На перекрёстке между станцией и Первой школой Гуманисты использовали Антинит — недоступный для гражданских военный ресурс. Воздух наполнился псионовым шумом, мешающим активации магии.
В тот же миг лицо Минами исказилось болью. Девушка схватилась за сердце и, согнувшись, упала на асфальт.
Её узкие плечи поднимались и опускались в такт учащённому дыханию.
Миюки будто вернулась на пять лет назад в тот жаркий день, по-прежнему свежий в её памяти.
Одиннадцатое августа 2092 года, войска Великого Азиатского Альянса высадились на Окинаве.
Они атаковали базу Сил национальной обороны, одно из мест эвакуации.
Миюки не смогла остановить врагов, в результате ранили её мать и Хонами, и даже сама она оказалась на пороге смерти.
Тацуя спас их, применив «Восстановление», но Хонами всё равно погибла.
Девушка, столь похожая на Хонами, сейчас страдала точно так же. Та сцена вновь ожила перед глазами Миюки...
— Не позволю, — прошептала Миюки дрожащим от гнева голосом.
«Её» снова заставили страдать.
«Её» снова заберут.
Я не позволю.
В этот раз я остановлю их.
В этот раз я, без сомнений, остановлю их всех.
Миюки утонула в пучине воспоминаний, не сумев отделить прошлое от настоящего. Тлеющие угли злости и сожаления вспыхнули вновь — она приготовилась высвободить свои силы.
— Миюки-сама, прошу, не надо! — простонала Минами, и магическая буря остановилась. — Вы хотите ослушаться приказа Тацуи-самы?
«Будет плохо, если наследница семьи Йоцуба использует магию против простых граждан», — девушка вспомнила, что брат говорил прошлой ночью. Его слова были для Миюки превыше всего. Они подавили воспоминания, и Миюки очнулась.
Почти вызванный «Коцит» — магия, способная «остановить» душу, сердце и тело, — при упоминании Тацуи развеялся.
— Минами-тян? — прошептала Миюки, будто проснувшись от кошмара.
— Я в порядке, Миюки-сама, — вымученно улыбаясь, девушка попыталась успокоить свою госпожу, несмотря на то что опасность ещё не миновала.
Отказавшись от «Замедления» на барьере, который дрожал и прогибался из-за Помех, она сосредоточилась на «Изоляции».
Гуманисты били по невидимой стене голыми руками — зрелище, которое вызовет инстинктивный ужас у любой слабой девушки, но Минами, не обращая внимания на озлобленную толпу, перевела взгляд на Миюки. На лбу выступил холодный пот. Она хотела сказать госпоже, что с ней всё хорошо и не следует поступать опрометчиво.
Миюки улыбнулась и положила CAD назад в нагрудный карман.
— Миюки-сэмпай?.. — спросила Изуми, которая тоже болезненно морщилась из-за псионового шума.
Первогодка свято верила, что Миюки сможет противостоять Помехам.
Иначе и быть не может.
К сожалению, сама Изуми не сумела воспользоваться магией, но «уважаемая Миюки-сэмпай» с лёгкостью победит мелких сошек — вот так сильно Изуми ею восхищалась.
Кивнув, Миюки успокаивающе на неё посмотрела, затем закрыла глаза и скрестила руки на груди.
Появилось мягкое сияние, невидимое для самопровозглашённых Гуманистов. Это был нефизический псионовый свет, который могли заметить только люди со способностями к магии.
Сияние не обладало «влиянием», поскольку отсутствовало намерение. Это был «чистый свет» без каких-либо свойств.
Псионы без силы вмешательства не могли изменить явление. Стена Минами и стоявшие вокруг люди не пострадали.
Окутанная мягким светом Минами неожиданно заметила, что боль исчезла.
Прежде всего, Помехи — инструмент против активации магии, а не для нанесения вреда. У волшебников с высокой чувствительностью они вызывают тошноту и головокружение.
Нет, шум, способный помешать активации магии, — это не обычный шум, ведь активация заклинаний затрагивает не только цель, но и зону расчёта магии волшебника.
Даже человек с низкой чувствительностью к псионам не избежит воздействия Помех, потому что при активации магии открывается «путь» для проникновения псионовых волн. Барьер, к примеру, необходимо циклически обновлять, чтобы он выглядел постоянным. Потому волшебники, использующие схожую магию, страдают от Помех сильнее.
Минами почувствовала облегчение. Шум не исчез, но неприятные ощущения наполовину ослабли.
— Миюки-сама?.. — Минами снова посмотрела на госпожу. Сейчас только Миюки под силу подобное.
— Миюки-сэмпай, невероятно! Ты заглушила волны Помех плотной псионовой завесой! — не удержалась от похвалы Изуми. Минами с ней согласилась.
Облако псионов без силы вмешательства не способно остановить магию. Однако Помехи с аналогичным принципом действия оно заглушило как толстая подушка.
Преступники тоже услышали Изуми.
— Невозможно! Магии, на которую не действуют Помехи, не существует! — нетерпеливо выкрикнул лидер Гуманистов, показав тем самым своё невежество.
Изуми и Минами не сумели скрыть усмешки. Нет, наверное, даже не пытались.
Минами слегка улыбнулась без злого умысла. В широкой же ухмылке Изуми виднелась откровенная насмешка.
Помехи действительно эффективны против большинства заклинаний, но техника, которую использовала Миюки, не попадала в эту категорию. Хотя в какой-то степени это всё же магия — Миюки высвободила псионы и управляла ими.
Немагическая магия для блокировки техник, затрудняющих применение заклинаний.
Невежество не позволило последователям культа оценить сложность продемонстрированной техники и мастерство Миюки, ведь они даже не пытались понять, что такое магия.
И, разумеется, существовала магия, против которой Помехи неэффективны.
Например, магия, разрушающая структуру псионов.
Внезапно шум исчез. Нерегулярно испускаемые псионовые волны рассеялись.
— Онии-сама! — Миюки открыла глаза и оглянулась.
Там стоял Тацуя. И хотя его лицо казалось бесстрастным, в глазах горела ярость.
◊ ◊ ◊
В этот день расследование Тацуи окончательно зашло в тупик, и он решил поехать в Камакуру, чтобы попытаться выйти на след виновника теракта, Гу Цзе.
Сообщив Катсуто, что сегодня на встречу не придёт, Тацуя собирался после Камакуры заехать в Заму и ещё раз проверить, не пропустил ли какие-либо зацепки.
Возьмись он за дело всерьёз, то использовал бы более эффективный способ поиска террориста. Но для этого метода нужна связь с искомым человеком, ведь Тацуя не обладал ясновидением. Один раз он уже «видел» Гу Цзе, однако они никогда не встречались лицом к лицу. Выслеженный Тацуей ученик террориста, Чжоу Гунцзинь, не мог послужить причиной установки контакта, а нападение на Маю не было особо важным событием. Чтобы отыскать цель без прочной связи, парню нужно сосредоточиться только на ней, но Тацуя никогда не отведёт «взгляд» от другого человека.
Он никогда не перестанет «смотреть» за Миюки.
Для Тацуи главарь террористов не столь важен.
Однако если найти какую-нибудь вещь, связанную с Гу Цзе, то она выведет на след. Впрочем, подобную ниточку давно бы обнаружили те, кто ведут расследование. Но всё настолько плохо, что даже призрачную возможность стоит проверить.
Несмотря на это, по пути в Камакуру он повернул назад.
Не домой, но к школе.
Он не имел способности видеть будущее. Его глаза могли лишь немного — на двадцать четыре часа — заглядывать в прошлое. Вот почему это лишь интуиция, но она говорила ему: кто-то попытается навредить Миюки. Однако Тацуя не собирался её игнорировать. Потому что, по сравнению с Миюки, Гу Цзе не имеет значения.
Переключив мотоцикл в полуавтоматический режим, он частично перевёл внимание на информационное измерение, чтобы защитить сестру при острой необходимости, и поспешил в Первую школу.
◊ ◊ ◊
И теперь Тацуя смотрел на группу хулиганов, окружившую Миюки.
