Направо, налево, направо, направо. Следуя за Вороном-сама, я вскоре очутилась так далеко от центра города, что уже не могла вспомнить обратной дороги. Сначала я пыталась угадать, куда же он меня ведёт, но быстро отказалась от этой затеи, после того как мы пошли по незнакомым мне улицам. В улочках этого города крайне сложно ориентироваться, даже если вы в нём живёте.
Улицы, по которой мы шли, были настолько непопулярны и неприметны, что я не знаю, в какой части города они находится. Из-за слишком долгой ходьбы у меня начали побаливать ноги.
— Ворон, сколько ещё времени это займет?
Я уже со счёта сбилась, сколько раз задавала этот вопрос. Я понимала, что из-за моих расспросов падала скорость ходьбы, но это помогало мне чуть меньше волноваться в незнакомом месте.
— Мы будем на месте через несколько минут. Ты что, настолько привыкла к жизни принцессы, что уже сдулась?
Я знала, что это провокация, но вопрос был задан настолько насмешливым тоном, что я не смогла промолчать.
— И ничего я не сдулась! Любой бы забеспокоился на моём месте, если бы его потащили не пойми куда, ничего не объясняя.
— А, так тебя беспокоит что ты идёшь по незнакомому пути? Странно, раньше ты следовала за мной даже по дорогам, которых не знала.
«Когда это такое было»?
По крайней мере, насколько я помню, я никогда не ходила по незнакомым мне маршрутам. Ну, может и было пару раз.
— Ты что, забыла? Твоя мать как-то попросила тебя поехать со мной в соседний город. И тогда ты не обратила никакого внимания на то, что на главную дорогу я выбирался от силы раза два. А всё остальное время ехал где попало.
Кстати да, был такой случай. Примерно в это время Ворон периодически начал меня дурачить. Я тогда настолько искреннее верила в слова Ворона, что несколько десятилетий подряд, ездила в другой город этим кривым путём, как единственно верным.
Сейчас меня не особенно волнует, что меня обманули, потому что это было хорошее упражнение, но тогда я была в отчаянии, из-за того, что меня так легко одурачить.
Ведь если хорошенько подумать, то вовсе не обязательно перебираться через две горы, только ради того, чтобы попасть в соседний город.
Или лезть через рисовое поле.
— Теперь всё иначе чем тогда!
— Надеюсь на это. Иначе у меня будет уйма неприятностей.
Я была немного расстроена, когда он сказал это так прямо. Ну почему этот человек совершенно не умеет подбирать слова?
— Ворон, ты совсем не изменился! Всё так же относишься ко мне как к ребёнку, и всё также не умеешь общаться с людьми.
И в самом деле ничего не изменилось. Мне было трудно в это поверить, но Ворон из того времени, остался точно таким же и по сей день. Даже с учётом того, что возраст зверолюдей никак не проявляется ни на лице, ни на теле, насколько же неизменным человек может оставаться в течение нескольких десятилетий?
— Так ты и есть всё ещё ребенок. Кроме того, я не собираюсь меняться. И я никогда раньше не чувствовал необходимости упражняться в красноречии.
— Вау! Я женщина! Вот потому-то Ворон всегда одинок, сколько бы лет не прошло! Любить тебя — пустая трата времени, даже если у тебя красивое лицо.
Почему этот человек так стремится к одиночеству? Разве человеку не одиноко, грустно и очень больно в одиночестве? Или если ты одинок с самого начала, то можешь не чувствовать одиночества, печали или страданий? Однако я знала, что я не одинока.
Ворон-сама должен быть таким же. Когда все в деревне умерли, а Ворона не было, и я почувствовала, как у меня в груди образовалась сосущая дыра. Вот что значит быть одному, что происходит, когда вы теряете близких людей.
Когда это происходит, зияющая в вашей груди чёрная дыра начинает пульсировать и болеть. И это невыносимо больно. Теперь, когда я встретила много новых людей в замке, я больше не чувствую себя одинокой, но Ворон другой. Мне вовсе не кажется, что Ворон хочет быть одиноким, и тем не менее, он все еще один. Услышав мои слова Ворон фыркнул.
