Небо налилось цветами вечера.
Внизу во тьме утопал лес.
Однако он не сохранял прилежной формы.
Покрытая деревьями земля раскололась, потрескалась и провалилась.
То, что осталось от дороги, огородили верёвками и предупредительными огнями.
Ночь быстро приближалась, поэтому большинство грузовиков и тяжёлого оборудования оттянули к подножью горы.
Но даже когда все остальные спускались, одна фигура оставалась на вершине холма.
На разбитом асфальте стоял старик в лабораторном халате и жёлтой строительной каске.
На его бейджике значилось «Ооширо», а глаза его были направлены вниз.
Он смотрел на долину, полную грязи.
Хлам, сгрудившийся на дне долины, растянулся на двести метров вширь и на несколько километров вдоль. Среди прочего там попадались обломки рукотворных предметов.
В особенности куски асфальта и металла, расплавленные жаром, как и материалы белого здания.
Это остатки японского UCAT.
Ооширо уставился на них в тенях заходящего солнца.
— №8-кун, ты здесь, не так ли?
Он неожиданно заговорил к кому-то за спиной, не оборачиваясь.
С лёгким волнением воздуха между упавших деревьев за стариком вышла №8. Она тоже носила жёлтую каску.
●
Вместо обычного костюма горничной №8 носила джинсы и пуховик.
— Ооширо-сама, что вы здесь делаете? Согласно нашим расчётам, положительные концепты вступят в реакцию с активированными отрицательными внутри Левиафана и изменят мир к полуночи завтра ночью. Чтобы это предотвратить, остальные собрались в Ёкоте и Ёкосуке и проводят стратегическое совещание в подземном зале заседаний Ёкосуки.
— И со всем происходящим, на что похоже моё занятие?
№8 увидела, как Ооширо повернул к ней взгляд на фоне заходящего солнца, и медленно осмотрела окрестности.
Она увидела лишь закатное солнце и старика.
Неужели…
Подтвердив неподвижный пейзаж, она кивнула и выдала заключение.
— Я считаю, вы ментально планируете свою следующую игру 18+.
— Т-ты и правда игнорируешь закат у меня за спиной, №8-кун?! Я что, и впрямь выгляжу так же, как всегда?!
Услышав это, она задалась вопросом, не допустила ли ошибку, и снова посмотрела на закат.
— Солнце всего лишь заходит на ночь. Что в этом такого?
— Ох! В этом твоя проблема! И всё когда я так рьяно задавал атмосферу?!
— В самом деле? — спросила №8, когда Ооширо протестующе заёрзал. — Тэстамент. Тогда я проигнорирую эту часть. Будучи безэмоциональной куклой, я никак не в состоянии догадаться, что происходит.
Затем она сменила тему.
— Как бы там ни было, все о вас переживают, поэтому прошу как можно скорее вернуться на ваш пост.
— Э? Серьёзно? Я герой манги, на которого все возлагают надежды?
— Тэстамент. Все в Ёкоте и Ёкосуке жалуются о том, что не на кого спихнуть неприятную работу, строители сетуют, что старик повсюду им мешает, а я жалуюсь, потому что меня позвали сюда, оторвав от настройки запасного тела. Если статистически всё суммировать, вам необходимо вернуться сейчас же.
— Э-это вообще не то, что ты сказала раньше!
Несмотря на недовольство Ооширо, №8 вытащила что-то из кармана.
— Это соломенная кукла, содержащая один из волос Итару-самы. Будет ли она приемлемой заменой вашему времяпровождению за наблюдением заката?
Ооширо глянул на предъявленную куклу.
— Это Sf-кун…
— Тэстамент. Sf-сама последовала за Итару-самой. …Потому что эта кукла не Итару-сама.
Тон №8 был непоколебим.
— Но вы не такой же, как Sf-сама. Вы, технически,человек.
— Что значит «технически»?
— Я постаралась не вдаваться в подробности, так почему вы решили придраться к словам?
— М-меня за это ещё и ругают?!
№8 проигнорировала его, потому что ей было что сказать. Она должна это сказать, прежде чем получить ещё более дикий опыт общения.
— У людей есть воображение. Они наделены силой представлять тех, от кого ничего не осталось. Так не позволит ли кукла, содержащая то, что он оставил, представлять его и дальше?
— №8-кун…
— Да, — она кивнула. — Ваш жалкий мозг только и может, что представлять что-то о куклах или картинки на мониторе, но это, наконец, окажется полезным умением. Ну что ж, приятного вам воображения.
— Я-я только что вообразил о себе кое-что очень грустное!
И всё же, он забрал соломенную куклу с её руки.
— Но №8-кун? Хорошо, кабы меня подбодрило что-то ещё.
— Например?
— Например, если бы ты обняла меня, утешила.
— Как именно?
