В городе возобновился напряжённый бой.
Саяма и остальные тут же перестроились под воссозданным ореолом.
Купол ещё не был завершён, и поток концептов по-прежнему тянулся в десять сторон.
Поэтому подошедший Саяма переглянулся с Синдзё.
— Нам нужно снова ударить Левиафана Георгиусом с поверхности.
— Не выйдет! — закричала №8, указывая в небеса. — Защита ореола значительно ослабит его по пути!
Но в их передатчиках слышалось множество голосов.
Они доносили состояние различных полей сражений.
И задавались вопросом, достаточно ли их силы.
— Как нам вообще победить?!
Более того, Левиафан начал стрелять.
Мощь, которую он использовал для создания и активации концептов, теперь задействовалась для пушечного огня.
Каждый выстрел взрывал пространство диаметром почти в пятьсот метров.
Рёв и дуновение ветра мгновенно насыщали Концептуальное Пространство штормами.
Могучий порыв превращал снег в буран.
Среди раскатов грома и ветра только Левиафан сохранял стабильное положение и продолжал стрелять.
Там была безопасная зона. Чтобы не повредить концепты, пушки никогда не стреляли прямо под него.
Из передатчиков донеслись звуки отступления, но на пути встали вражеские куклы.
Их не заботило собственное разрушение.
Под градом взрывов и в буре, подобной каре небесной, людей охватила паника.
И на каждом поле боя разгорелась отчаянная борьба.
Голоса, исходящие из передатчиков, больше не принадлежали воинам.
Это голоса людей, ищущих помощи в попытках избежать непреодолимой силы небес, или крики злости, посланные в вышину.
Им остается только уничтожение?
Им больше не на что положиться?
Их больше ничто не приведёт в порядок?
Но по радио раздался неожиданный звук настройки.
Он донёсся от того, кто заведовал связью. А именно, от Ооки, управляющей передающим устройством Концептуального Пространства.
Перед станцией Синдзюку она заговорила, даже омываемая взрывными волнами и под ливнем грязи.
— Эм, народ?
Она повела их всех с улыбкой.
— Пришло время петь.
С этим она начала играть внешнюю передачу. Это телепрограмма из внешнего мира.
Это прямое включение по всему миру концерта, проводимого в центре Синдзюку, и там как раз запросили на бис.
Проиграл некий звук. Весь мир битвы и небеса, рождающие катастрофу, наполнился одним лишь голосом.
И он пел всем известный гимн: Silent Night.
●
На главной сцене перед заснеженной станцией Синдзюку стояла женщина.
Она однажды представилась миру как идол и исполняла песни, к которым сама писала музыку и слова.
Её песни пользовались такой популярностью, что люди и сегодня их напевали, но поскольку она забросила карьеру после замужества, немногие знали её лично, хотя и помнили песни.
Такой вот женщиной она была.
Когда пришло время исполнения на бис, с неба Синдзюку пошел снег.
Когда она вышла в белом платье, молодые люди перед главной стеной недоумевали.
Одни спрашивали, кто она такая, другие называли её старой, а третьи думали, что она вышла сюда по ошибке.
Но женщина молча поклонилась.
Не говоря ни слова, она подала голос перед микрофоном.
И этого хватило, чтобы накрыть весь мир тишиной.
● Silent night, Holy night All’s asleep, one sole light, Just the faithful and holy pair, Lovely boy-child with curly hair, Sleep in heavenly peace Sleep in heavenly peace ●
— Silent night, Holy night.
Посреди интенсивного сражения, Казами услышала голос в ветре, который даже не дул.
— Мама?!
●
— God’s Son laughs, o how bright.
Артисты всего мира, приехавшие в Синдзюку, пели вместе с ней под снегом.
Эта песня предвещала рождение спасителя.
●
— Love from your holy lips shines clear.
На поле боя звучал поющий голос.
Словно отвечая или будто цепляясь за него, кто-то воскликнул.
Люди хотели забыть свои крики, злость на неоправданное спасение и усталость.
Поэтому они пели.
Песня словно растекалась сквозь них, пока все не присоединились.
●
— As the dawn of salvation draws near.
Песня достигла мира. Она будто игнорировала концептуальную стену и прочие барьеры.
●
— Jesus, Lord, with your birth.
В тишине Синдюзку кто-то подал голос, чтобы подключится.
Голоса поначалу звучали неловко, но когда слова отобразились на табло по всей площади, они стали громче.
Они разрастались и разрастались.
●
— Jesus, Lord, with your birth.
В Америке стояло время перед полуднем, но на украшенной рождественской площади города раздавалась песня.
Под зимним небом пели как молодые, так и взрослые с дипломатами.
Некоторые не присоединились, но они, по крайней мере, вежливо напевали в сердце, шагая по улицам святого фестиваля.
●
— Silent night, Holy night.
От главного внешнего лагеря UCAT Ёкосуки отправлялись подкрепления в Концептуальное Пространство, тогда как на складе гавани дожидались родственники тех, кто внутри.
Семьи сидели на длинных лавочках, а их глаза и уши сосредоточились на телевизоре, стоящем рядом с доской, на которой писал Изумо Рэцу.
На заднем сиденье Арнаваз уставилась невидящими глазами в пустоту и пела песню, услышанную по трансляции.
●
— Brought the world peace tonight.
Ранним утром в баре на Ближнем Востоке молодой мужчина чистил автомат.