Аккуратно припарковав мотоцикл, он снял шлем и медленно вдохнул — если не успокоиться, то можно ненароком и убить этих несчастных. Они пытаются навредить Миюки — Тацуя это не простит. Даже одного желания причинить ей боль достаточно, чтобы жизни преступников висели на волоске. Если бы он увидел, что сестра в опасности, то не стал бы колебаться — в конце концов, у него есть способность уничтожить человека, не оставляя никаких следов.
Он знал, что Антинит причиняет Миюки лишь незначительные неудобства, а мучений Минами было недостаточно, чтобы начать убивать.
Тем не менее Тацуя не мог просто стоять и смотреть, как девушке причиняют боль. Особенно если она почти что семья. Он активировал магию разложения, чтобы стереть Помехи — причину страданий Минами.
Использовать CAD-браслеты не требовалось, ведь «Разложение» — одно из двух заклинаний, которые он может применять свободно. В жестах, которыми волшебники помогают себе прицелиться, например «указать пальцем» или «протянуть руку», Тацуя тоже не нуждался — ему хватило одной силы мысли.
Рассеивание заклинания.
Разлагающее информационные тела заклинание стёрло сложную структуру псионовых волн.
Помехи, утратив целостность, превратились в тусклую рябь и исчезли.
— Онии-сама! — Парень поймал изумлённый взгдяд Миюки из толпы.
«Почему она так удивилась?» — задался вопросом Тацуя. Если он почувствует угрозу, то обязательно придёт на помощь, сколь бы малой и незначительной ни была опасность для Миюки. Но вскоре юношу охватила ярость: сестра выглядела встревоженной, хоть это и было почти незаметно. Старшеклассницу окружили незнакомые мужчины. Испуг вполне естественен, и неважно, насколько она сильна.
Глядя на сборище людей, он втянул носом воздух.
◊ ◊ ◊
— Прочь с дороги! — прорычал Тацуя.
Толпа вздрогнула и, подавленная силой его голоса, расступилась.
Это не было магией воздействия на разум.
Слабое тело бессознательно отреагировало на ярость сильного человека.
Тацуя напрямик прошёл к девушкам, разрезав толпу. Не было необходимости расталкивать людей — никто не преградил дорогу. Парня даже не касались.
— Минами, — обратился Тацуя, встав перед магическим щитом.
— Да, Тацуя-сама, — ответила та, не снимая барьер.
— Можешь двигаться, поддерживая барьер?
Наверняка Тацуя знал, что девушка на это способна. Поняв, что он имеет в виду, Минами ответила:
— Могу.
— Хорошо. Тогда, все трое, следуйте за мной, — сказал Тацуя и развернулся. Когда он посмотрел по сторонам, Гуманисты, испугавшись взгляда, отступили на шаг или два.
— Ч-чего вы стоите! Команда помех, ещё раз! — отдал приказ главарь дрожащим голосом.
Мужчины собрались с духом и влили псионы в Антинит. Как и следовало ожидать, антинитовыми кольцами обладали самые одарённые члены группы.
Однако псионовый шум не удержал своей структуры даже половину секунды.
Тацуя раздражённо обернулся, даже не взмахнув рукой, и Помехи потеряли эффективность.
Не стоит считать, что пресекающие магию Помехи относятся к хаотическим образованиям. Каждая волна псионов является частью структуры, которая формируется по сложным законам. А всё, у чего есть структура, не уйдёт от «разложения» Тацуи, тем более если это голое информационное тело. Помехи — главный козырь против волшебников — не представляли угрозы для Тацуи.
— Что?! — неверяще прокричали обладатели колец.
— Не мешкайте! Ещё раз! — повторил бессмысленный приказ фанатичный лидер.
Теперь Тацуя даже не потрудился обернуться.
Но результат не изменился — шум исчез так же быстро.
Антинит не постоянно испускает Помехи — новый всплеск шума происходит перед тем, как исчезает предыдущий. Камень способен преобразовывать полученные псионы и испускать их в виде Помех, но регулярно вливать частицы очень трудно. Даже волшебники используют в подобных случаях дополнительные устройства, и магия полёта хороший тому пример. Вот почему Помехи используют лишь время от времени.
Без тренировок по контролю псионов только серьёзная умственная концентрация позволит обычному человеку создать эффективные Помехи.
Шум исчез сразу после возникновения.
Третья попытка закончилась провалом — мужчинам не хватало опыта.
Тацуя остановился, пропустив трёх девушек вперёд.
Они уже вышли из толпы Гуманистов.
— Минами.
— Да, Тацуя-сама.
— Молодец. Теперь можешь снять барьер.
Следуя приказу, она отменила магию.
— Миюки.
Услышав своё имя, она кротко ответила: «Да, Онии-сама».
— Возвращайтесь все вместе в школу.
— Хорошо. — Миюки слегка поклонилась и положила руки на спины младшеклассниц, легонько подгоняя их.
И в эту секунду лидер Гуманистов опомнился:
— Н-не стойте столбом! Братья, не дайте грешникам сбежать!
Бандиты, не сговариваясь, решили броситься в погоню, обойдя Тацую — нет, избегая. Но результат оказался плачевен.
Никто не сумел сделать больше трёх шагов.
Из пятнадцати застигнутых на месте преступления хулиганов треть вылетела вперёд. Вскоре только замешкавшиеся две трети группы остались на ногах. Конечно, пятерку обезвредил Тацуя. Магия для этого не потребовалась.
Первый человек, сделав шаг, получил кулаком в солнечное сплетение и потерял сознание от болевого шока.
Второй почти успел сделать на шаг больше, но его остановил удар ладонью в висок.
Следующий противник завершил второй шаг, когда Тацуя схватил его сзади за шею и бросил на дорогу.
Четвёртого хулигана на третьем шаге встретил удар в подбородок.
Последнего противника Тацуя поймал за запястье, как только тот закончил третий шаг. Мужчина упал, сделав сальто.
Испытав на себе шквал безупречных техник Тацуи, никто не смог даже подняться, не говоря уже о том, чтобы стоять.
— Ублюдок! Думаешь, сможешь остаться безнаказанным?! — надменно возмутился лидер преступников.
— Я всего лишь предотвращаю нападение на девушек. Записи с уличных камер подтвердят, что эти люди преследовали учениц Первой школы, — ответил Тацуя с улыбкой, полной враждебности, провокации и насмешки, а затем перевёл взгляд на камеру видеонаблюдения. Улыбка стала презрительной.
Даже издали было видно, что лицо лидера покраснело.
Но он не устыдился от осознания своей глупости, а впал в ярость.
Глаза налились кровью — свойственное фанатикам безумие проявилось во всей красе. Главарь проревел, указывая на Тацую:
— Сначала покончим с этим парнем! Божественное наказание!
— Ох, — воодушевлённо закричали приспешники в ответ. Вернее, издали странный звук, больше всего похожий на жалобный стон. Инстинктивно мужчины поняли — им не выстоять против Тацуи, и неосознанно отшатнулись. Однако отравленному фанатизмом разуму неведом страх.
— Осознай свои грехи! — Молодой человек, стоявший ближе всех, замахнулся на Тацую телескопической дубинкой, но тот левой рукой рубанул противника по пальцам.
Гуманист со стоном выронил дубинку и согнулся пополам, держась за ушибленную кисть.
Нарочито медленным движением Тацуя протянул правую руку к лицу мужчины и надавил большим пальцем под ухом. Стон оборвался — молодой человек упал на асфальт.
— Предупреждаю: продолжите нападать — я не стану сдерживаться, — произнёс Тацуя, обведя взглядом хулиганов. На поверженного противника он больше не смотрел.
Его слова не несли угрозы — только предостережение. Стоило Миюки оказаться в безопасности, как Тацуя тут же успокоился: насилие потеряло смысл. Разумеется, он не пытался избежать схватки. В случае нападения противник будет нейтрализован. Фраза была предназначена не столько хулиганам, сколько уличным камерам, обеспечивающим алиби парню.
Однако люди приняли его слова за провокацию.
— Хватит морочить нам голову! Ты всего лишь инструмент! — презрительно выплюнул лидер Гуманистов, однако его товарищи незаметно переглянулись между собой — страх перед боем уже начал перевешивать слепую веру.