— Назвала меня Казуо-тян и обняла мягко и нежно, насколько возможно! Как нежнейшее из варёного мяса! Так, чтоб понадобился звуковой эффект «хоньо» или «хурьо»! В-вот так! Так! Прям вот так!
№8 уставилась на старика, подсвечиваемого солнцем, который издавал звуковые эффекты и раз за разом выгибался назад.
Она гадала что делать в течение трёх секунд, но, наконец, сказала «тэстамент» и кивнула. Затем вытащила из кармана телефон.
— Алло, полиция! Да, извращенец, о котором я ранее упоминала, снова лепечет о чудных бессмысленных вещах, ведя себя крайне подозрительно.
— Ой, №8-кун! Стой, стой! Что значит «о котором я ранее упоминала?!»
Она повесила трубку и зыркнула на Ооширо.
— Вы определились?
— О чём?
— Идёте вы или нет?
Она уточнила дальше.
— Вы сдадитесь или продолжите сражаться? Что именно?
Старик не ответил.
Он замолчал с соломенной куклой в руке.
Поэтому №8 пришла заключению, что он хотел сказать.
Она открыла рот, говоря ему:
— Тэстамент. Тогда идёмте, Ооширо-сама.
— Я-я иду?! А как же моё слово?
— Поскольку вы сразу не ответили, я пришла к заключению, что вы готовы пойти в любом случае. И…
Говоря, она посмотрела в ясное небо.
— Мы в горах Окутамы конца декабря. Ночью температура упадёт ниже нуля. Если останетесь здесь, я пришла к заключению, что завтра здесь обнаружат замороженный труп извращенца.
— Ну, пожалуй, это правда.
— Вы признаёте, что извращенец?!
— Чёрт, а ты строгая!
Он обхватил голову руками и встал в позу, поэтому кукла повернулась к нему спиной.
— Вне зависимости от вашего выбора вы должны покинуть горы, так что единственный вариант — идти. Поэтому я пришла к заключению, что сказать есть только одно: идёмте, Ооширо-сама.
— А, погоди, погоди!
Ооширо сделал неуверенный шаг после того, как она начала идти.
— Ты весьма настойчива.
Хоть и с поникшими плечами, но он пошёл следом.
№8 оглянулась ему навстречу.
— Вы идёте со мной?
— Все этого хотят, правда?
Старик натянул каску глубоко на глаза.
— Они без меня никуда, разве нет?
— Тэстамент, — ответила №8. — Я пришла к заключению, нам вскоре предстоит много дел. Приготовьтесь.
— Я был готов уже десять лет, — Его голос опустился в землю. — Я думал, что подготовил себя к этому дню тогда.
— Вам очень быстро всё надоедает. Поэтому я пришла к заключению, вы устали быть готовым.
Она неожиданно ускорилась, и ему пришлось побежать, чтобы догнать.
— Н-номер 8-кун! П-почему ты от меня убегаешь?!
— Я не убегаю. Прошу, держитесь от меня как минимум в пяти метрах.
— Сомневаюсь, что мне хочется знать, но почему?
— Тэстамент, — она кивнула. — Немытый старик с соломенной куклой в руках приближается к тебе сзади глубоко в горах? Вы пытаетесь стать новой городской легендой?
●
Большое пространство полнилось людьми.
Куполообразное помещение являлось залом заседания под Ёкосукой.
Его до отвала переполняла огромная смесь цветов.
В дополнение к представителям международных UCAT, их сопровождали представители государств и Гиров, и присутствовали даже добровольцы из обычных членов тех групп.
Все смотрели в центральное пространство, где над круглым столом парило трёхмерное изображение.
Прозрачный зелёный свет нарисовал 3D карту Токио с центром в Синдзюку.
— Завтрашний день впишут в тайные анналы истории.
Парень в костюме, Саяма, говорил, шагая через центр большой прозрачной карты.
— Эту последнюю Концептуальную Войну никогда не упомянут в официальных книгах. Она сведётся к крупномасштабной городской битве, в которой совместные силы UCAT, различных государств и Гиров разделятся на восемь армий для атаки Левиафана.
В центре подобно гигантскому острову располагался дракон, а красный свет указывал на положение сил UCAT.
— Согласно нашим прогнозам, положительные концепты внутри Левиафана будут закончены завтра, 25-го в 22:30. Они вступят в реакцию с уже активированными отрицательными, но и те, и другие полностью запустятся и создадут концепт бессмертия ровно в полночь.
Другими словами...
— Завтра ровно в полночь мир переменится, и всё живое будет стёрто с лица земли.
При словах Саямы все сглотнули.
Затем он зашагал к изображению парящего Левиафана, и восемь красных армий, выстроенных в Токио, двинулись к центру.
Полоски движения имели на конце стрелку. Приближаясь к Левиафану, они разделились и покрыли Токио.
