По лестнице, залитой светом солнца, бежало две пары шагов.
Они исходили от парня и девушки, и их сопровождали слова.
— Каку! Ну же! Скорее! Сейчас будет звонок! Это последний день фестиваля окончания года, поэтому школьный совет не может пропустить начало уроков два дня подряд.
— Эй, полегче. Кто из нас столько переодевался в общежитии? Ты или я?
— Ну реально.
Казами покраснела, схватила Изумо за руку и потянула за собой.
Затем посмотрела в конец ступенек.
— Скорей. Может, это наш последний урок.
— Мне бы не хотелось.
Оба держали большие сумки.
Там скрывались V-Sw и G-Sp2.
Казами закинула сумку с копьём на плечо, словно для лучшего чувства веса в руке.
— После классного часа давай встретимся с остальными и направимся в авиабазу Ёкота. Мы должны получить там более подробную информацию о случившемся.
Гибель всех в японском UCAT до сих пор не подтверждена.
Найдут они ответ или нет?
Парочка звонила Харакаве и остальным, но никто тоже ничего не знал. Похоже, Синдзё в безопасности, поэтому Казами надеялась разузнать об этом и сохранности остальных после встречи с Саямой и прочими.
Ёкота, похоже, была ближе всего к центру, так что они надеялись собрать там информацию.
Поэтому, встретившись с остальными, они направятся туда.
— Подтвердив случившееся, я хочу накопить решимость.
Заявление Казами натянуло на лицо Изумо горькую улыбку.
Она посмотрела на него, будто говоря «Это-то за что?», и он ответил, не меняя выражения лица.
— Смотрю, ты решаешь на ходу.
— Ага. Импровизация полезна даже вне сцены.
Говоря это, она достигла пролёта лестницы.
Их встретил коридор с линейкой классов. Когда они начали бежать, настало 8:30.
Пришла пора классного часа.
●
Класс полнился учениками.
Одни говорили, и кое-кто стоял, но большинство сидело.
Среди прочих в школьной форме услышали звонок и Саяма с Синдзё.
Синдзё сидела сзади и переводила взгляд с учительского стола на подоконник.
— Ооки-сенсей и Харакавы нет.
— Харакава и Хио-кун, судя по всему, на пути из Ёкоты. А что до Ооки-сенсей… кто знает?
Синдзё не могла ни кивнуть, ни покачать головой на его вопрос.
Она сказала кое-что другое.
— Надеюсь… она придёт.
Затем потянулась левой рукой к парте Саямы слева от себя, взяла его правую руку, и сжала.
Он стиснул в ответ.
Они ничего не сказали, но этого хватило, чтобы её успокоить. Поэтому…
— Эм, Саяма-кун?
— Слушаю.
— Когда закончится классный час, давай уйдём со школы. Мы можем встретиться с остальными и поехать на авиабазу Ёкота.
— Да, — ответил он. — Я думал о том же.
Он сжал её руку ещё крепче.
Она бросила на него взгляд и обнаружила, что парень медленно осматривает класс.
Всё пребывало в ожидании учителя.
Здесь собрались все их одноклассники.
За партами ближе к переднему краю, кто-то молча смотрел вперёд, не зная чем себя занять.
У коридора кто-то глядел в зеркало и поправлял причёску.
Один читал книгу, другой слушал музыку, третий болтал с кем-то неподалеку.
Глядя на всех, Саяма негромко сказал.
— Все сражаются.
— Э?
Синдзё задавалась вопросом о сказанном, но не получила ответа.
Заговорив, он будто сам искал внятное подтверждение.
— Я начал Путь Левиафана, потому что хотел стать серьёзным. Но… как мы обсуждали сегодня утром, это, наверное, просто случайность, что единственной вещью, к которой я могу относиться всерьёз, оказался Путь Левиафана.
Он снова осмотрелся.
