на коробку из-под курицы. Каиван восстанавливала свои силы в реабилитационной палате арены. Естественно, получив серьёзные ранения во время схватки с Эмбрио, она пока почти неподвижно лежала в постели.
— Не переживай. Даже те, кому досталось от тебя, встают и бегают сразу после выхода из реабилитационной. В следующий раз ты их увидишь, — подбодрила Ёнг-Хо Каиван.
— Это хорошо, — быстро ответил Ёнг Хо, переведя дух.
Пытаясь забыть улыбку, с которой встретила его Каиван, Ёнг-Хо наткнулся на Гусиона. При виде такого знакомого, теперь улыбающегося, лица смотрителя арены, Ёнг-Хо одновременно увидел того плачущим и умоляющим. Разумеется, второе видение было всего лишь иллюзией, прочитанной в памяти Маммона во время пребывания Ёнг— Хо в мире людей.
Маммон поведал ему не всё, сказав, что он еще не готов этого сделать. Ещё Маммон говорил, что двенадцать Духов Дома Маммона, в том числе Гусион и Скатах, тоже пока не готовы поведать всю правду. Он не рассказал всей правды о собственной смерти, но это не означало, что Ёнг-Хо ни о чём не догадывался. Он по кусочкам смог воссоздать единую картину, пусть и неполную.
Свои последние минуты Маммон делил не с двенадцатью Духами. Ёнг-Хо, конечно же, не знал причины смерти Маммона, но был уверен на все сто процентов, что в последний миг их рядом с ним не было.
Гусион со слезами на глазах искренне молил Маммона позволить ему остаться рядом с господином до конца. А Ситри с огромной надеждой в глазах смотрела в небеса, крепко обнимая умирающую Элуну.
Скатах просила Ёнг-Хо всегда сражаться плечом к плечу с духами своего подземелья. Маммон ушёл один, оставив всех позади. И умер один.
Кто или что его убило? Почему история не сохранила записей о его смерти?
Был у Ёнг-Хо и ещё один, совсем непонятный для него, вопрос. Почему двенадцать Духов скрывали от него правду? Какую такую "готовность" упоминал Маммон?
"Гусион хочет рассказать мне об этом", — подумал про себя Ёнг-Хо. Он об этом догадывался, он это чувствовал.
Аамон, Скатах и Ситри что-то скрывали. Гусион едва сдерживал нетерпение. С другой стороны, Аамон и Скатах не хотели ничего говорить с самого начала. Почему у них нет единства по этому вопросу?
Ёнг-Хо вспомнил слова Маммона: "Я всегда был верен своим желаниям. И совсем не жалею о своём выборе".
Так сказал ему сам Маммон. Сначала Ёнг-Хо думал, что Маммон таким образом выражает своё удовлетворение. Но, хорошо поразмыслив, изменил свое мнение. Маммон как будто проводил четкую границу между собой и Ёнг-Хо.
"Надеюсь, ты сможешь поступить так же."
"Действуй по-своему, согласно своим желаниям. Никогда не ограничивай себя действиями Маммона."
Ёнг-Хо моргнул. Гусион, реальный, не из его воображения, с тревогой и каким-то внутренним волнением в упор смотрел на Ёнг-Хо, он спросил:
— Юный господин? Ты заболел? Раны, которые тебе нанёс Эмбрио, воспалились?
— Нет, нет. Я не болен. Я просто немного устал.
— Понимаю тебя. Ты одним махом прорвался через три этажа. Мало кто способен так же безрассудно, как ты, бросать вызов уровням после десятого. Даже Каиван неоднократно проигрывала, но настойчиво продолжала идти и почти всегда побеждала.
До двадцатого этажа, где проиграла Каиван, Ёнг-Хо оставалось ещё семь. Учитывая соответствующее повышение сложности, наверное, он мог бы без особого труда добраться до девятнадцатого.
— Если подумать... — вдруг заговорил Ёнг-Хо, когда ему в голову пришла ещё одна интересная мысль; он спросил Гусиона:
— По пути на девятнадцатый есть этажи, где могут возникнуть проблемы с призывом?
Гусион ответил:
— Не гарантирую, но у тебя могут возникнуть сложности, в конце концов, это этажи после десятого. Но даже если эти сложности и будут, тебе не составит большого труда это сделать. Кстати, а зачем тебе призыв? Собираешься вытащить Каиван?
Гусион точно прочёл его мысли. Ёнг-Хо кивнул. На самом деле, как догадался Гусион, он действительно собирался призвать Каиван, если получится.
— Ну, я хочу провести эксперимент.
Итак, ему нужна только Каиван. Ситуация может измениться, если по пути на девятнадцатый этаж ему попадётся какой-то другой глава Дома Маммона, но сейчас Ёнг-Хо не мог думать ни о ком, кроме Каиван.
Медленно кивнув на его честный ответ, Гусион, оглянулся на пламя красного лотоса рядом с собой и спросил:
— Аамон, тоска нашего маленького господина, и правда, становится сильнее?
"Она становится сильнее. Но... это совсем другое. Это алчность, не похоть. Конечно, это не значит, что похоти совсем нет..."
Ёнг-Хо замахал руками, заставляя Аамон замолчать. И каким-то образом понял: Каталина у него за спиной помрачнела.
Зачем Гусион, который никогда не шутил, упомянул об этом именно сейчас и поставил его в неловкое положение?
