С позавчерашнего вмешательства американских военных в поимку Гу Цзе в операции не было никакого прогресса. События той ночи заставили Тацую чувствовать себя бесполезным. Единственный положительный результат заключался в том, что силы самообороны не вступили в бой со своими же. У Тацуи пропала мотивация, выполнять задание больше не хотелось.
Он уже доложил Казаме и Майе о том, что военные USNA помогли сбежать террористу. Майя, в свою очередь, попросила Казаму заняться этим делом вплотную. Однако прошёл целый день, но так ничего и не нашли.
То же относилось к Катсуто, Маюми и Масаки. На встрече с ними не было ничего заслуживающего внимания. После того как Тацуя, упуская детали, поведал обо всём, никто ничего не добавил, разве что рассказали показания свидетелей из Замы.
Масаки хотел пропустить школу и посвятить заданию всё время, ведь ради этого он даже сменил место жительства. Но в таком случае отец и директор Третьей школы Маэда потеряли бы лицо, от этого он чувствовал себя ужасно.
Поскольку невнимательность во время экспериментов могла привести к травмам, Масаки сдерживал тревогу, но за компьютерным терминалом понял, что не может сосредоточиться. Сразу же после звонка он встал, чтобы пойти в столовую.
Позавчера Хонока пригласила его за стол к Миюки, и он неожиданно хорошо провёл время. Миюки вела себя с Тацуей не настолько близко, как он ожидал, она больше говорила с Масаки, и, кажется, волновалась о нём.
Но сегодня он не хотел показываться любимой девушке в таком подавленном состоянии.
С такими мыслями парень решил поесть в одиночестве.
— Итидзё-кун.
Однако прежде чем он успел выйти из класса, сзади раздался женский голос. Но там стояла не Хонока или Миюки.
— Прошу, возьми! — сказала девушка и прижала небольшую коробочку, перевязанную ленточкой, ему к груди.
Невольно взяв коробку, он хотел было спросить, что в ней, но девушка, взвизгнув, убежала.
— Ах, она сбежала!
— Теперь моя очередь!
Воспользовавшись его потрясением, вокруг Масаки закружились ещё одноклассницы. Их было пять. Как и предыдущие две, они вручили ему аккуратно завернутые коробки и вышли из класса.
— Итидзё-сан, а ты популярен.
Услышав смех, Масаки обернулся. Там стояло три девушки: впереди Хонока, а за ней Шизуку с Миюки, которая улыбалась, глядя на коробки у него в руках.
Масаки почувствовал беспричинную тревогу.
— Что это такое?.. — потрясённо спросил он, посмотрев на Шизуку. Его выражение лица было на редкость легко прочесть.
— Сегодня День святого Валентина.
Масаки окаменел. Он медленно опустил взгляд на семь коробочек в своих руках. Скрыть их он не сможет, даже если попытается. Впрочем, прятать уже нет смысла, но Масаки больше расстроился из-за того, что забыл, какой сегодня день.
— Такими темпами их будет ещё больше, — невинно заметила Миюки, нанеся тем самым ему ещё больший удар.
Масаки сложил коробки в пакет, который дал ему один из новых одноклассников — хотя он и не просил, но никто не сказал и слова об этом, — и оставил возле парты. Парень собирался поесть в одиночестве, но в итоге последовал в столовую за Хонокой.
Из-за антимагических заявлений ученики ходили мрачными, по сравнению с прошлыми годами им не хватало бодрости. Но всё равно Масаки наконец обратил внимание на перемены: от девушек явственно исходили волнение и предвкушение.
— О, пришёл, — усмехнулась Эрика при виде Масаки.
— Эрика, перестань.
— Что? Да ладно, Мики, не нужно завидовать.
Хотя Микихико с хмурым лицом попытался одёрнуть Эрику, та его полностью проигнорировала.
Когда Масаки в легком замешательстве поставил поднос на стол и сел, Эрика вдруг обратилась к нему:
— Итидзё-кун, сколько шоколада ты получил?
«Хорошо, что я ещё ничего не ем», — подумал тот. Потому что иначе точно подавился бы.
— Тиба-сан, что ты имеешь в виду?..
— А что ещё сегодня можно иметь в виду говоря о шоколаде, кроме шоколада на День святого Валентина?
