— Действительно наглость, — Императрица Сянь Дэ дразнила Шэнь Мяо: — Не отправляет письма Бэнь Гун и Императору, а думает только о своей жене. Это просто пустословие, а не братство.
Ло Тань тоже заговорила:
— Да. Да. Действительно не умеет принимать во внимание чувства других людей.
— Молодая Леди Ло не должна разочаровываться, — Тао Гугу видела, что здесь царит счастливая атмосфера, и в редком случае продолжила говорить: — Есть также письмо для Вас, кажется, Молодой Господин из семьи Гао поручил людям передать его.
Ло Тань удивилась:
— Гао Ян? С какой стати он посылает мне письма?
Шэнь Мяо и Императрица Сянь Дэ переглянулись, а затем покачали головами и улыбнулись.
Благая весть о тринадцати лошадях Чжоу наполнила радостью весь Лун Е. Император Юн Лэ устроил беспрецедентный банкет во Дворце, который не проводился уже долгое время, что сделало его очень оживленным.
Шэнь Мяо не участвовала в этом дворцовом пиру.
Первая причина заключалась в том, что новость о её беременности не была распространена. Она жила во Дворце, и, хотя снаружи ходили разные слухи, Императрица Сянь Дэ очень хорошо её защищала. Потом, когда интерес людей постепенно угас, они перестали проявлять любопытство. Вторая причина заключалась в том, что в настоящее время беременная Шэнь Мяо не могла присутствовать, поскольку было бы нехорошо, если бы что-то случилось посреди праздника.
Более того, она хотела вернуться пораньше из-за письма Се Цзин Сина.
С тех пор, как боевая ситуация стала поразительной и тревожной, Се Цзин Син не часто отправлял письма. Скорее всего, отправка этого письма тоже была хлопотной, так как за последние два месяца он не прислал ей ни одного.
Шэнь Мяо развернула письмо.
В письме не было ничего особенного. Было написано, что он преуспевает. Се Цзин Син хвалил свои достижения, прежде чем прокомментировать, насколько никчёмным был Фу Сю И. Он сказал, что кроме того, что Фу Сю И имеет некоторые средства в вопросе о наследниках, он был ничтожен с точки зрения управления страной. При дворе Мин Ци царил такой хаос, так что не было никакой необходимости беспокоиться.
Затем он упомянул Мэй Фужэнь.
Говорили, что Фу Сю И очень высоко ценит Мэй Фужэнь, и при дворе Мин Ци множество людей, которые обсуждают это. Можно сказать, что из-за Мэй Фужэнь он стал совсем другим. Уже спустя несколько коротких месяцев она могла входить и выходить из Императорского Кабинета Фу Сю И по своему желанию. Фу Сю И, казалось, считал её не только красавицей, но и великодушным полководцем. Даже некоторые из «победных» сражений были присвоены Е Мэй.
В настоящее время при дворе Мин Ци Е Мэй могла получить всё, что хотела. Кроме Фу Сю И, она никого не принимала в расчёт. Фу Сю И также потакал ей, с одной стороны, он чувствовал, что девушка была красивой и умной, с другой стороны, это было из-за способностей Е Мэй.
Вот только когда Се Цзин Син говорил об этом, в его словах звучала насмешка, и он прямо считал Фу Сю И идиотом. Не упоминая об этом, он всё ещё был полон высокомерия и сказал, что всё готово, и сам он лишь ждёт, когда другая сторона поймает себя в сети. После победы над тринадцатью лошадьми Чжоу, стоило бояться, что ему не придётся действовать в столице Дин, так как Е Мэй сама замучает Фу Сю И до смерти. Фу Сю И не считался человеком широких взглядов. Ранее он лично хвалил Е Мэй как «благоприятного генерала» перед придворными чиновниками, и теперь этот «благоприятный генерал» поставил его в невыгодное положение в самой критической битве, так как Фу Сю И будет готов отпустить его.
Конечно, Се Цзин Син также устроил особенно интересную вещь. Он рассказал, что Е Мэй была шпионкой Великого Ляна, а также уточнил с какой целью она приехала в столицу Дин и сблизилась с Фу Сю И, став шахматной фигурой Великого Ляна. Фу Сю И никак не мог смириться с предательством, поэтому естественно прилагал все усилия.
Глядя на почерк Се Цзин Сина, Шэнь Мяо почти могла представить, как он лениво пишет с выражением радости от чужого несчастья.
Она сложила бумагу, но почувствовала, что в конверте было что-то ещё. И действительно, оттуда выкатились два красных боба.