— Синдзё-кун, ты, к примеру, вместо Пути Левиафана всерьёз относишься к написанию романа.
— Я-я серьёзна и в отношении Пути Левиафана, знаешь?
От её тихого протеста парень кивнул, не поворачиваясь к ней.
— Это означает, что обе вещи для тебя одинаково важны.
Он выдал слабую улыбку.
— Я рад, что у меня что-то есть. И попытаюсь поверить, что отныне найду гораздо больше. …И всё благодаря тебе.
Он сохранил улыбку и произнёс так, чтобы услышала только она.
— Все наверняка такие же. Они хотят стать серьёзными, сражаются и добиваются, чего бы там ни было. Таким образом, хотя и есть разница в том, что именно мы делаем, мы с тобой не отличаемся от остальных.
————.
Саяма прищурился в улыбке и наконец-то повернулся к ней.
— И мое иное «я» наверняка такое же.
— Микоку-сан?
— Да, — сказал он. — Она унаследовала столько чувств и целый мир, и это первое, за что она взялась всерьёз. Ты понимаешь, что это значит? Даже внутри Бабеля моё иное «я» скрыла от меня свой истинный замысел и никогда не открывала свою серьёзную сторону. …Она потеряла важного для себя человека, и даже сохранила силу философского камня, созданного для него, поэтому кто бы ей ни противостоял, она продолжила свою неизбежную революцию мира.
— То есть?..
— Она невероятно серьёзна. Ноа-кун оружие и отнюдь не напарник, поэтому на деле её поддерживает только собственная серьёзность.
Саяма слегка опустил взгляд и проговорил тихо, словно представляя девушку, о которой рассказывал.
— В данный момент она стоит на передней кромке чувства утраты каждого мира, и сама потеряла дорогого человека. Она загнала себя в эту позицию, поэтому поставила всё на средства преодоления этой потери. И всё же, создание мира воскрешения также отрицает себя, как члена мира разрушения.
— Тогда что ты будешь делать?
— Выбью из неё дурь.
Его тихое заявление на секунду выбило Синдзё из колеи и побудило закрыть глаза.
— Я тоже, подобно ей, что-то утратил, а что-то нет. И тоже могу стать серьёзным. А значит, мы одинаковые. И мне не нравятся её методы. Чтобы врезать своему иному «я», других причин мне не нужно.
— Ты сможешь… победить?
— Если нет, тогда её серьёзность возьмёт верх. Это не так уж плохо. В конце концов, такой итог превзойдёт мою серьёзность. Такому итогу я смогу поверить. И поэтому я отброшу любые ожидания, говорящие о крайне невыгодном положении, и что может не получиться повернуть всё на свою сторону. Взамен я хочу сделать всё, на что способен.
После паузы Синдзё, наконец, горько улыбнулась.
Саяма одарил её озадаченным взглядом, и она перед ответом сжала его руку.
— Ты порой совсем как ребёнок.
— Да. Даже я должен признать, что это поистине прелестно, как я испытываю потребность лизнуть некоторые вещи, чтобы узнать их вкус.
— Я совсем не об этом!
Проверив, не услышал ли кто ещё, Синдзё расслабила плечи.
Но не отпуская его руку, она добавила в голос немного интонации.
— Я пойду с тобой, знаешь?
— Я рассчитываю на это, Синдзё-кун. Пойдем вместе врежем той дурочке.
Его лицо ничего не выражало, но она почувствовала намёк на улыбку.
— И остальные тоже помогут: Казами, Изумо, малыш Хиба, Микаге-кун, Харакава и Хио-кун.
— Есть и другие: американский UCAT, согласные с нами Гиры, и выжив…
Она запнулась, не договорив «выжившие из японского UCAT».
Синдзё гадала, что же с ними случилось.
●
Основываясь на том, что она слышала о Левиафане, она сомневалась, что все упомянутые могли дать отпор.
Враг был крупнее города и обладал силой положительного и отрицательного из каждого Гира.
