— Мой король… — Злой Дух осторожно посмотрел на меня. — Не слишком ли много для вас 112 смертей? За эти несколько дней вы сильно истощали…
— Чего ты волнуешься? Твоя преданность настолько безгранична, что ты беспокоишься, не случится ли со мной чего?
Злой Дух медлил с ответом. Он не мог сообразить, что ему сказать. Стоит ли сейчас льстить или лучше изложить все как есть?
— Если мой король исчезнет, исчезну и я, — Злой Дух наконец раскрыл рот. — Я больше не смогу жить в своем маленьком раю. Моя жизнь, воспоминания, сама моя суть — все канет в лету. Все зависит от вас. Я беспокоюсь о себе, поэтому волнуюсь и за вас.
— Спасибо за честность, — я приподнял уголки губ. — Ну, как ты поживаешь?
— Что?
— Ты остался в своей деревеньке. Все люди, чьими жизнями ты так дорожил, вернулись. Как ты себя чувствуешь?
После получения права монополизировать двадцатый этаж, я отпустил Злого Духа в деревню. Я намерен и впредь оставлять его там, вызывая исключительно по необходимости, как сейчас.
Мой вопрос заставил Злого Духа измениться в лице. Он нервничал.
— Хорошо… Я рад служить вам.
— Ничего не произошло?
— Нет, совершенно ничего, — Злой Дух моргнул. — Время от времени приходили люди, которые называли себя «охотниками». Прошел слух, что Король Смерти и пять гильдий спрятали на этаже сокровище… Но Ведьма со своими людьми преградила путь этим охотникам, не вызвав суматохи и неразберихи.
Точно, Гильдия Черного Дракона обещала «гарантийное обслуживание».
— Правители соседних королевств больше на нас не нападают. Они дорого расплачиваются за свои поступки. Кочевники, которых они привлекли для войны с нами, теперь разносят корь. Но даже если бы этого не произошло, моей деревеньке все равно бы ничего не грозило, потому что Империя и Храм провозгласили ее священной землей. Теперь иногда приходят волшебники и эльфы, приносят дары и уходят…
Кажется, этот мир двигается в правильном направлении.
— Вот только… у меня больше нет способностей, но больные, которые обо мне слышали, продолжают приходить. А еще после того, как нашу деревеньку провозгласили священной землей, отовсюду стекаются паломники, жаждущие чудес. Что мне делать? Я не знаю, как быть… О них заботится Следователь Еретик и его люди, но…
— Не беспокойся, у меня есть мысли на этот счет.
На двадцатом этаже я планировал построить новую аптеку. Я ведь обещал Фармацевту, что приведу ей новых клиентов. После завершения экспедиции, я сообщу ей о новой должности.
«Надо будет навести порядок».
Туда постоянно будут приходить новые пациенты, и Фармацевт наберётся опыта в лечении самых различных заболеваний.
«Одна Фармацевт не справится с такой нагрузкой. Потребуется еще какой-нибудь персонал. Злого Духа, пожалуй, можно оставить в качестве помощника, но было бы неплохо взять ещё какого-нибудь охотника-новичка в ученики Фармацевта. Тогда и сама аптека станет больше…»
Уверен, что вскоре новый филиал пансионата получит признание и переквалифицируется в генеральный штаб.
— Я должен позаботиться о своих людях, — улыбнулся я. — Что-то еще?
— Еще… Дазенне, девочке из моей деревни, понравились токпокки, которые приносили охотники. И еще Карчов, старик, охраняющий сад, поделился с охотникам из гильдии Черного Дракона фруктами за то, что те встали на защиту деревни, а те в ответ поделились фруктами из вашего мира…
Голос Злого Духа звучал как снежинки, поднимающиеся в ветер воздухом. Они кружились в сиянии серебристого света и медленно опускались на землю. Его истории медленно и спокойно текли среди этой снежной равнины, освещенной луной.
— Вот такие у нас дела, — Злой Дух тряхнул головой.
— Кажется, ты хорошо поживаешь.
— Да, у меня все хорошо, — осторожно сказал Злой Дух.
Я кивнул и вернулся к изначальной теме разговора:
— Тела людей в этом мире уже немного истрепались. Собери их побыстрее.
Золотой Дух кивнул, и его золотые волосы заструились по плечам. Он склонился и из его уст послышался тихий голос:
— Слушаюсь.
