Под голубым небом цвели два ряда вишнёвых деревьев.
Между ними пролегала дорога, что вела к бетонной стене, окружавшей обширную территорию. На воротном столбе к западу от входа были выгравированы слова «Академия Такаакита».
Сами ворота стояли открытыми, но никто не проходил через них. График, висевший на створках, гласил: «Весенние каникулы».
Если пересечь ворота, центральная аллея с вишнёвыми деревьями по краям тянулась дальше.
Прямо напротив входа располагался учительский корпус, а к северу от него — общеобразовательное здание второго года обучения. Там виднелась некая фигура.
На балконе второго этажа у аварийной лестницы стоял молодой человек в костюме с кабаноподобным зверьком на голове.
Под порывами ветра, разносящими вишнёвые лепестки, он облокотился на перила и окинул взглядом кампус.
Аварийный выход за его спиной открылся.
На улицу вышла женщина в белом платье с чёрной папкой в руках.
●
Женщина поддерживала свою юбку рукой с папкой, чтобы её сильно не задрало под мягким ветром.
— Ох и ветер поднялся, Саяма-кун. Может, мне не стоило надевать юбку.
— Прошу, Синдзё-кун, не предлагай вещи, которые убьют мою мотивацию. Панцушоты в школе — ценная вещь.
— Между прочим, я много носила женскую форму в наш третий год.
— От повседневных нарядов совсем другое чувство.
— Вот как всё устроено? — спросила Синдзё, поравнявшись с Саямой.
Созерцая под голубым небом разлетающиеся лепестки, она осознала, что видела такую же картину в прошлом.
Сегодня Саяма пригласил её посетить могилы, пройтись по знакомым местам и затем отправиться в UCAT.
Идея, скорее всего, пришла от электронного письма Изумо и Казами: «Мы скоро ненадолго вернёмся, так что если вам нечего делать, можем составить вам компанию».
Сообщение пришло всего за день, так что та парочка нисколько не изменилась.
Школа — первое место, куда Саяма привёл Синдзё.
…Он не забыл.
Затем парень повернулся к ней и задал вопрос.
— Синдзё-кун, как дела внутри?
— Хм?.. Кажись, обстановка немного поменялась. А ещё перед Библиотекой Кинугасы висела картина от клуба изобразительного искусства и пару фотографий. Там есть фото Департамента Национальной Безопасности, старого UCAT, наших родителей и… нас.
Снимок с ними был двухгодичной давности, когда школьный совет отправился в поход для Изумо и Казами.
Они забрались в горы вокруг г. Икома и обнаружили место, где фотографировались их родители и остальные.
— Никогда бы не подумал, что после всего случившегося буду стоять в том же месте, что и тот похотливый старик. Грустно, что за время того похода я не сумел повесить в горной хижине ни одного плаката.
— Ты отвечал тогда за еду, так тебе правда стоило перестать шутить каждый раз, когда ты открывал свою сумку, демонстрируя, что все товары основаны на мне. А ещё…
Меняя тему, Синдзё указала на соседнее школьное здание.
По коридору на первом этаже шагало три человека.
— Я разминулась с ними ранее.
Во главе шла девушка в женской форме с длинными чёрными волосами. Она изредка притрагивалась к красному медальону клуазоне, висящему на шее, показывая двум другим Академию.
— Вроде бы она будет следующим президентом школьного совета.
— У этой школы что, правило, что в президенты идёт тот, кто остаётся на второй год?
За её спиной шагали парень и девушка.
Девушка носила повседневную одежду и держала кота. На её плече также висел музыкальный инструмент ИАИ.
Парень тоже не в форме, похоже, знал девушку и выглядел удивлённым, почему девушка и президент разговаривали так, будто знали друг друга.
— Думаешь, они унаследуют то, что мы оставили в этой школе?
— Не знаю. Но ты слышал, что сказал Ооширо-сан? Как и твой дед, кто-то, похоже, открыл приют после Великого Кансайского Землетрясения.
— Я определённо ничего об этом не знаю.