…Мы ничего не сможем сделать?
Она решила не спрашивать это вслух, и Саяма тоже промолчал.
Об этом он не станет её обнадёживать.
Синдзё снова сжала его руку.
— Последняя битва завтра, да? Как насчёт того, чтобы до тех пор поискать остальных? И собрать людей нам в помощь?
— Я думал о том же, Синдзё-кун, — Саяма кивнул. — Наш противник велик и серьёзен, тогда как мы малы и серьёзны. Так что перед тем, как столкнуться с ним, лучше собрать равное количество серьёзности.
— Точно, — Синдзё кивнула, сильнее сжала его руку, и гадала, не безнадёжно ли это. — Давай постараемся изо всех сил.
Говоря, она смотрела на пустой учительский стол.
Затем внимание привлёк другой звук.
— Э?
Синдзё услышала помехи.
Все в школе узнали их, потому что они предшествовали звонку.
Это указывало на одно.
— Последний классный час…
Начинается.
Но звонок не прозвенел. Взамен…
—————.
Она услышала белый шум, предшествующий извещению по всей школе.
— Что это?
Как только она спросила, из каждого динамика в школе вырвался голос.
●
Саяма приготовился к тому, что грядёт, и слушал вместе с Синдзё голос, исходящий из динамиков.
Он услышал голос мужчины.
— Внимание.
Парень его узнал.
— Ооширо… Итару?
Но, — гадал он, когда переглянулся с девушкой.
Он посмотрел с сомнением, а она — с недоумением.
— Он… выжил?
Вопрос Саямы красноречиво получил ответ от динамика.
Он предоставил изложение воли под названием «слова».
●
— Внимание.
Казами услышала, как голос Итару произнёс то же слово.
Изумо за партой рядом нахмурился.
— Погоди-ка… Мы же сейчас в школе.
Она понимала. В самом деле.
Но ещё подумала.
…Что происходит?
Эта мысль превратилась в желание узнать больше, и девушка подняла взор.
Она глянула на динамик, изрекающий волю мужчины.
Все вокруг неё слишком недоумевали для каких-либо действий.
Посреди неподвижности Казами и Изумо слышали, как голос продолжил.
— Внимание.
Голос Итару начал с того же слова в третий раз.
— По всему UCAT вводится чрезвычайное положение.
●
Хиба и Харакава мчались по северной дороге школы, везя своих партнёров, и слышали голос, доносящийся к ним от рядов школьных общежитий.
— Этот приказ даётся со всей полнотой полномочий надзирателя Отряда Левиафана Ооширо Итару, — сказал голос. — Все члены UCAT входят в чрезвычайное положение касаемо мира.
●
Саяма стиснул в ответ руку Синдзё и слушал хриплый голос, доносящийся из динамика.
Он старался не пропустить ни единого слова или буквы.
— Когда вы это услышите, сомневаюсь, что я ещё буду с вами.
Парень услышал горький смешок.
— Не забудьте возрадоваться по этому поводу.
И…
— Все вы стоите в конце тренда, который создали мы, поэтому непременно встанете на моё место.
●
Хио в коляске мотоцикла Харакавы приложила руки к ушам.
Она раскрыла ладони, чтобы уловить окружающий шум и голос, смешавшийся с ним.
— Чтобы добраться сюда, потребовалось шестьдесят лет.
Последовала пауза на вздох.
— Чтобы изменить курс, потребовалось десять.
●
Изумо слушал.
Рядом с ним Казами низко погрузилась за партой, так что ему ясно виделась её сосредоточенность.
Он напустил апатию, но, подпирая голову рукой, навострил уши в сторону динамика.
— Эфемерная справедливость.
Изумо прошептал те же слова.
— Сострадающий злодей.
●
Харакава вёл мотоцикл к северу школьных корпусов.
Он приближался к мощёной дороге, что увеличивало риск заноса, но всё равно сжал ручку газа.