Когда Эрика действительно всё объяснила, Масаки не нашёлся, что ответить.
— Так сколько? Я сделала ставку, что больше десяти.
— Ставку? — потрясённо спросил он.
— Упс! — Эрика поспешно прикрыла рот рукой.
Судя по её счастливым глазам, она не испытывала ни капли стыда.
— На подобное делают ставки?.. Эрика, не хочешь поделиться, кто? — спросил Тацуя, никак её не обвиняя.
— Не-а, не скажу.
— Знаешь, я больше не член дисциплинарного комитета.
— А разве рядом не сидит Шеф этого комитета? — изумилась Эрика и указала в сторону. Там Микихико, оперевшись левой рукой на стол, а правую приложив ко лбу, протяжно вздохнул.
— Тацуя, Эрика... это относится к делам членов самоуправления.
— Правда? Но всё равно это секрет, — сказала она, высунув язык, и снова повернулась к Масаки. — Так всё же сколько?
— Количество не имеет значения, — довольно резко ответил тот, наверное поняв, что нет смысла сдерживаться перед Эрикой.
В любом случае он не собирался продолжать этот разговор. Даже если Миюки ничего не думала о том, что Масаки получил шоколад, неприятных воспоминаний вполне хватило.
— Семь.
— Он получил семь.
Но надежды Масаки разбились.
Хонока и Шизуку назвали количество одновременно.
— Э, семь?.. Всё ещё обед. К тому времени как вернёшься домой, будет, без сомнений, больше десяти.
Масаки хотел сменить тему как можно скорее, но она интересовала не только Эрику.
— Семь? Впечатляет, ведь ты только недавно перевёлся, — широко кивнул Лео. Если в этом жесте и был злой умысел, то незаметный, но если его не было, то и не посмеешься в ответ.
— Это не перевод. К слову, Сайдзё, а сколько получил ты?
— Я? Ноль.
Впрочем, не сказать, что Масаки серьёзно огорчился из-за Дня святого Валентина. Он не был столь мелочен и, услышав неожиданный ответ Лео, ощутил неловкость.
— Ты довольно спокойно об этом говоришь, Лео, — сказал Тацуя.
— Потому что ещё будет клубная деятельность.
Масаки почувствовал облегчение.
— Почему ты так горд? То будет шоколад вежливости.
— Сказала одинокая девушка, которой некому дарить даже шоколад вежливости.
— К сожалению, дело не в том, что некому, а в том, что я не хочу никому дарить.
— Хоть ты так и говоришь, результат один и тот же.
— А не ты ли слишком надеешься что-то получить?
Когда Лео и Эрика начали пререкаться, Масаки снова растерялся.
— Вы оба, прекратите... — устало вмешался Микихико.
Масаки разделял его мнение.
◊ ◊ ◊
После уроков Тацуя направился к выходу из школы — он по-прежнему отсутствовал в школьном совете, потому что охота на Гу Цзе не закончилась.
Но хоть его задание и называлось «расследованием», сам Тацуя сбором информации не занимался. В его обязанности входил разбор зацепок, полученных (в том числе нелегально) от спецслужб, которые сотрудничали с ними, и результатов работы волшебников со способностями «восприятия», включая Йосими. Без информации о местоположении Гу Цзе сейчас он мог только ждать.
С того дня, как вмешалась американская армия, они не получили ни одной существенной зацепки. Все понимали, что чем больше проходит времени, тем труднее захватить цель, но если метаться повсюду, это ничего не даст и только всех утомит. Не будь сегодня День святого Валентина, он наведался бы в школьный совет.
Дойдя до ворот чуть более тяжёлым, чем обычно, шагом Тацуя остановился, услышав сзади быстрые шаги, и почти сразу его окликнула Хонока:
— Тацуя-сан!
Возле неё стояла Шизуку. Тацуя почувствовал облегчение, что Хонока не одна. Возможно, это жестоко, но ему не хотелось сегодня оставаться с ней наедине.
— Можешь уделить мне немного своего времени?
Хонока говорила слегка взволнованно, но в глазах виднелась непоколебимая решимость.
— Отойдём куда-нибудь? — Тацуя ответил вопросом вместо кивка.