Ёнг-Хо вздохнул, услышав лёгкий смех Аамона, и сказал Гусиону:
— Отнеси курицу Каиван с моими наилучшими пожеланиями. А я вернусь.
Он встал. Гусион лично его проводил.
***
— Понятно. Так вот почему тебе нужно моё разрешение.
Ёнг-Хо покинул арену очень поздно, но вместо покоев короля демонов отправился в мастерскую Бугрима, зная, что тому не терпится его увидеть.
На верстаке Бугрима лежала цельная кость размером почти с Каталину — часть рёбер Костяного Дракона.
Кости Костяного Дракона, безусловно, великолепный материал. Они прочные и лёгкие, а внутри них — сильная магическая энергия. Тем не менее это кость, не металл. Обрабатывать её непросто. Её нельзя расплавить, как металл, а потом придать нужную форму и закалить. Единственный способ обработки — "сверление". Если размолоть её для изготовления ножа, часть неизбежно придётся выбросить. Впрочем, драконьи кости — ценный магический катализатор, так что она не пропадёт, но в процессе изготовления расход будет огромный.
Поэтому Бугрим и ждал его. Только получив чёткий приказ и разрешение использовать кости, Бугрим начнёт работу. В глазах гнома горело искреннее желание. Они так пылали только перед развитием маны. Ёнг-Хо не мог об этом не знать.
Про себя он подумал:
"Похоже на то, когда ему в руки попала невероятная игрушка?"
Потом усмехнулся и отдал приказ.
Помимо создания "драконьих солдат", которых можно назвать скелетами высокого уровня, у него не было конкретного плана на использование драконьих костей, так что он решил отдать Бугриму большой клык и несколько костей поменьше, подумав, что этого хватит на изготовление доспехов и оружие для духов подземелья. Бугрим сразу же принялся за работу, как будто не собираясь прерываться, пока не получит нужный результат.
Выйдя в коридор, Каталина восхищённо сказала:
— Он такой пылкий, когда бы я его ни увидела.
— Ага, согласен. Совсем не такой, как при нашей первой встрече, да?
Каталина кивнула.
Когда Ёнг-Хо впервые оказался в Доме Маммона, Бугрим был апатичным, с запавшими глазами. Но изменился не только Бугрим. С тех пор изменились все духи подземелья Дома Маммона.
— Дворецкий Элигор тоже очень изменился, — сказала Каталина со смешанным чувством.
Тогда Ёнг-Хо улыбнулся, он помнил, каким унылым был Дом Маммона, когда он впервые его увидел.
Йон и Рон, первые духи подземелья, купленные в магазине подземелий, теперь были не просто гоблинами. Они давным-давно превзошли обычных гоблинов, не только своим обликом, но и способностями. Даже если им придётся сразиться с ограми, сейчас они, скорее всего, победят.
По дороге в покои короля демонов Ёнг-Хо болтал с Каталиной. Была поздняя ночь, так что в коридоре они почти никого не встретили. Добравшись до комнаты, Ёнг-Хо услышал голос Люсии.
[Господин, уже глубокая ночь. Вам нужно отдохнуть.]
Ёнг-Хо нахмурился.
[Туки-тук, туки-тук]
[Тук-тук]
[На это раз дадите мне сосчитать до десяти... да?]
[Мы теряем связь... Господин?!]
[Когда вы этому научились? Я не переживу, если вы разорвёте связь...]
Люсия, которую прервали посреди болтовни, в конце концов, полностью исчезла. Избавившись от неё, Ёнг-Хо тут же с нежностью потянулся к Каталине, которая широко распахнула глаза, не понимая, что же на самом деле произошло.
— Пойдём, Каталина. Завтра мы будем очень заняты. А сейчас нам пора хорошо отдохнуть.
Ёнг-Хо был прав. На следующий день он собирался призвать драконьих солдат и развить духов подземелья, включая Черепа. Наверное, завтра он истратит гораздо больше маны, чем сегодня.
Каталина мигнула. Оглянулась на свою комнату у входа в покои короля демонов, улыбнулась Ёнг-Хо совсем по-другому, играя глазами. И ласково сказала смущённому Ёнг-Хо:
— Конечно, господин.
Потом взяла его за руку и спокойно, с уверенностью в своих действиях, шагнула в покои короля демонов.
***
В отличие от южного региона, где установился мир, север пылал. Хаос вызвала смерть Эмбрио.
Армия востока нанесла сокрушительный удар армии севера. Одни солдаты севера были втянуты в смертельную битву, другие быстро сдались на волю восточной армии, слишком быстро.
Подземелье Эмбрио оказалось в числе разрушенных и сожженных дотла. Подземелье было небольшое и незначительное, так что немногие вражеские солдаты знали, что горящее у них на глазах подземелье некогда принадлежало самому Эмбрио.
Из горящего подземелья вышел волк.
Волк отправился исполнять приказ, отданный хозяином перед уходом. Вожака стаи убили. Однако не все его приближённые погибли, когда убили их вожака. Если появится новый вожак, они смогут выживать, сколько захотят.
Волк, несущий наследие Эмбрио, покинул север внезапно. Он направлялся на юг, чтобы присоединиться к беглым солдатам, ушедшим с погибшим главой подземелья. Он был новым вожаком, которого назначил предыдущий вожак перед своей смертью. Именно его Эмбрио признал королём.
Лунный свет поглотили облака. Волк бежал сквозь тёмную ночь.
