Хотя днем Лу Чжоу был пьяным, благодаря своему хорошему метаболизму, он смог прийти на банкет вечером.
Он — один из главных участников этой конференции, если бы он отсутствовал, вечер потерял бы в интересе…
Банкет продолжался с 6 до 8 вечера. Позже по предложению Феффермана, который недостаточно навеселился, профессора Принстона использовали бразильские шоколадные шарики, полученные на конференции, в качестве фишек для игры в Бридж.
Это звучало как интересная идея, поэтому Лу Чжоу присоединился к игре. В начале он проиграл несколько фишек, поскольку не знал правил, но через какое-то время стал доминировать за игровым столом.
Играть в карты с математиками — очень интересно.
Лу Чжоу услышал от Феффермана, что кроме него, все присутствующие за столом — члены Бридж клуба Института перспективных исследований.
Парень уже долго работал в Институте перспективных исследований, и никогда не знал о таком интересном клубе.
Профессор Фефферман произнес, перетасовывая карты:
— Если понравилось, можешь присоединиться к нашему клубу. Если ничем не заняты, то мы играем каждый день с 2 до 3 в игровой комнате. Можешь приходить, если хочешь.
— Но я уже — консультант клуба дронов.
— Ничего страшного. Ты можешь вступить в любое число клубов, — с улыбкой сказал Фефферман, который очень популярен в Принстоне. — Если правильно помню, то я — уже почетный член более двадцати клубов.
Лу Чжоу вдруг почувствовал, что упускает много интересного…
Они играли в бридж до полуночи. В конце дня карманы Лу Чжоу переполняли шоколадные шарики. Он вдруг вспомнил, что завтра будет сорокапятиминутный доклад, на котором ему обязательно надо быть, поэтому распрощался со всеми и ушёл.
Лу Чжоу всю ночь проспал в своем номере.
На следующее утро он проснулся с темными кругами под глазами, принял душ и зевнул, покидая номер.
Спустившись вниз на лифте и войдя в ресторан, он неожиданно увидел Молину, сразу же поприветствовав ее.
— Доброе утро.
— Доброе, — Молина заметила темные круги у Лу Чжоу и подразнила:
— Поздно лег?
Лу Чжоу зевнул:
— Нет, просто немного устал…
В этот момент Вера, закончившая завтрак, вышла из ресторана и столкнулась с Лу Чжоу.
Когда девушка увидела профессора, то сразу поздоровалась с ним.
— Доброе утро, профессор Лу.
— Доброе утро, — Лу Чжоу улыбнулся и подбодрил ее:
— Ты сможешь!
— Да! — Вера энергично кивнула, но зевок предательски выдал её с потрохами.
Хотя вчера она рано легла спать, мысль о ее выступлении на Международном математическом конгрессе не давала ей уснуть.
Она долго ворочалась в постели, и в итоге заснула только около трех часов ночи.
У нее голова ходила ходуном, словно она могла заснуть стоя.
Молина посмотрела на сцену перед собой, после чего странно взглянула на Лу Чжоу:
— Скажи честно, что ты делал прошлой ночью?
Когда Лу Чжоу услышал странный вопрос, то переспросил:
— Что ты имеешь ввиду?
Молина хотела что-то сказать, но вдруг покачала головой:
— Ничего страшного, я ничего не видела, ничего не спрашивала.
А?
Молина выглядела так, словно она делала выбор между этикой и дружбой с Лу Чжоу. Парню показалось, что она что-то неправильно поняла…
……………….
Доклад Веры должен быть в 10 утра в части теории чисел.
До доклада Веры оставалось еще два часа, поэтому Лу Чжоу не хотел терять зря время и решил побродить по конференции.
Сам того не заметив, он забрел в отдел алгебраической геометрии.
Войдя в лекционный зал, он понял, что часовой доклад делал его знакомый, профессор Шольце.
Лу Чжоу заинтересовала тема доклада. Он сел в заднем ряду и стал слушать.
Если просто, то доклад Шольце основывался на созданной им теории, которая решила некоторые задачи из программы Ленглендса, многие из них были тесно связаны с гипотезой Бёрча-Свиннертон-Дайера.
Лу Чжоу понимал его теорию, поэтому он, не напрягаясь, слушал доклад Шольца.