Услышав поющий голос, он бросил взгляд на радио.
—————.
Но тут же отвел взгляд.
Он продолжал обслуживать оружие, но радио не выключал.
●
— From the heavens’ golden height.
В Акигаве в главном зале поместья Тамия Рёко смотрела телевизор в одиночестве. Её плечи двигались в такт песне, пока она жевала рисовое печенье.
— Вот и пришло Рождество, да? — пробормотала она, после чего встала от того, как ей что-то послышалось из коридора.
Женщина сделала телевизор громче, чтобы и дальше слышать песню, и открыла входную дверь.
————.
Там сгрудился снег.
Белая площадь погребла под собой каменную дорожку во дворе.
Рёко вдруг показалось, что она увидела кого-то у ворот.
Она позвала имя девочки и прищурилась.
— ?..
Там никого не было. Только падающий снег.
Но Рёко заметила на пути от главных ворот до входа свежие собачьи следы.
Но по какой-то причине следов обратно не было.
Затем она заметила на пороге четыре жестяных банки в полиэтиленовом пакете.
Она подобрала холодные напитки и посмотрела в небо.
Падал снег.
Её губы двинулись вровень песне, слышимой за спиной.
●
— Shows the grace of His holy might.
Она достигла Китая, Индии, России, Германии, Африки, Франции и Англии.
Она достигла ушей Зигфрида и Хибы Рютецу в Окутаме.
Песня разносилась по телевизору и радио.
Те, кто не знали значения, с любопытством прислушивались, а знающие просто воспринимали слова.
●
— Jesus, as man on this earth.
В доме Танаси, Нацу как раз закончила говорить по телефону с родителями, отблагодарив их за подарок. Хлопнув себя по щекам, покрасневшим от волнения и радости, она села на стол.
Заметив, как сильно она переволновалась, женщина включила телевизор, чтобы чем-то себя занять.
Когда она услышала песню, одновременно закопошилась Харуми в задней комнате.
Волнуясь, что она разбудила ребёнка, Нацу пошла проверить, и обнаружила, что открытые глазки девочки смотрят наружу.
Там в какой-то момент пошёл снег.
— Ах, — сказала Нацу, нежно подняв Харуми и двинувшись к окну.
Снег накапливался снаружи, пока она слушала пение.
Нацу показала Харуми снег, сопроводив губами песню по телевизору.
Она пела вслух.
●
— Jesus, as man on this earth.
Внутри Концептуального Пространства яростный ветер и пальба сопроводила музыка, аккомпанирующая песне.
Акустическое духовое оружие учеников наполовину натужно, наполовину обнадёживающе выстроилось в порядок и начало играть.
Концептуальное Пространство охватила музыка спасителя.
Аккомпанемент послышался повсюду, и к давлению звука присоединились голоса.
●
— Silent night, Holy night.
Весь мир пел ту же песню. Одни знали, что их соседи тоже поют, другие нет, но в любом случае, пение наполняло мир.
Одни пели негромко, другие держали её в задворках сознания, но песня пелась, и всем стало ведомо, что предречено рождение спасителя.
И они также узнали, какой же сегодня день.
●
— Where today all the might.
В церковном приюте на вершине холма в Сакаи дети пели вместе с телевизором.
Настоятельница готовилась разрезать приготовленный для всех рождественский торт, но заметила снаружи внезапного посетителя.
Это хозяйка небольшой церкви у подножья холма. Та пожилая женщина рассказала ребёнку Синдзё Юкио об этом месте.
Настоятельница быстро открыла большое окно и обратилась к ней.
— Бывшая настоятельница.
— Веселого рождества. Я слышала, что дочка Юкио недавно опять приходила. И не сама, а с кем-то по фамилии Саяма.
Она горько улыбнулась.
— Я думала, это просто совпадение, но только представьте, она и в самом деле ребёнок Юкио… В следующий раз, может, стоит рассказать ей парочку старых историй.
— И как же вы оправдаете, что утаили, кто вы на самом деле? Испытание всевышнего?
— Нет, — пожилая женщина горько улыбнулась, слушая песню. — Я просто подумала, что так бы поступили Юкио или старый Саяма.
●
— Of His fatherly love us graced.
Левиафан помнил.
Он не понимал или не знал этой песни.
Но он её помнил. Обрывки песни сохранились в его памяти.
Когда же он её слышал?
●
— And then Jesus, as brother embraced.
Посреди ветра и песни, Саяма пел вместе, чтобы сдержать себя.
—————.
Парень кивнул.
Когда он понял, что вместе с Синдзё хранит эту песню внутри себя, Саяма задал вопрос.
— №8-кун. Прошу, скажи мне, как победить.
Автоматическая кукла немного опустила голову, но…
— Есть только один способ.
Она указала на Левиафана в ветряном небе.
— Ореол, защищающий Левиафана, составляет не так уж и много сил. Он неравномерный, поэтому….
Ответил голос. Механический голос.
— Нужно лишь нарушить их построение? Нам нужно только пробиться через ореол и подняться в небо?
Это был Алекс.
Он сопротивлялся ветру на краю защитного поля кукол.
— Я единственный, кто сможет прорваться сквозь турбулентность. Я пойду.
●
— All the peoples on earth.
Тацуми непроизвольно воскликнула, прислонившись к Алексу.
— Ты не можешь!
Она проигнорировала направленные на неё взгляды и повернулась к дракону.