Саяма тоже протянул руку к дракону.
— Если Левиафан создаст и активирует положительные концепты, даже существующее оружие Концептуальных Ядер придёт в негодность. В конце концов, мы понятия не имеем, как победить колоссального неудержимого дракона, — объяснил он. — Но Левиафан оставил нам решающую возможность.
Все подняли взгляд, а с места представителей американского UCAT поднял руку Роджер.
— Что за возможность?
— Пока создаются положительные концепты, он должен всецело избегать движения.
Шагая, Саяма указал на свернувшегося Левиафана.
— Если бы он мог двигаться, то с лёгкостью бы уже разрушил внешний мир. Но он этого не сделал и не учёл наш всеобщий сбор, так что я могу лишь предположить, он достаточно уверен в своей силе и сейчас не может двигаться.
Саяма перевёл дух.
— Я знаю почему. Левиафан… нет, Ноа ранее не сумела создать концепт, поэтому хочет быть как можно бережнее.
— В таком случае уничтожение Левиафана не является нашей основной задачей?
— Верно. Наша цель — предотвратить завершение положительных концептов в 22:30. …Сейчас я покажу вам как.
Саяма повернулся ко всем остальным. На прозрачной трёхмерной карте красные ленты UCAT разделились и образовали восемь построений.
— В этих восьми направлениях будут помещены представители, носящие оружие Концептуальных Ядер. Пока удерживаются те восемь сторон, в каждой точке будет создана стена барьера.
Появилось восемь стен, окружающих центр Токио.
— О? — сказал представитель китайского UCAT.
Мужчина в чёрном скрестил руки на груди с заметным возбуждением.
— Всенаправленный барьер по типу сетки Багуа? Хотя выглядит как барьер Восьми Великих Королей Драконов, использованный при запечатывании Концептуального Ядра 10-го Гира.
— Не совсем. Запечатывающие стены будут использованы, дабы не дать Левиафану сбежать, а само кольцо служит декларацией присутствия Концептуальных Ядер. Иными словами, мы отрицаем создание положительных Концептов Левиафана, показывая настоящие.
Саяма держал ноги в движении.
— Но это отрицание не должно вырваться наружу, — предупредил китаец. — Простой восьмисторонней печати недостаточно.
— Тогда… — Саяма остановился прямо под Левиафаном из прозрачного света. — Мы сделаем следующее.
Он помахал рукой, и возник красный свет.
Прямо над и под Левиафаном.
Сверху и снизу вражеского дракона отобразились две красные стены.
— Мы добавим к Восьми два дополнительных Великих Короля Драконов, чтобы установить печать сверху и снизу. Левиафану будет некуда бежать, и мы можем отругать его со всех сторон, используя присутствие настоящих положительных концептов.
Если выразиться иначе…
— Да, для простоты можно назвать его барьером «Левиафан, твои положительные концепты фальшивки, а значит, запрещены! Ха-ха-ха. Как тебе это нравится?!».
— Это слишком просто! — закричали все остальные.
— Чем проще тем лучше, не думаете? — ответил Саяма. — Но, если настаиваете, можно назвать его барьером Десяти Великих Мировых Драконов.
Последовала короткая пауза.
Через пару секунд Роджер снова поднял руку с мест американских представителей.
— Кто будет отвечать за два великих дракона небес и земли?
— Кто угодно. Пока они достойны носить оружие Концептуальных Ядер.
— Любой?
— Да, — Саяма окинул взглядом приближающиеся красные полосы их армий. — Может, и грубовато так воспринимать, но Концептуальные Ядра — сами миры. Они содержат внутри себя элементы неба и земли. Поэтому если два носителя оружия Концептуальных Ядер, следующих с этими восемью армиями, — или двумя другими того же уровня — возьмут Концептуальные Ядра, им всего лишь понадобится установить печати земли и небес после установки восьмистороннего барьера. Выражаясь иначе…
Он сделал вдох.
— Эти двое попытаются заработать тачдаун с Левиафаном.
Он поднял голову, сказал «но» и окинул взглядом аудиторию.
Его невозмутимое лицо молча их осматривало.
— Но вы думаете, это звучит просто, не так ли? В конце концов, мы можем перевезти носителей оружия Концептуального Ядра воздушными силами.
Едва лишь он это сказал, в воздухе возникло несколько чисел. Они имели форму часов и отображали предполагаемый временной промежуток.
— Основываясь на времени, потраченном для барьеров в Осаке Топ-Гира и теми, которые запечатывали Концептуальные Ядра 10-го и 2-го Гиров, мы можем просчитать, что на барьер достаточных размеров, чтобы замкнуть Левиафана, уйдёт вот столько.
Появились нужные числа и все ахнули.
