Когда Е Мо подошел к дому, то увидел, что женщина в возрасте приблизительно тридцати лет все еще сидела у кровати Нин Цинсюэ. Они выглядели очень похоже. Возможно, это была мать Нин Цинсюэ. Хотя он выглядела довольно молодо, если бы не этот случай с Нин Цинсюэ, она возможно выглядела бы еще моложе.
Из-за матери Нин Цинсюэ, Е Мо не знал, должен ли он войти или нет.
Пока Е Мо колебался, женщина около кровати заговорила: «Цинсюэ, ты должна отпустить этот случай и заснуть».
«Мам, ты можешь идти спать. Мне нужно остаться наедине с собой…». Хотя ее голос был очень тихим, благодаря чувству духа, Е Мо мог все слышать.
Женщина около кровати вздохнула и через какое-то время заговорила: «Мы с медсестрой будем снаружи. Если тебе что-то понадобится, позвони в колокольчик. Если почувствуешь сильную боль, скажи маме, и я скажу медсестре войти и дать тебе обезболивающее».
Е Мо смотрел на эту женщину. Она вышла из комнаты и потерла свои красные глаза. Это место превратилось временно в медицинскую палату, а две молодые медсестры спали на кровати в стороне.
Е Мо подождал немного, пока женщина сядет на кровать, тихонько подошел и нажал на точки чакры всех трех женщин, чтобы усыпить их. Он не хотел, чтобы кто-то внезапно ворвался, пока он лечит Нин Цинсюэ.
Сделав это, Е Мо вошел в комнату Нин Цинсюэ. Он жил в этой комнате до того, как отдал ее Нин Цинсюэ, когда та приехала. Когда он вошел, все было знакомо и незнакомо одновременно.
Он посмотрел на Нин Цинсюэ, обнимающую чемоданчик, и понял, что ее ранения были очень серьезными, серьезнее, чем он предполагал. Он не мог понять, почему она обнимает этот чемоданчик.
Е Мо все еще думал, должен ли он сказать Нин Цинсюэ, что будет ее лечить, или он должен сначала усыпить ее, когда он услышал тихое бормотание Нин Цинсюэ. Затем он увидел красный телефон в ее руках и тут же понял, что она записывает сообщение.
«Е Мо… Прости меня. Я скоро уйду… Я знаю, что ранила тебя, и очень сожалею об этом. Я правда хотела увидеть тебя еще раз, до того, как меня не станет, чтобы извиниться… После того, как я пережила все это, я наконец-то поняла, насколько наивной была. Но я в конце концов поняла, какой ты великодушный, но теперь уже поздно. Кроме того, единственное, о чем я не жалею, так это то, что я закрыла эту траву… Я жалею только о том, что так обращалась с тобой.
Прочитав твое письмо, я поняла, насколько ты одинок. У тебя никогда не было друзей, а я была такой наглой женщиной, снова и снова ранила тебя… Я даже использовала деньги, которые ты заработал сдачей крови, чтобы купить бутылку вина за несколько тысяч долларов… Я никогда не думала о том, как ты себя чувствуешь. Я просто делала так, как хотела, не думая о последствиях… А когда я все поняла, было уже слишком поздно… «.
Нин Цинсюэ несколько раз закашлялась, а лицо ее стало бледнее, но она придвинула телефон ближе и продолжила: «Е Мо, я не знаю, люблю ли я тебя, но если бы у меня снова был бы шанс стать помолвленной с тобой… я определенно не стала бы этого делать, потому что ты мне был нужен как щит, но потому что я хочу выйти за тебя… возможно у тебя нет любви ко мне, и ты даже можешь сказать, что я не очень хороша для тебя… но я все еще держу у себя свидетельство о браке. Я… никогда не разводилась… и не разведусь в будущем. Ты мой муж на всю мою жизнь. Неважно, знаешь ты или нет, согласен ты или нет. Я, Нин Цинсюэ, хочу быть твоей женой и я твоя жена.
Е Мо, я все еще хочу извиниться перед тобой… Я была твоей женой, но никогда не выполняла обязанности жены. Вместо этого, ты получил столько проблем… Я была словно незрелым ребенком, думая, что знаю все». Она остановилась на некоторое время. «Е Мо, я буду защищать тебя с Небес… Ты должен жить хорошо. Жаль, что я не смогла оставить тебе ребенка… Ты должен найти девушку, которая полюбит тебя… не такую, как я…».