Тем не менее они не попытались сбежать — разум оставался затуманен. Не то чтобы противники до сих пор считали, что выйдут сухими из воды после нападения на волшебников, даже если дело дойдет до суда. Скорее, они не могли осознать, что для победы их сил не хватит.
Патовая ситуация, видимо, была на пользу Тацуе. По пути сюда он увидел, что возле полицейской будки тоже собралась толпа — скорее всего, чтобы задержать стражей порядка. Но надолго сил заграждения не хватит, наряд полиции должен быть уже на подходе.
— Скоро приедет полиция. Почему бы вам, нападающим на девушек извращенцам, просто не сбежать? — Тацуя снова предупредил их, но, что ни говори, сейчас парень выглядел самым настоящим подстрекателем. Впрочем, Тацую не волновало, какое впечатление он производит.
Фанатики обезумели.
— Вот гадёныш! — В атаку кинулся сам главарь бандитов. Послышался странный треск.
Сузив глаза, Тацуя увидел, как лидер Гуманистов достал из внутреннего кармана жакета оружие — кнут длиной пятьдесят сантиметров cо встроенным электрошокером. Если пустить по нему электричество, то он не только создаст разряд на конце, но и станет упругим, как плоская пружина. Однако если выключить ток, то оружие приобретёт гибкость кожаного ремня — его можно носить как пояс или браслет.
Это была трость-меч (дубинка из сплава с памятью формы, которая превращается в короткий меч), что только недавно взяли на вооружение полицейские. Она не могла так быстро попасть в руки обычных людей. Подобную вещь невозможно достать, не обладая связями в полиции. Но не менее вероятно и то, что трость просто украли.
«Расследование этого дела может дать интересные результаты», — мелькнула мысль у Тацуи на краю сознания. Уклоняясь от летящего сверху кнута, он сделал шаг в сторону и после разворота оказался позади врага. Мужчине даже могло показаться, что оружие прошло сквозь Тацую.
— Здесь.
Лидер Гуманистов в панике обернулся и опрометчиво махнул оружием, вероятно подумав, что получит удар, если ничего не сделает.
Тацуя поднял руку и сделал вид, что защищается, но когда кнут почти коснулся его — убрал руку и оказался за пределами досягаемости. Удар из неустойчивого положения закончился неудачей, и молодой человек потерял равновесие. Тацуя усмехнулся. Это не было оскорблением. По крайней мере он не хотел обидеть хулигана. Просто при виде такой неуклюжести не удалось сдержать смешок. Он не был обязан заботиться о чувствах противника.
Но усмешка показалась лидеру Гуманистов оскорбительной, и с этим ничего не поделаешь.
— Я убью тебя!
Озлобленный сверх всякой меры главарь не ограничился одними словами. Выбросив бесполезный кнут, мужчина сунул руку в карман пальто, а как только достал — Тацуя молниеносно ударил правой ногой, остановив её над рукой фанатика, и коротким пинком пяткой выбил оружие.
Потом полусогнутая нога устремилась вверх.
После удара по голове лидер Гуманистов качнулся назад и опрокинулся навзничь. Сложно сказать, что стало причиной потери сознания: атака Тацуи или сильный удар затылком об асфальт.
Но полиция в любом случае не станет выдвигать обвинения.
На дороге лежал маленький пистолет с двумя стволами, расположенными один над другим. Это была последняя модель «дерринджера» — так до сих пор называют пушки размером с ладонь. Разумеется, ношение подобного оружия гражданским лицом — преступление, которому нет оправдания.
Но при виде пистолета изумились и Гуманисты. Все, кто остался на ногах, выглядели так, словно не могли поверить, что лидер прятал оружие.
Тацуя обернулся и посмотрел на оставшихся фанатиков.
Желание сражаться у них явно пропало. Сил на побег, видимо, тоже не осталось.
Рассудив, что всё закончилось, Тацуя вышел из боевой стойки и расслабился.
Однако тут же напрягся и повернулся, готовый к бою.
— Онии-сама! — выкрикнула Миюки, наблюдавшая за ним с конца улицы.
Но в предупреждении не было нужды, Тацуя уже приготовился применить магию.
Лидер Гуманистов, который должен быть без сознания, поднялся. Но нельзя сказать, что он пришёл в себя.
Впрочем, неважно.
Тацуя отреагировал отнюдь не на странное поведение бандита.
С пустым выражением лица Гуманист протянул руки вперёд, над которыми летало SB — так называемое «духовное существо». Нет, для столь жуткого пурпурного пламени больше подойдёт термин «злой дух», а не просто «дух», по крайней мере так подумал Тацуя.
— Миюки, спрячься!
— Хорошо! — Девушка отступила за угол, но не столько из-за команды, сколько от испуга — грозный голос брата внушал страх.
Тацуя протянул руку ладонью вперёд и выпустил яростный поток псионов.
Окутывающее руки фанатика пурпурное пламя исчезло в псионовом сиянии.
Прерывание заклинания. После удара несистемной магии, которая, как говорят, является сильнейшей контрмагией, — очевидный результат.
— Что?! — изумился Тацуя — вокруг рук противника снова замерцало пламя злого духа.
Снова активировать магию сразу после того, как Прерывание заклинания сдуло последовательность, вполне возможно, ведь Грамм-снос просто ударяет по цели высокоплотным потоком псионов. Как только частицы иссякнут, пропадёт и эффект стирания.
Однако новое создание магии требует подготовки со стороны заклинателя. Каким бы быстрым волшебник ни был, он не может пропустить шаг построения последовательности магии. Даже люди со сверхъестественными способностями, которым не требуется последовательность активации, не в состоянии переписать явление без последовательности магии.
Но мужчина перед Тацуей сделал невозможное.
«Духов создаёт кто-то другой».
Заклинатель передаёт бандиту духовных существ, точнее — злых духов, через сформированную посредством «ассоциации» связь, минуя ограничения физического расстояния. Одним словом, член антимагической фракции стал приспешником волшебника древней магии. А возможно, лидер Гуманистов даже не заметил, как наложили заклинание.
Тацуя собрался снова стереть пламя злого духа... но передумал. Этот парень под влиянием практиков древней магии совершил преступление, пылая ненавистью из-за теракта, ими же и устроенного. Это явно не случайность. Используя пламя в качестве отправной точки, Тацуя сосредоточил «взгляд» на настоящем заклинателе.
— В-волшебник?! Лидер... еретик?! — потрясённо простонали хулиганы, заметив огненные шары над ладонями главаря.
Теперь не только Тацуя мог видеть пламя. Духовное существо, призванное человеком — или, скорее, вселившееся в него, — приняло форму пурпурного огня. Поскольку пламя окрасилось в тёмный цвет, не было видно, что происходит с руками. Возможно, дух не только выглядел как огонь, но и обладал его свойствами.
— А... а-а-а! — молодые люди, что называли себя его товарищами, кинулись врассыпную как пауки из потревоженного гнезда.
Тацуя не стал их преследовать. Не было нужды.
И как раз в это мгновение пурпурная сфера взорвалась.
Но она не рассеялась во взрыве и исчезла, вместо этого во все стороны разлетелось около десятка маленьких пламенных сгустков.
Шары не могли проникнуть в здания. Пурпурное пламя бесследно исчезало, даже когда врезалось в окна, не говоря уже о стенах.
Однако растущие у дороги деревья обуглились так сильно, что, казалось, развалятся от одного касания.
Нет, слово «обуглились» здесь не подходит.
Места, куда попал пурпурный огонь, иссохли и почернели, но не от высокой температуры — казалось, будто из них высосали жизненные силы.
«Что произойдёт, если к пламени прикоснётся человек?»
Тацуя сбил Прерыванием заклинания летящие на него шары. Но лишь те, что угрожали его жизни. Юноша не мог отрицать, что из-за сосредоточенного поиска заклинателя поздно занялся нейтрализацией магии.
Огненные шары не имели конкретных целей. Не уничтоженные парнем сгустки пламени либо проскочили мимо, либо улетели в небо. Некоторые настигли товарищей Гуманиста-марионетки — точнее, подчинённых.
Несколько приспешников закричали в агонии смерти.