— Восьмисторонний барьер займёт шестьдесят четыре минуты. Считая отсюда, небесный и земной займут шестьдесят минут. Итого мы должны сдерживать Левиафана на протяжении восьмидесяти минут. Отсчитывая отсюда, мы знаем, когда должна начаться наша атака.
Ответ дала Диана от мест представителей немецкого UCAT.
Она назвала числа с серьёзным взглядом.
— Как минимум за восемьдесят минут до 22:30 завтра ночью. Чтобы дать себе немного запаса, нам нужно атаковать в девять вечера.
— Именно. И это вызовет значительные трудности.
Слова Саямы добавили к карте синий цвет.
От Левиафана выдвинулись голубые ленты.
Выглядело так, словно цвет взорвался с дракона.
— Левиафан содержит огромную боевую силу. Исходя из того, что я видел, его ангары Концептуального Пространства содержат приблизительно две тысячи пятьсот Богов Войны разных типов, тысячу механических драконов различных типов, и что касается автоматических кукол….
Он горько улыбнулся.
— Приблизительно триста тысяч различных типов.
Некоторые люди выразили свое недоверие.
Это просто казалось невозможным.
Как раз тогда до них донёсся неожиданный голос отрицания. Резкий женский голос.
— Вы не пожалеете, если проявите немного терпимости.
Он исходил прямо возле Саямы.
Никто не заметил их прибытие, но к прозрачной карте присоединились два человека.
Одна носила чёрную бронированную форму, а вторая была двенадцатикрылой автоматической куклой.
Это были Микоку и Ноа.
●
При их появлении все в зале заседаний начали повышать голоса.
Некоторые потянулись к карманам, чтобы высунуть оружие, но так и не закончили действие.
— Прошу, сохраняйте спокойствие. Конец связи.
Голос Ноа словно испускался от всего тела, и сверху обрушился вес.
Огромная ноша.
— ?!..
Встававшие упали на колени. Засунувшие руки в карманы рухнули вперёд.
Вес взвалился на всё тело.
Но чашки и ручки на столах перед ними даже не шелохнулись, и их одежду не стянуло вниз.
К столам и полу прижимало исключительно людей, тогда как Микоку и Ноа стояли.
Кукла слегка подняла правую руку.
— Я утроила массу вашего тела. Прошу всех угомониться. Конец связи.
Но кто-то выступил против этих слов и начал двигаться.
Саяма стоял перед ними и…
— Пошли!
При его крике внутри зала заседаний двинулись две фигуры.
Парнем и девушкой в белой защитной форме, быстро сорвавшимися с места, были Казами и Хиба.
Их время движения сократилось, и они двигались неуловимо для глаза.
Казами расправила крылья и продиралась через дополнительную ношу.
— !
Она зашла Ноа за спину и без предупреждения ткнула наконечник G-Sp2 снизу.
В то же время Хиба поспешил прямо навстречу Микоку.
Атака Казами попала, и взорвался звук удара.
Однако она попала в Хибу.
— Э?
Звук всеобщего вздоха был громче удивлённого вскрика Казами.
В какой-то момент Ноа появилась за спиной Казами, держа Микоку на руках.
— !..
Казами развернулась к присутствию позади себя, и Ноа безучастно произнесла.
— Прошу, сохраняйте спокойствие. Конец связи.
Отброшенный в воздух Хиба пролетел над их головами.
Обычно бы от такого удара он стукнулся о высокий потолок, но расстояние и высота полёта сократилась из-за утроенного веса.
При таком раскладе парень врежется в третий ярус ступенчатого зала.
Его руки дико болтались, но ничего нельзя было поделать.
Его ноги тоже дико болтались, но также ничего нельзя поделать.
Казами знала, что предпринять в подобной ситуации, поэтому дала ему совет.
— Хиба! Бесполезно!
— Т-ты ведь сама виновата! Ты хуже всех!
Однако впереди он заметил кого-то, чтобы ему помочь: Изумо.
Тот сидел на ярусной ступеньке между столами, поедая гамбургер, поэтому Хиба закричал ему, махая конечностями.
— И-изумо-сан!
— Угу… — Изумо кивнул и отвёл взгляд. — Ты в последнее время не можешь без гейских шуточек.
— Не сдавайся так сразу! Попытайся завести со мной нормальный разговор!
Хиба приготовился к столкновению.
— Изумо-сан! Л-лови меня! Прошу, лови меня! Может, сломается пару костей, но п-позволь мне в тебя врезаться!
— Может, сломается пару костей?
Изумо запоздало кивнул и последовал предложению Хибы.
Он указал на парня, взялся за бока так, словно они разрываются, и произнёс к представителю UCAT Кении, сидящему рядом.
— Слышь, слышь. Видал?! Этот придурок летит! У-ха-ха-ха-ха!
Хиба влетел в сиденье рядом с Изумо.