Красные бобы, которые являются символом воспоминаний о любви.
Он не написал слов тоски в письме, но использовал два красных боба, чтобы доказать, что он не забывал Шэнь Мяо ни на мгновение. Никто не знал, притворяется ли он или ведёт себя по-детски.
Поразмыслив, Шэнь Мяо достала пакетик и осторожно положила туда два красных боба.
— Пятое письмо, — сказала она.
* * *
Мин Ци. Столица Дин. Императорский Дворец.
В тёмных мрачных подземельях повсюду царила удушливая атмосфера, которая, казалось, смешивалась с чем-то еще, вызывая тошноту.
В самой дальней части тюрьмы на полу сидела женщина. Обе её руки были прикованы наручниками к стенам, а ноги погружены в ледяную сточную воду. В сточных водах было несколько жирных мышей, которые бросались к её ногам и грызли пальцы. Плоть и кровь на некоторых пальцах ног уже исчезла, а также запах крови, казалось, притягивал этих голодных сумасшедших мышей, и чем больше они грызли, тем сильнее становился запах крови.
Смотреть, как собственное тело поедают мыши, причём не только самки, но и самцы, было безумием. Но эта женщина не издала ни звука. Только она сама знала, что это не потому, что ей не хотелось кричать, а потому, что горло уже охрипло, и крик только усилил бы пытку.
Эта женщина была не кто иная, как Е Мэй.
За несколько коротких дней можно было подумать, что она упала с небес в ад. Е Мэй никогда не думала, что настанет такой день, когда будет лучше умереть, чем жить. Она совершенно не ожидала, что Фу Сю И окажется бессердечным человеком.
Как только она узнала о поражении в тринадцати лошадей Чжоу, сердце девушки начало чувствовать себя неуютно. Однако, основываясь на своём интеллекте, она решила, что не обязательно достигла худшей точки и, возможно, всё ещё могла держаться за Фу Сю И. Вот только Фу Сю И не дал ей никакой возможности. Он был страшно озлоблен и схватил Е Мэй прямо перед Супругами из Внутреннего Дворца, отправив её в тюрьму.
После этого Е Мэй пытали до сегодняшнего дня, чтобы заставить её рассказать о задачах, которые Великий Лян поручил ей.
Е Мэй действительно не знала, что происходит, и надеялась объясниться. Однако её внешность больше не была оружием, так как с первого же дня, когда Е Мэй вошла в тюрьму, Фу Сю И с ненавистью приказал другим использовать раскалённое железо, чтобы обжечь обе её щеки.
Один глаз у неё был обожжен, и так как в подземельях не предоставлялось никакого медицинского лечения, она ослепла.
Е Мэй никогда не боялась. Она не боялась безнадёжного окружения и не боялась того, насколько плохой может быть ситуация. Даже если её сейчас растопчут другие, она всё равно останется такой же сильной и упрямой, как сорняки. Единственное, чтр девушка боялась потерять, была её внешность, потому что это было её единственное вечное оружие.
Это оружие не имело недостатков, и с его помощью можно было выжить в безнадежной обстановке, переломить плохую ситуацию, наступить на человека, который её растоптал, и жить спокойно. Однако, как только её внешность была уничтожена, Е Мэй потеряла способность заставлять других чувствовать себя покоренными ею, и все стало безнадежно.
Она действительно чувствовала безнадёжность и даже потеряла боевой дух. Девушка чувствовала, что какой бы шум она ни издавала, когда мыши грызли ей пальцы ног, это не изменит ничего.
Слепой человек с обожжёнными щеками. Е Мэй могла себе представить, какой ужасной была её внешность. Она могла соблазнить других, чтобы они отдали свои жизни, поскольку в мире не было недостатка в таких людях, так же как люди теряли свои жизни, чтобы собрать цветы у скал. Если живой цветок превратился в дикий сорняк, к тому же этот сорняк испещрен шрамами, кто захочет сорвать его?
Фу Сю И действительно был порочен. Он так долго был связан с Е Мэй, и, возможно, он понял её способности, поэтому уничтожил внешность, чтобы она ничего не могла сделать.
Е Мэй почувствовала такую ненависть!
Снаружи послышались шаги, и воздух в подземелье стал особенно свежим.
Она с некоторым усилием повернула шею и единственным работающим глазом выглянула наружу.
Фу Сю И стоял снаружи.
— Е Мэй, Чжэнь даст тебе последний шанс сказать всё, что ты знаешь.