Если он тут замедлится, то может куда-то опоздать.
— Не говоря уже о том, — сказал голос. — Разум, чувства, узы и намерения, к которым они привели.
В его голосе слышалось самоуничижение.
— Всё это будет собрано в худшем из возможных сценариев. Как бы нелепо это ни звучало.
●
Синдзё чувствовала силу руки Саямы.
Она ощутила жар и биение пульса.
Поэтому кивнула и посмотрела в ту же сторону, что и он: на динамик, издающий слова Итару.
Словно отвечая на её взор, голос мужчины продолжил.
— Соберитесь с силами. Дайте воле выразить протест. Вот что сейчас необходимо.
Голос вздохнул.
— В конце концов, прошлое — включая последние шестьдесят лет и Концептуальную Войну — конечно. Если пожелаете, последует намного, намного больше. И вы найдёте это, только сразив прошлое и повернувшись к нему лицом!
●
— Так что, по крайней мере…
Слушая голос, Микаге вжалась в коляску Хибы.
Она посмотрела на небо и не увидела там облаков.
Ей показалось, что сегодня её душа может отправиться куда-угодно.
— По крайней мере, не думайте о завтра как о том, что просто наступает.
Она услышала то, что можно назвать физическим голосом.
— Считайте его тем, что нужно взять!
●
Казами слушала голос мужчины, так долго державшегося от них в стороне.
— Слушайте.
Она так и делала.
— Если собираетесь протянуть руку, тогда выразите волю. Сделав так, вам будет обещано то, что вы сможете ухватить. Поэтому выразите себя. Есть только один ответ.
Он тут же продолжил.
— Ответьте! Продолжите ли вы путь вперёд и встанете на острие всего?!
Казами чуть не ответила словам Итару.
Она сомневалась, что остальная часть класса знает, о чём это объявление.
И всё же знала, что значит ответить на тот вопрос, и нужно сказать одно лишь слово.
Для этого она потянулась к сумке, стоящей рядом с партой.
Но что-то произошло до того, как девушка вытащила оттуда G-Sp2.
— Вы собираетесь ответить или нет?!
Казами услышала это и увидела.
Все вокруг неё, насколько хватало глаз и ушей, каждый ученик встал, потянулся к партам или сумкам, и звучно вытащил оружие.
— Тэстамент!
●
Синдзё и Саяма услышали.
Прежде чем они успели что-то сделать, остальные встали, подняли оружие в белых обтекателях и повысили голоса.
Тэс, тэс, тэс.
Мы заключаем договор.
Они все это сказали, издав металлический звон оружием, и рассмеялись на то, что делают.
Те, у кого под рукой ничего не оказалось, подбежали к шкафчикам и вытащили оттуда.
Стоящие с концептуальным оружием смотрели на других с удивлённым видом «ты тоже?»
— Что происходит? — спросила Синдзё.
Все смотрели друг на друга и неловко смеялись.
Синдзё осознала, что они с Саямой единственные ещё сидят, и услышала вокруг спешащие шаги и голоса.
Она услышала рядом с собой голос Саямы.
— Ха.
Он выплеснул дыхание.
— Ха-ха!
Он рассмеялся и встал.
Затем потянул Синдзё за руку, подняв за собой.
По-прежнему сбитая с толку, она встала, осмотрелась по сторонам и увидела, как остальные поворачиваются к ним.
Синдзё увидела, как их брови поднимаются в уверенной улыбке, и как Саяма улыбается так же в ответ.
Все держали разное оружие и шумно его налаживали, так что…
— …Да.
Синдзё кивнула им, сменяя замешательство на горькую улыбку.
И следом услышала шаги и радостные крики, исходящие из коридора и других классов. Та же суматоха раздавалась с потолка и пола, поэтому то же самое происходило на третьем и первом этажах.
Грохот, исходящий из коридора, скорее всего, доносился от движения в соседнем школьном корпусе.