Тацуя не обернулся и потому не увидел зловещую картину: человеческие тела местами сморщились и потемнели. Это не было похоже на мумификацию, просто охваченная огнём кожа словно старела на глазах. Даже не глядя на несчастных Тацуя признал, что игнорировать такую магию опасно. Он запоздало прекратил поиски заклинателя и сфокусировался на уничтожении заклинания.
Если бы магия принадлежала лидеру Гуманистов, то для окончания боя хватило бы еще одного хорошего удара по голове. Но молодой человек лишь проводник для запуска магии. Да и невозможно лишить сознания того, кто и так в обмороке. Единственное, что можно сделать, — убить.
Это самый быстрый и легкий путь. Вполне возможно, что враг может управлять трупом и атаковать через него магией, но Тацуя превратит тело в пыль. Ничего не останется. Однако сейчас нельзя использовать этот способ. Как ни смотри, это превышение самообороны, которое только без нужды раззадорит СМИ.
«Заклинатель не может посылать сюда духов без посредника...»
Если бы новый противник умел атаковать огненными шарами издалека, то не стал бы усложнять себе жизнь и использовать проводник. Ещё разумно сделать всех фанатиков марионетками и напасть ими всеми одновременно. При таком раскладе даже Тацуя не ушёл бы невредимым.
«Должна быть причина, почему он использует именно этого человека», — подумал Тацуя, «осматривая» главаря бандитов.
Например, заклинатель мог вырезать какой-то знак-маркер на теле Гуманиста, превращая его в проводник.
«Вот как я сделаю».
Тацуя снова сдул пламя с рук молодого человека Прерыванием заклинания.
И тут же реактивировался злой дух.
«Нашёл».
На руках печать и располагалась — псионы, проходя от тыльной стороны кисти до ладони, высвечивали узор. Тацуя потушил огонь только на долю секунды, но для разгадки трюка больше и не требовалось.
На обратной стороне ладони находилась татуировка, скрытая с помощью подобранного под цвет кожи пигмента. Символы отличались от знакомого Тацуе узора магии гравировки, но эффект при пропускании через них псионов был схожим.
«В древней магии всё ещё остаётся простор для изобретателей», — отвлечённо подумал Тацуя и «разложил» часть татуировки. Пигмент исчез из узора, чья сложность казалась немыслимой для рук человека. Кроме того, магия разложения удалила краску и с нижних слоёв кожи.
Последние два сгустка пламени Тацуя сбил Прерыванием заклинания на подлёте. Теперь, когда псионовый узор — магический маркер — изменился, удалённое управление духами стало невозможным.
Вероятно, с помощью татуировки лидером Гуманистов ещё и управляли. Мужчина застыл, сидя на дороге с вытянутыми руками, а затем снова опрокинулся на асфальт.
И больше не двигался. Похоже, на этот раз всё действительно закончилось.
Подождав десять секунд, Тацуя расслабился.
«Никому не двигаться!» — раздались за углом улицы крики полицейских. Впрочем, хоть стражи закона и прибыли к концу стычки, Тацуя считал, что и от них будет польза.
Парень нахмурился, глядя на деревья по обе стороны улицы. Посмотрел на разбросанных вдоль дороги фанатиков и едва слышно вздохнул. Тацуя был искренне рад, что полиция не ввязалась в бой. Все полицейские в ближайших к школам магии будках — волшебники, способные дать отпор противнику, но он сомневался, что они смогли бы нейтрализовать магию духов или хотя бы свести на нет её воздействие.
Тацуя спокойно стоял на месте, выполняя приказ полиции. В лишних телодвижениях нет смысла — они не помогут отследить информацию.
Во время разложения татуировки он получил из неё все необходимые данные и сейчас шёл по следу врага в информационном измерении.
Магия уже перестала действовать, но человек, что напрямую общался с заклинателем, лежал в нескольких шагах от Тацуи. Недавно использованная магия обеспечивала временн'у'ю близость, а расположенный рядом проводник — пространственную. Кроме того, после магической атаки на Тацую образовалась причинно-следственная связь.
Когда под рукой столько данных для работы, найти волшебника не составит труда. Пусть и не поиски Гу Цзе привели Тацую сюда, лишь смутная тревога за Миюки, но у него появилась неожиданная зацепка, которую парень не собирался упускать даже при наличии некой доли риска для жизни.
Сейчас поиски террориста Десятью главными кланами зашли в тупик. Семья Йоцуба тоже не смогла отыскать никаких следов, люди начали терять терпение.
Мая не требовала от племянника немедленных результатов, а сам Тацуя практически не волновался — нет, он вообще не чувствовал ничего подобного. По его мнению, ничего плохого не случится, если оставить Гу Цзе полиции или разведке, ну а волнений антимагической фракции всё равно не избежать.
Магия столь же опасна, как автомат или бомба — для неспособных её использовать людей это неоспоримый факт. Вполне понятно, почему безоружные граждане будут держаться подальше от вооружённых магией волшебников. С этим ничего не поделаешь, и единственный выход — сдаться и смириться. До сих пор Тацуя так считал.
Но вражеский заклинатель использовал антимагическую фракцию в своих целях, манипулируя новыми пешками с помощью страха и ненависти. Это нельзя игнорировать. Возможно, люди не осознавали, что стали «пешками волшебников», впрочем, тогда их стоило бы называть «инструментами». Однако нет разницы, с пешкой сражаться или с инструментом.
На запястье Гуманиста-ретранслятора красовалась повязка с красной и синей кромками — отличительный знак члена «Эгалита», подразделения международной антимагической организации «Бланш», с которой у Тацуи были давние счёты.
Эту организацию контролировал из тени Чжоу Гунцзинь, а Гу Цзе им командовал. Тацуя слышал об этом из разных источников.
Другими словами, по пирамиде власти становится понятно, что люди из «Эгалита» с самого начала были пешками в руках Гу Цзе. Чем ближе человек к вершине, тем больше его преданность идеалам гуманизма — или степень промывки мозгов. А там не за горами и вступление в «Бланш». Взять того же главаря хулиганов: ну не может человек так уверенно кричать о своих убеждениях без веры в глубине души.
В конце концов, их обманули. Скорее всего, лидер Гуманистов даже не знал о татуировке.
Тацуя боялся, что в группу мирных демонстрантов снова проникнут вооружённые или способные использовать магию люди и нападут на Миюки. Будь он всегда рядом с ней, то и тревожиться не стал бы, но до поимки Гу Цзе это невозможно. Иногда ему придётся работать вдали от Миюки.
Для избавления от террориста Тацуя вынужден поставить под удар любимую сестру, несмотря на страх. Впрочем, опасность исходит не только от террориста. Существуют другие преступные группировки, может произойти гражданская или даже международная война. Основное отличие войны от терроризма заключается в том, что атаковать мирных жителей запрещено. По правде говоря, эта разница появилась только потому, что некоторые люди начали отделять военных от гражданских. Но всегда ли стороны конфликта придерживаются этого правила? А это уже совсем другой вопрос.
И всё-таки прекращать поиски нельзя. Если он отступит, безопасность Миюки останется под вопросом. Получается, единственный выход — найти Гу Цзе как можно скорее и остановить. Другого пути нет.
Тацуя разделил сознание и послал одну часть в огромный океан информации, выискивать волшебника — создателя пурпурного пламени, а другую — следить за Миюки.
Событие всегда сопровождается информацией. Если в чём-то происходят перемены, всегда остаются следы, что означают «изменение произошло». Это не исправить даже с помощью техники манипулирования информацией, ведь применённая для стирания магия оставит собственные следы. К примеру, если попытаться «закрасить» факт использования магии духов, останется неестественное затемнение, которое хоть и будет еле заметным, но не исчезнет и всё равно послужит информацией о событии.
«Есть... — перед «глазами» всплыли сведения о волшебнике. — Это не Гу Цзе, но всё равно...»
К сожалению, данные были не о главаре террористов, с которым Тацуя встретился на базе Зама. Иначе Туманного рассеивания с этого места хватило бы, чтобы закончить дело. При наличии чёткого образа Гу Цзе физическое расстояние не имело бы значения.