— Н-нет, можно и тут. — Она достала из винтажной сумки — сто лет назад такие называли «школьной сумкой» — красиво упакованную плоскую коробочку, — Пожалуйста, возьми!
Они стояли на единственной дороге, ведущей из здания школы к главным воротам. Рядом проходили и другие ученики. Некоторые из них сейчас замедлились, чтобы посмотреть, что происходит.
Не то чтобы Хонока волновалась так сильно, чтобы не заметить этого. Наоборот, она хотела показать свою решимость всем этим ученикам.
— Благодарю. — Тацуя не отказал ей. — Но ты уверена? Ты ведь знаешь, что я обручён с Миюки.
Пожалуй, даже отказ прозвучал бы менее жестоко.
— Всё нормально. — Однако решимость Хоноки ничуть не уменьшилась. — Я знаю. Но я буду очень счастлива, если ты примешь его.
— Понятно... Хорошо, приму. — На это даже Тацуя не нашелся с ответом. — Увидимся завтра.
— Постой, — Голос Шизуку остановил Тацую, который собрался уйти с коробочкой шоколада в руке. — Возьми это, — она протянула ему красивую сумочку, чёрно-белую, из искусственной кожи, по форме напоминавшую большую хозяйственную, но с герметичной застёжкой, что делало её полностью водонепроницаемой.
Тацуя сегодня не взял свою сумку, и ему всё равно некуда было положить шоколад, так что он был благодарен Шизуку.
— Извини. Я верну.
Взяв сумку, Тацуя слегка нахмурился, потому что она оказалась чуть тяжелее, чем он ожидал. Заглянув внутрь, чтобы положить шоколад, он увидел ещё одну коробку, а когда поднял глаза, Шизуку сказала:
— Это тебе. Небольшой подарок, ничего особенного. — Она озорно улыбнулась. — А, и не нужно возвращать сумку. — И тут же отвернулась, чтобы спрятать покрасневшее лицо.
Тацуя слегка улыбнулся.
Благодаря беззаботной атмосфере напряжение между ним и Хонокой уменьшилось.
Картина идеальной юности — если бы на этом всё закончилось.
— Отлично, теперь я!
Но занавес не опустился на сцену из-за неожиданного вмешательства.
— Эйми? — рассердилась Хонока, но, игнорируя её, та подбежала к Тацуе:
— Вот, от меня тоже подарок!
Она счастливо отдала маленькую коробочку, которая идеально поместилась в его ладони.
— А, да...
Поскольку Тацуя принял «дружеский шоколад» Шизуку, у него не было предлога отказаться от этого.
— Эйми, а что насчёт Томицуки-куна?! — потребовала ответа Хонока.
— Отдам позже! — без тени смущения сказала та. — Шиба-кун, ты, кажется, идёшь домой. Я подумала, что сейчас единственная возможность отдать тебе подарок.
Тацуя остался совершенно равнодушен.
— Тогда и я подарю шоколад, — из тени ближайших деревьев появилась Субару. Она передала Тацуе не коробочку, а небольшой пакетик. — Думаю, ты и так понял, но это шоколад вежливости.
— Конечно, — натянуто улыбнувшись, Тацуя принял пакетик.
Хонока, похоже, больше не протестовала.
Тацуя подумал, что это уж точно конец, но...
— Шиба-сэмпай! — к нему обратилась ученица первого года.
Она была в паре с Минами на женском «Сбивании щита» Турнира девяти школ. Её сопровождали одноклассницы, и после них сумка, которую Тацуе подарила Шизуку, чуть не лопалась от шоколада.
◊ ◊ ◊
После встречи с Катсуто и остальными Тацуя снова направился домой, и по прибытию его встретила Миюки, сидевшая перед прихожей, сложив руки на колени.
— Добро пожаловать домой, Онии-сама.
— Миюки... что происходит?
Она была в длинном платье и фартуке с рюшами, хотя к такому приему явно лучше бы подошла традиционная японская одежда. И ему явно не показалось, что она преграждает ему путь в дом.
— Что-то не так?
— Нет... ничего.
Миюки не двигалась, потому Тацуя остался стоять в прихожей — там, где обычно оставляют обувь.
— Кстати говоря, Онии-сама, у тебя с собой ничего нет? Если не возражаешь, я всё отнесу.