Они все такие же.
Все подняли своё оружие.
— Мы все… вместе, да?
Как только Синдзё это сказала, открылась дверь, и в класс вошёл кто-то в белом спортивном костюме.
— А, урок уже кончился?
Это Ооки.
Под всеобщие удивлённые возгласы она пригладила свои немного растрёпанные волосы, подняла классный журнал и осмотрела класс.
— Эм, я сделаю перекличку для последнего классного часа в году.
Через некоторое время, её лицо налилось удивлением.
— О-откуда у вас всех концептуальное оружие?!
— Вы только сейчас заметили?!
Ответку всех вскоре сопроводил другой вопрос.
— Почему вы живы?!
— А в-вы что, смерти моей хотите?!
— Постойте, — сказал Саяма, подняв руку, чтобы всех остановить, и посмотрел на Ооки. — Позвольте мне подытожить всё одним вопросом: где вы были, туповатый учитель?
— Ну… — Ооки почесала голову. — Sf-сан передала нам приказ об эвакуации, исходящий прямо от Итару-сана, так что мы все эвакуировались. Но это заняло много работы с резервацией 1-го Гира и народом 4-го.
— Очень хорошо. Это приемлемо. Продолжайте.
— Саяма-кун, ты надо мной посмеиваешься?
— Разумеется нет, — ответил он. — Я хвалю вас за в кои то веки нормальное объяснение.
— Ура! Саяма-кун меня похвалил!
Все наградили её шокирующим взглядом, но она даже не заметила.
— Так вот, после того, как мы загрузили устройство создания Концептуального Пространства 1-го Гира на велосипедный прицеп и эвакуировались, всё взорвалось. И когда я позвала на помощь, показалась целая куча полиции, пожарных и сил самообороны Японии.
— Ха-ха-ха. Ничего удивительного.
— Правда?
Ооки, не задумываясь, выдала ехидную улыбку.
— В общем, мы не могли выйти из Концептуального Пространства, когда все они вокруг, поэтому тащили снаряжение аж досюда.
— Ясно-ясно, — сказал Саяма, кивнув.
Синдзё осознала, что он скоро что-то скажет, поэтому глянула на Ооки.
Но учительница гордо выпятила грудь.
— Я трудилась изо всех сил. Я определённо хорошо постаралась.
— Да, Ооки-сенсей, вы хорошо потрудились. Вы сделали отменную работу… Но мне хотелось бы спросить, почему вы ни разу не связались с нами, хулиганский учитель. Все вы с прошлой ночи числились пропавшими!
— Э? — Ооки нахмурилась. — Вы все волновались? Но Сибил-сан и мама Харакавы-куна были заняты лечением раненых.
— А чем занимался простой наблюдатель вроде вас?
— Ну… Одо-сан и Диана-сан сказали, что они не против, потому что получат отпускные.
— И почему вы равняете себя с теми бесчеловечными людьми? И ваши отпускные давно уже потрачены, благодаря вашей тупости, так что вы скажете себе в оправдание?
— Эм, ну…
Ушло пять секунд, но Ооки нашла, что сказать.
— Извините.
На её тихое извинение все вздохнули.
— Что ж, — начал кто-то, когда все выдали в тот же миг свои мысли.
— Вполне ожидаемо от сверхчеловека, сожительствующего с тараканами.
— Кто вообще поставил её учителем?
— Нам никогда не сдать последние экзамены, да?
— П-почему вы все вдруг начали отрицательную анти-Оокивскую кампанию?
— Это не отрицательная кампания! Мы просто говорим правду!
Она отдёрнулась от их совместного ответа, но затем Саяма вздохнул в её сторону.
— Ну, по крайней мере, вы целы, Ооки-сенсей. Ваш дом в порядке?
— Вообще-то он упал.
Она звучала небрежно, но все на неё посмотрели.