Звук разрушения был в три раза громче обычного.
Изумо обратился к ногам и рукам Хибы, которые выросли из остатков деревянного стола и стула.
— Нормально вышло? Но если хочешь сразить людей своими шутками, нельзя «ломаться».
Раскидывая куски сиденья, Хиба вскочил на ноги и сжал кулак с кровью, стекающей по лицу.
— И-изумо-сан! Некоторые вещи делать просто непозволительно!
— И это одна из них?
— Н-ну…
Хиба замешкался, поэтому Саяма крикнул к нему.
— Да? Или нет? Дай чёткий ответ!
Подгоняемый Саямой, Хиба взялся руками за голову.
— Д-да… это было… нет…
Он удивлённо поднял взгляд, развернулся, развёл руки в стороны и выдал ответ.
— Да нет наверное!
Ноа стояла перед ним и ответила на его предложение.
— Пожалуйста помолчите. Конец связи.
— О-ох! Даже враг ко мне относится вот так?!
Все дружно его проигнорировали, и Ноа поставила Микоку обратно на пол.
Девушка вздохнула, поправила воротник и окинула взглядом группу в комнате.
— Дамы и господа, я здесь, чтобы предложить вам сдаться.
Она невозмутимо глянула сквозь окружающую её прозрачную карту Токио.
Посмотрела на красные ленты UCAT и синие, двигающиеся им навстречу.
— Чтобы ускорить ваше решение, я предоставлю некоторые детали касаемо моего оружия.
●
Саяма сопротивлялся тяжести, слушая, как Микоку предоставляет числа.
Это просто численность её армии, но…
— Механические драконы: 121 типа «Серафим», 406 типа «Херувим» и 640 типа «Галгалим». Боги Войны: 301 типа «Господства», 814 типа «Власти», и 1201 типа «Силы». Автоматические куклы: 98000 типа «Начала», 10001 типа «Арх» и 189000 типа «Ангелы». Вместе это армия численностью более трехсот тысяч единиц.
Эти простые числа двигались на карте Токио голубым цветом.
Когда все пригвождённые к столам и полу посмотрели на карты, синие ленты поднялись с земли и начали перехватывать красные.
Саяма увидел, как Микоку поручила Ноа убрать дополнительный вес.
— Тэстамент.
С этим словом всех покинула тяжесть, чем вызвала вздох облегчения.
Никто вокруг Саямы даже не думал атаковать Микоку.
Она, должно быть, это понимала, потому что сначала глянула на него, а затем на остальных.
— Пока у меня нет намерения сражаться. Левиафан всегда под моим контролем. Я могу выслать эти войска, просто стиснув кулак. Слепая атака без подготовки лишь приведёт к сожалению.
— Иными словами, настало время для беседы прямо из долгоиграющего телешоу «Катастрофичный ты»?
Ноа озадачено наклонила голову, но Микоку кивнула и немного опустила взгляд.
— Я сомневаюсь, что беседа будет особо приятной.
Кто-то решил поставить это под сомнение.
— Я бы не был столь категоричным.
Это Ооширо, который вошёл в зал заседания с №8.
Люди звучно его поприветствовали.
Когда он поправил воротник и поднял руки в позе появления, все улыбнулись и зааплодировали.
— Тч. Почему он жив?
— №8-сан потратила четыре часа своей жизни, чтобы его вернуть.
— Он купил три или четыре фигурки ограниченного издания, которые я хотел.
— М-мне только кажется, или вы в последнее время часто сводите всё к личным обидам?!
— Если тебе есть что сказать, выкладывай, старик.
— Хорошо, — он сел на ступеньках, указал на Микоку и затем на гигантского дракона на карте. — Как бы это выразиться? Возможно, ты и способна использовать Левиафана, но действительно ли можешь задействовать все его оружие? Наверное, непросто выстрелить даже из одной пушки. У тебя есть доказательство, что твои сло…
Не успел он закончить, как Микоку щелкнула пальцами.
В ответ Ноа кивнула.
В следующий миг все увидели, как на юго-восточной стороне прозрачной карты пропало здание.
Токийская башня полностью исчезла.
Как только зелёная прозрачная башня пропала, кукла, которая управляла круглым столом, контролирующим карту, тихо произнесла.
— Башня внутри Концептуального Пространства была испарена.
— Тэстамент, — согласилась Ноа. — Левиафан связан со мной. Я существую здесь в виде автоматической куклы, но осознаю себя ничем иным, как оружием для Микоку-самы. Конец связи.
— Ясно, — Саяма кивнул и глянул на Ооширо. — И чего ты только здесь, старик? Из-за тебя уничтожили Токийскую башню внутри Концептуального Пространства.
— Э? Из-за меня?!
— Ха-ха-ха. А кого ещё нам винить?
Все в зале заседаний пробуравили Ооширо взглядом.