Знаешь-знаешь, — подумала она, но сказала кое-что другое.
— Кто бы это ни был, он вроде дал ему странное название «Геройский Дом».
Саяма ничего не сказал, поэтому Синдзё тоже промолчала.
Но, похоже, её устроило, потому что она выставила волосы под ветер и отклонилась на перила.
Затем посмотрела на стену перед собой.
————?
Возможно, из-за высоты солнца, Синдзё увидела на стене письмо. Кто-то пальцем начертил на песке.
Было двенадцать рядов письма, и средние десять шли в обратном порядке:
1-й Гир: Фафнир Возрождённый.
2-й Гир: Ямата.
3-й Гир: Тифон.
4-й Гир: Мукити.
5-й Гир: Чёрное Солнце — Белый Почин.
6-й Гир: Вритра.
7-й Гир: Четыре Драконьих Брата.
8-й Гир: Вонамби.
9-й Гир: Заххак.
10-й Гир: Рагнарок.
Эти десять заметно потускнели, но ряды сверху и снизу выглядели свежими, словно их только написали.
Над 10-м шло:
Топ-Гир: Ноа.
И под 1-м, следующие слова поддерживали остальных:
Лоу-Гир: Левиафан.
Увидев это письмо, Синдзё медленно повернулась к Саяме.
Но он ничего не объяснил и просто ответил на её взгляд.
— Что?
— Ох, ничего.
Его лёгкая улыбка не давала ей ничего сказать.
В конце концов, завершение этих двенадцати строчек кое-что означало.
…Его Путь Левиафана подошёл к концу.
Два года прошло с его окончания. Пребывание в знакомом месте в ту же пору, что и в самом начале, возможно, помогло ему определиться.
Она гадала, что он теперь будет делать.
Как вдруг их окатило неожиданным порывом ветра.
—————?!
Источником были два объекта, проносящихся на крайне низкой высоте.
Пнув Саяму, который присел, чтобы заглянуть ей под юбку, Синдзё подняла взгляд и увидела там два аппарата.
Одним был бело-голубой механический дракон, а вторым — чернокрылый Бог Войны.
Растягиваясь высоко в небо, те два ветра оставили низкий сверхзвуковой хлопок.
Саяма внизу в какой-то момент вытащил цифровую камеру.
— Они на тренировке? Серьёзно, они ведут себя так, словно банда байкеров. О чём они только думают?
— Мне бы много чего хотелось сказать, но, предполагаю, они на пути в UCAT.
— Так сейчас они просто выделывались?
Его голос звучал раздражённо, и Синдзё поправила волосы, снова повернувшись вперёд.
Но…
— В чём дело, Синдзё-кун?
— Ох, ни в чём.
Ветер полностью стёр письмо на стене.
Ей надо было тщательнее его рассмотреть, или это к лучшему? Она не знала.
— Нам тоже нужно идти.
Саяма неожиданно потянул её за руку.
Он повёл её по ступенькам к знакомому месту внизу.
— Ух ты.
Повсюду рассыпались цветочные лепестки.
Это казалось далёким воспоминанием, хотя они и были тут всего год назад.
— Вот здесь ты стянул с меня спортивный костюм, да?
— Да. И сегодня ты носишь юбку.
— Не вздумай, — сказала Синдзё, поворачиваясь и обнаруживая там его.
Она вновь осознала, что он вместе с ней, и облегчённо вздохнула.
Возможно, из-за нахождения в таком знакомом месте, она вспомнила битву, которая началась весной два года назад.
Многое было утрачено, но они определённо обрели прошлое, новое будущее и…
— То, что ты будешь со мной.
Они шагали бок о бок к общежитиям и прижимались друг к другу.
Это странная вещь. Два года назад она и представить не могла, где будет сейчас.
— Мы вместе, правда?
— Ты снова это говоришь, Синдзё-кун.
Саяма тоже улыбнулся, глянув по сторонам и следом на неё.
— Ну, ты помнишь, что я сказал, когда подобрал Грам, не так ли? Я сказал, что хочу, чтобы ты была со мной.
