Когда на столицу Дин опускалась ночь, в окнах домов зажигались огни, являя собой поистине прекрасное зрелище. Помимо Дворца, самой блестящей частью города была, конечно, его южная часть с ее звуками праздного веселья — шумными ресторанами, мужским и женским смехом и музыкой, пробирающей до глубины души.
В резиденции Принца Жуя даже освещение было шикарным: почти все фонари были отделаны золотом. Зажженные в ночном мраке, они светили так ярко, что на них было больно смотреть. Проходящие мимо зеваки восхищались фонарями и порой даже хотели прикарманить себе один, чтобы потом задорого продать — но при виде серьезных и свирепых гвардейцев воры могли только опустить глаза и пройти мимо.
Эти фонари были собственностью Принца Жуя из Большого Ляна. Кто посмел бы посягнуть на них?
В резиденции было тихо, и казалось, в ней нет ни души. На ее краю находился огромный двор с красивым и изысканно декорированным павильоном, рядом с которым располагался небольшой пруд. Вода в пруду была зеленоватой и в лунном свете отливала магическим сиянием. Если бы сейчас было тепло, во дворе цвел бы виноград, а на водной глади красовались бы цветы лотоса — но стояла ранняя зима, природа погрузилась в сон, и над всем этим великолепием посвистывал холодный ветер.
Там сидел человек, чей огромный фиолетовый с золотом плащ раскинулся чуть ли не по всему павильону. Человек был очень красив. Свет луны смягчал его и без того изысканные черты, и от этого они приобретали особое обаяние. Его голова была опущена, в руках он держал тигренка.
Тигренок был насильно прижат к его груди, и голова его обеспокоенно дергалась туда-сюда в поисках выхода из плена. Он тщетно пытался укусить руку, которая гладила его по голове, но то ли его шея была слишком короткая, то ли его удерживали слишком сильно — все попытки оканчивались неудачей. Но малыш не сдавался и продолжал хвататься зубами за обидчика, не доставая до его руки, но доставая до рукава. Он жевал край его плаща.
Се Цзин Син вытянул рукав из пасти тигренка и уставился на заслюнявленную ткань. Достаточно долго поглядев на это, он перевел взгляд на зверька и протянул руку, чтоб приподнять его голову. Тигренок начал скулить, дернулся и наконец сумел выбраться из заточения, сразу же принявшись играться своими лапками с пальцами Се Цзин Сина.
Недалеко от павильона в траве маячили две головы. Е Ин тупо уставилась на человека и тигра, не пытаясь скрыть изумления. Все приближенные к Се Цзин Сину знали, что тот был чистюлей и обычно терпеть не мог никаких животных в своем окружении. Даже людям он не позволял касаться своих вещей, но теперь вот сидел с заслюнявленным рукавом и, кажется, совсем не беспокоился по этому поводу.
Е Ин сказала:
— Хозяин в последнее время, кажется, свихнулся. Продолжает держать в доме тигрицу! Тискает ее, когда ест, тискает ее, когда спит. Я слышала, что он даже ванну принимал вместе с ней! Поверить не могу, что он правда хочет притащить эту тигрицу в Большой Лян, — видя, что реакции на ее слова не последовало, она обернулась. — Хо Лун, скажи что-нибудь!
Хо Лун держалась руками за щеки, глядя на человека в павильоне.
— Хозяин относится к этой тигрице так хорошо, что даже странно. Ты только глянь на выражение его лица, когда он на нее смотрит! Наш Хозяин такой величественный. Если он и правда спит и моется с этой зверушкой… я была бы не прочь оказаться на ее месте, — после этого заявления на лице Хо Лун не мелькнуло и тени смущения. Она покачала головой и вздохнула. — К сожалению, тигры лучше людей.
— Кажется, тебя приворожили, — Е Ин посмотрела на нее сверху вниз.
В павильоне Се Цзин Син все еще прижимал голову тигрицы к своей груди. Та продолжала безнадежные попытки вырваться и внезапно совершила нечто неожиданное — подползла к шее Се Цзин Сина и лизнула его лицо.
— Ага, все еще целуешь без разрешения, — хихикнул Се Цзин Син. Его рука потянулась к шкурке тигренка и подняла его за шкирку. Они смотрели друг другу в глаза. Се Цзин Син приподнял брови. — Что человек, что тигр — поступки все те же.
Тигрица продолжала глядеть на него, только теперь она выпустила когти. Се Цзин Син снова прижал ее к себе и поцеловал в голову.
— Будь хорошей девочкой.
Сидящая в траве Е Ин наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть происходящее, и многозначительно поглядела на подругу.
— Говорю тебе, он с ума сошел.
— Я хочу придушить эту тигрицу! — свирепо отозвалась Хо Лун.
Внезапно в павильоне появилась еще одна фигура. Это был Те Юй. Продолжая обнимать свою любимицу, Се Цзин Син обратился к нему:
— Что такое?
— Отвечаю Хозяину: сегодня Принцесса Мин Ань прислала Пятой Молодой Леди Шэнь приглашение.
— Ох, — пальцы Се Цзин Сина, гладящие тигра по шее, остановились.
— Принцесса Мин Ань пригласила Пятую Молодую Леди Шэнь в свою резиденцию, и Пятая Молодая Леди Шэнь согласилась прийти. Она поедет туда через два дня, — кланяясь, продолжил Те Юй.
— Понял, — Се Цзин Син махнул рукой, отпуская его. Те Юй покосился на тигренка в объятиях Се Цзин Сина, его рот слегка скривился, после чего он развернулся и исчез в ночи.
— У кое-кого просто стальные нервы, — Се Цзин Син положил палец в рот тигренку. После совместных трапез, ванн и сна тигрица уже считала его своим, так что нападать на палец не стала — просто игриво прикусила его.
— Тоже съездить туда, что ли? — спросил Се Цзин Син.
Тигренок издал писк и уставился на него.
— Да, — Се Цзин Син приподнял брови. — Думаю, надо съездить. А ты как считаешь?