Он ойкнул, покатился по полу, столкнулся со следующим ярусом, и откатился обратно к №8.
— Н-номер 8-кун, ты наградишь меня тем же взглядом, что и остальные?
Она его вообще проигнорировала, вытащила из-под передника веник, и начала подметать пол, повернувшись к нему спиной.
— Н-номер 8-кун! Ты не поможешь мне после того, как так старалась привести сюда?!
— Я прошу прощения, но я очень занята отсутствием работы, и поэтому убираю.
— И как долго ты будешь убирать?
Ооширо спросил, сидя на полу, и №8 ответила, не поворачиваясь к нему.
— Пока не исчезнет грязь.
— Это… метафора или вроде того?
— Тэстамент. Разумеется нет.
— Так что же?! В какой из ответов мне верить?!
— Ооширо-сама, — она продолжила подметать спиной к нему. — Вы действительно хотите, чтобы я ответила?
Он лёг на пол и наигранно заплакал, поэтому все его проигнорировали. Микоку скользнула взглядом на Ооширо.
— Вы странная компашка.
— Уж кто бы говорил!
Микоку отдёрнулась на всеобщую колкость, поэтому Ноа поддержала её спину и невозмутимо произнесла.
— Микоку-сама, не обращайте на них внимания. Что им могло показаться в нас странным? Мы слишком скромные для этого. Конец связи.
— В-верно. Я живу такую скромную жизнь, что ела на завтрак простую собу.
— Поскольку ты завтракала, паря в небе, это наиболее впечатляющий способ быть скромным.
Услышав мнение Саямы, Микоку прочистила горло.
Она на него глянула и вытянула руку, указывая на прозрачную карту.
— В общем, моя армия автоматических кукол и Богов Войны уже выдвинута внутри Концептуального Пространства. Все до единого носят белоснежную броню. Тем временем, какие вооружённые силы есть у вас?
Саяма ответил.
— Ты уже знаешь, не так ли? — начал он. — У нас миллионы и миллионы бойцов.
— Скажу прямо. Ты дурак?
— Хе-хе-хе. Смотрю, ты шокирована непреодолимой смутностью нашей армии.
Микоку бросила Ноа протестующий взгляд, поэтому кукла вытянула левую руку и дважды согнула пальцы.
— Основываясь на моих прогнозах, сейчас у них всего семьдесят тысяч. К девяти вечера завтрашнего дня у них будет двести десять тысяч. Конец Связи.
— Нужно уметь грезить.
— Я никогда не грезила. Конец связи.
— Прискорбно, — Саяма скрестил руки на груди. — Грёзы чудесны. Синдзё-кун и я становимся в различные акробатические позиции, сопротивляясь лишь для виду. Если подумать, я сейчас могу делать это в реальности.
— Вааааа!
Дверь зала заседаний резко распахнулась и вбежала кричащая фигура.
— Ах! П-подождите! Почему вы меня оттаскиваете! Я протестую! Протестую! Я требую апелляции!
Фигуру вытащили наружу.
Саяма бросил на неё взгляд.
— Вы только посмотрите. Сон явился наяву.
— Тебе нужно показаться врачу, — откликнулась Микоку.
Она скрестила руки на груди и сравнила численность синих и белых полос.
— Исходя исключительно из числа, моя сила в полтора раза больше вашей.
Добавив к этому превосходящую боевую мощь Богов Войны и механических драконов, враг имел подавляющее преимущество. Даже всем Богам Войны и механическим драконам из каждого Гира с трудом достичь и десятой доли численности сил Левиафана.
Микоку, должно быть, это осознала, поэтому продолжила.
— Следовательно, я предлагаю вам сдаться. Можете сделать это, просто ничего не делая.
— Почему?
Она невозмутимо ответила.
— Ничего не сделав, вы можете насладиться рождественской ночью в кругу семьи. Вы будете счастливы, если оставите счастливые воспоминания перед стиранием в миг сотворения нового мира. И, как и я, вы в той или иной форме переродитесь в новом мире. Если не нравится, как это звучит, тогда такова ваша судьба.
Она указала на карту, где красные полосы UCAT поглощались голубыми.
Стремительно и в огромном количестве
Стирание красного сковало всех в комнате безмолвием.
Можно ли выстоять против такого?
Но Саяма оставался непоколебим.
— Ясно, — он посмотрел Микоку в глаза. — Какая храбрость, предложить нам сдаться. По-моему, очень дерзкий ход.
— Что же в нём «дерзкого»? Ты намекаешь, что у вас есть шансы на победу?
— Позволь мне спросить: ты серьёзно думаешь, что сможешь меня победить?
Всем спёрло дыхание, а Ооширо закричал с пола.
— М-микото-кун! Не провоцируй её! Так делать нельзя!