«Установлена стабильная связь. Может быть, удастся обнаружить подробную информацию о местоположении?»
Тацуя читал данные о скрывающемся волшебнике. Его звали Оуми Кадзукиё, псевдоним — «Кукольник», текущее местоположение — Камакура, в...
«Тц!»
Внезапно в информации произошло резкое изменение. Чтобы избежать урона от отдачи, он инстинктивно оборвал связь. Зрение вернулось в норму. За это время полиция едва ли успела приблизиться, ведь Тацуя переключил восприятие на информационное измерение — цель была найдена за доли секунды.
«Его убили, как только я уничтожил магию».
Изменение в информации означало переход от состояния «жив» к состоянию «мёртв». Тацуя принялся искать данные секунд через десять после уничтожения пурпурного огня. Примерно за это время человек возле заклинателя мог понять, что произошло. Наверняка враг знал, что японские волшебники могут отследить информацию — по крайней мере догадывался, — потому и убил своего союзника. По чистой случайности он сделал это во время наблюдения Тацуи, хотя само убийство, скорее всего, было спланировано заранее.
— Противник попался не из лёгких... — Тацуя вздохнул и поднял руки, показывая прибывшей полиции, что не собирается сопротивляться.
«Похоже, время полумер прошло», — возникла мысль у парня.
◊ ◊ ◊
В особняке Оуми Кадзукиё Гу Цзе, глядя на убитого собственными руками владельца дома, в конце концов почувствовал нехватку времени.
Он убил своего друга, потому что ощутил ответную технику. Она не попадала под знакомые старику категории магии, но Гу Цзе ощутил чьё-то намерение пройти по следу магии духов. И приближался неизвестный противник с ужасающей скоростью.
Даже инстинктивно убив Оуми и тем самым обрезав след магии, Гу Цзе не мог с уверенностью утверждать, что сумел полностью блокировать вражескую технику. Хотя риск попасть под контрмагию уменьшился, не исключено, что это место обнаружили.
Старик ощутил «взгляд» Тацуи, но он не знал, что эта техника предназначена для наблюдения, а не для атаки. Однако опыт человека, который полвека прожил в бегах, вынашивая планы мести, не пропал даром — Гу Цзе быстро обнаружил наблюдение через информационное измерение и понял, что оно несёт угрозу.
— Я надеялся на ещё один день, но ничего не поделаешь... — пробормотал он, заглядывая в соседнюю комнату, где лежало два человеческих тела.
Одно из них обладало большим потенциалом, чем любое другое из тех, что он обрабатывал прежде. Достаточным, чтобы Гу Цзе считал неразумной тратой его использование в качестве расходного материала. Будь в наличии ещё день, не пришлось бы превращать этого человека в солдата смерти — не воина, готового умереть, а в живого мертвеца. Он бы создал Генератора, чей срок годности намного больше.
— Какая расточительность... Хотя с другой стороны, излишняя жадность тоже нелепа.
Гу Цзе покачал головой, словно желая развеять все сожаления, и направился в соседнюю комнату, держа в руках украшенный кинжал, которым только что лишил жизни старого друга, волшебника древней магии Оуми Кадзукиё.
◊ ◊ ◊
«Когда-нибудь тщеславный характер сведёт меня в могилу...»
Изуми притворилась расстроенной, чтобы скрыть свои мысли от взрослых. Впрочем, это было нетрудно, она в самом деле чувствовала огорчение.
— Значит, кроме Сакурай-сан, которая возвела барьер для защиты, никто другой магию не использовал?
— Да, — кратко ответила девушка на вопрос учителя, ответственного за её класс 1-B.
— Противники в самом деле использовали Помехи? — спросил заместитель директора Яосака.
— Да, — снова скупо обронила Изуми. Ей было нелегко одной отвечать на вопросы четырёх учителей, включая директора и его заместителя.
«Почему я должна проходить через подобную пытку?» — с возмущением подумала Изуми, но за попадание в такое положение она могла винить лишь себя. Поскольку девушка понимала это, то злость и раздражение тлели внутри неё, не выходя наружу.
К ученицам из её школы приставала группа молодых людей. Более того, не исключалась возможность, что хулиганы перейдут от приставаний к насилию. Это привело к тому, что дело передали самому директору. Очевидно, что Изуми расспрашивали потому, что она видела всё своими глазами.
Но почему ей приходится отвечать в одиночку?
Нет, даже Изуми понимала как логичность нынешней ситуации, так и её неизбежность.
Противники обладали Антинитом — ценным военным ресурсом. Более того, один из них попытался использовать пистолет.
А в самом конце столкновения хулиган, вероятный сторонник антимагической фракции, использовал магию и нанёс ущерб как людям, так и инфраструктуре. Полиция не могла закрыть дело, проведя обычный допрос в будке. Полицейские не только доставили преступников в участок, но и попросили Изуми с остальными жертвами пройти туда же.
Поскольку положение приняло серьёзный оборот, кому-то следовало сообщить обо всём учителям, иначе говоря — вернуться в школу.
Минами попросили пойти с полицией, потому что она использовала магию барьера. Тацуя не мог отказаться, поскольку прибег к насилию, хоть и для самообороны. Миюки же магию не использовала, но выпустила столько псионов, что их засекли датчики.
Следуя методу исключения, Изуми — единственная, кто мог пойти в школу и рассказать о происшествии. Разумом она это понимала. Однако, как говорится, логика и чувства — разные вещи.
— Саэгуса-кун, — заговорил до сих пор молчавший директор Момояма.
— Да, — нервно ответила девушка, взглянув на него.
— Это правда, что хулиганы переключились на тебя и Шибу-кун, когда узнали вас?
Побаиваясь пронизывающего взгляда Момоямы, Изуми всё же ответила, не дрогнув:
— Я в этом уверена, директор. Они посмотрели на меня и сказали: «Эта из семьи Саэгуса», а когда увидели Президента Шибу: «Президент школьного совета Первой школы». Прежде чем идти к нам, они заранее уточнили это между собой.
— Значит, ваша группа была важнее первогодок.
— Я тоже так считаю.
Момояма задумался, сложив руки вместе в рукавах кимоно.
Изуми терпеливо ждала, когда он продолжит. Но давление тишины не смогли выдержать взрослые.
— Директор, — сдержанно, или, скорее, испуганно обратился его заместитель.
Момояма спокойно посмотрел на Яосаку, никак не показывая раздражения из-за прерванных размышлений, и заявил:
— Заместитель директора. С завтрашнего дня школа будет временно закрыта. Пока — до субботы, двадцать третьего числа.
— Директор, временно закрывать школу из-за подобного... — Возражение случайно сорвалось с уст Яосаки, которого внезапное решение застало врасплох. Он тут же замолчал, с раскаянием глядя на начальника, но ожидаемого замечания не последовало.
— Тебе нужно пояснение?
— А, да...
«Ты в самом деле не понимаешь?» — читалось во взгляде директора.
— Если учеников для нападения выбирают случайно, то хулиганов можно просто причислить к разбушевавшимся недовольным элементам. — Тем не менее директор объяснил. Возможно, как учитель, он просто любил объяснять. — Но, по всей видимости, нашим ученикам присвоили приоритеты и нападают согласно им. Это не спонтанная вспышка насилия, а с высокой вероятностью организованное преступление.
— Организованное преступление...
Побледнели все, кто собрался вокруг стола директора: и Яосака, и наставник класса 1-B, и учитель, ответственный за всех учеников первого года. Даже у Изуми кровь отхлынула от лица.
— В отличие от обычных демонстрантов, бандиты могут перейти к радикальным методам. Следует подождать и понаблюдать за обстановкой.
— Ха... Полностью с вами согласен.
— Разберёшься со всеми формальностями, — приказав Яосаке, Момояма снова перевёл взгляд на Изуми: — Саэгуса-кун, благодарю, что пришла.
Директор не сказал «всего доброго», но по интонации Изуми поняла, что последняя фраза — сигнал к завершению разговора.
— Не нужно, я поступила так, как должна. — Девушка хотела покинуть кабинет как можно скорее и не упустила возможности. — В таком случае я пойду, директор. — Вежливо поклонившись, она направилась к выходу.