После этого пошел в лекционный зал дифференциальных уравнений, но не увидел там никаких интересных докладов.
Судя по всему, некоторые подавали заявки на доклады, связанные с уравнениями Навье-Стокса, но поскольку Лу Чжоу решил проблему, многим пришлось отменить свои доклады…
Вскоре наступило 10 часов.
Лекционный зал теории чисел был переполнен.
Лу Чжоу нашел место в заднем ряду и сел, спокойно ожидая доклада.
Ладони Веры вспотели, когда она, нервничая, вышла на сцену.
Многие в зале удивились возрасту ведущего, но поскольку математика — предмет для молодых ученых, они не слишком остро отреагировали.
Вера глубоко вздохнула и вспомнила приободрение профессора, после чего похлопала себя по щекам, пытаясь успокоиться.
— У тебя получится… Вера Пулюй, ты справишься!
Немного подбодрив себя, она обрела уверенность в своих силах.
Вскоре начался доклад о гипотезе Коллатца.
Хотя поначалу ее доклад был немного неуверенным, она быстро освоилась и начала четко излагать свои мысли.
Лу Чжоу должен был признать, что она — очень талантлива, как в математике, так и в публичных выступлениях.
Единственный ее недостаток — замкнутый застенчивый характер.
Глядя на Веру, Лу Чжоу с одобрением кивнул.
Неудивительно, что она — моя ученица, она делает доклад почти как я.
Прошло полчаса, и доклад постепенно подходил к концу. Однако Вера не расслаблялась.
Потому что далее шла сессия вопросов и ответов, самое главное в докладе.
Первый вопрос задал профессор Хельфготт. Он был мастером аналитической теории чисел, который доказал слабую гипотезу Гольдбаха. Он также — один из шести рецензентов статьи Лу Чжоу по гипотезе Гольдбаха.
Возможно, Хельфготт не хотел слишком давить на Веру, поскольку говорил не агрессивно. Посмотрев на распечатанную статью в своих руках, он спросил:
— На девятой странице, седьмой строке, я заметил интересное выражение. Φ(g) — это открытое подмножество комплексной плоскости f, и каждая из самых больших связанных подобластей Φ(g) является ветвью Φ(g)... Как вы это поняли?
Вера открыла статью на девятой странице и четко ответила:
— Φ(g) — это множество точек z0 за пределами целочисленной функции g(z). На седьмой странице, пятнадцатой строке, в выводе 1.4, я доказала, что столбец функции {gk(z)}∞/k=1 имеет вспомогательные столбцы в окрестностях точки z0, которые сходятся к аналитической функции S(z)...
Услышав объяснение Веры, Хельфготт одобрительно кивнул.
— Благодарю.
Вопросы продолжились.
В конце концов, это Международный математический конгресс, уровень участников — очень высок, и все вопросы были сложными.
Хотя, конечно, поступали и простые вопросы.
Доктор из Монреальского университета встал и спросил:
— Извините, на одиннадцатой странице, тринадцатой строке, любая функция h(z) приводится к g(z)=z/2+(1−cosnz)(z+1/2)/2+1/ π (1/2-cosnz)sinnz+h(z) sin2nz, что удовлетворяет N⊂Φ(g). Как получился этот вывод?
Кое-кто в зале хихикнул.
Вера вздохнула:
— Для этой части, пожалуйста, обратитесь к статье "Проблема "3n+1" и голоморфная динамика" Саймона Летермана, Дирка Шлейхера и Вуд Рег в журнале Experimental Mathematics, профессор Леттерман уже дал полное доказательство, я не буду повторять его здесь…
Те, кто спрашивают подобные вопросы, очевидно... не читали работу Веры.
Когда человек понял, что спросил глупость, то покраснел и снова сел.
В целом, доклад прошел хорошо.
Когда доклад закончился, Вера взволнованно подбежала к Лу Чжоу.
— Профессор! Я сделала это… Я сделала это!
Она крепко сжимала кулаки, а ее лицо переполняло возбуждение.
Лу Чжоу счастливо посмотрел на взволнованную маленькую девушку, он радовался, что она справилась со своей интровертностью.
Нет ничего лучше, чем наблюдать, как растут и улучшаются твои ученики.
Это один из самых приятных дней в жизни Лу Чжоу.
