Зевул безо всякого выражения вышел из Священного храма, даже не заметив поклона учеников, охраняющих зал. Он начал спускаться по ступенькам, ведущим из Храма, но пройдя несколько шагов остановился и огляделся. Вокруг были горы, водопад, спадающий из пещеры Дракона Фу, превращался в речку и прятался в лесу. Там же виднелись хижины, где сейчас жили люди Малеуса, они окружали Храм, словно звезды вокруг луны. Всего за несколько месяцев клан Вим смог выбраться из плачевного положения после нападения оборотней, теперь на лицах людей редко можно было увидеть страдание.
В прошлый раз Мастер Вим всего с одним помощником играючи одолел большинство сильных магов Света, это явно воодушевило всех его учеников.
Теперь они были новым кланом Малеуса, где большинство были ученики клана Вим, а остальные ученики мелких кланов присоединились к ним на Северо-западе. Словно после долгой зимы для них настала весна, в едином порыве они наверстывали упущенные позиции. Вернувшись к истокам Малеуса в Священном храме, все они, от мала до велика, словно чувствовали новые силы и энергию, чтобы двигаться дальше, за своим предводителем. Зевул смотрел на учеников, которые спешили по своим делам и видел будущий потенциал, который вскоре объявится в срединных равнинах, и сердце его не то радовалось, не то беспокоилось. Как вдруг, за спиной опять раздался рев Тотетсу, а за ним из Храма потянуло свежей кровью. Аш на его груди начал кричать и вырываться.
Зевул тихо вздохнул, но больше не обернулся. Знакомая прохлада разлилась по телу, он поднялся в воздух на Душе Вампира и исчез в вышине, оставив позади Священный Храм. Аш на его груди больше не пытался превратиться в огромного зверя, он остался таким же маленьким, только все не переставал кричать. Он то и дело оглядывался на Священный Храм через плечо Зевула и пытался вырваться, чтобы помочь Тотетсу. Хоть они пробыли вместе недолго, но Аш не мог спокойно смотреть, как мучается Тотетсу. Обезьянка была намного честнее некоторых людей.
Зевул с холодным лицом прижал Аша покрепче, и тот не мог освободиться, как ни старался. Немного погодя он уставился на Зевула всеми тремя глазами, в которых читалось непонимание — как он может вот так оставить Тотесту без помощи?
Скоро их настигла волна приятного аромата — рядом появилась белая вспышка, на ветру затрепетало белое платье. В этот раз в ее глазах читалось беспокойство, казалось, ее взгляд может заглянуть в самое сердце.
Кицунэ ничего не сказала, только летела рядом с Зевулом, глядя вперед. Издалека было видно только как две вспышки — белая и зеленая — пересекали пустыню.
Как вдруг небеса потемнели, бесконечное множество красных лучей окрасили небо в цвет крови. Облака потеряли свой изначальный цвет, все стало пугающе красным. Когда краснота слегка рассеялась, в небесах раздался раскат грома, затем сверкнула молния, которую было почти не видно из-за красных облаков. Зевул и Кицунэ не сговариваясь резко повернулись и увидели, что Священный Храм стоит как раз в центре этого красного света и кровавый луч выплескивается из него словно фонтан. Огромные толстые стены дрогнули, раздался оглушительный рев, как будто на волю вырвалась тысячелетняя ярость какого-то монстра. В небе забурлили облака, окрашенные кровью, в воздухе появился соответствующий запах, который, касаясь ноздрей, порождал желание убивать. Красное солнце словно покрытое кровавыми полосами висело над землей, а Священный Храм как будто бросал вызов всей Поднебесной — найдется ли герой, способный победить эту силу?
Красный цвет считается теплым, но сейчас от всей этой красноты по телу распространялась волна холода. Невероятная сила. Зевул сказал это сам себе и переглянулся с Кицунэ. Их сердца похолодели от увиденного, и даже Аш заметно успокоился, глядя на Священный Храм, сияющий красным. *** За тысячи миль, в заброшенной соломенной хижине, на груди у Шен Доула вдруг задрожал сломанный Убийца Богов. *** Они долго смотрели на это, после чего Зевул выдохнул, словно пытался выплюнуть страх и вдохнуть свежего воздуха, затем он повернулся к Кицунэ и сказал:
Я думаю, это то, ради чего Мастер приказал мне привести Тотетсу. Но я не думал, что он способен сотворить такое ужасающее по силе заклинание. Эти десять лет Мастер Вим собирал священных животных, потратил столько сил, думаю, все ради этого. Судя по всему, сейчас оно уже завершено, и эта сила…
Даже не знаю, как им удалось создать такое. Когда мы еще были на Лисьем Холме, я уже чувствовала эту ужасную силу, и она меня беспокоила. Я чувствовала внутри нее две разных волшебных энергии. Кицунэ посмотрела в сторону Священного Храма и продолжила:
Я слышала когда-то, как мои предки говорили, что в Малеусе сохранилось несколько сильных артефактов. Один и них — Треножник Дракона клана Вим. В нем содержится сила, которой не могут противостоять ни боги, ни демоны. Заклинание, способное разрушить весь мир. Но прежние Мастера Вим не могли узнать его секрет, поэтому никто не мог его использовать. Теперь я вижу, что Мастеру Вим удалось разгадать загадку Треножника, он сумел завершить заклинание с помощью волшебной силы священных животных. Сейчас заклинание только начало набирать силу, а цвет неба уже изменился. Даже не знаю, что за сильный маг в древности смог создать такое?