— Сколько, по-твоему, тут механических драконов?! Если будешь себя загонять, когда уже так распадаешься, ты умрёшь! Неужели ты не понимаешь?!
— Но, Тацуми, механические драконы американского UCAT и Сандер Феллоу не доберутся туда сквозь такой ветер и пальбу. Сандер Феллоу в особенности занят защитой остальных.
— Это не значит…
— Это по силам только мне, — откликнулся Алекс. — Если я этого не сделаю, моя душа сгниёт.
— Так пускай гниёт! Всё же лучше, чем умереть! Я…я…
Тацуми запнулась и глянула на правую руку.
— Я думала, ты должен был избавить меня от слёз.
— Не волнуйся.
Алекс выронил часть себя.
Всего один болт.
— Он не был заражён отрицательными концептами. Это живая частичка меня.
Затем он мягко воспарил в воздух.
— Алекс!
— Не волнуйся, Тацуми. Я всегда буду с тобой. …И покажу тебе доказательство.
— Доказательство?
— Да, — ответил он. — Я покажу тебе то, что убедит тебя, что я всегда здесь.
Это были его последние слова для Тацуми.
Механический дракон подстегнул ветер, встал в воздухе и кивнул к Саяме.
— Оп!
Его скорость мгновенно изверглась.
Клинок дракона бросил вызов ветру, полетев навстречу небесам.
●
— All the peoples on earth.
Алекс летел всё выше и выше.
Несмотря на ветер и давление воздуха, его двигатели делали своё дело и толкали его даже дальше.
Прямо сверху прибыли атаки.
Это механические драконы. Он нацелился на защитных драконов, которые не были частью ореола.
На такой огромной относительной скорости их непросто даже разглядеть, но разум Алекса прояснел.
Его разрушение близится. Он знал, что его тело распадётся и останется только сознание.
И это обострило его сердце.
— Silent night, Holy night.
Слушая песню и полируя душу, Алекс мог видеть всё.
Его броня распадалась и отлетала, но дракона не волновало, пока удар не смертельный.
Без паники он использовал свой выпад, чтобы запустись себя в небо.
Ореол перед ним разрастался.
Его сердце прояснялось.
И он слышал песню.
— Long we hoped that He might.
…Ох, какая прекрасная песня.
Алекс слышал её когда-то давно. Это было не внутри Ноа, а в церкви на холме.
Тацуми тогда была с ним?
Алекс не помнил.
Его разум уже в небесах.
Там был враг.
Формирующими ореол командовал один из чёрных механических драконов.
Если он его уничтожит, остальные утратят единое управление, и в защите образуется дыра.
Это модель Серафим.
Она родилась из того же прототипа, что и он, и была создана Ноа.
Идеальный противник.
И поэтому Алекс летел.
Чёрный Серафим ответил тем, что оставил остальных драконов.
Он понимал, поэтому Алекс преследовал чёрную скорость.
Он едва поспевал.
Предельная скорость врага равносильна или даже выше Алекса.
Даже когда его чуть не опрокидывало на резких поворотах, Алекс продолжал преследование.
— ?!
Подоспела атака. Самонаводящиеся заряды.
Шестьдесят четыре прибыло одновременно от створок на спине его противника.
…Этот враг…
Алекс осознал, что его спроектировали для сражения во время погони, но продолжил путь.
Шквал огня расширился, но дракон прорвался прежде, чем его сжало в тиски.
Часть зарядов осталась, поэтому Алекс закрыл крылья и…
— !..
Выстрелил, словно запуская себя вперёд.
Чёрный избежал светлой атаки молнии резким восхождением.
Алекс продолжил погоню.
Внутренние перегрузки надрывали тело, выбивали несколько частей и приближали его к кончине.
Но он слышал песню.
— As our Lord, free us of wrath.
Восхитительная песня.
И его душа чувствовала сердце, полное справедливости.
Алекс не сомневался, что все, смотрящие в небо, перестали плакать и стенать, а вместо того поднялись.
Его сердце прояснялось.
Он уклонялся.
Он преследовал.
Он всего в восьми метрах от врага.
Он двигался.
— !
Алекс выстрелил заряды, но враг зашёл ему за спину, словно маятник.
Он обернулся перекатом и попытался ещё раз, но враг выпустил ракетный залп, двинувшись вперёд.
Не успели ракеты даже распространиться, как Алекс сделал бочку и прошмыгнул между ними.
Он словно перекатывался сквозь бреши в стене огня.
Затем ускорился и сел врагу на хвост, но Серафим подлетел даже выше.
Переполняясь скрежетом металла, Алекс бросился за ним.
Они обменивались выстрелами, словно перебрасывая друг другу атаки.
В небе порхали заряды и следы манёвров уклонения, начертанные белым дымом.
Их скорость никогда не падала.
Он слышал песню.
— Since times of our fathers He hath.
Отпало больше деталей.
Но на его сердце было легко.
Две машины вылетели над Левиафаном.
Чтобы избежать брони Левиафана, они в последнюю секунду пикировали вправо или влево, а затем возвращались к схватке.
Они уклонялись, нападали, вращались и продолжали без конца.
Их пули летели сквозь снежное небо и в броню Левиафана, проносящуюся внизу.
Звуки больше не слышались, и о скорости сообщало только состояние тела Алекса.
Оно погибало.
Но его душа не сгниёт. А ещё он мог слышать песню.