— Я в порядке. И я не собираюсь снова становиться счастливым!
— Что?
Услышав его бормотание, я широко открыла глаза.
— Когда я готовился к мести за мою младшую сестру, я не думал о своем собственном счастье. А когда я вынудил того молодого человека ступить на этот путь, мой путь в ад был предрешен.
Я едва осознавала, что это значит — мстить за младшую сестру! Его любимая сестра и брат были убиты «кошмаром Адореи». Он не говорил мне раньше об убитом брате, но когда он сказал мне об этом теперь, глаза Кроу были грустны, и в них пылало пламя.
Я забыла большинство других событий, случившихся с ним, но это прочно врезалось мне в память. Но что значит «вынудил того молодого человека»? Он имеет ввиду, что мстить будет кто-то ещё? И похоже, что Ворон-сама чувствует себя из-за этого ещё хуже.И кто этот молодой человек?
Нет.
Сама я ни до чего не додумаюсь. Быстрее будет спросить напрямую.
— Эмм, Ворон.
— Что такое? Мы уже на месте.
Его лицо, не имело больше ужасного болезненного вида, как раньше, приняв своё обычное выражение. Я была так ошеломлена этим, что проглотила слова, которые пыталась сказать, и перевела взгляд на вид перед собой.
— Ух ты! — воскликнула я, глядя на красный ковёр, неожиданно развернувшийся перед моими глазами.
Он состоял из множества красных цветов, и ничего подобного я никогда раньше не видела. Цветы, которые расцвели повсюду, были прекрасны, хотя некоторые из них были чересчур темно-красными.
«Он рос на дороге, ведущей сюда. Это был цветок, названия которого я не знала, но Акира рассказал мне. Кажется, его называют «Хиганабана».
Цветы, которые словно протягивали свои руки от земли к небу, выстроились в ряды. Я попыталась дотронутся до них, но мою протянутую руку перехватил Ворон.
— А вот трогать их не стоит, так как они, судя по всему, ядовиты. Я бы конечно хотел узнать поточнее, что это за яд, но этого Акира, похоже, не помнит. Ну, этот человек хотя бы знает название цветка, что уже само по себе является чудом, так что, ничего не поделаешь.
— Они так красивы, но при этом ядовиты.
Всё равно лучше прийти и полюбоваться этими цветами, чем срывать их.
Гораздо приятнее любоваться им в том месте, где он растёт, чем запихивать в вазу и украшать им стол.
— Его название происходит от слова, «харамицу», означающего мир, в который мы попадаем после смерти. То есть этот цветок является символом жизни после смерти. Это значение, мне так же рассказал Акира.
— Хиганабана. почему это так странно звучит…
Разве не было лучшего имени?
Этот яд и его невесёлое имя — какой-то жестокий цветок. Я посмотрела на раскачивающиеся на ветру цветы и слегка нахмурилась.
— И все же это прекрасно.
— Да, но почему мы здесь?
Ворон задумчиво смотрел на цветы. Раздумывая над ответом, он нахмурил брови и слегка наклонил голову.
— Почему?! Я был здесь вчера, когда гулял по городу, и я захотел показать это кому-то. Я думаю, что как-то так.
Он не похож на человека, который увидев нечто прекрасное, сразу же стремится показать это другим. Однако, Ворон всегда любил красивые цветы. Бледно-розовые цветы, плавающие в озере, и фиолетовые цветы, чьё цветение напоминает дождь, падающий с небес.
Давным-давно, он учил и меня любить такие места, приводя меня туда. Возможно, именно поэтому, мы сейчас и стоим здесь. Удалившись в замок, я уже и забыла, что цветы могут быть такими красивыми.
— Такого уединенного места ты не сможешь запомнить, и никогда не придешь сюда одна, потому что заблудишься.
Кажется, я так и не смогу сказать те слова, которые хотела.
— Тогда пусть Ворон-сама больше никого сюда не приводит. И это будет только наша с ним тайна.
— Так ты это запомнишь?
Я засмеялась и Ворон печально улыбнулся, глядя на поле красных цветов.