Только человек мог придумать такой ужасный способ для убийства других людей. Голос Кицунэ стал ледяным, словно она вспомнила всю ту боль, что причинили ее клану люди Тайо.
Зевул замер, повернулся и посмотрел на нее, даже не зная, что ответить. В его голове словно гром еще звучали ее слова — Только человек мог придумать такой ужасный способ для убийства других людей. Только человек. Величайшим средством убийства было заклинание Убийцы Богов. Айне была главной школой Света, они всегда ставили на первое место справедливость и милосердие, однако ее глава также потратил много сил и времени на создание ужасного оружия для убийства. Все-таки в мире было только одно существо, жаждущее чужой смерти — человек. Свет и Тьма и вправду неотделимы друг от друга. Зевул стоял в воздухе, словно громом пораженный, его сердце перевернулось, и он снова не мог найти ответ, где добро, а где зло, посреди этого хаоса, который принесли красные лучи, мысли его смешались. Десятилетние битвы и убийства, казалось, так и не смогли уничтожить доброту в его сердце. Но тот взмах меча Шен Доула десять лет назад, от которого Лазурия не смогла пробудиться, оставил в его сердце шрам. Из-за этого меча он вступил на Путь Тьмы и скитался по Поднебесной вот уже десять лет. За десять лет он так и не смог понять этих сложных переплетений Света и Тьмы, добра и зла. Может быть, в мире существует только одна правда — меч не несет вины, вина лежит на руке, держащей меч. Но кто может знать, против зла или против добра направлен этот меч?
Ведь в конце концов меч рассыплется в прах, герой погибнет, и его могила порастет травой. Весь мир был сейчас как тот Священный Храм вдали, он был просто обычным местом, внутри которого жили люди, и только они виноваты во всем. Снова прокатилась волна холода, и Зевул прижал к себе Аша покрепче, словно только так он мог почувствовать тепло. Посмотрев еще немного, Зевул отвел взгляд и, как будто обращаясь к себе, сказал Кицунэ:
Теперь Малеус обрел небывалое величие, Мастер Вим возвысился над всеми, но он запустил это заклинание не для того, чтобы объединить все силы Тьмы. Он хочет сражения с силами Света. Сила этого заклятия слишком велика. Сможет и кто-нибудь ей противостоять?
Кицунэ повернулась и посмотрела на Зевула, она и улыбалась, и в то же время была серьезной. А что, ты собрался защищать силы Света от него?
Зевул, застыв на миг, вдруг громко рассмеялся. Силы Света?
У Сил Света есть, кому их защитить, это дела даосов. Я — правая рука Мастера Вим, и единственное место, куда я направляюсь, это Лисий холм. Кицунэ все так же странно смотрела на него, в красном свете ее полу-улыбка казалась размытой. Затем она протянула руку и погладила Аша на груди Зевула. Ну так давай отправимся туда. Договорив, она развернулась и исчезла вдали. Зевул тоже полетел вслед за белой вспышкой, позади оставив холодную пустыню. Издалека послышалась песня Кицунэ, словно ветер сорвал лепестки цветов. Песня была печальной, и Зевула слушал, словно завороженный. Казалось, он вернулся на десять лет назад, вот только не мог разглядеть, каким он был тогда. ***
Лисий холм. Ледяная комната. Здесь было тихо, как всегда. Над белым ледяным ложем поднимался белый туман, рисуя в воздухе дивные узоры. Лазурия, все в том же зеленом платье, лежала на нем, слегка улыбаясь, бледная и прекрасная. Ее руки были сложены на груди и держали свежий цветок, колокольчики Хаккан в ее руках испускали слабое золотое сияние. Все ученики отправились на Северо-запад, и сейчас здесь царило спокойствие. В мертвой тишине Зевул осторожно сел рядом с ложем и молча с болью посмотрел на Лазурию. Я вернулся, Лазурия…
Сколько лет, сколько раз он говорил эти слова девушке, которая все никак не просыпалась?