— Promised to spare all mankind.
Впереди поджидала зона запуска механических драконов Левиафана.
Большой широкий туннель.
Он и Серафим влетели внутрь.
Алекс нацелился на врага сзади, держась низко.
Его тело приближалось к пределу.
Он знал, что конец близок.
Так почему же на сердце так легко?
Алекс не знал.
Но…
Поймёт ли Тацуми?
С этой мыслью он выстрелил.
В следующий миг вместо попадания Алекс получил неожиданный удар.
Он пришел сбоку.
Это выстрелил механический дракон, притаившийся в зоне запуска.
●
— Promised to spare all mankind.
В него вонзилась пуля.
————?!
Алекс знал, что ему конец.
Это попадание смертельно.
Оно задело скелетный каркас. Его осыпающееся тело отчаянно за него цеплялось.
Теперь он наполовину сломан.
Тело скрючилось, скорость упала, а свет двигателей Серафима отдалился.
— !..
Алекс увидел, как из спины врага вылетел залп огня.
●
— Silent night, Holy night.
Левиафан понял запись, посланную Серафимом.
Это конец его врага.
Настойчивое сопротивление вражеской армии теперь закончится.
Поэтому ему нужно вернуть Серафима на изначальное место и поручить ему управление ореолом.
Под защитой купола Левиафан сможет изменить мир.
Но затем он заметил, как от Серафима исходят помехи.
— ?!..
Он увидел изображения из глаз Серафима.
Враг всё ещё жив и продолжал погоню.
Почему? — гадал Левиафан. — Почему враг не был уничтожен?
Ответ пришёл по передатчику Серафима.
— Справедливость не умирает!
●
— Shepherds first see the sight.
Алекс принял молниеносное решение.
Он кое-что заметил над атакующими ракетами.
Что-то впилось в потолок.
— Обычный крейсерский каркас моего заклятого врага, Сандера Феллоу!
Бело-голубой дракон отбросил этот каркас в качестве отвлекающего манёвра во время битвы с ним.
Стальной костяк всё ещё там, поэтому Алекс не колебался.
Он выстрелил в потолок, пробил его и дал каркасу Сандера Феллоу упасть.
— Слияние!
Он отбросил собственный костяк тела, которое начало распадаться.
Алекс использовал моторы ног, чтобы резко подхватить каркас Сандера Феллоу.
Он тонкий и несколько длинноват, но достаточно крепкий.
…Ненадолго это сработает!
С этой мыслью Алекс ускорился.
Он пронёсся над ракетами, пролетев под самым потолком, и погнался за Серафимом.
— Трансформация!
Каркас встал на место.
— Алекс! Режим Последнего Эпизода!
Дракон ускорился.
Он следовал за Серафимом, приближаясь к концу туннеля зоны запуска.
Алекс знал, куда враг пойдёт: прямо вверх.
Это простейшая из уловок.
Ты серьёзно думаешь, что справедливость на такое попадётся?
Ох, какое чудесное небо. Какой приятный ветер, но ему не хватает одной вещи.
Алекс продолжил путь в её поисках.
Он преследовал Серафима, когда тот резким толчком поднялся в небеса.
————!
Алекс раскручивал тело, избегая множества зарядов, выпущенных в его сторону.
Он летел сквозь ветер, чтобы избежать каждую посланную в него атаку.
— О-о-о!
Алекс преследовал. Враг атаковал, но его не заботило.
— О-о-о-о!!
Он уклонялся, растягиваясь вверх, вилял телом и подскакивал в небо.
— О.
С непрерывным криком он устремлялся за Серафимом.
Чувствуя опасность, враг попытался уйти с его поля зрения.
Алекс не дал ему сбежать. Движение врага наполнились дрожью.
Он испугался.
Глупец, — подумал Алекс. — Боязнь справедливости доказывает, что ты — зло.
Его сердце прояснилось.
Вот и всё, что важно сейчас.
Его душа теперь не сгниёт. И его тело не распадётся. Теперь он в этом уверен.
…Меня переполняет справедливость!
— Told by angelic Alleluja.
Серафим вошел в центр его поля зрения, поэтому он выпустил атаку.
Его атакой был разгон. Это доступно лишь носителю великой реактивной силы.
— Алекс Драйвер!
Используя передний таран механического дракона, Алекс пронзил Серафима сзади.
Это самоубийственная атака.
Он разрушил в процессе своё тело, так что это поистине крайняя мера.
Но Серафим действительно согнулся, скорчился в неудачной попытке побега и раскололся на две части.
—————!
Он издал вопящий взрыв.
●
— Sounding everywhere, both near and far.
Одним лишь разумом Алекс прибыл в воздушное пространство небес.
Его тело расположилось вертикально. Импульс ускорения угас, и он медленно останавливался.
Алекс был прямо под снежными облаками.
Всё его тело рассеивалось по ветру.
Но не из-за полученных атак. Оно просто достигло своего конца.
…Тацуми.
Он мог слышать песню.
— Christ the Savior is here.
Это прекрасная песня, и, несомненно, он услышит её и в будущем.
Она будет помнить, когда увидит доказательство.
И он непременно споёт эту песню с ней.
— Christ the Savior is here.
Он споёт с тем, что оставил после себя в этом мире.
— Они бы ни за что не победили без меня.
Алекс больше не мог ничего увидеть, поэтому просто произнёс.