— Не о чем беспокоиться. Мы всего лишь беседуем. Сегодня она предложит нам сдаться, а мы объявим войну. Так что позволь мне выразится предельно ясно: завтра к 22:30 мы остановим создание положительных концептов Левиафана.
— А сможете? Даже увидев результат симуляции, происходящей перед вами?
Тишина от всех остальных потяжелела.
Причина того проста.
На карте Токио, в которой стоял Саяма, исчез весь красный, и она до краев заполнилась синими полосами.
Если эта ситуация верна, всех до единого члена UCAT поглотит армия Левиафана.
И Микоку стояла в центре синего поля боя.
— Если вы можете лишь без толку хвалиться, то вам ничего не светит.
Но Саяма не ответил.
Он ничего не сказал. И всё.
Они уже объявили друг другу войну, поэтому Микоку опустила взгляд, закрыла глаза и свесила голову.
— Значит, остаётся только битва. Поняла.
Она вздохнула и подняла голову, не открывая глаз.
— Давайте сразимся во время завтрашней святой ночи. Давайте сразимся, поставив на кон весь мир.
Едва лишь закончив, они вместе с Ноа исчезли.
Но не полностью.
———?
Они утратили человеческие очертания.
Со звуком рассыпания песка на их месте осталась только груда чего-то белого.
Увидев это, Казами нахмурилась и произнесла с пола.
— Соль?
— Да, — согласился Саяма. — Они, скорее всего, создали копии себя с помощью гравитационного контроля или чего ещё. Такая тщательная подготовка и такое преувеличение. Не могу поверить, что они заставили соль их косплеить. Но…
Саяма двинул ногами, входя в прозрачную карту Токио.
Он встал под Левиафаном, где были Микоку и Ноа, и наступил на груды соли.
— Это что, было их объявление войны?
Никто ему не ответил.
Они просто скопили в телах напряжение.
Поэтому Саяма проговорил.
Он дал словам пропитать их и снять напряжение.
— Какой милый отвлекающий манёвр. Что ж, вернёмся к теме. Я изложу свой замысел, как избежать ситуации, где Токио полон синих полос.
Все наблюдали, как он поднял руку.
В ответ в синем Токио распустился цветок.
Там вздулось несколько красных сил.
Не так уж и много, но они определённо были там.
— Я сейчас покажу вам битву, как её вижу. Иными словами, я покажу вам битву богов, где каждый такой же, как я. И, господа, позвольте сказать лишь одно. У этого плана, который я зову «Операция Левиафан» только одна цель.
Он произнёс слова, которые, по сути, были обещанием остальным.
— Мы не должны позволить Левиафану достичь реальности.
●
Район вокруг станции Синдзюку полнился ночными огнями.
Согласно часам перед станцией было 4:22.
Там были люди, пускай и не много. Некоторые в костюмах прибыли на первый утренний поезд, а молодые парни и женщины, проведшие неподалёку ночь, ходили между пустыми магазинами, чтобы согреться.
Но пару человек отличались от всех.
Мужчины в рабочей одежде с одинаковыми синими куртками.
Большие грузовики рядом с ними сгрудились не только в центре забитой такси развязке перед станцией Синдзюку, но также в аллеях у северного, южного, западного и восточного входа.
Машины загрузили металлическими трубами и панелями.
— Кто бы мог подумать, что мы перегородим Синдзюку и построим на дорогах сцены?
Комментарий донёсся от матери Казами, стоящей на небольшой расчистке перед станцией Нисигути.
Она носила пальто, а мужчина рядом с ней, её муж, передал ей термос с чаем.
— Проезд перекроют сегодня вечером с девяти до полуночи. Я впечатлена, папа, что ты смог получить на это разрешение.
— Ну, я планировал это уже давно, и с тех пор, как мы использовали этот район для полицейского сериала, над которым работал, я имею здесь некоторые связи. Ну, знаешь «Детектив Флак: Активация», где он всегда находил преступника по наитию.
Его жена на это горько улыбнулась.
— Я помню. Чисато раньше всегда смотрела твои шоу. Как и то популярное аниме.
— О, ты про героя-едока сексуального домогательства «Панпанмена»? Чисато придумывала множество идей для инфекционных монстров, работающих на Гайкинмена, вражеского босса, который отказывался работать в офисе. Холерамен и Вичмен определённо говорили сами за себя.
— Его очень быстро отменили, да?
За комментарием жены последовала короткая тишина.
Их дочь обычно продолжала беседу своей жалобой, но её здесь не было, и отцу пришлось прочистить горло.
— Ну, ещё с тех пор я хотел сделать вид, что вот так завоюю Токио.
— Ох, батюшки. Так ты захватываешь его музыкой, вместо полицейской власти?