Что за прекрасный сон она видела, от которого никак не хотела пробудиться?
Зевул молча сидел рядом, ничего не ел и не пил, семь дней он провел в молчании и печали. Когда Кицунэ снова пришла навестить его, на его худом лице уже выросла щетина, волосы небрежно спадали на плечи, он выглядел жалким. Аш тоже не видел его несколько дней, так что внезапно проявил свои чувства — забрался к нему на плечи и все время кричал. На лице Зевула было трудно разглядеть улыбку, но он протянул руку и погладил обезьянку. Ты все это время опять проказничал?
Аш на его плече радостно закричал и кивнул в ответ, показывая наружу лапкой. Зевул спросил:
Что, хочешь выйти погулять?
Аш снова кивнул, Зевул улыбнулся ему и посмотрел на Кицунэ. В холодном подземелье от Кицунэ исходил теплый белый свет, она увидела, что Зевул смотрит на нее и сказала:
Ты теперь уже можешь контролировать силу Души Вампира в своем теле?
Зевул кивнул, затем опять покачал головой. Еще не полностью, но уже не так все плохо. Я уже давно не терял контроль над ней. На лице Кицунэ появилось радостное выражение, она кивнула. Это хорошо. Я не успела изучить заклинание Восьми Демонов Огня внутри пещеры Чжен Мо, но я вижу, как поднялся твой уровень, как будто ты нашел способ её контролировать. Кажется, темная сила Души Вампира уже не властна над тобой, и теперь заклинание Демонов огня нам не нужно. Теперь ты можешь не бояться. Сердце Зевула потеплело, он сказал:
Я немного смог понять, как действует это заклинание Инферно, но есть еще много неясного, так что все-таки еще есть опасность, не дожидаясь возражений Кицунэ, он добавил:
Сейчас нам не следует оставаться на Лисьем холме, я должен выйти, чтобы проверить, что не потеряю контроль снова. У нас нет никаких дел, и я хочу отправиться на Юг снова, попробовать отыскать потомков южных колдунов, которые знали бы заклинание возвращения души. Сюда нужно приходить раз в месяц, этого достаточно. А у тебя какие планы?
Кицунэ хлопнула в ладоши и засмеялась. Здесь слишком скучно, отправиться на Юг — тоже хорошая идея, в прошлый раз я так и не распробовала вкус Южных границ, слишком мало было времени. В этот раз нужно как следует отдохнуть, да и обезьянке наверняка понравятся местные дикие блюда, она еще не договорила, как аш тут же закричал, прыгая от Зевула к Кицунэ и обратно. Снаружи Лисьего холма Зевул запечатал каменную дверь, проверил заклинание, оставленное Мастером Вим, и они с Кицунэ, обратившись вспышками света, направились к Южным границам через Центральную равнину. ***
Хэян, постоялый двор. Джосан, растерявший весь свой важный вид, о чем-то ругался с толстым богачем, рядом Синистра с повязкой на лице поддерживал под руку слабо дышащую Хон, вокруг собралось уже немало шумных зевак. На столе лежала целая гора серебряных юаней, которые отсвечивали на лоснящемся лице хозяина и его маленьких сощуренных глазках. Джосан тяжело ударил бамбуковой палкой об пол, указывая в нос богачу, и сказал:
Я уже заказал эту комнату, не думай, что если у тебя больше денег, ты можешь ее отобрать!
Я вижу темную печать на твоем лице, ты явно не доживешь до утра, если не заберешь свое грязное серебро и не уберешься восвояси!
Толстяк подернул носом и помахал перед собой ладошкой, прикрывая нос. Вонючий попрошайка, как ты посмел ругать мою персону, без денег еще и требует себе комнату!
Сначала вымойся как следует, а потом иди гадать. Обманывай кого-нибудь другого!