— Справедливость… восторжествует!
●
Небо наполнилось взрывом.
Взрыв механического дракона расширился взрывом пара и произвёл некий феномен.
Он разогнал снежные тучи в небе.
В том снежном, насыщенном песней небе, облака разошлись и явили доказательство существования механического дракона.
Показалась круглая луна.
Она поднималась в центре небес над головой.
●
Песня в Синдзюку подошла к концу.
Она закончилась по всему миру.
Кое-где ей аплодировали, а местами встретили тишиной.
И людям в Синдзюку показалось, что они увидели в небе какой-то свет.
Его покрывали снежные облака, но по какой-то причине, им показалось, что они видят там луну.
●
В защитном ореоле под Левиафаном обнаружился разрыв.
— Прекрасная демонстрация справедливости! — закричал Саяма с поднятыми бровями.
Остальные кивнули, и парень притянул к себе Синдзё.
— Синдзё-кун, готовь Георгиус к…
— Саяма-сама! Подождите!
Как только вмешалась №8, воздух в небе вздулся.
В небесах сверху что-то прорывалось сквозь ветер, побелевший под снегом.
Саяма это узнал.
…Левиафан?!
Великий механический дракон повернул пасть — и основную пушку внутри — в их сторону.
— Неужели…
Увидев свет глубоко в его пасти, Саяма покровительственно обнял Синдзё.
— Он готов теперь повредить концепты?!
Дракон решил, что сможет воссоздать их, если понадобится.
Клыкастая пасть широко раскрылась, словно собираясь их пожрать.
— !..
Основная пушка Левиафана выстрелила навстречу Саяме и остальным.
●
Как только вылетел белый световой луч, отреагировала некая фигура.
Это Тацуми.
Она подняла взгляд на свет в пасти дракона.
…Ах.
И неожиданно осознала, что сможет отменить эту атаку.
Но она попыталась отринуть мысль: слишком рискованно, и у неё никак не получится.
В конце концов, её тело теперь избегает сражения.
Она не может толком держать нож, и даже порезалась клинком.
Тацуми не знала, способна ли провернуть свою защитную технику.
Но сзади неё стоял Тифон, и она держала в руке болт.
…Алекс.
Глянув на морду Левиафана в небе, она увидела доказательство, которое он оставил.
Но его песнь подошла к концу.
В «Silent Night» только шесть куплетов. Как только они закончились, пение отзвучало.
Но…
————?
Тацуми услышала песню. Она должна была кончиться, но девушка снова её услышала.
Не успела она задуматься, что это значит, как от сиденья у оборудования связи тихо заговорила Ооки.
— Все… поют.
Она слышала песню.
— Все поют, даже когда никто их не направляет!
●
Стоя на заснеженной сцене в Синдзюку, женщина это увидела.
Она собиралась уйти со сцены, но все подали голос, будто её не пускали.
————!
Это была ночь фестиваля. И в доказательство тому, они все пели гимн.
Одни остались, а другие ушли, но даже те пронесли песню с собой по дорогам или на станцию.
Теперь её не остановить.
И от скрытого края сцены её муж призвал её продолжать.
Поэтому женщина кивнула и развела руки в стороны на этот раз без микрофона.
Она запела.
Её голос звучал, как и множество остальных.
На громадном мониторе станции за спиной отобразилась восьмицветная трёхмерная ёлка.
Песня не прекращалась.
●
— Silent night, Holy night.
В следующий миг Тацуми побежала.
Она засунула руки в карманы и надела кольца дистанционного управления.
— Тифон!
Девушка мчалась вперёд.
По пути Бог Войны её подобрал, и она забралась на его плечо.
Её ноги дрожали. Как и всё её тело. И особенно руки и пальцы.
Но…
— All’s asleep, one sole light.
Её сердце — нет.
— Автоматические куклы!
В ответ на её призыв прибыл удар главной пушки Левиафана.
Тацуми подняла левую руку.
Она взмахнула левым кулаком Тифона навстречу белому свету, прибывающему под небольшим углом.
И автоматические куклы ответили её воле.
Гравитационные линзы в небе пропали и взамен образовали щит перед кулаком Тифона.
Как только залп попал, Тацуми знала, что её сердце предупреждает тело.
Она понимала, что мощный поток главной пушки пытается её оттеснить. Поэтому…
————!
Она активировала свою технику, сжимая болт Алекса в правой руке.
—————!
●
— Just the faithful and holy pair.
На северном поле боя Казами увидела посреди яростного ветра что-то новое.
С лучом основной пушки Левиафана что-то случилось.
— Он исказился?!
Она думала, что им конец, но луч прогнулся под низким диагональным углом и пронёсся над землёй.
Белый свет полился юго-западнее Синдзюку.
Земля взорвалась, и поднялся сумасшедший ветер, но как основной залп, так и сила, искривляющая его, не прерывалась.
Тогда Казами увидела, что спина Левиафана задрожала, а его луч уплотнился даже сильнее.
Это последняя атака.
●
— Lovely boy-child with curly hair.
Навстречу неслась великая сила.
Тацуми понимала по ощущениям в воздухе.
Она также знала, что не сможет от неё защититься.
…Что же мне делать?!
Заколебавшись и задумавшись, она повернула голову слегка к небу и увидела доказательство.
Там сияла луна.
Казалось, будто она за ней наблюдает.
Поэтому Тацуми решилась.