Синдзё знала, что жизнь дерева древесного духа равносильна их собственной.
…Если оно упало, она, должно быть, получила немалый урон.
Синдзё покосилась на Саяму.
Он кивнул в ответ, говоря ей задать вопрос.
Она так и поступила.
— Вы в порядке, Ооки-сенсей?
— Да, всё нормально. Я в порядке. Ремонтники поправят корни.
Ооки такая же, как и всегда. Или казалась такой.
Но затем она почесала затылок.
— Хотя я кое о чём волнуюсь.
— Волнуетесь? — переспросила Синдзё. — Если мы можем чем-то помочь, просто скажите.
— Ну… — Ооки продолжала чесать голову и неспешно продолжила. — Как бы это сказать? Прямо сейчас у меня нет дома, одежды и денег в банке, так что я подумывала остаться пока в женском общежитии. Никто не против, да? Да? Сейчас зимние каникулы. И когда мой дом снова встанет на место, мне бы не помешали добровольцы, чтобы помочь починить упавшую мебель. А ещё…
Ооки продолжила, в полной мере явив свои истинные чувства.
— Я бы обрадовалась, если бы кто-нибудь дал своему учителю рождественский торт, новогоднюю трапезу и новогодний подарок.
Синдзё и все остальные повернулись к ней спиной и проигнорировали, поэтому Ооки протестующие заголосила.
Как раз тогда двор зашумел.
Крик раздался за окном.
Любопытствуя, Синдзё потянула Саяму за руку и подбежала к окну. Она обнаружила толпу, покидающую двор и переходящую в кампус.
— Все выдвигаются!
Даже более того.
Группу у главных ворот, скорее всего, привела Ооки. После выхода из Концептуального Пространства к школьным корпусам приближались члены UCAT, Диана, автоматические куклы и жители 4-го Гира.
Каждый, спешащий их поприветствовать, был носителем силы.
И поэтому Синдзё сжала руку Саямы.
— Пойдём с ними! Пойдём к силе, которую оставил нам Итару-сан!
Они с Саямой переглянулись и решительно кивнули.
— Теперь мы можем сражаться. Не сомневаюсь!
Она услышала голоса.
Они больше не скрывали своей силы и были уверены, что все здесь.
Голоса не прекращали звучать в ушах Синдзё.
●
Собирая и прислушиваясь к голосам снаружи, кто-то сидел во мраке.
Радиорубка была небольшой комнаткой, выпирающей из второго этажа школьного корпуса.
Некто, сидящий перед студийным микшером и пропитанный жизнерадостными голосами, входящими через окно, оказался автоматической куклой в чёрном костюме горничной.
На переднике напротив окна выделялись вышитые буквы «Sf».
Горничная посмотрела на кассетный магнитофон, закончивший играть.
Его содержимое уже было выпущено в воздух.
— Воля, содержащаяся внутри, затухнет при повторном воспроизведении.
Поэтому она потянулась рукой и вытащила кассету из магнитофона.
Затем взяла в правую руку и дёрнула пальцами.
————.
Sf её сломала.
Рука в перчатке раздавила и порвала скрученную магнитную ленту, и кукла отбросила её в сторону.
— Итару-сама.
Sf приложила ладони к груди.
Она обнимала там соломенную куклу, глянула на пальцы, покорёжившие кассету, и повернула глаза к действу, видимому из окна.
Кукла осматривала учеников и остальных на дворе, равно как и концептуальное оружие, блестящее на солнце.
— Итару-сама… где вы теперь?
Она обняла соломенную куклу.
— Вы сказали, что вы везде, поэтому попросили, чтобы я вам поверила. И попросили отнести Синдзё-сама сюда. Но…
Её безучастные слова продолжались.
— Где вы?
Кассета, кукла и голоса снаружи никак бы не существовали, если бы не Итару, но…
— Я автоматическая кукла. У меня нет воображения. Я доверяю вам, Итару-сама, но хотя вы сказали, что везде… где вы?