Вокруг раздался смех толпы. Джосан от гнева побелел, так что чуть не выронил свою палку. С тех пор как им удалось сбежать с того кладбища, они не знали, стоит ли им покинуть Хэян. Также они не знали, покинул ли Шен Доул Айне, или вернулся туда, поэтому ничего туда не сообщили. Они только все время прятались, опасаясь, что Шен Доул придет за ними. Конечно, за это время их одежда стала грязной, а они сами изголодались. Кроме того, той ночью Хон потеряла много сил, и хотя Джосан и Синистра очень старались, они не могли помочь ей восстановиться. Джосан знал, что это цена, которую платит Хон за использование темной магии. Она была недостаточно сильной для такого заклинания. В расстроенных чувствах Джосан даже испробовал некоторые лечебные заклинания, которые также достались ему от предков, но они не помогли. Хон становилась все слабее с каждым днем, и Джосан решил, что они не будут больше прятаться, а найдут хороший постоялый двор, чтобы найти для Хон ночлег и врача. Но к несчастью на постоялом дворе осталась только одна комната, и тут же объявился один богач, который тоже хотел ее получить. Так Джосан и ввязался в этот спор. Из-за болезни Хон у Джосана и так-то было плохое настроение, а теперь он и вовсе вышел из себя, и ни за что не желал уступать. Глядя на это блестящее от жира лицо, на ругающийся рот, Джосан почти уже вынул волшебные листки с заклятиями, чтобы наслать на соперника демонов, которые бы его зажарили, а потом утащили на задний двор и скормили собакам. Хон, не желая, чтобы они опять влипли в историю, слабо проговорила:
Дедушка…
Давай лучше поищем другую гостиницу…
Не надо ругаться…
Джосан сверкнул глазами, взмахнул бородой и прошипел:
Нет!
Я не могу уступить этому невежде!
Толстяк скривился и закатил глаза. Казалось, что хозяин гостиницы был совестливым человеком, и сначала хотел отдать комнату Джосану, но увидев серебро, он словно ослеп, и теперь не знал, как лучше поступить. Они ругались без устали, так что даже не заметили, что среди толпы появилась прекрасная женщина. В ней была какая-то невыразимая красота, в руках она держала черно-зеленый меч, отчего казалась еще благороднее и прекраснее. Это была Сурин, спустившаяся с гор в поисках мужа. Чтобы его найти, она ходила по всему Хэяну и спрашивала у людей, а вечерами летала по округе на мече и осматривала окрестности. Иногда ей казалось, что Чернильный Снег начинает дрожать, словно чувствует поблизости Дух Пламени, а когда она покидала окрестности Хэяна, это прекращалось. Поэтому за много дней она не улетела далеко, а искала только в окрестностях Хэяна, стараясь, чтобы никто из учеников Айне ее не увидел. Постояв в толпе, Сурин поняла суть спора, и только хотела развернуться и уйти, как вдруг ее взгляд упал на Хон, внимание Сурин привлекло ее раненное состояние.
Хон всегда была красивым ребенком, все умилялись, глядя на нее, но теперь на ее прекрасном лице не было ни кровинки, а над бровями повисла темная тень, которая словно вьелась в кожу. Сурин удивленно вскинула брови, эта рана была явно нанесена Призрачной магией, как будто след от сильного заклинания. Но Хон была всего лишь молодой девушкой, откуда она могла знать Призрачную магию?
Подумав, Сурин растолкала людей и подошла к Хон. Потрогав ее лоб и пульс, она сказала:
Сестричка, ты не чувствуешь, словно какая-то темная сила давит тебе на лоб?
Синистра, увидев, что кто-то дотронулся до Хон, сначала удивленно вздрогнул и дернулся, но увидев благородную женщину он подумал, что она не станет причинять Хон зло, а наоборот — хочет ее вылечить, и тут же расслабился. Джосан, увидев все это, тут же забыл о споре с богачем и повернулся к Сурин. Когда Сурин взяла Хон за руку, девушка почувствовала в ее глазах странное утешение, и кивнула. Но тут же сморщилась от боли. Джосан во все глаза смотрел на Сурин, про себя удивляясь. Он видел и знал многое, так что уже понял, что эта женщина — маг высокого уровня, к тому же от нее исходила сильная энергия Светлой магии. В руках она держала Чернильный Снег, от которого шла волна холода. Это было не простое оружие. Но Джосан не узнавал ее. Недалеко были горы Айне, возможно, она была из тех, кто редко спускался с гор?
Но в Айне были жесткие правила, и без приказания никто не мог спуститься. Неужели эта женщина самовольно покинула горы?
Сурин увидела реакцию Хон и нахмурилась. Подумав, она словно приняла какое-то решение и сказала:
Сестричка, мы с тобой встретились неслучайно, давай-ка найдем спокойное место и я помогу тебе избавиться от этого черного тумана. Лицо Хон тут же заметно прояснилось, она вымученно улыбнулась и кивнула. Спасибо, Госпожа!