Синдзё помнила. Он спас ей жизнь, поэтому она приняла его истинное «я», взяла его за руку, и…
— И я… и я сказала, что хочу того же, правда?
— Да, но тогда я не первый раз об этом подумал. Первый раз был, когда я впервые увидел твои старания в лесу Окутамы.
Неожиданно он повернулся к ней напрямую и прочистил горло.
— У меня нет доказательств в форме концепта письма, но я всё равно скажу, Синдзё-кун. Хотя это такая обычная вещь, что я не знаю, есть ли в ней какой-то смысл.
— …Э? Какая? Ничего странного, ладно?
Затем она услышала его чистосердечные слова.
— Я люблю тебя, Синдзё-кун.
Он сделал вдох, и в её ушах прозвучало больше слов.
— Я хочу с тобой встречаться, Синдзё-кун. Потому что хочу с тобой быть.
Он выдал ей прямое признание.
●
Он признался, когда рядом никого не было.
Это наверняка одно из тех чувств, которые ему не нравилось показывать людям.
Но всё случилось так неожиданно, что Синдзё не знала, как ответить.
Казалось, будто всё, что он говорил ей прежде, навалилось за раз.
Она думала, что сказать «Я люблю тебя», простая вещь, которую легко скажет любой, если захочет.
Но после всего пережитого вместе, он сказал это только сейчас, и это пришло так неожиданно.
…Н-нечестно…
Он выбрал сегодняшний маршрут для того, чтобы это сказать?
Из-за того, что он никогда не говорил самое сокровенное, она тоже не стала произносить этих слов.
И теперь, когда он признался, она растерялась.
— Т-так это одно из тех динамитных заявлений Саямы… или вроде того?
Он негромко ответил.
— Синдзё-кун… Прошу, не относись к этому небрежно.
Заметив слабость в его голосе, опущенные брови и поникшую голову, она запаниковала.
…Он серьёзен.
— П-прости.
— Прости?!
Его голова вздёрнулась, как и Баку на ней.
— Жестоко! И после всего, что мы пережили! Меня отшили?!
— А-ах! Я не это имела в виду! В самом деле! Я хотела сказать спасибо, потому что чувствую то же самое! Я, эм… тоже не хочу никогда тебя бросать!
Она вдохнула и выразила слова, возникшие в сердце. А ещё взяла его за руки.
— Ты единственный, с кем я хочу провести остаток жизни! Потому что…
Синдзё изо всех сил постаралась прокричать слова, которые могла сказать, только если их сердца едины.
— Я тоже тебя люблю! Я люблю тебя так сильно, как и ты меня!
Она набрала в грудь воздуха и посмотрела на парня.
Синдзё немного напрягла холодная тишина, созданная её дыханием.
— Эм…
…Я это сказала.
Слова будто собрали вместе и обнулили все прошлые выражения её чувств.
Она сказала это не потому, что Саяма начал первым, а потому чувствовала, что это нужно сказать сейчас.
Подводя итог её чувств, она думала, что они могут начать по новой.
Собрав вместе все неловкие слова из прошлого, они могут проложить путь к даже большим словам в будущем.
Это просто черта, знаменующая новое начало.
— Я люблю тебя… так что давай будем вместе, Саяма-кун.
Прижавшись к нему телом и щекой, она увидела в уголке его глаза слезу.
…Ох. Эм… ну…
Это так неожиданно, что она застыла, но услышала несколько дрожащий вдох.
— Слава богу…
Затем он её обнял, притянул к себе и собрался с силами.
Синдзё чувствовала тепло на душе от того, что их сердца соединились этими словами.
Поэтому девушка ответила соответствующе. Не отпуская, она прильнула к нему и вожделенно обняла.
Её папка упала на землю, но она подберёт её позже.
Подтвердив присутствие в груди Саямы, она услышала его вдох.
— У меня кто-то есть. И она будет со мной всегда.
Её сердце ёкнуло.