— Что должна сделать Чэнь Цзе? — спросила Е Мэй. Она по-прежнему называла себя «Чэнь Цзе», как будто таким образом могла доказать, что всё ещё является любимой Супругой Фу Сю И, как рыба в воде во Внутреннем Дворце.
Фу Сю И нахмурился, с ненавистью глядя на Е Мэй, и, казалось, испытывая отвращение к её уродливой внешности, отвернулся:
— Чжэнь уже всё расследовал. Ты шпион из Великого Ляна, поэтому у тебя должен быть канал связи с ними.
Е Мэй громко рассмеялась.
Её смех был хриплым, и голос у девушки был уже не приятный, а какой-то пронзительный. Она не знала, почему Фу Сю И решил, что она шпионка. Возможно, Фу Сю И просто нашёл себе оправдание за проигрыш в битве. Он неправильно разместил свои войска и хотел свалить всю вину на нее.
— Не важно, что говорит Чэнь Цзе, Ваше Величество не желает мне верить, поэтому, если Чэнь Цзе заговорит о канале, поверит ли этому Ваше Величество? Или Ваше Величество решит, это Чэнь Цзе?
— Говори, тогда Чжэнь оставит твоё тело в целости и сохранности, — холодно сказал Фу Сю И.
Е Мэй рассмеялась. Теперь, когда она смеялась, внешний вид девушки выглядел так ужасно, как будто она была призраком, но она всё ещё не чувствовала этого и сказала, как будто держала кинжал:
— Ваше Величество, эта сделка слишком ужасна. Что это за термин — дарить тело, чтобы оно было неповреждённым? Если Его Величество говорит о том, чтобы дать Чэнь Цзе возможность жить и придумает, как вылечить раны на лице Чэнь Цзе, то Чэнь Цзе может принять это во внимание и рассказать о том, что знает.
Фу Сю И не рассердился, а рассмеялся:
— Люди, которые предали Чжэня, не могут жить!
— Значит, Его Величество может убить Чэнь Цзе? — спросила Е Мэй. — Я слышала, что Жуй Ван Фэй изначально была глубоко влюблена в Его Величество и даже преследовала его, но Его Величество обращались с ней холодно и равнодушно. Впоследствии это закончилось.
Теперь личность Се Цзин Сина была известна Фу Сю И, и естественно, он знал о личности Шэнь Мяо. При упоминании Шэнь Мяо лицо Фу Сю И стало ещё уродливее. За всю свою жизнь он привык держать все дела в своих руках. Однако всё пошло не так, когда появилась Шэнь Мяо. Сначала он думал использовать любовь Шэнь Мяо к нему, чтобы заполучить семью Шэнь, но с Шэнь Мяо произошла неудача, и семья Шэнь ему не подчинялась, заставляя его проходить через один большой круг. Теперь семья Шэнь пошла против него, и у Фу Сю И разболелась голова. Кроме того, Шэнь Мяо отказалась от него и, в свою очередь, нашла того, кто выглядит ещё лучше, и это было так, как если бы она ударила Фу Сю И по лицу перед всем миром. Фу Сю И был очень зол из-за этого. Теперь, слыша, как Е Мэй поднимает эту тему, казалось, что она буквально тыкала иголки в открытые раны.
— Сначала я думала, что Жуй Ван Фэй просто немного повезло и она родилась под счастливой звездой, поэтому смогла стать Супругой Принца и прожить достойную жизнь. Теперь мне кажется, что она умнее, чем я думала вначале. Возможно, она давно знала, что, оставаясь рядом с Вашим Величеством, независимо от того, верна она ему или нет, в конце концов, результат будет одним и тем же. А это было даже хуже смерти, — сказала Е Мэй.
— Нахалка! — сказал Фу Сю И.
— Я проиграла Вашему Величеству, — сказала Е Мэй: — Ваше Величество ещё не так давно был влюблён в меня, но теперь позволяет делать со мной такие вещи. Я, как ни странно, знаю, как драгоценна моя внешность, но это заставляет меня чувствовать себя настолько опечаленной, что хочется умереть. Но Ваше Величество, позвольте мне сказать Вам, что Вам не лучше, чем мне. Вы свалили на меня все свои неудачи, но думаете ли вы, что у вас будет хороший конец?
Выражение лица Фу Сю И стало сине-зелёным, кто бы это ни сказал, он проклят, что никому не поздоровится. Более того, теперь он был крайне враждебно настроен по отношению к Е Мэй, и ненависть была столь же глубока в его душе. То, что Е Мэй разозлила его в такой момент, привело Фу Сю И в бешенство.