***
Говорят, что каждому в мире уготовано свое место. Поручить Злому Духу сбор смертей было хорошим решением, потому что итоговый результат превзошел мои ожидания. Некогда Дьявол Осеннего Дождя, ставший виновником разрушения целого мира, точно знал, как нужно собирать жатву.
— Для начала нам нужно найти город или деревню, где расположен административный центр.
Тысячи скелетов пришли в движение, повинуясь жесту Злого Духа.
— Так как это рабочее место чиновников, там должна быть карта. Скорее всего, она будет неточной, но этого достаточно, чтобы иметь примерное представление о границах районов. В соответствии с картой мы разделим участки и будем искать глухие села и рыбацкие деревни.
Приводить зомби начали уже на третий день поисков. Среди них не было тел мастеров боевых искусств — обычные крестьяне и ремесленники. Самые простые люди.
— Я привел сюда мать, которая не вынесла страданий своих голодающих детей.
На поле выстроились шеренги скелетов с трупами, которые они принесли. Белоснежные кости скелетов сливались со снежным фоном, поэтому издалека казалось… Казалось, что мертвые тела двигаются самостоятельно.
— Дети, открывшие однажды утром глаза, увидели мертвое тело своей матери. Они оплакивали ее, а потом и сами погибли, словно цветок, которому не уделяли внимание. Их я тоже привел сюда.
Колонна мертвецов продолжала прибывать. Умершие были построены в ряды.
— Здесь жители деревни, которые обвиняли умершую мать в том, что она выбрала легкий путь. Люди, спрятавшиеся от вируса на дне колодца, из которого не смогли выбраться. Узник, заключенный в темнице, из-за чего у него не было шанса сбежать, скончался от голода.
Злой Дух строго, но справедливо отбирал бедняков для своего подношения. Как слуга, который отдает королю только самые драгоценные вещи. К концу недели он вновь преклонил колени на снежном поле:
— Я всех привел, мой король.
Я посмотрел на снежное поле. В шеренгах стояли люди, умершие различными способами. Мертвые тела выли и пытались барахтаться, но их руки и ноги надежно держали скелеты. Среди мертвецов были и старики, и дети, и мужчины, и женщины. Голод не видел разницы ни между возрастами, ни между полами.
— Хорошо.
Я развязал шейный платок, снял одежду и нижнее белье. Стояла темная ночь. Абсолютно голый я встал перед своей армией скелетов и произнес:
— Отпустите их.
И в ту же секунду, как только скелеты ослабили хватку, все 112 зомби, следуя инстинкту, ринулись к одному и тому же месту. К месту с сильным запахом. К месту, где стоял я.
— Ну же, — улыбнулся я, — давайте!
На меня набросился мертвый ребенок и впился в голень. Меня тут же пронзила чудовищная боль. Понемногу она расползалась вверх по моему телу, но это ощущение долго не продлилось: старик разорвал мне бедро. Страдания от откушенной голени перебила предыдущую боль. А потом она сконцентрировалась в области живота.
Возможно, я закричал, но крика своего я не мог услышать. Мертвецы оторвали мне уши. Зомби съели мои губы. Вырвали язык. Я не мог слышать или говорить, просто пялился на множество теней, что разрывали мое тело.
Я посмотрел на ночное небо. Луна казалось такой яркой. Её сияние падало на снег и заливало весь мир белым светом.
Когда старик в последний раз поднял голову, небо было таким же, как сейчас. Всю жизнь он влачил жалкое существование в качестве рыбака. Когда другой зараженный укусил его за палец, старик не растерялся: он спокойно сел в лодку и отчалил от берега.
— Если я умру здесь, я не причиню никому вреда.
Из лодки хорошо был виден речной берег, на котором раскинулась деревня. Старик спокойно улегся животом на дно лодки. Будет неплохо так вот умереть, когда волны перевернут лодку. Еще лучше умереть во сне. Старик посчитал за счастье возможность родиться и умереть в реке.
Когда он в последний раз посмотрел вверх, на небе была луна.
«Кто бы знал, что мир так изменится», — подумал молодой наместник, прогуливаясь ночью вдоль городских стен.