Она остановит атаку. Она отринет залп этой пушки, несмотря ни на что.
— Алекс!..
С этим криком она закинула болт в рот.
Девушка взяла его в зубы справа, собралась с силами и стиснула челюсти.
Обычно бы её зубы сломались, но Тацуми отработала свою технику настолько, что могла измельчить болт и проглотить его.
— Sleep in heavenly peace.
Она проглотила его и скакнула вверх.
Девушка прыгнула навстречу величайшему залпу Левиафана.
— Алекс!
Она встала на левой руке Тифона и врезала по свету главной пушки правой рукой.
●
— Sleep in heavenly peace.
Луч мгновенно перенаправило в западное небо.
Залп света выжигал воздух и прорывал ветер, пока дыхание Левиафана не подошло к концу.
—!
И тогда свет взорвался.
Тацуми выдержала.
Все увидели, как половина тела Тифона практически расплавилась, и его левая рука пропала. Похожим образом Тацуми потеряла правую руку от плеча.
Сойдя на землю и тяжело дыша, девушка посмотрела на остальных.
Она держала своё окровавленное плечо.
— Кх?!
Тацуми подняла взгляд и увидела, что Левиафан снова поворачивается к ним.
Её колени подкосились, а губы скривились.
— Он делает второй выстрел?!
Но когда Левиафан, покрывающий небеса, готовился выстрелить из основной пушки во второй раз, они кое-что увидели.
— !..
По какой-то причине он поднял голову, словно в неудовольствии.
— Почему?
Глядя на это в замешательстве, они поняли, что в какой момент Левиафан перестал стрелять из вторичных пушек.
●
○ 25 Декабря 2005
Внутри машинного отделения Левиафана стояла Ноа.
Её потрёпанное тело едва могло ходить, поэтому быстрее будет лететь на сломанных крыльях.
○ «Ранее» 25 Декабря 1995
Её создатель сказал.
— Позаботься о новом мире.
○ 25 Декабря 2005
Сразу после того, как основное тело Ноа стало Левиафаном, она вычленила часть своих воспоминаний. Они были несовершенными, но принадлежали только ей, и она не могла позволить, чтобы они достались кому-то ещё.
Но количество воспоминаний оказалось так велико, что для их оптимизации она вошла в состояние кратковременного сна.
Ко времени её восстановления положительные концепты уже были на грани выпуска.
○ 25 Декабря 2005
— Silent night, Holy night.
Ноа слушала песню, играющую по радио.
○ «Ранее» 25 Декабря 1995
— Не волнуйся.
Её создатель спросил.
— Ты помнишь песню, которой я тебя научила?
Ноа ответила, что помнит. Да, она оставалась в её памяти.
○ 25 Декабря 2005
— God’s Son laughs, o how bright.
Ноа слушала песню, играющую по радио.
○ 25 Декабря 2005
Ноа знала, что её тело теряет контроль, и что оно уничтожает мир людей.
○ 25 Декабря 2005
И Ноа начала сопротивляться Левиафану.
Она сделала это, вручную возвращая дракона в форму корабля.
Кукла волновалась лишь об одном.
Левиафан работал на полной мощности.
После непрерывного создания отрицательных и положительных концептов, он находился в состоянии полной перегрузки. Изначально дракон должен был самоуничтожиться после высвобождения концептов, но выходная мощь повысилась настолько, что запустит саморазрушение и взорвётся, даже остановившись.
Ноа не могла этого позволить. Это приведёт к гибели людей на поле боя.
Но, вернув его в форму «Ноа», время до взрыва можно растянуть, даже если перегрузка по-прежнему неизбежна.
○ 25 Декабря 2005
— Love from your holy lips shines clear.
Ноа слушала песню, играющую по радио.
○ 25 Декабря 2005
Ноа взялась за дело.
Она сразу смогла начать, но появилась определённая проблема.
Вышедшие из-под её контроля чёрные автоматические куклы, Боги Войны и механические драконы направлялись к ней по широкому главному коридору.
Скорее всего, они намеревались её уничтожить.
○ 25 Декабря 2005
Ноа обнаружила появление тех, кто противостоял чёрной армии.
Это Серафим №0 и Господство №0, которые напрямую созданы из прототипов.
Ранее они пали, но Ноа не знала, почему они теперь появились в качестве союзников.
Кукла просто продолжала работу.
○ 25 Декабря 2005
— As the dawn of salvation draws near.
Ноа слушала песню, играющую по радио.
○ 25 Декабря 2005
Её правая рука была уничтожена.
○ 25 Декабря 2005
Её левая нога была уничтожена. Её левое бедро разнесли вслед за этим.
○ 25 Декабря 2005
— Jesus, Lord, with your birth.
Ноа слушала песню, играющую по радио.
○ 25 Декабря 2005
Она закончила работу.
Чтобы сдержать собственную волю Левиафана, необходима внешняя атака, наносящая решающий удар, но в таком случае дракон вернётся в состояние «Ноа».
○ 25 Декабря 2005
Ноа увидела среди обломков чёрной армии белого механического дракона и Бога Войны, защитивших её.
Однако машины были сломаны и больше не двигались.
○ 25 Декабря 2005
— Jesus, Lord, with your birth.
Ноа слушала песню, играющую по радио.
○ «Ранее» 25 Декабря 1995
— Не волнуйся.
Её создатель спросил.
— Ты помнишь песню, которой я тебя научила?