— Ха-ха, — он рассмеялся и горько улыбнулся в ответ словам жены. — Интересно, что подумает Чисато, если узнает, что её папа сегодня будет диктатором?
— Она, наверное, придёт тебя свергнуть и скажет, чтоб ты перестал мечтать.
— Т-ты сразу рубишь с плеча!
— Да? — ответила она.
Неожиданно к ним приблизилась крупная фигура.
Отец Казами встал, когда увидел мужчину в куртке поверх белого костюма.
— О, Изумо-сан. Почему вы здесь? Н-неужели обыскиваете нас телепатическими силами?!
— Именно так! Луч Маяка Эспераааааа!
— Щит Старого Дедугана!! И луч цилиндрического мужикааа!
— Что?! Шепаааа!! О, это парализующий луч, ладно?
— Вас понял. Но… Ха-ха-ха. На меня такое не сработает! Мьё-мьё-мьё-мьё!
Мама сняла ботинок и стукнула папу по голове, пока он дёргал руками волнообразным движением и издавал причудливый звуковой эффект.
— Ай!
Он согнулся вперёд, и она улыбнулась в его сторону.
— Чего вы двое позируете друг перед другом? В следующий раз схватить тебя за шкирку и ударить?
— Ты говоришь, что готова ударить, считай, любого, мама?
— В общем, завязывайте с глупостями, понятными только мужчинам. Говорите как нормальные люди.
— Ладно, ладно, ладно, — он выпрямился и повернулся к Изумо. — Что привело вас сюда в такую рань?
— У меня просто дела в этих краях. Но по пути я слышал, тут происходит что-то интересное. Я, правда, не уверен, что об этом сказать.
Изумо Рэцу осмотрел район ночной станции и заметил загруженные грузовики, спрятанные в аллеях.
— Выглядит, будто вы затеяли какую-то пакость!
— Ха-ха-ха. Вижу, вы понимаете. Вот что значит сердцем молодой, Изумо-сан!
— Я понимаю слишком хорошо. Вы словно захватываете Токио!
Гадая, как он догадался, мама Казами удивлённо наклонила голову и просверлила их взглядом, но двое мужчин не обратили внимания и начали обсуждать расположение сцены и время для огней и звуков.
Неожиданно отец Изумо скрестил руки и улыбнулся.
— Хотелось бы и мне здесь помочь.
— Нет, а то сложится впечатление, что мы используем связи Чисато.
— Резонно.
Мужчины горько улыбнулись.
— Так что же вы запланировали, Казами-сан?
— Ничего особенного. Просто позову артистов со всего мира, и пускай они дают одновременно концерты на разных сценах для неимоверно интересного Рождества. Прогулка по улицам Синдзюку будет сродни путешествию вокруг света.
— Ваша жена будет петь?
Мама Казами бросила на мужа быстрый взгляд, поэтому мужчина выдал один кивок.
— Там видно будет.
— Ах, какая жалость! У меня есть её пластинка, знаете? Та, где она в конце добавляет звуковой эффект «Мне. Всё ещё. Семнадцать. Лет. Пьё-пьё».
Мама Казами ойкнула, схватилась за голову и присела.
Видя, как отец лихорадочно пытается ей помочь, Рэцу неловко покачал головой.
— Вас это травмировало? Виноват. Тогда как насчёт того, когда вы начали сами писать песни? Знаете, как «Никто даже не смотрит на меня. Я сладкая горошина ушедшей поры»?
— Ой-ой-ой-ой!
Мама Казами неистово затряслась, как тот, из кого изгоняют нечисть, но…
— И-изумо-сан, прошу, прекратите лупить её прошлое этими апперкотами!
— Я прошу прощения.
Рэцу искренне улыбнулся.
— Как бы вы сейчас на это ни смотрели, тогда нам было весело, так что не вижу смысла отказываться от случившегося.
— Верно. Верно, мама! Ты слышала, что сказал Изумо-сан?! «Нет судьбы болезненней моей» очень, очень хорошая песня!
— Ой-ой-ой-ой! Папа! Ведь это ты её написал!
Отец удивлённо поднял взгляд.
— Точно. Это музыкальное проклятье, которое я написал, когда разозлился на своего идиота начальника! Я планировал послать её ему, но случайно отослал вместе с твоей открыткой на день рожденья.
— Да, а открытка со словами «Я хочу быть с тобой с утра до ночи(сердечко)» попала к твоему боссу. Он вроде после этого уволился?
— Ха-ха-ха. И всё благодаря тебе, мама!
Мама стукнула его по голове термосом.
Пустой термос издал неплохой звук, но к тому времени Рэцу уже шагал к станции.
— Вы уже уходите?
— Да, — Рэцу помахал, не оборачиваясь. — Жду с нетерпением концерта. У нас тоже проходит серьёзный фестиваль, так что, надеюсь, мы сможем насладиться ночью вместе.