Раньше он был уверен, что его никогда не сошлют в родную деревню для работы на государственной должности. Он был бедным конфуцианцем, который всего-то знал грамоту и парочку летописей. Тем не менее предыдущий наместник скончался, все его слуги и подчиненные тоже умерли, а город пришел в упадок. Одна смерть тянула за собой другие. Судя по всему, он был единственным, кто мог перенять управление.
— Уважаемый наместник, — обратился к нему солдат.
Изначально он был не солдатом, а прислужником на постоялом дворе*. Он хорошо себя проявил, у него была голова на плечах.
(П.п: Прислужник на постоялом дворе или в доме кисэн — это должность, которую обычно занимали бедные мужчины, бывшие рабы и прочие. У прислужников было множество обязанностей: от заказа еды и напитков до зазывания и приветствия гостей. Они не получали денег за работу, но жили и питались в постоялом дворе бесплатно.)
— Что это?
В зернохранилище было практически пусто. Не пройдет и двух недель, как на складе не останется и горстки проса. Рыбаки порой приносят улов, но этого не хватит, чтобы всех прокормить. Как же быть?
— Уменьшите количество зерна, положенного старикам, — сказал молодой наместник. — Зараженных столько, что уже сложно подсчитать. Мы должны направить все ресурсы, чтобы поддержать тех, кто еще может сражаться. Нужно на треть урезать количество еды для стариков и детей.
Перед наместником предстало суровое будущее. Оно было таким же безжалостным и холодным, как трупы, окружавшие деревню. Солдата же удивляло то, как вел себя этот ученый. Раньше он читал только конфуцианскую литературу, священное писание. Так где и как он научился такому терпению и выдержке?
— Борьба будет нелегкой…
— Уменьшите количество еды, что выдается молодым людям, в два раза. Людей становится все меньше и меньше, но пока мы вместе, можно продержаться немного дольше.
— Но разве люди не начнут жаловаться и бунтовать?
— Я тоже буду голодать, — ответил мужчина кратко. — Откажусь от еды полностью. Если я, как наместник, не буду ничего есть, недовольство утихнет.
— С вами все будет в порядке?
— Это в любом случае не продлится долго. Подумаешь, поголодаю несколько дней, — он посмотрел на безмятежную луну с крепостной стены.
— Мы голодны! — крикнула маленькая девочка.
Как это нередко бывает в таких ситуациях, различия между богатыми и бедными исчезли. Появились предводители нищих. И эта малышка была главой среди детей своего возраста.
— Наместник не дает детям еды. Он хочет, чтобы мы умерли!
— Тогда что же нам делать, сестра?
— Если мы не хотим умереть раньше времени, нам нужно что-то есть и пить. Только так мы сможем выжить, — малышка замолчала. — Я выучила один рецепт, это блюдо сельской кухни, оно зовётся «глиняное печенье».
— Что?
— Это печенье, которое можно приготовить из глины, — у малышки аж глаза светились, пока она рассказывала. — А теперь слушай мою команду! Дети, которые умеют плавать, будут ловить рыбу. Не будем отдавать ее взрослым, просто поделим между собой. Остальные пойдут к реке и будут таскать глину.
— А ты что будешь делать?
— Сейчас покажу.
Дети вычерпывали глину на речном берегу. Земля в том месте была смешана с песком, и ребятам приходилось цедить глину от гравия.
— Скатайте из этой глины шарики, а потом положите их на циновку.
Маленькая начальница активно показывала, как это делать. Она сформировала шарик из глины и положила его на бамбуковый коврик. Вскоре белый налет покрыл шарик, будто его кто-то окрасил побелкой.
— Вот и все!
— В смысле, все?
— Осталось только высушить на солнце и печенье готово.
Дети начали возмущаться:
— Ты просто высушиваешь грязь под солнцем!
— Какое же это печенье?
— Вы такие шумные! У этого блюда есть секретный ингредиент, который мне передали знакомые из столицы. Смотрите сюда!
Девочка полезла в карман и достала оттуда мешочек соли. Соль всегда была редкостью, а сейчас, когда даже еду перестали раздавать, она была подобна крупицам золотой пыли. Малышка смешала немного соли с тестом из глины.
— Та-дам!
Прошло полдня, глина полностью высохла.
— Ну вот и готово. Попробуйте, только осторожно. Если проглотить все за раз, вкусно не будет. Лучше не торопитесь, ешьте понемногу и экономьте еду!