Сурин посмотрела на Джосана, Синистра хотел возразить, но Джосан удержал его и тут же поклонился Сурин в благодарности. Они вместе вывели Хон из гостиницы и нашли тихое место за городом. Когда они выходили, Джосан случайно задел богача своей палкой, тот скривился от боли и, тыкнув в Джосана пальцем, прошипел:
Ты… однак тот уже словно не слышал. Он незаметно улыбнулся, но посмотрев на Хон снова стал хмурым. Снаружи Хэяна никого не было, неподалеко валялось сухое дерево, на которое они уложили Хон. Затем Сурин положила меч и достала из рукава нефритовый бутылек. Она мягко улыбнулась Хон и положила ей в рот маленькую пилюлю. Хон тут же почувствовала, как внутри разливается тепло. Через миг Сурин положила руку на лоб Хон и ее лицо засияло белым светом. Хон ощутила тепло от ладони Сурин, словно она грелась на солнце, по телу прошла волна расслабления, ей не хотелось шевелить даже мизинцами. Джосан и Синистра спокойно смотрели на это, не решаясь даже громко дышать, чтобы не побеспокоить Сурин. Постепенно от лица Хон начали вытягиваться черные нити, которые словно не желали покидать ее. Они медленно тянулись к рукам Сурин, наматываясь на ее пальцы вокруг белого сияния. Очень скоро белого света уже почти не было видно. Вокруг подул холодный ветер, и как будто раздался чей-то плач. Чернильный Снег на земле вдруг освободился из ножен на три вершка, и в небо ударила зеленая вспышка. Плач тут же прекратился. Черных нитей становилось все больше, на лбу Сурин уже выступил пот, но она не переставала вытягивать их. Лицо Хон стало намного светлее, на щеках появился румянец. Наконец, последняя черная нить покинула лицо Хон, Сурин расслабилась и белый свет от ее ладоней превратил черные нити в одну черную пилюлю, которую она тут же спрятала в другую маленькую бутылочку. Все вокруг облегченно вздохнули. Хон вдохнула и погрузилась в сон, на ее прекрасном лице мелькнула улыбка. Увидев это, Сурин вспомнила свою прекрасную дочь, Лин Эр.
Сурин вытерла ее лоб мягкой тканью, затем осторожно ее разбудила, как когда-то будила Лин Эр ото сна, посмотрела на нее и сказала:
Сестричка, спать в таком месте вредно для здоровья, ты только что освободилась от призрачной энергии, которая высасывала твою жизнь. Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Подумав, она добавила:
Сейчас очень мало людей, знающих Призрачную магию. Хоть я и не знаю, для чего ты начала ей заниматься, но этот путь опасен и таинственнен. Пока тебе не хватает сил, не стоит так рисковать, иначе ты поранишь не только себя, но и других. Хон, посмотрев на мягкую улыбку Сурин, кивнула ей. Сурин снова улыбнулась. Она протянула ей маленькую бутылочку с черной пилюлей и сказала:
Это разгневанные тобой призраки, в будущем они могут тебе пригодиться, только не надо снова подставляться под удар. Хон кивнула. Ей было так хорошо рядом с Сурин, что она не хотела ее покидать. Джосан и Синистра, увидев, что сделала Сурин, тут же ужасно обрадовались, Джосан всучил Синистре свою палку и бросился кланяться Сурин. Благодарю вас, Госпожа!
Вы спасли мою девочку, я не знаю, как вас благодарить!
Сурин медленно помогла Хон подняться и кивнула Джосану:
Не нужно церемоний. Джосан усмехнулся слегка и сказал:
Не знаю, откуда вы будете, но я бы хотел в будущем отблагодарить вас подарком, чтобы выразить бесконечную благодарность…
Сурин прервала его, ее взгляд немного погас. Вы слишком любезны, я ведь сказала, что нас просто свела судьба с этой девочкой. Для меня это было проще простого, вам не нужно так беспокоиться. А…
Но…
Джосан замялся, увидев как Сурин избегает его взгляда, и тут же решил, что она и вправду спустилась с гор Айне. Когда он спросил, откуда она, ее лицо изменилось, и она умолчала об этом. Значит она и вправду без спроса сбежала с гор. Джосан не стал больше выспрашивать, но почему-то вдруг вспомнил о Тянь Болисе. Они так и не доложили в Айне о Шен Доуле, а сегодня вот еще эта женщина спасла Хон. Он подумал, что они и правда в долгу перед Айне. Подумав об этом, Джосан взял свою палку и опять поконился. В таком случае я еще раз благодарю Госпожу. Затем он принял Хон из рук Сурин, но в этот миг у него что-то выпало, со стуком ударившись о землю. Сурин, увидев эту вещь, изменилась в лице и подобрала ее. Затем она подняла глаза на Джосана. Откуда у вас эта бамбуковая табличка?
Ее голос задрожал, а рука крепко сжала Чернильный Снег.