◊ ◊ ◊
Тацуя и остальные вернулись домой из участка вечером, после семи. Из-за случившегося их привезли на полицейской машине без опознавательных знаков. О мотоцикле Тацуи позаботился офицер из отдела дорожного движения. Полицейские, скорее всего, заметили, что обтекатель и шины мотоцикла пуленепробиваемы, но ничего не сказали — по-видимому, знали, из какой он семьи.
Личные вещи Миюки и Минами всё ещё находились в школьных шкафчиках, но ничего с малым сроком годности там не лежало, так что было решено пока не покидать дом и забрать их завтра. Значит, столь долгожданная информация о Гу Цзе пропадёт даром, но на этот счёт у Тацуи возникла идея.
В общем, Тацуя и Миюки собирались хорошо отдохнуть, но не истекло и десяти минут после возвращения, как пришло письмо.
Сменив замаскированный под мотоциклетную куртку и брюки боевой костюм на повседневную одежду, Тацуя сидел на диване в гостиной и хмуро смотрел в развёрнутый экран мобильного терминала. И как раз в это время Миюки, которой на переодевание потребовалось чуть больше времени, спускалась вниз.
— Онии-сама, что-то случилось? Ты выглядишь встревоженным.
— Нет, ничего. — Тацуя поднял голову, а затем указал глазами на место рядом с собой.
Присев, Миюки посмотрела на терминал, который брат повернул к ней.
— Тацуя-сама, Миюки-сама, чай готов. — Одетая в фартук поверх формы Минами принесла поднос.
По просьбе Тацуи девушка заварила для него крепкий зелёный чай. Она поставила чашки на стол и посмотрела на юношу, ожидая других приказов.
— Подожди немного, — ответив на невысказанный вопрос, тот перевёл взгляд на Миюки, которая как раз дочитала не очень длинное письмо.
— Онии-сама... мы не можем отказаться?
— Нет. — Тацуя чуть вздохнул и посмотрел на Минами: — Мы с Миюки уйдем, когда допьём чай. Поужинаем вне дома, так что ты свободна, Минами. Можешь лечь спать пораньше.
Должно быть посчитав объяснение брата недостаточным, Миюки, прежде чем Минами успела ответить, добавила:
— Нас пригласил новый глава семьи Дзюмондзи. Думаю, мы немного припозднимся.
— Поняла.
Разумеется, Минами не могла сказать ничего иного, даже если бы её оставили в неведении. Девушка почтительно поклонилась брату и сестре — своим господам.
◊ ◊ ◊
Миюки сказала Минами, что их пригласил глава семьи Дзюмондзи, но и это объяснение нельзя считать полным. В месте, куда прибыли Тацуя и Миюки, их ждал не только Катсуто, но и Маюми с Масаки.
Ресторан выглядел немного больше соседних домов и стоял обособленно — именно в нём Тацуя обычно встречался с остальными. Даже Миюки, привыкшую к подобным заведениям, впечатлил интерьер, когда она вошла внутрь.
Тацуя уже объяснил Катсуто, почему не придёт на встречу сегодня. Время было больше десяти часов вечера, обычно в столь поздний час они заканчивали ужинать после встречи.
Однако их всё равно позвали. Катсуто, Маюми и Масаки встретили новоприбывших с серьёзным видом.
— Извините, что заставили ждать.
— Это вы извините, что мы попросили вас внезапно прийти. Прошу, садитесь, — со всей искренностью ответил Катсуто, в отличие от стандартного приветствия Тацуи, и пригласил брата и сестру к столу.
Катсуто и остальные, ожидая Тацую и Миюки, уже сидели: Катсуто во главе стола, а Маюми и Масаки по одну сторону от него. Хотя ресторан был французским, стол сервировали на британо-американский манер — они хотят показать, что не нужно волноваться о том, как вести себя за столом? Или же их вовсе подобные пустяки не заботят? Тацуя решил, что последнее, и отодвинул стул для Миюки перед Маюми, сам же сел перед Масаки.
— Шиба-сан, ты не ранена? — спросил Масаки, как только девушка села.
— Нет. Ни царапинки. Спасибо, что волновался, — ответила Миюки с милой улыбкой.
Покраснев до ушей, Масаки с облегчением расслабился. По-видимому, он в самом деле за неё беспокоился. Катсуто и Миюки поняли это и не стали ругать его за поспешность. Вместо этого Катсуто обратился к Тацуе:
— Шиба, похоже, у тебя был тяжёлый день.
— Да. Я не ожидал подобного, — честно признался тот.
— Преступник не только достал пистолет, но и применил магию, так ведь? — с беспокойством спросила Маюми, а Масаки прямо спросил:
— Поборник антимагической фракции использовал магию? Или же вражеский волшебник проник в группу Гуманистов?
— Человек, из которого сделали ретранслятор магии, был членом «Эгалита», отделения «Бланш». — Тацуя сформулировал ответ в форме доклада для Катсуто.
— «Бланш»? — нахмурился тот. — Разве в Японии эта организация не ликвидирована?
— Остатки, вероятно, затаились.
— Хм, — задумался Катсуто, скрестив руки. По всей видимости, аргумент не выглядел убедительным. После инцидента с «Бланш» семья Дзюмондзи также участвовала в зачистке. Должно быть, он считал, что его клан полностью нейтрализовал «Бланш» и «Эгалит».
— Тацуя-кун, а что за «ретранслятор»? — Маюми проявила интерес к другой части рассказа, несмотря на то что тоже участвовала в инциденте, произошедшем в Первой школе в апреле позапрошлого года.
— Возглавлявший группу хулиганов член «Эгалита» не был волшебником. Некто из практиков древней магии использовал его в качестве ретранслятора или, как у них принято говорить, «фамильяра», и вызывал магию, оставаясь вне нашего поля зрения.
— Они на такое способны? — искренне удивилась Маюми.
Техника создания ретранслятора и удалённого управления магией существовала не только в древней магии, но в современной использовалась довольно редко. Неудивительно, что девушка ничего не знала о ней.
— Если опустить подробности, то принцип заключается в том, чтобы поставить на ретранслятор магический маркер и вызывать магию из него. А созданная магией энергия — пули, огонь или звук — может стать орудием для атаки даже без применения заклинания на цели. В нашем случае в ретрансляторе активировали духовное существо и с помощью него беспорядочно атаковали.
— Так враг — волшебник древней магии? Знаешь, кто именно? — спросил Масаки, когда Маюми рядом с ним впечатлённо пробормотала: «Ого».
«Наиболее уместный вопрос», — признал Тацуя, хоть и не сказал вслух.
— Я записал технику. Сейчас это дело расследуют. — Он уклонился от ответа, прикрывшись правдой — расследование в самом деле шло. И хотя Тацуя знал имя и адрес, они бесполезны, так как принадлежат не Гу Цзе.
Кто такой волшебник древней магии Оуми Казукиё? С кем был знаком и какие места посещал? К какой организации принадлежал? Ответы на эти вопросы могли бы помочь найти главаря террористов, но их пока не было.
К тому же, хоть Гу Цзе уже, должно быть, сбежал из дома Оуми, он мог оставить какие-нибудь предметы, с которыми установил связь. Надеясь на это, Тацуя попросил заняться делом не только Аяко, но и Юку, поскольку считал, что в данном случае волшебники из семьи Цукуба, чья специальность — магия психического вмешательства, больше подходят для поиска врага, нежели члены семьи Куроба.
— Записал технику? Как ты это сделал?.. — Программа последовательности активации CAD — шаблон последовательности магии, хранимый в цифровом виде. Последовательность магии уже записывали, это не за гранью возможного. Однако такая техника способна записать только те последовательности, эффект которых известен заранее. Посреди боя увидеть, проанализировать и сохранить в виде данных последовательность магии другого человека... это находится за пределами современной магической инженерии. Вполне естественно, что Масаки засомневался. — Нет, я повёл себя непочтительно, прошу прощения, — однако он извинился и склонил голову, не дожидаясь ответа Тацуи. В магическом обществе выпытывание подробностей о чужой магии считалось грубостью. Масаки понял, что его вопрос неэтичен, прежде чем ему на это намекнули.