Но дети сомневались, стоит ли беречь такое печенье, сделанное из глины.
— Это можно есть?
Часть детей сразу же начали трескать глиняное печенье. Они разгрызали его передними зубами, как хомяки.
— Мне нравится этот соленый привкус.
Некоторые дети облизывали глиняное печенье кончиком языка. Их глаза округлились от счастья, будто они пробовали мороженое. С кромки глиняного печенья капала детская слюна.
— Невкусно…
А другие дети просто плакали.
Маленькая начальница хихикнула:
— Ничего! Нам просто нужно было хоть что-то съесть, чтобы набраться энергии и пойти добывать еду дальше. Можно есть дикие травы или рыбу, если мы сможем её поймать. Все поняли?
— Да, сестра…
Дети набивали пустые желудки глиной. Они обхитрили свои вкусовые рецепторы, поэтому и детский пищевод принял соленую почву за рис. Просто съесть глину сложно, поэтому соль должна была обмануть язык. По этой же причине детям нельзя было проглатывать глиняное печенье за один раз, нужно было облизывать его, чтобы лучше распробовать вкус соли.
— Не облизывайте его так яростно, а то вкус исчезнет. Вы должны лизать медленно, будто через силу.
С тех пор каждый день дети добывали глину на речном берегу.
— Эй, смотрите сюда, там труп!
Это был берег той самой реки, по которой старик отправился на лодке в свой последний путь. Старик посчитал за счастье родиться и умереть в реке. Он думал, что если умрет в лодке, то никому не причинит вреда.
Но было кое-что, о чем старик не подумал: иногда тела утопленников прибиваются к берегу реки. У каждой медали две стороны. То, что для старика было счастьем утонуть в реке, обернулось несчастьем, когда река выбросила его тело на берег. И это несчастье затронуло всех.
— Старик, должно быть, умер в воде.
— Бедняжка…
— Это рыбак?
Дети подошли к старому трупу со страхом и любопытством.
— А?
Это было пасмурным утром.
— По-постойте!
— Что?
— Он зараженный!
На слабых детишек надвигался мертвец, качаясь, словно травинка на ветру.
— Бежим!
Некоторые дети убежали. Но был ребенок, который убежать не смог.
Вот и все.
Вышка на берегу реки была отрезана от окрестных деревень, из-за чего потеряла связь с Хвандо*. В конце концов, вышка была разрушена. Старик был мертв. Последний наместник умер в битве у крепостных ворот. Маленькая начальница умерла в попытке защитить своего младшего брата.
(П.п: Хвандо — город, который до начала V века считался столицей Когурё, государства, территория которого входит в состав современной Кореи).
Они пытались жить.
Они боролись, из кожи вон лезли ради спасения.
Из-за того, что они хотели жить, им приходилось терпеть муки голода.
Дети искали мокрую землю на берегу реки, чтобы собственными руками вычерпать оттуда глину, потом этими же руками скатывали глину в шарики и выкладывали на циновку, и крепко держали своими пальчиками высохшее глиняное печенье.
112 смертей. Но ни один из них не умер от голода.
Медленно открыв глаза, я и увидел снежное поле. Тишину ночи разрушили мои слова:
— Я только хотел научиться варить кору…
Но реальность превзошла мои ожидания. Неужели этот мир пришел в такой упадок, что древесная кора даже не считалась травмой? Люди здесь оказались настолько загнаны в угол, что готовы были есть даже глину.
— Ладно, нужно попробовать.
Я встал и начал рыть снег. Мне пришлось обернуть свои голые руки с помощью Оро. Я копал и копал, пока не добрался до промерзшей земли под шапкой ледяного снега. Это была первая земля, которую я увидел после того, как попал в этот мир.
— Посмотрим…
Копать мерзлую почву было непросто, приходилось постоянно использовать Оро. Чтобы выкопать хотя бы горсть земли из-под ледяной шапки, мне пришлось растопить её с помощью Оро, как будто я варил суп, и через какое-то время почва начала размягчаться. Получилась грязь. Я убрал крупные песчинки и гальку. Я делал все то же, что видел в травме: замесил тесто и слепил круглые шарики из глины. Затем я снял свое пальто, чтобы использовать его вместо циновки и выложить на нем тесто.
— Хорошо.
Прошло какое-то время. Глиняное печенье сушили под солнечными лучами с утра до полудня. Я осторожно взял свое печенье обеими руками.