В последний раз она видела его таким, когда они снова встретились на сочельник два года назад.
Как и сейчас, он обнял её, и она обняла в ответ.
Синдзё осознала, что это обратная сторона его боли, и что подобного он никому не показывал.
Убедившись, что они никогда не расстанутся, он позволил это увидеть только той, кто поддерживала его боль. Саяма показал ей, какие чувства существовали за болью, вверенною ей.
…Какой же сложный человек.
Синдзё понимала, что теперь только она может прикасаться к его сердцу.
Поэтому утешительно спросила, слегка похлопывая его по спине.
— Тебе было одиноко? Тебе было одиноко, после того как тебя оставило столько людей?
Саяма кивнул в согласии, поэтому она кивнула в ответ.
— Мне тоже. Мы противоположности, но одинаковые, если речь об этом.
Она обнаружила, что её зрение затуманилось, но знала, что должна ему ответить.
Синдзё снова кивнула, немного отклонила голову и покраснела от того, как поздно для подобного разговора.
— Я никогда не забывала слова, что за мной кто-то придёт одиннадцать лет назад.
— И я никогда не забывал, что иду увидеть кого-то важного.
Тогда…
— Нам больше не грозит одиночество, правда?
Их губы встретились. Они словно оба желали и отвечали другу. Они словно обменивались друг другом.
Но, наконец, они удовлетворённо разлучились и поделились жарким дыханием.
Синдзё вытянула правую ладонь, а Саяма вытянул левую.
Он взял и сжал её руку, поэтому она сжала в ответ.
Они ощущали пульс, тепло, и влагу друг друга.
— Я так счастлива.
Синдзё посмотрела на него с улыбкой и обнаружила его привычный невозмутимый взгляд.
Но она знала, что он тоже счастлив.
Кольца на их сомкнутых руках тихонько звякнули.
Ей казалось, что их руки никогда больше не разомкнутся.
— Значит, после этого мы сходим на кладбище?
— А затем можно зайти в тот лес в Окутаме. Нужно поблагодарить того оборотня, который дал нам встретиться. Тогда можно увидеться с теми идиотами в UCAT, и мы с тобой можем кое-что обсудить по пути домой.
— Кое-что обсудить?
— Да, — он прочистил горло и отвёл взгляд. — О нашем будущем. …Это имеет отношение к твоим романам.
— Э? — удивилась она. — Т-ты хочешь сказать, ты решил, за что возьмёшься всерьёз, и что будешь делать для мира?
Он не ответил, но выдал небольшую улыбку предвкушения.
На это её сердце ёкнуло, и парень снова сжал её руку.
Саяма, должно быть, заметил пульс, пот и жар ладони.
Повеял ветер и донёс лепестки цветущей вишни.
Они выглядели будто снег. Это напомнило ей о снегопаде и концептуальном свете той ночью два года назад.
И за спиной Синдзё услышала пианино, играющее в музыкальном классе школьного здания.
Оно исполняло Silent Night.
Это единственная песня из её памяти, и теперь она помнила гораздо больше.
И всё же Синдзё запела в такт песне, которой её научила мать, и которая свела её с дорогим человеком.
Пока они шагали рука об руку, Саяма тоже открыл рот.
И они запели.
————.
Посреди пения Синдзё неожиданно осознала кое-что о письме на стене аварийного выхода.
— Это ведь…
Ветер его стёр, но надпись запечатлела двенадцать миров, поднявшихся к высотам.
Те миры их разнообразные концовки исчезли, так что никто больше не мог их видеть.
Это Хроника Конца Света.
Всё, соединяющее прошлое и будущее, пребывало с ними, так где же они окажутся, продолжив путь вперёд?
Синдзё точно знала только две вещи: Саяма ей улыбался и…
— Я всегда буду с тобой, Синдзё-кун.
Она кивнула его словам.
— Как и я.
Она повысила голос, ещё сильнее сжимая его руку.
— Как и я!
Слова их обещания разносились в небе новой весны.
На фоне песни обещания громко звучали их голоса.