— Ничего. Но я буду признателен, если всё останется в тайне.
— Разумеется. Так, Шиба, когда появятся результаты расследования? — вернул разговор в старое русло Катсуто, когда Тацуя с улыбкой принял извинения. Тот посерьёзнел и ответил:
— Думаю, дело затянется до конца завтрашнего дня. Как только мы что-то найдём, я дам тебе знать, сэмпай. Разумеется, и тебе, Итидзё.
— Понял. Положусь на семью Йоцуба, — заявил Катсуто, на что никто не возразил. Потом Маюми переглянулась с Катсуто и обратилась к Миюки:
— Миюки-сан, сегодня у тебя был ужасный день, да? Рада, что ты не ранена.
— Спасибо за беспокойство, — чуть склонила голову девушка, ожидая продолжения. Как она и предполагала, Маюми собиралась поговорить о другом.
— Сестра мне всё рассказала — похоже, члены антимагической фракции нацелились на тебя?
«Под сестрой она, вероятно, имеет в виду Изуми», — мысленно уточнила Миюки, так как Маюми практически ничего не объяснила, и сказала:
— На самом деле изначально они донимали другую группу учениц и подошли к нам, лишь когда заметили.
— Значит, Миюки-сан, они всё-таки узнали тебя.
Скорее всего, Маюми хотела сказать следующее: им известно, что Миюки станет следующей главой семьи Йоцуба.
— По всей видимости, они знали, что я Президент школьного совета Первой школы, — непрямо возразила Миюки. Девушка не стала добавлять, что на самом деле это в Изуми признали члена Десяти главных кланов.
— Неужели Гуманистам хватило дерзости сделать своей целью Шибу-сан? — спросил Масаки.
— Поэтому, Миюки-сан,— тут же начала Маюми, не давая Тацуе и Миюки времени на протесты, — ты позволишь организовать тебе охрану?
Миюки растеряно ответила:
— Охрану? Но у меня уже есть...
Она хотела сказать «уже есть Онии-сама», но осознала, что в нынешних обстоятельствах подобный довод не примут.
Сейчас Тацуя из-за поисков Гу Цзе возвращался домой из школы без Миюки. Они находились далеко друг от друга, однако он всегда «наблюдал» за сестрой и был готов уничтожить любую угрозу. Но это тайна, которая касается силы Тацуи, её нельзя разглашать посторонним. Вот только до тех пор, пока Миюки не расскажет подробно о способностях брата, Маюми и остальных не переубедить. Усугубляло положение и то, что уже сегодня её пришлось спасать.
— Ты хочешь сказать, что собираешься назначить охрану для поимки тех, кто попытается напасть на Миюки? — недовольно спросил Тацуя, придя на помощь сестре, которая не находила правильный ответ. Посмотрев на Катсуто и Маюми, он остановил взгляд на Масаки: — Итидзё. Хочешь сделать из Миюки наживку?
— Нет! — крайне взволнованно выпалил тот. — Я не позволю им! Я сам стану наживкой!
В словах Масаки не было даже намёка на ложь, но Тацуя, продолжая пристально на него смотреть, проговорил:
— Значит, ты не будешь отрицать, что есть план выманить врага?
«Вот чёрт», — с раздосадованным выражением лица Итидзё умолк.
— Должно быть, это идея Китидзёдзи.
Масаки не смог возразить, поскольку Тацуя попал в яблочко.
— Верно, идею с приманкой нам предложил Итидзё, — решил закончить спор Катсуто, пока страсти не накалились. — Относительно охраны следующей главы Йоцубы — что ж, не буду отрицать, что существует план поймать группу террористов и с их помощью найти укрытие главаря, Гу Цзе, — признал он, что критика Тацуи не безосновательна. — Однако это не главная причина. Основная задача охраны — защита будущей главы. Шиба, к такому заключению пришла Саэгуса, это поможет тебе сосредоточиться на поиске.
Тацуя перевёл взгляд от Катсуто на Маюми. Та уверенно его выдержала.
— Хорошо, — сказал он, смягчившись. — Однако мы отказываемся от предложения. Охрану организует семья Йоцуба.
Зная характер Маюми, можно с уверенностью сказать, что это искренний жест доброй воли. Однако выбирать людей в охрану будет её отец. Их обязанности наверняка не ограничатся обязанностями телохранителей.
— Понятно... Учитывая положение Миюки-сан, такой ответ, полагаю, вполне естественен.
— Да, но я всё равно благодарна за заботу. — Миюки вежливо поклонилась. Маюми с улыбкой кивнула, и дискуссия подошла к концу.
— Дзюмондзи-сэмпай, — обратился Тацуя, пока Миюки и Маюми смотрели друг на друга. — Это я навредил антимагической фракции. Если нужна приманка, не лучше ли взять меня?
Однако ему возразил не Катсуто, а Маюми:
— Ни одна гиена не нападёт на льва. Только если лев будет гнаться за ней и не оставит иного выбора для спасения жизни.
— Это может произойти и в том случае, если они станут сражаться за одну добычу, — непринуждённо заметил Катсуто. Маюми пристально посмотрела на него и спросила:
— Дзюмондзи-кун. Неужели ты в самом деле собираешься использовать Миюки-сан в качестве приманки?
— Саэгуса, не говори так, будто дело тебя не касается. В опасности не только следующая глава семьи Йоцуба, но и старшая дочь семьи Саэгуса. Есть вероятность, что антимагическая фракция нападёт и на тебя.
Маюми, застигнутая врасплох, не нашлась, что ответить.
— Относительно сегодняшнего происшествия, — заговорила Миюки, чтобы заполнить возникшую тишину. — Гуманисты нацелились не только на меня. Я точно слышала, как они, увидев Изуми-тян, сказали: «из семьи Саэгуса».
Миюки не выжидала случая для нанесения удара, но не упустила неожиданную возможность.
Катсуто, Тацуя и Масаки посмотрели на Маюми.
— Что я?.. — Девушка указала на себя, покраснев.
— Саэгуса. А что насчёт твоей охраны?
— Всё нормально. Я сама могу за себя постоять.
Катсуто покачал головой.
— Полагаю, следует рассмотреть вопрос охраны Саэгусы-сэмпай.
— Верно, — согласился с Тацуей Катсуто, часто кивая.
— Эй, разве я не сказала, что всё нормально?
— Не сомневаюсь в твоих способностях, Саэгуса, но на всякий случай.
— Но я ведь не всегда хожу без охраны!
— Правда? Что-то я не припомню, чтобы видел кого-то рядом с тобой в кампусе...
— Да я бы ни за что не привела кучу посторонних людей в университет!
«Похоже, от охраны из семьи Саэгуса удалось отказаться», — подумали Тацуя и Миюки, глядя, как Маюми спорит с Катсуто.
◊ ◊ ◊
Когда Тацуя и остальные закончили встречу и перешли к ужину, Коконоэ Якумо принимал неожиданного посетителя.
В дальнем уголке главного зала Якумо, одетый в нетипичную для него монашескую робу, сидел в почтительной позе. Он называл себя отшельником, но при встрече с этим человеком не мог игнорировать обычаи.
Гость выглядел весьма своеобразно. Сложно поверить, что такие широкие плечи могут принадлежать старику — его почти не тронутые увяданием мышцы ясно давали понять, что в молодости он обладал великолепным телом, и сидячая поза совершенно это не скрывала. Чисто выбритая, как у монаха, голова контрастировала с очень дорогим на вид костюмом, который сидел на посетителе как влитой — гость не выглядел простым транжирой. Сшитая на заказ одежда практически кричала о неприличном богатстве. Толстые серые брови вкупе с большими и круглыми глазами не добавляли этому человеку привлекательности, а покрытый белой пеленой левый глаз производил угнетающее впечатление на окружающих, усиливая импозантность и экзотичность посетителя.
— Ваше святейшество, священник Аоба, по какой причине вы посетили этот безымянный храм? — Якумо подал гостю чашку небрежно приготовленного чая.
Монах в костюме непринуждённо её взял, сделал большой глоток и поставил обратно на мат татами, чем полностью проигнорировал правила приличия, но, как ни странно, это не выглядело грубостью.