— Я съем его с удовольствием, — произнес я и впился зубами в еду.
Во рту хрустнуло. Я облизал кромку глиняного печенья кончиком языка. Чувствовалось, что она еще немного мягкая, но, когда оно раскрошилось во рту, крупные частицы глины сразу прилипли к небу. Песчинки хрустели на зубах.
Через некоторое время я понял, в чем секрет. Эту еду не нужно было жевать, ее нужно раскусывать и измельчать передними зубами, а потом сразу глотать. Тепло солнца и запах почвы — я медленно ел пищу, которая состояла только из этих двух элементов. Но…
— Это невкусно.
Я откусил еще раз.
— Невкусно.
Я продолжал есть через силу.
— Совсем невкусно.
Я все проглотил. Мои плечи дрожали, сердце колотилось. Какие-то чувства захватили меня, но я не мог понять, что это. Гнев? Грусть? Может быть, ненависть? Человек изначально рожден из земли, но почему ее так сложно копать? Почему вкус и запах у земли отвратителен? Почему?
В какой-то момент моя правая рука неосознанно сжалась в кулак. Я не знаю, был ли это гнев, грусть или ненависть, но эти эмоции управляли моей ладонью. И тогда я понял. Хотя я не сказал об этих эмоциях вслух, их почувствовали мои руки. Это не чувства должны служить мне, а я чувствам. Боевое искусство — это когда кисть сама сжимается в кулак и заносит его.
А теперь пора возвращаться. Я вынул меч из ножен и приставил лезвие к своему горлу. Пора возвращаться и продемонстрировать Дьявольской Луне мой меч. Нет, это не мой меч. У него нет названия и мне он не принадлежит, это меч старика, солдата, наместника и детей.
Я не читал этот роман про боевые искусства, поэтому не совсем понимаю здешние нормы и правила. Основная идея, которую я вложил в свою технику, это предсмертные крики этих людей. Мой клинок впитал в себя крики людей, покинутых Небесами.
Дьявол — обида и ненависть. Бог Дьявол — это обида и ненависть, возведенная Небесам.
(П.п: В оригинале автор разбивает термин Умение Бога Дьявола — 魔天神功 — и поясняет значение иероглифов для героя. 魔 в данном случае символизирует мелкие обиды и неудачи в жизни человека, а 魔天 — бедствия широкого масштаба, посланные Небесами).
Я перерезал себе глотку и вернулся, храня в своем сердце 112 смертей. Мне предстояло повторить прошлый сценарий. Я попросил Дьявольскую Луну позволения стать её учеником. Как и в прошлый раз, она всю ночь волновалась и думала об этом, но утром позвала меня на экзамен.
— Так что с экзаменом?
— Вон там. Я бросила вниз зараженного ученика. После окончания Школы Дьявола на него возлагали большие надежды, так как он достиг уровня мастера. Победи его. Тогда я приму тебя в клан. Только тебе придется драться, как будто ты голоден. Сражаясь с зараженным, почувствуй голод в своем сердце. Сконцентрируйся на муках голода. Тебе запрещено использовать другие эмоции и образы, чтобы повлиять на свое психологическое состояние. Тебе должно быть это по силам.
Я не ответил. У меня не было причин отвечать. Вместо этого я просто тихо прыгнул в яму и зараженный тут же бросился на меня, а я лишь посмотрел на него равнодушно. Я чувствовал вкус глины во рту. Я чувствовал комок земли в руке. Внутри меня поселился детский голод.
Первая форма Умения Бога Дьявола — Меч Голодной Смерти.
Я взмахнул клинком. Один удар отсек обе ноги, второй — обе руки, третий перерезал горло мертвеца. Но ничего из этого не было жестом голода.
Ученик Школы Дьявола, который достиг уровня мастера, лежал на дне ямы. Он был повержен. Я посмотрел наверх, а там Дьявольская Луна изумленно раскрыла рот, смотря на меня с еще большим удивлением, чем когда впервые встретила нашу группу. Она закрыла глаза, но я понимал, что она колеблется. Только что она заново обрела смысл жизни, который, как она думала, потеряла. Цель стояла прямо перед ее глазами.
— Уважаемая Дьявольская Луна, — я растягивал слова, — какую смерть мне нужно будет продемонстрировать следующей?