Ноа ответила, что она помнит. Да, она оставалась в её памяти.
○ «Ранее» 25 Декабря 1995
Её создатель сказал.
— Позаботься о новом мире.
Ей велели позвонить в колокол.
○ «Ранее» 25 Декабря 1993
Она хотела тут же в него позвонить.
○ «Ранее» 25 Декабря 1993
Это могла сделать только она.
○ 25 Декабря 2005
Ноа обратилась к Богу Войны и механическому дракону, которые её защитили.
— Спасибо.
Это памятная фраза.
У неё сохранились смутные воспоминания о том, как давным-давно ей множество раз говорили эти слова.
Но кто же первый?
Её хозяева?..
Нет, гораздо важнее подумать о другом.
Когда их впервые использовала она?
○ «Ранее» 25 Декабря 1986
Увидев её впервые, её создатель произнёс.
— Ух ты, она выглядит прямо как я. Как мило.
Ноа выдала запрограммированный ответ.
— Большое вам спасибо. Конец связи.
○ «Ранее» 25 Декабря 1993
В день, когда дети решили отпраздновать её день рождения, Ноа получила множество вещей.
— Большое вам спасибо. Конец связи.
Как только она так ответила, группа, среди которых был ребёнок её создателя, кое-что ей подарила.
Группа состояла из Садагири, Микоку, Сино, Алекса и Тацуми.
Они подарили ей песню.
Её создатель играл на органе, а дети пели.
Ноа сохранила песню в своей памяти.
Это новое воспоминание.
Оригинальное воспоминание, которое только её.
Как только дети закончили петь, она снова сказала.
— Спасибо.
○ 25 Декабря 2005
Почему она тогда не сказала «конец связи»?
И где же та песня в её памяти?
○ 25 Декабря 2005
— Silent night, Holy night. Brought the world peace tonight, From the heavens’ golden height Shows the grace of His holy might Jesus, as man on this earth Jesus, as man on this earth.
Ноа слушала песню, играющую по радио.
○ 25 Декабря 2005
Ноа зашагала в поисках того, что может сделать только она.
Кукла двинулась к колоколу.
○ 25 Декабря 2005
В следующий миг Ноа кое-что поняла.
Левиафана пронзила сила с земли.
●
— Silent night, Holy night.
Под дуновением ветра и великим одержимым механическим драконом, Саяма приблизил к себе Синдзё.
Оба держались за руки с противоположными Георгиусами на них.
Неожиданно, Георгиус издал крик.
Тот же голос Саяма слышал, когда впервые его надел.
— Я остаюсь с фамилиями «Саяма» и «Синдзё»!
Синдзё в ответ кивнула и посмотрела на парня.
— Это голос моего отца, так ведь?
— Да.
Он кивнул и сжал её руку, чтобы воля её отца обязательно достигла.
Его намерение, должно быть, было разгадано, потому что девушка сжала в ответ.
— Where today all the might.
В следующий миг они приблизились друг к другу и отвели руки, будто в танце.
Как раз тогда за спиной появилась тень прошлого.
…Это же…
Саяма увидел помещение церкви, освещённое небольшими свечами.
Несмотря на тьму, мужчина и женщина смотрели друг на друга, смущённо улыбаясь.
Стоящий на органе кассетный плеер играл музыку.
— Of His fatherly love us graced.
— Прости, но это единственная песня, которую я играю.
— Мне хорошо известна твоя дотошность.
Слова мужчины в очках заставили женщину горько улыбнуться.
— А мне хорошо известно, что ты носишь только лабораторные халаты.
Оба словно поместили Саяму и Синдзё между собой, и взялись за руки.
Они неловко притянули друг друга и начали танец.
Они танцевали.
— And then Jesus, as brother embraced.
Тогда в дополнение к прошлому все собрались вокруг Саямы и Синдзё.
Это Отряд Левиафана.
Казами и Изумо, Хиба и Микаге в Сусамикадо и Хио с Харакавой в Сандере Феллоу.
Они все их окружили, с улыбкой подняли брови и выпустили из ускорителей мерцающий жар.
— Айда закончим.
— Ага, только лучшее я заберу себе.
— Рюдзи-кун, в чём дело?
— Ну… как-то оно не совсем типично для нас.
— В общем, я рада, что всё в порядке.
— Ни у кого из вас не «в порядке» с головой, но, по крайней мере, наши тела крепки.
— Это уж точно, — ответили все с горькой улыбкой.
Затем Саяма заговорил, глядя на танцующую вокруг него пару.
— Счастье можно найти всегда.
Он обратился к остальным, обнимая Синдзё, как самого важного для себя человека.
— Пойдём, Синдзё-кун, навстречу счастью.
Синдзё покраснела.
— Ну-ну, — сказали остальные, пожимая плечами.
— О? — сказал Саяма, поворачиваясь к ним. — Вы ещё здесь?
— Я тебе потом припомню, — Казами расправила крылья. — И нам ещё нужно обсудить дела в школьном совете, так что не мешкайте с возвращением, ладно? И мы много чего хотим сказать, правильно? Вроде того, что мы здесь получили, и что потеряли.
— Но разве подобными вещами обычно не делятся только с любимыми?
— Заткнись, — сказала Казами, взлетая.
Изумо забрался на плечо Сусамикадо, а Сандер Феллоу рванул в небо.
— All the peoples on earth.