— Безымянный храм? Из твоих уст чрезмерная скромность звучит как сарказм, Коконоэ Якумо.
— Мои извинения, — холодно ответил тот. Старик, которого называют «ваше святейшество священник Аоба», внимательно посмотрел на собеседника правым глазом и сказал:
— К тому же невозможно, чтобы какой-то главный священник безымянного храма мог говорить со мной, Тодо Аобой, так невежливо.
— Я задел ваши чувства?
— Нет. На самом деле мне так комфортнее, — ответил старейшина Тодо и выпил одним глотком оставшийся чай. — Ещё.
Еле заметно улыбнувшись, Якумо поклонился и принял чашку.
Налив кипятка из чайника, стоявшего на портативной печке — она использовалась даже зимой, несмотря на то что в комнате был камин, — в чашку, он взял чайный венчик и беззаботно спросил:
— И всё же, ваше святейшество, что привело вас сюда сегодня? — Смешав зелёный чай с водой, Якумо убрал венчик, протянул чашку старейшине Тодо, вместо того чтобы поставить перед ним, и поднял голову. — Вы посещали нас в прошлом месяце и вряд ли успели соскучиться.
Он имел в виду четвёртое января, когда Тацуя и Миюки приходили, чтобы поздравить учителя с Новым годом. Старый монах был тем человеком, что явился без предупреждения и говорил с Якумо до них.
— Коконоэ Якумо, я желаю одолжить твою силу, — прямо ответил Тодо.
— Ну, я обычный бессильный монах, как я могу помочь вашему святейшеству?
— Достаточно скромности. Из-за твоих техник иллюзии поговаривают, что ты — реинкарнация Касинкёси. Если бессилен ты, то в мире нет сильных практиков.
— Ну и что? По слухам, Касинкёси был простым иллюзионистом. А раз так, то мои техники — не более чем ловкость рук?
— Разве это не предубеждение из того времени, когда магия считалась несбыточной мечтой? Я не верю в подобные небылицы, а ещё прекрасно знаю, на что ты способен, — с полной уверенностью заявил Тодо Аоба. Якумо почесал голову:
— Но всё-таки, ваше святейшество, что вам от меня нужно?
Якумо с самого начала не верил, что сможет обмануть старейшину Тодо, ведь он знал, кто такой этот старик с побелевшим глазом.
— Гу Цзе, некромант с континента, зашёл слишком далеко. Техника, что делает из трупов марионетки, достаточно загрязнила эту землю. Ещё немного, и экзорцизм нам не поможет.
— Ваше святейшество, нет смысла говорить о синтоистских ритуалах буддийскому монаху.
— Я не прошу тебя участвовать в экзорцизме. Я всего лишь желаю, чтобы ты поспособствовал исчезновению источника загрязнения.
— Так вы хотите, чтобы я уничтожил некроманта, известного как Гу Цзе? — Якумо непритворно вздохнул.
— Достаточно, чтобы он убрался из Японии. Мне всё равно, умрёт он или нет.
— Кажется, ваше святейшество, ваши подчинённые считают, что нельзя позволить ему уйти.
— Люди из Йоцубы больше не мои подчинённые. Сейчас я всего лишь спонсор.
Якумо не поверил. Старик и вправду был владельцем Четвёртого института, а сейчас спонсором семьи Йоцуба, но слова «всего лишь» — ложь. Якумо знал, что он финансово поддерживает не только Йоцубу.
— Если я, простой монах, суну нос в подобное мирское дело, в главном храме поднимется суматоха.
Якумо не пытался найти предлог для отказа — он на самом деле не мог так поступить, как ни стыдно это признавать.
Разумеется, на Тодо Аобу аргументы не произвели никакого впечатления.
— Я уже поговорил с господином Хиэи.
Старик обладал достаточным кулуарным влиянием, чтобы с лёгкостью проворачивать подобные дела.
— Вот как... — снова вздохнул Якумо, что было ему несвойственно.
— Несмотря на мои слова, я не собираюсь просить тебя об очень большой услуге. В конце концов, я ведь не в том положении.
— Сперва расскажите подробнее о том, что вы от меня хотите.
Якумо — единственный человек, который мог так ответить. Даже Кудо Рэцу, несмотря на свой преклонный возраст, не смог бы отклонить подобную «просьбу».
— Я хочу, чтобы ты помог Шибе Тацуе.
— Вы тоже о нём волнуетесь, ваше святейшество?
— Его создали случайно, но всё же он один из исключительных случаев. Я хочу, чтобы он ещё какое-то время оставался полезен.
Якумо было несколько жалко Тацую. Он отлично понимал, какой смысл вкладывает Тодо Аоба в слово «полезен». Священник видел в Тацуе лишь подопытного кролика, который поможет собрать ещё много разных данных.
У этого старика длинные руки, Тацуе будет весьма трудно вырваться из его тисков.
Однако Якумо не считал, что у парня возникнут какие-либо трудности с нынешним заданием.
— Не думаю, что Гу Цзе и ему подобные могут как-то ему навредить.
— Я беспокоюсь не о сражении Шибы Тацуи с Гу Цзе.
— В таком случае вас волнует возможность столкновения со Звёздами?
Якумо знал, что один из лидеров Звёзд — магического отряда под прямым командованием Объединённого комитета начальников штабов USNA — тайно проник в Японию, а также знал о его целях. И хотя причины неизвестны, он понимал: военные USNA хотят сами ликвидировать Гу Цзе, не дав тому попасть в руки японских властей. Быть может, они не хотят, чтобы Япония узнала о каких-то тёмных делах Америки.
Если Тацуя загонит Гу Цзе в угол, то легко предугадать, что Звёзды снова встанут у него на пути. Тем не менее Якумо не верил, что ситуация выйдет из-под контроля и потребуется его помощь.
— Я думаю, что по чистой боевой мощи Шиба Тацуя не проиграет даже Бенджамину «Канопус» Лоуэсу, второму по силе в Звёздах.
— Да, если это будет сражение до смерти без правил.
— Ясно.
Якумо понял, о чём беспокоился старейшина Тодо. Он боялся, что Тацуя пойдёт против «правил». Тодо Аоба не хотел, чтобы «продукт» Йоцубы оказался на поле боя, где победа или поражение решается без грубой силы.
— Я прошу, чтобы ты сдержал его и не дал положению усугубиться.
— Что насчёт поисков Гу Цзе?
— Будет чудесно, если сможешь избавиться от него, но это не так важно. В любом случае, даже если дадим некроманту сбежать, Звёзды о нём позаботятся.
Другими словами, можно позволить американцам убить Гу Цзе. А значит, нет нужды волноваться о чести Десяти главных кланов. Наверное, для старейшины Тодо будет даже лучше, если Десять главных кланов попадут в слегка затруднительное положение.
— В таком случае я приму вашу просьбу. В конце концов, Шиба Тацуя для меня не чужой.
— Прими мою благодарность. Десять подушек достаточно для оплаты?
«Подушки» — кодовое слово, что использовали в стародавние времена, когда бумажные деньги были ещё в ходу. Одна «подушка» означала 10 000 банкнот по 10 000 иен, то есть сто миллионов иен. Десять подушек равны одному миллиарду иен.
Криво улыбнувшись, Якумо покачал головой:
— Нет-нет. Я простой отшельник, хоть с виду и не скажешь. В деньгах нет нужды.
Старейшина Тодо невозмутимо ответил:
— Правда в том, что нет ничего ценнее денег. По крайней мере я так думаю. Если не принимаешь наличные, я где-нибудь достану для тебя статую Будды.
К слову, материалом для статуи послужило бы чистое золото.
— Пожалуйста, не посылайте мне помпезных даров.
— Что, трудно будет спрятать? Хотел бы я на это поглядеть, впрочем, не думаю, что такие меры потребуются.
Старейшина Тодо поднялся, опираясь рукой на колено — возраст давал о себе знать.
Секундой позже бесшумно встал Якумо.
— Чай, как всегда, ужасен, но всё равно спасибо, — попрощался своей обычной фразой Тодо Аоба.
Якумо улыбнулся и открыл раздвижную дверь.