Договорив до этого момента, Нин Цинсюэ набрала немного воздуха и погладила чемоданчик. Затем продолжила: «Е Мо, никогда в своей жизни я не говорила двух слов «Лао Гон» [1]. Я действительно хочу сказать их… но я смущаюсь…
Во дворе есть отросток травы, о котором я заботилась каждый день, потому что видела, как ты занимался этим раньше. Я не знаю, может быть она будет полезна тебе… Если да, то забери ее, когда созреет… возможно, это единственное, что я оставила тебе…
Е Мо… Лао Гон… с тобой же все в порядке?», голос Нин Цинсюэ становился все тише.
Е Мо внезапно почувствовал сожаление и вину на сердце. Когда он помогал Нин Цинсюэ, он не был таким великодушным, как она думала о нем. Он просто думал, что угрюмое лицо Нин Цинсюэ походило на лицо его учителя Луо Ин, поэтому он захотел помочь ей. Он просто хотел, чтобы его учителю тоже помогли, когда ей нужна будет помощь.
И деньги со сдачи крови не шли на нее. Даже если бы у него были деньги, которые он мог бы истратить, он все равно бы пошел туда. Тратить бесполезно все же плохо, но Нин Цинсюэ думала, что он пытается создать ей жизненные условия, и поэтому чувствовал вину за это.
Очевидно Нин Цинсюэ была девушкой с добрым сердцем. Просто окружение, в котором она жила, и ее семья давали ей чувство равнодушия и отчужденности к незнакомцам. Но если убрать ее щит, она была добросердечным и жалостливым человеком. Но она смешивала чувства любви и вины. Возможно, она поймет в один день.
Е Мо вздохнул. Это усилило желание спасти Нин Цинсюэ. Но он не станет говорить ей об этом. Кроме того, его способности были такими необычными, что могли только напугать ее.
Как только Е Мо думал, что Нин Цинсюэ уснула и приготовился излечить ее, Нин Цинсюэ внезапно схватила телефон и начала бормотать: «Мама, папа, я ухожу… Я была плохой дочерью. Я вышла замуж за Е Мо… этот чемодан, свадебный подарок Е Мо мне, не разделяйте нас. Там во дворе есть растение, я оставила для него… если он когда-нибудь вернется, отдайте ему этот телефон, но если нет…», она прервалась: «Тогда не важно…
Извините, я доставила семье столько проблем, а теперь ухожу…».
Внезапно голос Нин Цинсюэ оборвался. Как только Е Мо подумал, стоит ли сообщить, что он здесь, Нин Цинсюэ схватила нож из чемодана и хотела проткнуть себе горло…
Е Мо был шокирован и, больше не заботясь, кинулся к Нин Цинсюэ. Расстояние было слишком большим, и у него не было времени схватить нож. Он смог только заблокировать ее горло своей рукой.
Нож проколол руку Е Мо и был заблокирован энергией Чи Е Мо так, чтобы он не смог пройти дальше.
Но Нин Цинсюэ потеряла сознание из-за того, что приложила слишком много сил. Е Мо вытащил нож, хотя он не вошел слишком глубоко, все же появилось немного крови.
Е Мо остановил кровотечение из своей раны и, заметив, что Нин Цинсюэ потеряла сознание, он поднял руку, из которой вышло несколько лучей, не дающих Нин Цинсюэ двигаться некоторое время.
После этого Е Мо попытался вытащить чемодан из ее рук, но понял, что Нин Цинсюэ крепко вцепилась в него. Даже без сознания, ее руки все еще крепко держали его. Хотя он пытался вытащить его, но так и не смог этого сделать.
Он беспомощно покачал головой и смог только открыть чемодан в ее руках. Внутри было довольно мало вещей. Е Мо вытащил банку с таблетками и серебряные иглы.
Он вставил две защищающие сердце пилюли в ее рот и при помощи Чи заставил тело поглотить их.
После этого он вытащил сто восемь серебряных игл, простерилизовал их при помощи Чи и перевернул Нин Цинсюэ, сняв с нее рубашку.
Примечание:
1.Лао Гон — так называют китайские жены своих мужей.