Отряд Левиафана влетел в брешь, которую пробил Алекс и защитила Тацуми.
Они теперь вооружены обычным Облачённым Оружием без Концептуальных Ядер.
Но они Отряд Левиафана.
Это не изменилось.
Сандер Феллоу влетел в чёрную армию, лавировал, уклоняясь от ракет-перехватчиков, и разрывал врага на части. Его путь привёл его к дыре, открытой Алексом.
Восходящие атаки крушили врагов, и из чёрных семян в небе распускались красные цветы.
Они украшали Токийскую ночь в ветряном и снежном небе.
— Казами!
— Знаю!
Казами вертелась, стреляла и влетела в созданный Сандером Феллоу просвет.
Теперь небо украшало великое дерево вспыхивающих цветов.
Ореол вертикально распадался, и становился пикообразной россыпью пламени.
Это было гигантское дерево горящей битвы.
И наконец…
— Каку! И Хиба с Микаге!
— М-м.
— Положись на меня.
Сусамикадо влетел в центр, волоча за собой белый след.
Словно добавляя украшений, клинки Изумо и Сусамикадо рассекали оставшуюся волну чёрного.
В небе рассыпались цветы, волочили за собой дым и выглядели почти как фейерверк.
И в конце Левиафана окружила наибольшая в мире рождественская ёлка с луной на верхушке.
И под драконом стояли те, кто создавал её ствол.
Это Саяма и Синдзё.
●
— All the peoples on earth.
Их товарищи прорвались сквозь ветер и ворвались в падающий сверху снег.
Саяма и Синдзё взглянули на небесные украшения.
— Silent night, Holy night.
На фоне гимна они медленно посмотрели в глаза друг другу, сравняли дыхание и качнулись.
— Синдзё-кун.
— …Да.
— Long we hoped that He might.
Саяма и Синдзё качнули телами, словно в такт прошлому, отображаемому вокруг.
Синдзё раз отошла, перекрутилась с женщиной и вернулась.
————.
Они оба вытянули руку с Георгиусом в сторону, а другой обняли друг друга за талию.
И посмотрели туда, куда указывали руки.
— Эй, я правильно танцую?
— Не переживай. Никто не смотрит.
— Это не отвечает на вопрос.
Догнав голоса прошлого, они двинулись друг к другу и использовали момент, чтобы ткнуть руками в небо.
— As our Lord, free us of wrath.
Держа ладонь Синдзё, Саяма поднял руку навстречу небесам.
— !..
Мгновением после Левиафана пронзил чёрно-белый свет, устремившись ввысь.
Столп света пронёсся сквозь центр небесных украшений.
Он пробился. Он прорвал тело Левиафана.
Концепт регенерации пытался сдержать распространение дыры, но разрушительная мощь Георгиуса сильнее её расширяла.
———!
Но Левиафан ревел и сопротивлялся.
— Since times of our fathers He hath.
Он похлёстывал ветер, резко ворочался телом и пытался сменить положение пронзающей силы.
— Он всё ещё может двигаться?!
Саяма дрожал от силы Георгиуса и закричал в ветер.
Как вдруг к ним присоединилась третья рука, сдерживая дрожь.
Она принадлежала девушке в чёрной бронированной форме.
Микоку.
●
Синдзё увидела в руке Микоку синий философский камень.
— Он содержит мой концепт регенерации! У Левиафана такой же. Так что… если вы включите его в силу Георгиуса, он сумеет подавить мощь Левиафана и уничтожить его!
— Ты уверена?! — спросила Синдзё.
Продолжая за Синдзё, Саяма закричал в ветер.
— Разве в нём не содержится всё, что тебе оставили?!
Выражение лица Микоку исказилось на ветру, но…
— Ничего. Я тоже ещё осталась, и я всё ещё здесь. Поэтому…
Она опустила голову, но Синдзё всё равно услышала её слова.
— Прошу, дайте мне помочь это закончить!
Синдзё собиралась согласиться, но сначала переглянулась с Саямой.
…Давай это сделаем!
— Promised to spare all mankind.
Синдзё и Саяма взяли в руки философский камень.
Микоку удивлённо подняла взгляд, и парень с девушкой ей улыбнулись.
— Тэстамент!
Саяма засмеялся.
— Давайте провозгласим ко всем концептам!
В то же время Левиафана пронзило особенной мощным светом и тьмой, и они крепко стиснули руки.
— Позвольте кое-что сказать! Как противоположности….
Синдзё повысила голос вместе с Саямой.
— Мы провозглашаем, что воли Саямы и Синдзё будут вместе во веки веков!
Повторив за ним, Синдзё задумчиво наклонила голову на то, что он сказал «воли» вместо «фамилий», но поверила ему и закончила заявление.
…Он, наверное, что-то уже задумал.
Она знала, что он рано или поздно об этом расскажет, поэтому просто пока сохранила слова в сердце.
Слова «Микото» и «Садагири» сотрясли концепты, которые стали чистой пылью.
— Воли Саямы и Синдзё будут вместе во веки веков.
Это стало Концептуальном Текстом и помчалось по Концептуальному Пространству.
Вслед за этим в дракона вонзился особенно мощный свет противоположностей.
В то же время пушечные залпы и удары мечей от Отряда Левиафана сотрясли его в небесах.
— Promised to spare all mankind.
Великий дракон был наконец-то побеждён.
И свет концептов рассеялся по небу.