— Как видишь, ничего... А почему ты спрашиваешь?
Миюки опустила глаза, прячась от взгляда брата.
— Ну... когда ты пришёл из школы, то, кажется, принёс большую сумку, вот я и спросила, — объяснила она, и Тацуя наконец понял, почему она недовольна.
— Саэгуса-сэмпай ничего не дарила. Она просто любит шутить. — Упомянув «шутки», Тацуя напомнил про прошлогоднюю шалость Маюми, когда она подарила чрезвычайно горький шоколад, но он не хотел отвлекаться от разговора. — Как старшая дочь в семье Саэгуса она понимает значение своих действий, — сухо сказал он, Миюки чуть вздохнула. — Ты ведь не дарила Итидзё шоколад на День святого Валентина?
Миюки никогда не дарила на День святого Валентина подарки ни одноклассникам, ни старшеклассникам. Ей не нравилась вся эта суета. Но она ничего не подарила Масаки не по этой причине. Она понимала, что если бы дала ему сегодня шоколад, всё не закончилось бы на «подарке». Тацуя хотел напомнить ей об этом, и Миюки поняла намёк.
— Когда Хонока дала мне шоколад, я напомнил, что мы с тобой обручены. Она всё равно захотела подарить его, так что я не отказал.
Миюки вдруг подняла голову и потрясённо посмотрела на него:
— Это!.. Онии-сама, это немного...
— Ничтожно, да?
Миюки снова опустила взгляд. Она находилась в той же позе, что прежде, но атмосфера изменилась. Ранее Миюки мило дулась, теперь же между ней и Тацуей повисло напряжение.
— Вероятно, ты полагаешь, что я сейчас жалок. Если подумать о Хоноке, мне следовало отказать ей, но...
Миюки встала, не поднимая голову.
— Онии-сама, ты ещё не ел? Я сейчас что-нибудь приготовлю, подожди в гостиной.
Миюки повернулась к брату спиной, не обращая внимания на то, как он себя осуждает.
Тацуя говорил, что поужинает дома, так что ни Миюки, ни Минами ещё не притрагивались к еде. Последние несколько дней они поступали так постоянно.
Они втроём сидели за обеденным столом, но из-за несколько неловкого настроения ужин закончился в молчании.
— Спасибо, было вкусно.
Решив, что Миюки следует остыть, Тацуя поднялся с места, чтобы собрать всю посуду и отнести на кухню.
— Извини, Онии-сама, мы можем ещё немного посидеть вместе? — остановила его она.
Кивнув, Тацуя вернулся на место.
Миюки и Минами переглянулись, затем Минами начала быстро убирать со стола.
Достав из холодильника большое блюдо, накрытое серебряной крышкой, Миюки принесла его к столу.
— По-правде, я не знаю, правильно ли для тебя принимать шоколад Хоноки или нет. — Миюки посмотрела брату в глаза. — Я не понимаю, потому больше не буду об этом думать. Можешь считать меня жестокой, но у меня есть много других поводов для беспокойства. — Миюки резко вдохнула. Не для того, чтобы набрать воздуха в грудь, а чтобы успокоиться. — Если собираешься волноваться о Хоноке, делай это в разумных границах, Онии-сама. Я не хочу тратить своё время впустую, — с этими словами Миюки подняла крышку.
Тацуя почувствовал сильный горький аромат.
В тарелке лежал простой горький шоколад без фруктов или крема. Но безупречная цилиндрическая форма и ровный глянцевый блеск явно указывали, что здесь поработал далеко не любитель.
— Поскольку я потрудилась его приготовить, надеюсь, Онии-сама, ты попробуешь его. Примешь от меня шоколад на День святого Валентина?
Минами поставила перед ним тарелку и положила рядом нож с вилкой.
Тацуя с легким сомнением взял нож и отрезал кусочек — примерно одну шестую, — затем вилкой переложил в свою тарелку.
— Знаешь, на самом деле я с ждал этого с нетерпением, — улыбнулся Тацуя, встретив взгляд Миюки.
— Я приготовлю кофе! — она вскочила и, повернувшись к Тацуе спиной, направилась на кухню.
Когда Миюки подошла к кофеварке, её лицо покрывал густой румянец, а губы дрожали.
