Лулу пришла в голову та же мысль, что и остальным зевакам. И те, и те думали, что Лю Ган уже находится в руках у Киу Цзи. Она думала, что Лю Ган не выдержит поражения. Тем более если бы он проиграл, ему пришлось бы стоять на коленях на площади три дня и три ночи; такого рода унижение было бы слишком для него. Это была только одна из причин. Вторая причина заключалась в том, что она терпеть не могла Киу Цзи. Она боялась, что однажды станет жертвой, если вдруг он разозлится. Чтобы окончательно избавиться от кошмара, она решила отравить Киу Цзи.
Она знала, что ее действия были чрезвычайно жестокими, поэтому она не ожидала, что это сойдет ей с рук. Ее единственным желанием было, чтобы Лю Ган понял ее намерение, но, похоже, все это было тщетно. Ее помощь скорее вызвал больше проблем, чем оказалась полезна.
Она чувствовала, что была именно такой, как говорил Лю Ган. Глупой, как свинья. Она ни разу не делала ничего такого, за что Лю Ган похвалил бы ее. И теперь она снова потеряла надежду, желая в этот раз сдаться. Единственное, о чем она не могла забыть и о чем больше всего жалела, так это о том, что не смогла встретиться с отцом. Ей очень хотелось извиниться перед ним.
Жестокие игроки на трибуне, пытавшиеся схватить Лулу, внезапно затихли. Выражение гнева на их лицах сменилось печалью. Некоторые из этих игроков не смогли сдержать свои эмоции и разревелись.
Видимо, когда Лулу пела, она случайно активировала свою способность [Заворожить]. Так она поделилась своими эмоциями с игроками, окружавшими ее. Игроки, что были ближе всего, наиболее пострадали от способности [Заворожить]. Они не могли контролировать свои эмоции и начали плакать.
— Вы! Прекратите! — третий Старейшина почувствовал, что ситуация принимает странный оборот! Он бросился на Лулу с мачете.
— Сссс!
Линлин выглянула из-за спины Лулу и встретилась лицом к лицу с третьим Старейшиной. Линлин выглядела пугающе с высунутым языком.
— Линлин, отойди! — приказала ей Лулу. Лулу закрыла глаза и подняла голову, показывая тем самым, что сдалась. В этой самой низкой точке своей жизни она потеряла всякую надежду и даже мужество продолжать жить.
Может, она сможет покинуть эту смертельную игру и вернуться к отцу, если умрет? Если бог даст ей шанс вернуться в реальный мир, она сделает только одно — извинится перед отцом.
Она не считала, что делает неправильный выбор, но если сравнивать Лю Гана с отцом, то они склонят чашу весов в сторону отца. В жизни было много ценных вещей. Только после того, как ты их теряешь, ты понимаешь их истинную ценность.
— Убейте эту девчонку!
— Она заворожила нас!
Пение прекратилось, но толпа на площади не расходилась. Эти игроки не могли простить предательство. А те, кто были ближе всего к ней на трибуне почувствовали себя униженными и начали искать справедливости.
После того, как Линлин отступила за спину Лулу, третий Старейшина достал свое мачете, чтобы рубануть Лулу по шее. В его глазах не было никакого колебания, когда он замахнулся рукой. Линлин лежала на земле, как раненое животное, которое все время царапало пол и визжало. Поскольку Лулу не приказывала ей, Линлин не могла ничего делать, кроме как наблюдать.
*Бом*
Это был звук удара мачете третьего Старейшины о топор Лю Гана. Лю Ган легко заблокировал атаку.
— Хочешь убить ее… А ты спросил моего разрешения? — Лю Ган ударил топором по земле, чтобы показать свое превосходство.
Эти игроки не понимали, что последнее слово будет за сильнейшим игроком. В последнее время Лю Ган чувствовал себя очень добрым. Может быть, эти игроки приняли его доброту за слабость и поэтому не уважали его?
— Хочешь помешать нашим внутренним делам? — третий Старейшина отступил. Его первоначальный план состоял в том, чтобы завоевать благосклонность народа, убив Лулу, но ему помешали.
Наблюдая, как Лулу и Лю Ган яростно спорят, третий Старейшина подумал, что теперь для него не будет никаких преград, чтобы убить Лулу.
— Что за внутренние дела? Хоть она и глупа, как свинья, но она свинья, которую я вырастил. Разве когда бьешь собаку, ты не обращаешь внимания на ее хозяина? -холодно ответил Лю Ган. Как только НаНа услышала это, она сразу начала лаять на третьего Старейшину, напоминая о своем существовании.
Действия Лулу приводили Лю Гана в ярость. У него даже мелькнула мысль избить ее, но он понимал и мотивы Лулу. Ведь большую роль играло то, что она чувствовала к нему. Если он позволит убить ее из-за этой причины, то какой он вообще мужчина? Кто-то помогает ему из добрых побуждений, а затем умирает из-за этого… это будет большим пятном на его репутации, если ему захотят помочь другие люди когда-нибудь в будущем.
Кроме того, Лю Ган действительно нуждался в Лулу, чтобы найти местонахождение Дундуна. Если Лулу убьют, ему придется начинать поиски заново, без всяких зацепок. Так что, независимо от того, как он оправдывал свои действия, он не мог позволить никому сделать шаг к Лулу.
— Ты готов сделать нас своими врагами? Ты действительно думаешь, что непобедим? Размечтался! — крикнул третий Старейшина Лю Гану, медленно отступая к второму Старейшине.
— Врагами? Хаха… погляди на себя! Даже если мне придется сделать врагом каждого в этом мире, что с того? Я, Лю Ган, всегда был таким! Чувствуешь несправедливость или что? Если я сказал, что она моя, значит, она моя. Если ты посмеешь сделать хоть шаг к ней, я убью тебя в мгновение ока! Когда я закончу, от тебя не останется и следа! — Лю Ган взмахнул своим топором на трибуне, одновременно доставая [Серповидный клинок] из лезвий топора. Способность отколола большой кусок цемента с трибуны.
Третий Старейшина был напуган этим неожиданным нападением. Он неосознанно сделал шаг назад и упал со сцены. К счастью для него его поймали в полете, и он не выглядел так глупо.
— Всем атаковать! Убейте подлецов! — четвертый Старейшина начал кричать толпе. Несмотря на то, что два высокопоставленных Старейшины проповедовали о мести, они не подходили ближе, чтобы принять меры.
— Отомстите за лидера! Убейте его!
Игроки в толпе были переполнены гневом. Их эмоции их легко подпитывали третий и четвертый Старейшины. Они вдвоем были на трибуне, но второй Старейшина даже не сдвинулся с места. Третий и четвертый Старейшины кричали, постоянно посматривая на второго Старейшина, ища в нем одобрения. Никто не был настолько глуп, чтобы броситься на трибуну и бросить вызов нарушителю. Это был билет в один конец до ада!
Лю Ган уставился на собравшихся. Внезапно он громко рассмеялся. Он понял, что, хотя все кричали о мести, никто на самом деле не предпринимает никаких действий. Эти люди хотят только, чтобы кто-то другой принес себя в жертву, и тогда они бы могли радоваться тому, что остались в живых.