Её прямые слова были не вопросом.
Тон символизировал подтверждение.
И тем же тоном горничная ясно произнесла.
— Вы везде и нигде, а значит…
Она пришла к единому заключению, потому что не могла наблюдать его существование.
— На самом деле вас нигде нет, Итару-сама.
Говоря, она держала ноги вместе и сохраняла неподвижную осанку.
Её величественный голос присоединился к радостным возгласам, исходящим вокруг и снизу.
— Меня зовут Sf. Я автоматическая кукла с именем Зеин Фрау. Это означает, что я кукла, существующая для этой цели. Следовательно, я больше чем горничная. Я возьму на себя металл вместо плоти, реальность вместо воображения, отсутствие вместо присутствия, отказ вместо желания, и даже речь вместо тишины. Но…
Она закрыла глаза.
— Итару-сама, вы мой единственный господин. Так я была определена. Вы всегда отказывались воспринимать меня как горничную и вместо того относились ко мне как к Sf, но также служили носителем моих слёз. Я не могу плакать, но вы всегда брали на себя эту роль в тишине. И вашей последней просьбой вы приказали мне «жить».
Sf безэмоционально кивнула.
— Тэс.
Она без колебания продолжила.
— Если таково желание Итару-самы.
В следующий миг кукла исполнила просьбу господина, как сама того понимала.
Sf заглушила все свои функции.
Она тут же полностью остановилась, чтобы мгновенно выполнить просьбу господина.
И даже остановившись, она доказала, как хорошо сделана.
Sf выключилась молча, без дрожи, дефекта или избыточного тепла.
Как кукла она перестала двигаться.
Горничная просто осталась сидеть без наблюдаемого выражения на лице.
Куклу полностью покинул малейший отголосок движения.
●
Диана уставилась на автоматическую куклу, которая стала просто куклой.
— Я начинаю думать, что вся моя жизнь — сплошное созерцание последних минут людей.
Она прошлась по узкому коридору радиорубки и двинулась за спину тому, что было Sf.
Диана знала, какое именно увидит выражение на лице куклы.
— Безэмоциональное, верно?
И…
— Sf, ты превосходная машина. В конце концов… ты жила как машина.
Диана нежно обняла шею Sf сзади и поникла головой.
Она опустила голову, что скрыло лицо за волосами и позволило задать следующий вопрос.
— Итару хотел тебя видеть машиной? В самом деле? Мне довелось знать самую первую вещь, которую он тебе сказал.
Диана выпустила дыхание, которое могло быть как смешком, так и всхлипом.
— Он сказал «Что это? Она что, должна мне кого-то заменить?» не так ли?
Кукла ничего не сказала, но Диана всё равно произнесла.
— Ты решила оставаться машиной, потому не хотела служить кому-то заменой, правда?
Женщина не получила ответа.
А только слышала голоса снаружи.
Она слышала голоса, что унаследовали волю, принесённую сюда Sf.
Саяма и остальные громко праздновали благополучное пребывание друг друга, теперь, когда они воссоединились. Их звучные голоса доказывали присутствие их воли.
Они слились в один.
— Тэстамент!
Это слово согласия, слово договора, священное слово.
Диана подняла голову и посмотрела на лицо Sf.
Она обнаружила непроницаемое лицо с закрытыми глазами.
Уникально острое лицо куклы, на которое ничто не влияло.
— Да, — Диана кивнула. — Sf, ты продолжаешь полагаться на Итару.
Словно дав ей услышать множество достигающих их голосов, Диана крепко обняла Sf сзади и повернула её стройное тело к окну.
Словно сохраняя её глубоко в сердце, Диана подтянула стройную фигурку поближе и произнесла со слабой дрожью в голосе.
— Ты…
Она сделала вдох.
— Ты превосходная машина, решившая полагаться на господина, как на саму суть своего существования.
